Шесть (1/1)

Утро выдалось жарким. Эндрю стоял на пороге дома, вертя на пальце ключи от студии, и все никак не мог решить: идти или не идти? Обида на Бликсу уже прошла, точнее, ее вытеснило желание поэкспериментировать в спокойной обстановке. Эндрю пригладил тонкие пушащиеся волосы, вздохнул и все-таки решился.Неторопливо он пошел на автобусную остановку, насвистывая нечто из репертуара Битлов, ключи тихонько позвякивали в такт шагам в кармане шорт. Вообще-то, хозяин не имел привычки раздавать ключи от своей собственности, но для Эндрю сделал исключение — надо же было тому где-то складировать утащенный хлам, а потом конструировать нечто, из чего можно извлекать звуки. Потом ключи выпросил Бликса (Эндрю не хотел знать, как именно, но возможно, тот просто вежливо попросил), и теперь были основания подозревать, что с них наделали дубликаты все, кому Бликса хоть немного симпатизировал. Поэтому Эндрю был готов к тому, что в студии, фактически свободной и необитаемой на две недели, нелегально записываются Вольфганг или Гудрун, а то и вообще Кейв этот. Против Мюллера и Гут с подругами он ничего не имел против, а вот гипотетическое присутствие Ника ему не понравилось.Автобус затормозил на заводской остановке, и Эндрю выбрался из душного салона, ловко протиснувшись мимо здоровенных рабочих, пропахших потом и пивом. Идя по пустырю, он едва не подпрыгивал от предвкушения, прикидывая, как будет усовершенствовать свою ударную установку из канистр.Эндрю дернул ручку двери и довольно осклабился: заперто. Он вставил ключ в замочную скважину и два раза повернул.Лола навострила мохнатые уши и метнулась в коридорчик. Алекс прислушался — показался ему скрежет отпираемого замка или нет?Эндрю вошел в студию, оставив дверь чуть приоткрытой, и заозирался в поисках подпорки, моргая глазами в слишком тусклом свете. В нос шибанул мерзкий тяжёлый запах, и он решил, что неплохо бы проветрить. Лохматая рыжая собачонка выскочила из студии, едва не сбив его с ног, и стремглав рванула за дверь, на свободу. Эндрю кинулся вслед, чтобы придержать дверь, задетую мохнатым боком, но было поздно — замок издевательски лязгнул.Эндрю громко выругался, что случалось с ним крайне редко. Вот какой идиот запер в студии собаку? Теперь придется звонить хозяину, чтоб вызволял. Но сначала — поработать. Что телефон отключен за неуплату, он и не вспомнил.— А вот и Эндрю, — меланхолично констатировал Алекс, похлопав Франка по плечу.— Привет, давно тут сидите? — глаза того все никак не могли привыкнуть к студийному полумраку, после прогулки по залитому солнцем пустырю.Франк издал душераздирающий стон и неопределенно махнул дрожащей рукой.— Давно, — кивнул Алекс. — Уже счет дням потеряли.Эндрю недовольно поморщился от зловония:— Туалет засорился, что ли? Ой, да и воды же нет до сих пор…— Да, тяжко нам пришлось, — поддержал светскую беседу Алекс.Эндрю, наконец, пригляделся, и увиденное ему сильно не понравилось: пятна какие-то на полу, нечто явно похожее на блевотину, расстеленные у противоположной стены полиэтиленовые пакеты… Он медленно повернул голову вправо, где на разложенном диване сидели Алекс и Франк (точнее, Франк почему-то лежал у того на коленях и подниматься не собирался), но теперь заметил то, что не разглядел сначала. На диване за спиной Франка лежал Бликса. Вот только был он… был вскрыт!Эндрю охнул и попятился за дверь, в коридорчик.— Далеко собрался? — устало поинтересовался Алекс. — Ты заперт. Хотя, можешь, конечно, попробовать молоток или пилу, но сомневаюсь, что это поможет…Ноги Эндрю сделались ватными, и он сполз на пол, обессиленно привалившись к стене. Голова кружилась от ужаса и трупной вони, и он совершенно утратил способность мыслить рационально.Что они сделали с Бликсой?!Эндрю зажал рот — то ли чтоб не вырвало, то ли чтобы не закричать, и в ужасе вращал глазами. Он в ловушке!