Пять (1/1)

Наутро Алекс проснулся от того, что на лицо ему села муха.Впрочем, утро ли это было? Часы на его запястье остановились от удара, а студийные шли всегда неверно и по какому-то другому времени, кажется, точному для Киото — Бликса любил пошутить.Вторым пострадавшим чувством после осязания было обоняние. Бликса определенно начал ускоренно разлагаться, хоть и не превратился пока в гору органики, грозящую потерять всяческие очертания и сходство с человеческим телом. Впрочем, Алекс не сомневался, что Франк любил бы его и таким. Из-за мощной спины пока не проснувшегося Франка Алекс мог видеть краешек плеча Бликсы – нежно-белесого, с оттенком синевы.Третьим из забытья вернулся слух. Алекс явственно различил чавканье — радостное, довольное, глумливое почти. Он приподнялся — чтобы тут же в ужасе рухнуть навзничь и содрогнуться от сухого, удушающего кашля — на пустой желудок уже не рвало.Лола наконец-то осмелела от голода и принялась за Бликсу. В данный момент она, воровато косясь на спящих, грызла чуть свесившиеся с дивана кишки.?Что делать?? — билось в голове Алекса. Если Франк сейчас проснется, ему это совсем не понравится. Да он сам скорее Бликсу слопает, чем даст какой-то собачонке…Алекс почувствовал, что диван под ним начал мелко трястись. ?Семь по шкале Рихтера, не иначе…? — пронеслось отзвуком воспоминание из школьной программы. Не успел он поразиться такой для сейсмологически спокойного Берлина дивной странности, как понял — это дрожал он сам, а диван уж как-то вместе.Лола недовольно заурчала — от тряски кишки Бликсы начали выскальзывать у нее из пасти, есть стало неудобно. Алекс на всякий случай подобрал ноги, охнув от боли — мало ли, вдруг его Лоле есть окажется сподручнее. Но та, кажется, насытилась — последний раз громко сглотнула, и, недобро как-то цыкнув, отправилась в свой угол, где и затихла.Франк тоже лежал что-то уж больно тихий. Алекс, едва опомнившись от страшного зрелища, не успел испугаться заново, и поэтому подумал холодно и трезво — вот и Франк умер. Очередь была за ним. ?Лола-то хорошо устроилась, — зло процедил про себя Алекс. — Ей теперь точно… еды хватит?.На ум приходили многочисленные истории о животных-людоедах. Вот, хотя бы, Жеводанский Зверь — тоже, небось, прикормил кто-нибудь человечиной, а собачка и вошла во вкус. ?Надо быть осторожней, — решил Алекс и наметил: — Если что, стукну ее молотком?.Алекс осторожно коснулся бока Франка. Толкнул. Потом толкнул сильнее, так, что Франк чуть не уткнулся лицом в то, что было плечом Бликсы. Наконец, он заворочался — медленно, с трудом поднял голову — и стремглав бросился к раковине.Алекс мрачно смотрел в потолок, пока Франка рвало. Причина была явно не в слабых нервах или внезапном прозрении. Наверное, это трупный яд начинал отравлять их обоих, просто Франк лежал ближе к телу, да еще и едва ли не целовал его от избытка запоздалой нежности.?Интересно, на сколько нас еще хватит?? — подумал Алекс, переворачиваясь на другой бок, чтобы не видеть останки Бликсы, уютно устроившиеся на единственной подушке.По злой иронии, он порой представлял себе в мечтах, а однажды так вообще увидел в одном из ?мокрых снов? — со всеми деталями, как оно и бывает — себя с Бликсой и Франком одновременно. Этот глубоко символический акт должен был иметь значение примирения и высшего духовного единства. Ну и просто прикольно — оба сразу. Алекс был не до конца уверен в своих возможностях, но он работал в этом направлении.