— Это хорошо, что собака т-твоя нас з-з-закрыла, — сказал вдруг Франк. — Бликса не хочет в-выходить…Алекс кивнул и аккуратно переложил его голову на подлокотник. Пошатываясь, он вышел в ?прихожую?, где трясся Эндрю на грани обморока.— Эй, успокойся, никто тебя убивать не собирается.Эндрю с сомнением посмотрел на Алекса, руки и лицо которого были перепачканы засохшей кровью, а рубашка порвана в нескольких местах, после путешествия по вентиляции. В черных волосах явственно серебрилась прядь.— Понимаю, выгляжу я сомнительно, но уж поверь, не жажду убивать.— Что с Бликсой? — слабо прошелестел Эндрю.— Пойдем, сам увидишь.Франк, превозмогая страдания, как раз накрывал тело рубашкой:— Не надо Эндрю с-смотреть, Бликса с-сказал, что немного стесняется, — смущенно пояснил он.Эндрю, кое-как сдержав накатившую тошноту, сел на краешек дивана, уставившись в пол. Алекс сочувственно похлопал его по дрожащей руке:— Я бы тебе воды предложил, да ее нет, уж не обессудь.— Что… — Эндрю сглотнул вмиг пересохшим горлом, — что здесь произошло?— Я расскажу, — тихо отозвался Франк, обхватив себя руками за плечи.***— Что, прям так все и было? — спросил Эндрю упавшим голосом, когда Франк закончил свой рассказ.Алекс кивнул. Именно так оно все и было. За исключением, пожалуй, факта, что Бликса хотел быть убитым. Впрочем, кто его знает — Алекс уже во всем сомневался.Франк же принял сомнение Эндрю гораздо ближе к сердцу и смотрел обиженными детскими глазами, явно разрываясь между желаниями заплакать и ударить.— Да, именно так, — подтвердил на всякий случай Алекс, чувствуя, что его снова мутит. Интересно, он теперь будет блевать каждый раз при попытке сказать неправду? В этом есть что-то от Пиноккио…— Теперь ясно, — Эндрю опустил голову. — Он все продумал.— В смысле? — Франк прищурился и смотрел настороженно.— Он говорил мне однажды… помните, когда мы только начинали, и сыграли этот концерт в сквоте, и всем вроде как понравилось — зрители нам помогали убегать от полиции, и стена еще рухнула…— Помню-помню, — закивал Франк, воскрешая в памяти светлый эпизод — свобода, приключения, и никаких австралийцев.— Так вот, Бликса мне сказал, что если и хотел бы тогда умереть, то только вместе с нами.Алекс не выдержал и презрительно фыркнул. Боль, как ни странно, при этом почти не усилилась. Бликса хотел! Как всегда, остальных он спросить забыл.— Ну, я плохо передаю, он по-другому выразился, — бубнил Эндрю. — В смысле, получилось так здорово, и нам хорошо всем вместе было…— Понимаю, — кивнул Франк.Алекс закатил было глаза, но в ту же минуту сам явственно понял — а ведь и правда. Было хорошо. Наверное, ради таких моментов и стоит жить — когда забываются все мелкие ссоры и неурядицы. И неважно, что они чуть не задохнулись тогда от дыма ими же начатого пожара.Главное, когда они сломя голову неслись по лабиринту подвальных коридоров, а где-то за спиной ревел огонь, Алекс точно не помнил своей обиды на Франка. Тот трусил рядом, оглядываясь на отстававшего Бликсу, видимо, готовый при необходимости нести его на руках. В простоте своей Франк то ли забыл, что вся шея у него в синяках, то ли Бликса не позволял ему скрывать свои отметины. Так или иначе, Алекс, днем ранее стонавший как очередное животное Полюса от тоски и ревности, ненадолго исцелился тогда от своей блажи, и наравне с Эндрю и Франком ломал дверь подвала. Ту дверь у них сломать получилось.— Значит, Бликса и решил повторить, только чтоб теперь мы точно все вместе умерли, — почти радостно заключил Эндрю. Он воспринимал, кажется, эту перспективу, как что-то само собой разумеющееся. Не понял, наверное, до сих пор, что все по-настоящему. И Алекс решил ему помочь.— А ты и рад? — ласково улыбнулся он.— Ну… — неожиданно задумался Эндрю над очевидным.— Умереть, значит? — все так же ласково спросил Алекс.— Ну, да, — кивнул Эндрю. И тут же упал с дивана и покатился по полу от мощного удара в челюсть.