Только вот во сне Бликса был живым. Молчаливым и нежным, что было довольно фантастично, но там он не разлагался, обнимая Алекса поперек груди, в то время как Франк — адекватный и в своем уме, насколько это применимо к решившему заняться групповым сексом с друзьями — целовал Алекса в шею, слегка зажимая зубами кожу у сонной артерии. И все было так хорошо…— Доброе утро, — хрипло сказал Франк, снова падая на диван.— Да вот что-то не очень, — буркнул Алекс, ежась от всколыхнувшейся ненависти к миру.И тут же пожалел — Франку-то, видать, еще тяжелее, чем ему — вид у того был измученный и уже отчасти мертвенный. Под глазами залегли тени, а губы потрескались. ?Хорошо, что нет зеркала, — решил Алекс. — Сам я сейчас, наверное, и вовсе вылитый мертвец?.— Ты как себя чувствуешь? — спросил Алекс.Франк только горестно усмехнулся.— Пилить сможешь? — пошел Алекс ва-банк.Франк, решивший, видимо, не тратить влагу и кислород на пустые разговоры, кивнул и потянулся к Бликсе. Бережно взял его на руки и покачал, как ребенка, в очередной раз прощаясь.— Франк-Франк! — заволновался Алекс. — У него так голова закружится!Франк поднял недоумевающий взгляд.— Давай его на пол скорее положим, — посоветовал Алекс.— Ты думаешь? — наконец-то разомкнул уста Франк.— Да. Ты что, не слышишь? Он просит, — Алекс кивнул на искаженное лицо трупа. — Говорит, там прохладнее.— Ну, хорошо, — после некоторого колебания согласился Франк, вставая с дивана.— И давай с него майку снимем. Жарко же, — дивился Алекс собственной смелости.— Ладно… — Франк придирчиво смотрел, куда положить Бликсу.— Вот сюда, на пакеты. Да, на черные, он любил черный, — руководил Алекс, мысленно — истерически хихикая, но сохраняя каменное лицо внешне.Франк послушно примостил ополовиненное тело на расстеленные мешки для мусора.— А теперь… Ой, снова что-то говорит! — воскликнул Алекс. — Франк, он только что попросил, чтобы ты взял вот ту пилу и отрезал бы ему руку.— Зачем? — вновь погрузился во мрак Франк.— Ну, или снял бы немного мяса со спины. Жарко очень. Помоги ему дышать.— Хорошо, — сглотнул Франк. — Я сниму сколько надо. Только ты мне говори, что он просит — я почему-то больше не слышу…— Хорошо, — пообещал Алекс. — Обязательно. А ты пока срежь все с ребер и упакуй — это нам еще понадобится.Франк кивнул снова и принялся за работу.Алекс бессильно откинулся на диван. С противоположной стороны по обивке расползалось пятно дурно пахнущей жидкости. Алекс снова отвернулся — от запаха кружилась голова. Впрочем, воздух в комнате был настолько спертый, что небольшое усиление зловония уже и не чувствовалось. И появились мухи — пока только три, но они летали, противно, монотонно звеня, и то и дело опускались на нос забывшейся Лолы, заставляя ее вскидывать морду и отмахиваться лапой.Франк довольно резво пилил, рассказывая себе под нос какие-то истории. Он, кажется, смог разделить волшебный мир любви к Бликсе со скучной действительностью. И вот в этом дивном мире он ласкал тело своего возлюбленного, а в угрюмой объективной реальности он освободил ребра от мягких тканей, взялся руками за края и мощным движением раздвинул в стороны, обнажая брюшную полость и низ грудной клетки — благо, несколько ребер уже были сломаны и поддались без труда.Алекс отвел глаза, увидев, как вслед за освобожденным кишечником вытекают желудок, явно увеличенная печень и еще какие-то влажные гадости. Франк любовно гладил каждый из органов, прежде чем его отделять. Пила так и ходила во внутренностях Бликсы; иногда Франку приходилось пускать в ход клещи, чтобы вырвать какой-нибудь особо крепко приделанный самой природой фрагмент.— Любить тебя в рот, — с чувством произнес Алекс, не совсем понятно, к кому обращаясь.