— Умереть он, значит, хочет! — рявкнул Алекс и поддал лежащему ногой по ребрам.***Ранним утром Ник, шатаясь, шел по улице. В кулаке он сжимал заветные ключи.Почему-то ярче всего он запомнил одну вещь — уже в конце, перед самым рассветом, он стоял на четвереньках, уткнувшись лбом в стенку прихожей, а прелестная Кэте размашисто трахала его искусственным членом, закрепленным на ремнях, и Ник все пытался сказать, что это сатанинское какое-то изобретение, но кляп мешал, а чертова ведьма смеялась совсем уже ядовито и безумно, и ей гиеной вторил Вольфганг, расположившийся на диване и снимавший всю сцену на поляроид.И перед тем, как потерять сознание, Ник поднял голову и внезапно увидел перед собой очередное фото, наклеенное низко, у самого пола. На нем — тот, кто раньше казался Нику мучеником, стоял, сжимая в руке самые настоящие вилы. Это был знак. Ник, не отрываясь, смотрел на картинку, и вдруг заметил, что по лицу изображения расползается самая настоящая издевательская улыбка, а вилы в тонкой руке дрожат от сдерживаемого смеха.— Я… не хотел, — зачем-то прошипел Ник сквозь кляп и ничком рухнул на паркет. Он уже не видел, как Бликса на фотографии хохочет и показывает на него вилами, недвусмысленно намекая, куда лежит путь таких маленьких грязных шлюх.***Эндрю очнулся в незнакомых стенах. Это была не его привычная комната с обоями в ромашку. И не квартира Бликсы без обоев вовсе. Там, где он открыл глаза, стены были покрыты слоем ноздреватой пробки, заляпаны пивом, кровью, а местами — и чем похуже.Не успел Эндрю удивиться, где же его любимая фланелевая пижама, как он вспомнил — такие же точно стены были у них в студии. Но почему…И тут он вспомнил все.Дикий крик родился где-то на дне легких, мгновенно заполнил их доверху и рванулся наружу. Эндрю вопил, пока хватало воздуха, а когда тот закончился, Эндрю начал сдавленно сипеть и как-то жалко поскрипывать.Это было невозможно, непредставимо, бессмысленно, наконец — и все же ЭТО было…— Покричи-покричи, — зло бросил ему Алекс. — Звукоизоляцию-то кто у нас делал? Правильно, ты.Эндрю, не переставая кричать, повернулся к Алексу. Тот снова сидел на диване. Франк лежал рядом, положив голову ему на колени, и смотрел перед собой широко раскрытыми неподвижными глазами. А позади Франка лежал… лежало…Энру довыкричал оставшийся кислород и снова упал в счастливый обморок.***— Вставай! А ну, вставай! — Алекс тряс безвольно обмякшего Эндрю за плечо. Эндрю слабо мычал и мотал головой — возвращаться в ужасную реальность ему совсем не хотелось.— Поднимайся, сука! — заорал Алекс, в очередной раз пиная с размаху бедного Эндрю в живот.Впрочем, Алекс тут же сам скривился от боли и рухнул на диван, глухо матерясь — кажется, любое движение стоило ему теперь невероятных усилий. Энергии на злобу ему уже не хватало, поэтому спустя минуту Алекс поднял голову и пробурчал почти примирительно:— И какие у тебя предложения?Эндрю застыл в ужасе. Идеи все как-то разом его покинули. Хотелось только опять нырнуть в уютную черноту и больше, желательно, оттуда не всплывать. Переборов себя, Эндрю посмотрел еще раз на диван. Вдруг ужасная догадка поразила его.— Алекс, а что с Франком?— Ему хорошо, не видишь? — саркастически выхаркнул тот и хрипло рассмеялся. — Отмучился!— В смысле? — Эндрю почувствовал, что начинает дрожать.— Он умер этой ночью.— Ночью? А сейчас что, уже утро?— А что ты меня все время переспрашиваешь? — вскинулся Алекс. — У меня так же нет часов…— Постой-постой, — Эндрю хотел было вскочить и посмотреть поближе, что там с Франком на самом деле, но это значило, что нужно будет приблизиться еще и к ЭТОМУ, и тогда…— Отчего он умер? — бесцветно как-то спросил Эндрю.— От тоски, — парировал Алекс. — Знаешь, как собаки умирают? Хозяин того, и — оп! — Алекс сделал рукой движение вниз по дуге, которое могло бы вызвать ассоциацию единственно с прыжком с парашютом. — Ой, Эндрю, а может, ты у нас тоже собака?— Давай глаза ему закроем, — тихо предложил Эндрю.— А зачем? — хмыкнул Алекс. — Чего нам стыдиться-то?Эндрю почувствовал, что разговор приобретает какой-то нехороший, угрожающий тон.— Надо как-то выбираться отсюда, — сказал он и встал с пола. В ящике с инструментами у него была ножовка по металлу.— Что, ?умирать всем вместе? больше не возбуждает? — плевался ядом с дивана Алекс.Эндрю еще не знал, что Бликса давным-давно продал ножовку знакомому вору-домушнику, а единственная пила уже была безнадежно затуплена о ноздреватые баргельдовские кости.***— Господи, я согрешил.Голос разносился по церкви тревожным гулом. Казалось, что святые в древних нишах неодобрительно смотрят на чужака, посмевшего нарушить их столетний покой. И вправду, давно уже никто в этом храме не каялся с таким жаром, как Ник.— Господи, сбился я с пути праведного… Яви милость свою, дай знак, что мне зачтется, ибо я не для себя… не для себя…И тут Ник сбился. Что он ?не для себя?? Извивался, начиненный внушительным куском силикона? Дефилировал в алом платье на каблуках под одобрительный смех этой парочки извращенцев? Отсасывал Вольфгангу, который даже в такой деликатный момент не мог помолчать, а без умолку цитировал какого-то Магнуса Хиршфельда про трудовое перевоспитание натуралов? Да, все это он делал исключительно ради Бликсы. А если ему это и понравилось, то лишь совсем немного и по чистой случайности.— Иисус!.. — крикнул Ник и осекся. Мысли кончились. Наверное, потому что от воспоминаний о недавнем кровь отлила от мозга. И Ник решил ограничиться кратким.— Я больше так не буду, — интимно сообщил он и потупился на свои лаковые ботинки.Спаситель неодобрительно смотрел сверху со своего крестного древа. Иронично, даже скептически.***— Не получается! Почему… ничего… не получается?!! — простонал Эндрю, со злостью ударяя пилой о косяк. С последним ударом лезвие соскользнуло и резануло Эндрю по запястью.— Гори оно все огнем! — выругался обычно сдержанный Эндрю, хватаясь за руку. Рваная рана мгновенно начала кровоточить. Эндрю тупо смотрел, как красные капли падают на пол. Потом понял что-то и принялся мотать рукой, словно пытаясь стряхнуть грязь.— Это какая пила была? — поднял голову с дивана Алекс.— Единственная, — огрызнулся Эндрю.— Поздравляю, ты только что приблизился к цели.— В смысле? — Эндрю хлопал глазами в искреннем недоумении.— Трупный яд, трупный яд, — пропел Алекс. — Заражение крови, восхитительный вкус…— Да что ты такое говоришь, — зашептал Эндрю, — О чем ты вообще?— По несчастливому стечению обстоятельств, этой самой пилой я отрезал Бликсе ногу, — улыбнулся Алекс. — Ну что, Эндрю? Засекаю время? Так, в Киото сейчас полночь…— Замолчи ты, наконец! — выкрикнул Эндрю, утирая против воли брызнувшие слезы. — Почему ты всегда говоришь такие гадости, всегда, всегда?..Алекс и вправду на мгновение задумался — а почему? Может, потому что он сексуально неудовлетворенный подросток, которого выгнали из школы? Нет, конечно, дело не в этом.— Это не гадости, а просто объективная реальность, — хмыкнул он. — А я — реалист, в отличие от тебя. ?Значит, Бликса хотел, чтобы мы умерли все вместе!? — восторженно пропищал он, пародируя Эндрю. — Ну что тебе стоило подпереть сразу эту дверь?— Я не знал… — оправдывался Эндрю.— А кто знал?!! Кто вообще мог подумать, что все закончится вот так? Даже Бликса, — Алекс кивнул на тело, — не надеялся, вестимо, что все будет так зашибенно!— Не кричи, пожалуйста, — жалобно попросил Эндрю. — У меня что-то голова кружится.— Ага! — торжествующе заорал Алекс и даже привстал с дивана. — Это сепсис! Он так начинается!— Ну, не может же сразу…— Может, Эндрю, может! Хотя, — Алекс прищурился, — есть один способ.— Да? Какой? — взволнованно спросил Эндрю, баюкая руку, как больного ребенка.— Надо отсосать яд.— Ч-что?— Высосать яд, говорю, — авторитетно повторил Алекс.— А это… поможет? — усомнился Эндрю.