Наверное, все же к себе, потому что Франк бы такого в жизни не допустил — скорее откусил себе язык и истек кровью насмерть, чем взял в рот чужой член. Об этом смешном пунктике Алексу рассказал когда-то Бликса. И вправду, нелепо. Что за пуританство, вернее, ханжество? Этакие корчи умирающей гетеросексуальности. Впрочем, Бликса бы это исправил, проживи он еще немного, подумал Алекс с каким-то злобным удовлетворением и повернулся опять на спину.Он почти смог притерпеться в очередной раз к боли — она все как будто возрастала, но, видимо, повышался и болевой порог. ?Тренировка! Пригодится!? — язвил про себя Алекс. Вдруг, судьба заставит быть разведчиком… и его будут пытать враги. Допустим, он попадет в плен к Штази… И тут он понял, что бредит уже окончательно и бесповоротно.Но это его почему-то не огорчило. Напротив, Алекс решил, что стоит использовать так внезапно пробудившуюся креативность — вдруг сознание подскажет выход?Алекс запрокинул голову и заметил на стене темный квадрат вентиляционной решетки. Из-за того, что в глазах все плыло, невинный объект коммуникаций неожиданно приобрел мрачность шедевра русского авангарда. И тут Алекс задумался — а что… за решеткой?Покачиваясь, он встал на диване, грязными ботинками по обивке — все уже было неважно. Дрожащими руками он взялся за края решетки. Металл врезался в пальцы — обернуть бы чем, но Алекс, не мешкая, рванул раму на себя. Плохо привинченная решетка поддалась, и Алекс покачнулся, едва не упав. Боязливо обернулся на Франка — но тот, запустив руку по локоть внутрь Бликсы, сосредоточенно шарил в поисках чего-то.Алекс заглянул в квадратную дыру. По всей видимости, короткий узкий ход вел к какой-то общей шахте. И вот ее высота и ширина уже были неизвестны. Интересно, а если сломать стену? Расширить дыру, получить доступ в шахту? Наверняка ведь она как-то выходит на крышу. Или наоборот, в подвал, а он-то вряд ли заперт, в отличие от их долбаной студии. А там — свобода, воздух, жизнь!Или можно не лезть самому, а послать Лолу. Как гонца, ага. Да запихнуть просто чертову суку в дыру, и пусть визжит, сколько ей угодно. Заодно и высоту можно проверить. Все равно ведь умирать. На всякий случай можно прикрепить ей к ошейнику записку с описанием ситуации, мол, гибнем от собственного идиотизма. Хотя… Алекс задумался. Ему вовсе не светило остаться в памяти потомков как пример клинического шлемазла. Нет, надо все продумать. Написать адрес и упомянуть сразу, что нужно для освобождения. Лола выйдет к людям, какая-нибудь сердобольная старушка прочтет записку и вызовет спасателей, а там, глядишь, их и вызволят.Алекс представил себя сидящим в открытой машине скорой помощи. Вокруг бегают полицейские, медики и зачем-то пожарные, репортеры выстраиваются в очередь, чтобы взять у него интервью, а он поправляет на плечах антистрессовый пледик и всхлипывает, впрочем, довольно сдержанно, не давая полную волю скупым мужским слезам:— Террористы напали на нас внезапно. Они убили нашего друга и цинично, на наших глазах принялись расчленять его тело. Мы ничего не могли сделать. Кроме того, под дулом пистолета эти твари заставили меня и моего верного товарища заняться сексом. Дважды. Но этого им было мало, и они изнасиловали меня…— Вы не предполагаете, кто бы это мог быть? — говорит, наконец, восхищенный выдержкой Алекса корреспондент. — Палестинцы, баски, Аль-Каида?— Я думаю, это возрожденные фракции Красной Армии, — авторитетно замечает Алекс, прежде чем его кладут на носилки и отправляют наконец-то в госпиталь…— Франк, что ты делаешь?!! — заорал Алекс, выронив решетку. Та больно ударила его по ноге и со звоном покатилась по полу.