— Не гарантирую. Но попробовать стоит, — вздохнул Алекс. — Давай сюда свою руку.Эндрю боязливо поднес к лицу Алекс покалеченное запястье. Кровь уже начала сворачиваться и текла не так сильно — все-таки, вены он не задел. Но по руке к локтю и выше расползалось мерзкое онемение — бог знает отчего, и только ли от страха. Алекс покачал головой, сковырнул языком подсохшую корочку и начал вытягивать из раны кровь.Эндрю зачарованно смотрел на Алекса, припавшего к нему словно в затянувшемся поцелуе. Похоже, тот проглатывал всю отравленную кровь — он ни разу не сплюнул, только стекли по подбородку на шею несколько капель. Но их Алекс торопливо вытер пальцами и тоже отправил в рот.— Алекс, уже все… наверное… — осторожно сказал Эндрю, чувствуя, что процедура затягивается.— Угу, — кивнул Алекс и продолжил сосать.— Спасибо, мне, правда, лучше, — Эндрю попытался мягко высвободить руку.Алекс руку не отдавал, а только злобно зыркнул и сильнее впился.— Алекс, пожалуйста! — взмолился Эндрю и отчаянно рванулся в попытке освободиться.Алекс неохотно отпустил его и, сердито урча, отполз вглубь дивана. У бедного Эндрю с новой силой закружилась голова — от кровопотери, а еще от странного чувства, что его только что поимел вампир. Забыв об отвращении, он опустился на диванный краешек. Франк лежал рядом и молча, но явно осуждающе смотрел на Эндрю. Застывший взгляд словно говорил: ?Что тебе, жалко, что ли было??— Прости, — хрипло сказал Алекс после некоторой паузы. — Пить сильно хотелось.— Она же солёная.— Ничего, сойдет, — усмехнулся Алекс.Он смог найти позу, в которой было не так больно — привалился к стене, одну ногу вытянул, а другую поджал к животу. В памяти всплыла прочитанная по наущению Бликсы книжка, в дурном переводе наверняка потерявшая большую часть своих литературных достоинств, но от того не менее пугающая.— ?Смерть Ивана Ильича?, — зачем-то произнес вслух Алекс. — ?Смерть Алекса Хаке?. Звучит!Он взял Франка за холодную твердую ладонь. Хотелось почему-то сказать ему что-нибудь очень хорошее, что не успел сказать при жизни, но рядом маячил этот мелкий дурак, и Алекс постеснялся. Поэтому он просто молча положил руку Франка себе на живот. Сразу стало чуть легче. Он закрыл глаза и погрузился в забытье.Когда накануне — был это вечер или утро? — словом, перед тем, как они в последний раз легли спать все вместе, Эндрю — на полу в крошках собственных зубов, а они с Франком на диване, Алекс подумал еще, что тот хорошо держится, что он не умрет до прихода помощи. С этими мыслями он закрыл глаза, прижался к Франку покрепче и заснул. А когда проснулся, тот уже остывал.— Как ты думаешь, кто-нибудь придет? — спросил Эндрю после некоторой паузы.— Что? — Алекс потряс головой. — Нет, конечно.— А Марк?— Через неделю, разве что, и ты знаешь это лучше меня.— А этот… новый бликсин…— Тсс! — зашипел Алекс, указывая на тело Франка.— Понял, понял, — Эндрю выставил перед собой ладони. — Австралиец, вот. Он искал Бликсу. Рано или поздно он сюда доберется.Эндрю предпочел не упоминать, что в свое время он не дал настырному хлыщу никаких точных координат, и поэтому вероятность спасения ничтожна. Алексу об этом лучше не знать.***— Святой отец! Постойте! — крикнул Ник, завидев невысокую фигуру в черной сутане, выходящую из крайней исповедальни. Хотя храм и был католический, а Кейв исповедовал англиканство, смятенным Ником внезапно овладел экуменизм, и сейчас он был рад любому проводнику божественной воли.Священник старательно сделал вид, что глух, слеп и нем, и повернул обратно, но Ник бегал быстрее.— Святой отец! Благословите, святой отец!— Благословляю, — мрачно гаркнул священник в лицо Ника.— Я согрешил, сделал страшное…— Ага, — согласился священник. Ник запоздало подал ему руку и тут же вспомнил, что пастырям вообще-то полагается целовать перстень. Или не полагается?— Я хотел бы исповедоваться.— Ну, ок, — старик вздохнул и пошаркал обратно к кабинкам.Он отодвинул тяжелую бархатную занавесь, выпуская молодого мексиканца, и указал Нику на низенькую деревянную скамейку.— Только по-быстрому.— Хорошо, — сглотнул Ник.— Перечислять? — мрачно спросил священник, обосновавшись в соседнем отсеке.— Нет, у меня конкретное, — Ник обвел исповедальню взглядом и заметил небольшую дыру в перегородке, чуть ниже уровня лица сидящего человека. ?Ну у них тут и развал?, — рассеянно подумал Ник и, собравшись с силами, выпалил: — Я возлег с мужчиной, как с женщиной.— Мм, — сказал священник. — Бывает.Ник слегка удивился подобной толерантности. Он-то ждал, что ему будут угрожать адскими карами, или хотя бы побиением камнями, как требует того Ветхий Завет, из которого он сам черпал вдохновение для песен. Он уже чувствовал приятное возбуждение от осознания собственной греховности, совсем как в детстве, когда мать ставила его в угол, рывком стаскивала штанишки и отвешивала три звонких удара. Нечто подобное он испытал ночью, когда Вольфганг шлепал и стегал его. По правде говоря, священник Нику сразу очень понравился. Он даже представил, как тот будет наказывать его за грехи, и, может, даже настоящей плеткой-девятихвосткой…— Это все? — спросил нетерпеливый пастор.— Ну… да, — пожал плечами Ник.— Пятьдесят раз прочти ?Pater Noster? и оставь пожертвование. Урна в углу.— Х-хорошо… тогда я больше не …— Освобождаю тебя от твоих грехов во имя Господа, и Сына, и Святого Духа. Иди и не греши.— Постойте! — завопил Ник, выскакивая из кабинки следом за священником, который счел таинство оконченным и деловито направился прочь. — Стойте! Это что, все?— Ну да, — вздохнул старик.— То есть… я могу идти? — спросил оторопевший Ник.— Пожертвование не забудь, — улыбнулся священник. — И осторожней на улице. Там какая-то собака бешеная, говорят, появилась.— Спасибо, — прошептал Ник.Таинственным образом, он почувствовал себя и вправду очистившимся и прощенным. Кинув в ящик для денег два билета на метро, он со спокойной душой отправился спасать Бликсу от его грешного окружения.***— Не может — такого — быть, не может — такого — быть…— Заткнись.Они сидели рядом. Теперь дрожал Эндрю, но поскольку был он маленький и тощий, диван не трясся, как прежде, потяжелевший от веса двух с половиной неподвижных тел, и в целом было терпимо. Не укачивало.— Ну что, осознал? — оскалился Алекс.— Д-да, — выдавил Эндрю. — Вполне.— А что ты пилить перестал? — поинтересовался Алекс, рассеянно перебирая спутанные кудри Франка.— У меня рука болит, — признался Эндрю и в доказательство сунул Алексу под нос воспалившееся запястье.— Мм, — только и сказал Алекс, многозначительно подняв брови.Он не мог бы с точностью сказать, отчего так быстро начала нагнаиваться рана — от ошметков мертвой плоти с пилы, или от его заразной слюны. А, все уже неважно. Зато пить хотелось чуть меньше. А блевать почему-то не хотелось.?Интересно, имеет смысл пытаться съесть Франка? — размышлял Алекс, оценивающе поглаживая широкий загривок. — Если начинать, то сейчас, пока он еще не испортился. Уже к вечеру он начнет вонять, а завтра пойдет зеленью. Боже, ну почему такая жара??И вправду, солнце на улице, видать, припекало вовсю, раскаляя жестяную крышу. Вентиляция работала еле-еле, с трудом разгоняя вязкий воздух. Каждый вдох давался с отвращением. Три мухи по-прежнему кружили под потолком — Алекс старался отгонять их от трупов, но было ясно, что они все равно успели отложить личинки, и скоро тела вспухнут подвижной белой массой, прежде чем лопнуть и выпустить на волю рои…— Ты знаешь, что Вельзевула называли ?князем мух?? — спросил Алекс.— Зачем ты мне это говоришь? — Эндрю брезгливо поморщился. — Ну вот зачем ты все время…— Да так, — пожал плечами Алекс. — Просто.Он и сам не знал, зачем вспомнил этот странный факт. Наверное, дух Бликсы внутри давал о себе знать, и культурный уровень Алекса незаметно повысился. А может, жара дала в голову. Перед глазами все плыло.?