Франк сидел над телом и медленно, с трудом жевал жесткое мясо.***— Ну, пока, — неловко хмыкнул Ник, когда они с Вольфгангом подошли к подъезду старого многоэтажного дома, где Ник снимал квартиру. — Спасибо, что проводил.— Бидермейер, — поморщился Вольфганг, окидывая взглядом здание. — Да, был очень рад.— А Бликса говорил, это бюргерский ампир, — оскорбился Ник.Вольфганг тонко улыбнулся и закусил губу, и почему-то Нику в этой гримасе почудилось нечто неприятное, почти зловещее.— Что? — обиженно переспросил Ник. — Я, по-твоему, какую-то глупость щас сморозил, а? — Пиво снова оказалось неожиданно крепким.Вольфганг улыбнулся вновь, еще более издевательски.— Нет, нет, ничего. Просто — совет на будущее: не стоит верить всему, что говорит Бликса.— Ну это ж ампир! — Ник пьяно покачнулся и махнул рукой на фигурные обрамления окон, которые, по правде говоря, не имели ничего общего ни с одним из стилей, а были плодом фантазии архитектора, вкусившего прелести злоупотребления препаратами ?Сандоз?.— Может быть. Но подумай про мой совет, — Вольфганг ласково поцеловал чуть оторопевшего Ника в щеку. — Пока, милый, — и, странно пританцовывая, направился прочь.— Стой! — возопил Ник, душа которого требовала разъяснений. — А ну, стой!Вольфганг обернулся и посмотрел насмешливо.— Ты что-то знаешь! — выдохнул Ник. — Ты знаешь, где Бликса.Вольфганг поднял красивые глаза к темнеющему небу и сам сразу стал очень похож на Марию Магдалину. Только не было в его лице ни капли истинного смирения.— Пожалуйста! — неожиданно для себя взмолился доведенный до отчаяния Ник. — Мне правда очень нужно.Отчего-то он со всей ясностью понял, что еще одной ночи в аду он не переживет.— Ну, — протянул Вольфганг, видя, что дело плохо, и мысленно пожимая Бликсе руку особым тайным рукопожатием: молодец, мальчик мой, хорошая работа! — Я думаю, если Бликсы нигде нет, он у себя в студии. Понимаешь, это единственное место, где он может задержаться надолго.— Я в ней уже был! — рявкнул Ник. — И Бликсы там нет!— ?В ней?, мой милый, или только у двери потоптался? — заботливо осведомился Вольфганг.Ник задумался. И вправду, из-за запертой двери до него как будто доносились странные звуки. Причем так было в оба его визита. Но на стук ему не открывали. Даже на стук ногой. А может, Бликса и вправду был внутри. Поглощен процессом звукозаписи, так сказать…— Ну так?.. — спросил Вольфганг, улыбаясь совсем уже как-то непристойно.— У двери, — мрачно сказал Ник. — И что мне делать?Почему-то он внезапно испытал к этому странному вертлявому парню доверие. Скорее всего, неоправданное, но Ник пришел в такое отчаяние, что готов был схватиться за любую соломинку.— Ты можешь подождать на коврике, — изгалялся Вольфганг. — Только ждать придется долго. Ты знаешь, как действует амфетамин? — внезапно светски спросил он.Ник помотал головой. Он был больше по бухлу и опиатам.— Вполне возможно, что сессия звукозаписи у них закончится этак через неделю, — нагнетал Вольфганг. — Поэтому тебе придется запастись питьевой водой и книжками. Я в такой ситуации обычно читал русскую классику. Представляешь, однажды Бликса купил очень чистый порошок… словом, когда спустя десять дней приход закончился, и мы смогли открыть квартиру, у него практически не было ногтей. Даже на ногах.?Сгрыз?, — пронеслось в голове у Ника, но он героическим усилием воли отогнал страшный образ и продолжил внимать чадным откровениям.— …Как, впрочем, и целой кожи на теле. Одна сплошная кровавая рана, — покачал головой Вольфганг. — Зато он написал восемнадцать отличных песен.