Забавно, если я стану теперь еще большим мудаком, чем раньше, — мрачно думал Алекс. — Зато начитанным. Ой, тогда мне точно надо отъесть кусок Франк и стать дохрена сильным. Голыми руками вынести эту дверь… идти по земле этаким суперменом…? Он хрипло рассмеялся.— Ты чего? — испуганно заглянул ему в лицо Эндрю. — Алекс, тебе плохо?— А ты угадай, — еще веселей рассмеялся Алекс.— Ты меня пугаешь, — поежился Эндрю. — Когда делаешь… так.— Как?! — лицо Алекса исказилось в звериную гримасу.— Вот… так, — быстро подтвердил Эндрю. — Только сделай обратно, пожалуйста. Страшно очень.— Пора бы и привыкнуть, — огрызнулся Алекс. — И, да, я думал, с Бликсой ты видел и не такое.— В смысле?— Ну, сколько ты с ним был? Год, два…— Я с ним не ?был?, — гордо выпрямился Эндрю. — Мы, вообще-то, все нормальные парни.— Все? — коварно улыбнулся Алекс.— То есть, ты хочешь сказать, что я… из ?этих?, раз, как ты выразился, ?был? с Бликсой… — дрожащим голосом начал Эндрю.— Короче, — оборвал Алекс.— Ты имеешь в виду, что я педик?!! — выкрикнул Эндрю и замолчал.— Это ты сказал, не я, — пожал плечами Алекс и прислонился к стене.— Ну… да как ты… — сжимал Эндрю кулаки в бессильной злобе.— Признаваться всегда страшно, — ласково протянул Алекс и приобнял оба трупа. — Не бойся, Эндрю. Мы тут все тебя поймем и примем, каким бы ты…— Замолчи, замолчи, не хочу это слышать, — заверещал Эндрю, зажимая уши руками.— Осознание дается нелегко, — вздохнул Алекс. — Но скажи, сейчас ведь тебе легче?— Нет! — крикнул Эндрю.— Жаль, жаль, — покачал головой Алекс. — Я думал, ты многое хотел бы мне рассказать.— О чем?!!— Ну… Например, что тебя тревожит. Что мешает спать. У тебя ведь были мысли, от которых ты ворочался всю ночь напролет, не смыкая глаз, а наутро Бликса стебал тебя готической принцессой, потому что рожа у тебя становилась вся бледная и распухшая? — сбился Алекс со стилистики и продолжил травлю уже в открытую: — Ты представлял себя с ним? Мечтал, как он дотронется до тебя? Как будет целовать?К горлу у Эндрю поднялся комок. Эндрю все сглатывал его, но рыдания неудержимо рвались из груди. Он сдавленно заскулил и спрятал лицо в ладонях.— Плачь, плачь, — потрепал его по плечу Алекс. — Это хорошо. Слезы очищают.— Угу, — кивнул Эндрю и шмыгнул носом.***— А теперь-то легче? — участливо осведомился Алекс через пару минут, когда Эндрю прорыдался.— Нет, — горестно прошептал Эндрю.Ему и вправду сделалось только хуже. То, о чем говорил Алекс, было невыносимо, оскорбительно, немыслимо. И очень ему близко.— Итак, на чем мы остановились?.. Значит, целовал тебя повсюду, — приступил Алекс к пересказу собственных эротических фантазий. — Наверное, сначала в губы — Бликса это умел, он отлично целовался, скажу я тебе. Он кусал бы тебя до крови, и при этом оставался нежным, как никто другой — как зверь, притворившийся ангелом в обличие человека…?Интересно, это цитата из Гельдерлина, или мне кажется? — задумался Бликса внутри Алекса. — Наверное, кажется?.— Так вот, он изукрасил бы тебе всю шею синяками, чтобы другие знали — ты его собственность, и никто не смел бы до тебя дотронуться.— Его собственность… — эхом отозвался Эндрю.— И ты был бы рад, что он припадает к твоей яремной вене, и кричал бы: ?Да, Бликса, пей мою кровь!!!?— Не кричал бы, — покачал головой Эндрю. — Не.— Не кричал? Ну, ладно, — чуть смутился Алекс. — Хорошо, значит, он покрывал бы поцелуями твою грудь, сотней поцелуев-укусов, каждый сантиметр, до боли зажимая зубами твою бледную кожу, принце… Да, покрывал бы он, в общем.Эндрю виновато потупился на свою грудь. Пока что она была покрыта только темным густым волосом.— …Кусал бы тебя за соски, — вдохновенно продолжал Алекс, загибая пальцы. — Не знаю, это не всем нравится. Мне, например, нет, а тебе…— Нравится, — прошептал пунцовеющий Эндрю.— Вот и славно! — разулыбался Алекс, еле удерживаясь, чтобы не ляпнуть: ?