— Ты хочешь сказать, — медленно произнес Ник, — что Бликса там сейчас…С неумолимой яркостью перед глазами возник образ Бликсы, раздирающего свое тело до крови в тщетных попытках докопаться до сути бытия.— Не знаю, все может быть, — как-то слишком легкомысленно бросил Вольфганг и посмотрел на левое запястье, где отсутствовали часы.— Стой! — возопил Ник. — Как к нему попасть?— В смысле?— В студию! Туда! Я видел, там нет окон…— А дверь ускользнула от твоего чуткого взора? Ник тупо смотрел на Вольфганга. Ну к чему всё это, если ему и так плохо, зачем еще травить…— У меня был где-то ключ от их студии, — протянул Вольфганг. — Хотя сейчас уже и не вспомню, где…— Где?!!— Где? Ах. Дома куда-то завалился, наверное…— Пошли к тебе! — быстро сориентировался Ник, и для верности схватил Вольфганга за руку, уже готовый бежать в направлении вожделенной цели.— Ну, как хочешь, — ухмыльнулся Вольфганг и сцепил на ладони Ника длинные тонкие пальцы.***Франк сосредоточенно жевал мясо. На окрик он не отреагировал.Саднящее от жажды горло Алекса сжал очередной болезненный спазм, а внутренности по ощущениям обратились в кисель, но его не стошнило, только горько стало во рту от желчи. В панике, практически не осознавая, что делает, он подпрыгнул и уцепился за края шахты. В глазах потемнело от боли и накатившей слабости, но всплеск адреналина и жгучее желание жить подхлестнули. Алекс втянул тело в узкий ход и пополз в темноту и неизвестность.Буквально минуты через две-три ход вывел его к общей шахте. Оттуда ощутимо тянуло свежим воздухом, и Алекс приободрился — он был на пути к свободе. Нащупав края лаза, он отважно сунул туда голову, а затем начал ввинчиваться плечами — этот лаз оказался уже предыдущего. Пришлось познать на собственном опыте, что житейская мудрость ?лишь бы голова пролезла? оказалась ошибочной. Алекс был отнюдь не здоровяком, да и в ширине плеч значительно уступал тому же Франку, но даже для него шахта оказалась слишком узка. Поняв всю тщетность своих усилий, Алекс дернулся назад и почувствовал, что застрял. Ужас захлестнул его вязкой волной. Вроде, он что-то кричал, но не мог сказать, кажется ему это или нет.Погибнуть застрявшим в вентиляционной шахте показалось гораздо страшнее, чем находиться в помещении с переквалифицировавшимся в каннибалы Франком. Алекс принялся отчаянно толкаться назад, обдирая локти об стенки, и после продолжительной борьбы ему все же удалось выбраться. Развернуться в такой тесноте было маловероятно, поэтому он предпочел не рисковать и двинулся в обратный путь, пятясь.Алекс больно свалился на диван и скорчился, схватившись за живот, но никто не обратил на его появление внимания. Франк сидел на полу, прислонившись к дивану спиной, и держал Бликсу на руках, а Лола… Лола лежала под столом и самозабвенно глодала отпиленную кисть — пальцы она откусывала и проглатывала, не жуя, издавая при этом странный утробный звук, который Франк, будь он в здравом уме, обязательно захотел бы записать.Алекс не выдержал и застонал. По бедру побежало что-то горячее. Он машинально провел рукой сзади по джинсам и даже не удивился, обнаружив кровь. Франк обернулся к нему и сочувственно покачал головой. Лицо его было перемазано кровью, а на подбородке прилип маленький клочок кожи. Только сейчас Алекс заметил, что предплечье Бликсы изодрано так, что сквозь склизкие мышцы проступает тонкая ключичная кость. А еще он с отвращением заметил, что на коже видны трупные пятна. Алекс застонал снова и закрыл глаза.— Франк, зачем ты это сделал?Тот погладил Бликсу по голове, пачкая волосы в крови и каких-то мелких ошметках плоти, и невозмутимо сообщил:— Он сам меня об этом попросил. Бликса боится, что его заберут, он хочет быть со мной. Во мне.— Ерунда, — зло прошипел Алекс. — Он не останется в тебе — ты выблюешь его гнилое мясо или расстанешься с ним еще более прозаичным путем!Франк улыбнулся ему, как несмышленому ребенку и пояснил:— Все лишнее выйдет, а сущность Бликсы растворится во мне. Он всегда будет со мной, понимаешь?Это Алекс понимал. Ему не раз доводилось читать о таком поверье. Неожиданно тоже захотелось причаститься Бликсы — вдруг к нему перейдет немного его таланта, целеустремленности или притягательности? В животе голодно заурчало.— Слышишь, что Бликса говорит? — улыбнулся Франк.— Нет.— Он не против, чтобы и ты взял от него частичку. На память.— Спасибо, — прохрипел Алекс и сполз с дивана, обессиленно привалившись к широкому плечу Франка.Лола с любопытством взглянула на хозяина, но тут же вернулась к вожделенному лакомству, принявшись громко хрустеть зажатой в лапах костью.Алекс непонимающе заморгал – кроме наглядных следов работы франковых челюстей, никаких иных повреждений на теле Бликсы не было. Не было! Грудная клетка и брюшина целы. Так что же, всё увиденное до путешествия в вентиляцию оказалось галлюцинацией? Его это не удивило. Значит, перед смертью у него открылся дар предвидения, только и всего.Рот Алекса наполнился слюной – не столько от голода, сколько от нервного потрясения. Он сглотнул, осторожно взял Бликсу за левую руку и куснул за плечо. Кожа показалась похожей на воск. Алекс был близок к тому, чтобы разжать зубы и отплеваться, но голод пересилил, и он стиснул зубы изо всех сил, стараясь добраться до мяса. Мышцы у Бликсы оказались жесткие, закостеневшее тело не поддавалось зубам.— Я совсем забыл, — осенило вдруг Франка, — у меня же ножик есть!Бережно вручив труп Алексу, он подошёл к втиснутой в угол вешалке и запустил руку в карман куртки. Вынув перочинный нож, Франк с широкой улыбкой дал его Алексу:— Возьми, так сподручнее будет.— А ты как же?— Да я так… уж зубами наловчился, — скромно пожал плечами он.То ли нож был тупой, то ли Бликса еще не достиг той стадии, когда мясо легко отделяется от костей, но Алексу пришлось попотеть, прежде чем он вырезал небольшой кусочек из сгиба локтя и проглотил не жуя. Горьковатое мясо скользнуло вниз по пищеводу, и голодный желудок не спешил отказываться от подношения. О трупном яде Алекс даже не вспоминал.***— Симпатичная… квартирка, — сипло выдавил Ник, оглядываясь по сторонам.На самом деле он так не думал, но долг гостя, и — гораздо сильнее — практический интерес, заставили его вспомнить о вежливости.— Чем богаты… — ухмыльнулся Вольфганг, запирая за Ником дверь.Квартира и вправду была странная. Стены пестрели плакатами — Ник подумал было, что это афиши выступавших в Берлине групп, но пригляделся и тут же отвел взгляд — почти стыдливо, чувствуя, как в желудке снова просыпаются бабочки. Анонсы кабаре мешались с листовками совсем уж специфических заведений, и извилистые, похожие на удар бича линии отсылали отнюдь не к фиалкам Обриста, а к чему-то гораздо более буквальному. Простому, пошлому и… возбуждающему.— Нравится? Это мой любимый, — Вольфганг кивнул на простой, сделанный, видимо, на каком-то подпольном ксероксе плакатик. Ник присмотрелся — он, вообще-то, пытался как раз сосредоточиться на ключах (вернее, на том, как высказать свою просьбу доходчиво и при этом не сблевать), и замер. Плакат внезапно затронул его религиозное чувство.