Так ему и передам?. — Словом, он спускался бы все ниже, выцеловывая на твоем животе еврейские буквы и логотипы Макдональдса. Твой член уже до боли затвердел и истекает смазкой…— Откуда ты… — начал Эндрю, но тут же заткнул себе рот кулаком.— …Когда Бликса берет его в рот, и ты чувствуешь горячие стенки его горла — такого узкого и влажного. Более узкого, чем шланг пылесоса, более влажного, чем ладошка твоей соседки по парте!— Да, да… — тихо всхлипывал Эндрю, ерзая на краешке дивана. Шорты он так и не расстегнул, но чувствовал, что это не потребуется.— Ты знаешь, почему его называли ?лучшим ртом во всем Берлине?? — продолжал Алекс. — Вовсе не потому, что он мог взять нижнюю ?до?. Те, кто так говорили, сравнивали. Они-то знали!Бликса на краю дивана благодарно улыбался. Успех пришел к нему, пускай и после смерти.— И он показывает тебе, на что способен. Это как бархат, как теплая морская волна, как чашка сливочной карамели, как корзина с котятами! — разошелся Алекс.— Ааа, — тихо согласился Эндрю. Сейчас его не смущала даже перспектива макать свой член то в карамель, то в котят.— И ты понимаешь, что не выдержишь еще несколько секунд, и просишь его, чтобы он остановился, потому что нельзя вынести дольше пяти секунд такого блаженства и остаться в живых, — ловко процитировал Алекс другого русского классика.— Да, конечно, — рассеянно прошептал неначитанный Эндрю.— И он перестает ласкать тебя языком и поднимает глаза. И ты понимаешь, чего он хочет. Да ты и сам этого хочешь.— Хочу… — эхом прошелестел Эндрю.— И ты позволяешь ему уложить себя на живот.— Ну, ок.— И его тонкие пальцы скользят по твоим бедрам…— Если так надо…— Между твоих бедер!— Ох…— Внутри тебя.Эндрю затаил дыхание и тихонько покачивался в экстазе.— И они смазывают, и оглаживают, и растягивают тебя, и тебе немного больно, конечно, но ты не подаешь вида, ведь ты сделаешь что угодно для своего дорогого Бликсы, правда же?— Правда.— И ты закрываешь глаза. И ждешь.— Жду.— И тут приходит Франк и жестко пялит тебя! Ахаха! — завопил Алекс. — Шююютка! Обманули дурака…— Не надо так, — обиженно вздрогнул Эндрю. — Не люблю такие шутки.— А кто любит? — ржал Алекс. — Зато представь, чего ты избежал.Эндрю снова плакал, и радоваться отличной шутке не желал.— Ну, прости, — наконец, ухмыльнулся Алекс, трогая Эндрю за плечо. — Не думал, что ты так отреагируешь.— Ничего, — всхлипывал Эндрю. — Давай, издевайся надо мной. Вообще, все надо мной смейтесь. Смейтесь, сколько влезет.— Как видишь, больше некому. Я за всех, — попытался пошутить Алекс, но в ответ услышал лишь очередное горестное завывание.— Прости, правда, — он коснулся губами шеи Эндрю.— Не трогай меня! — пискнул тот, но как-то неуверенно.— Эндрю-Эндрю, какой же ты смешной, — прошептал Алекс. — Почему ты не сделал это, если так хотел?— Что не сделал?— Ты знаешь, что. Бликса ведь тоже любил тебя.— Откуда ты знаешь? — подозрительно обернулся Эндрю.— Он сказал мне однажды. Понимаешь, он был очень пьян и говорил о таких вещах, в которых бы в жизни не признался.— Да?— Конечно. Он не хотел просто рушить твою жизнь.— И поэтому спал со всеми подряд?— Но любил-то он тебя!Эндрю с надеждой поднял заплаканные глаза:— Ты не ошибаешься?— Да нет, конечно, — самозабвенно врал Алекс. — Я видел его, как тебя сейчас. Он сидел вот так же, рядом, и сказал мне: ?Ах, если бы Эндрю не был таким гомофобом, как славно бы мы зажили!?— Ну, не такой уж я и гомофоб, вообще-то, — пробубнил Эндрю.— Ой, неужто? — иронично всплеснул руками Алекс. — А кто у нас тут боится своих желаний?— Я не боюсь! — запротестовал Эндрю. — Я просто не считаю нужным их исполнять.— Докажи, — усмехнулся Алекс. Он смотрел издевательски, свысока, чуть прищурив тёмные глаза.Внутри Эндрю поднялась волна ужаса. Он не должен этого делать. Но он ведь не трус. Но он не должен… Но надо доказать… Но он…И Эндрю, сам не зная, что делает, рванулся к Алексу и поцеловал его в сухие горячие губы.