Некий молодой человек лежал на боку, подтянув колени к груди. Поза была странной, но по-своему целомудренной — скорее уж беззащитно-детской, чем соблазнительной. Он был связан по рукам и ногам — один ремень широким кольцом охватывал его запястья, другой — лодыжки. Эти путы странно и волнующе контрастировали с белизной его истощенного тела, делая похожим на раннехристианского подвижника. Тем более что лицо, пусть и наполовину скрытое под темной повязкой, выражало какой-то почти духовный экстаз… И тут Ник узнал изображенного.— Что как неродной, проходи. Эй, ау! — Вольфганг вовсю махал Нику из комнаты.?Я спасу Бликсу из этого вертепа беззакония и разврата?, — повторил про себя Ник и смело шагнул навстречу врагу.Комната у Вольфганга была на удивление уютная, почти мещанская. Полосатые обои и вязаный абажур — пресловутый бидермейер, зло подумал про себя Ник. Женская какая-то комната. Видимо, всю мерзость он поклеил на стены в прихожей, чтобы сразу отпугивать слабонервных гостей, а сам жил себе этаким филистером и посмеивался над чужими предрассудками.— Садись, располагайся, — Вольфганг указал Нику на обитый золотистым плюшем диванчик, и Ник рухнул на него, искренне радуясь, что можно будет ненадолго забыть о боли в затекших за день блужданий ногах.?Может, он еще и ничего так парень, — думал Ник, глядя, как Вольфганг распахивает дверцы шкафа и начинает перебирать вещи. — Вот он как помочь хочет. Интересно, ключи у него что, в кармане каком-нибудь завалялись? А женских шмоток-то сколько… Его подружка, наверное, настоящая модница?.Вольфганг между тем раздвигал висящие на плечиках платья, доставал то одно, то другое, недовольно качал головой, сердито фыркал, и вообще, всем сердцем явно горел за Ника и его счастье.— А где твоя девушка? — ляпнул Ник и прикусил язык — что-то ему подсказывало: раз подружки Вольфганга нет дома, значит, наверняка поссорились. Он и сам недавно в очередной раз поругался с Анитой, и они разошлись — на этот раз, видимо, навсегда. — Извини, — потупился Ник.Вольфганг лишь тонко улыбнулся. Он достал очередное платье и почему-то счел нужным на нем остановиться. Алое шелковое, на тонких лямках — оно идеально подошло бы какой-нибудь красавице с волосами цвета воронова крыла. Или любой покупательнице ?Schwarzkopf?, верной оттеночной формуле ?супер-ультрачерный?. Хорошая, кстати, была краска. Ник ее очень любил.Вольфганг осторожно повесил платье на спинку стула и обернулся к Нику:— Что будешь пить?— Пить? — Ник призадумался. А как это поможет поискам? Но от выпивки он отказывался только в самых крайних случаях, а сейчас был явно еще не такой.— Виски? — конкретизировал свой вопрос Вольфганг. Ник кивнул.***Алекс дивился: какие у Франка сильные челюсти. Он жадно вгрызался в предплечье Бликсы, выдирая кусочки мяса, и тщательно прожевывал их. Между зубами у него застряли маленькие красные волокна мышц, а по подбородку, покрытому брутальной щетиной, струилась слюна с сукровицей, но он не обращал на это внимание, даже глаза прикрыл, будто гурман, наслаждающийся оттенками вкуса изысканного блюда. Алекс передернулся и отвел взгляд. На Бликсу тоже смотреть не хотелось, а тем более выяснять, все-таки трупные пятна у него на спине проступили или это всего лишь синяки, приобретенные еще при жизни, но резать вслепую было несподручно.Он никогда не видел тела Бликсы так близко. Его кожа, всегда казавшаяся Алексу в силу близорукости алебастрово гладкой и такой же холодной, на самом деле была испещрена мелкими и крупными шрамами, язвами, следами от ожогов. Алекса это нисколько не удивило — он прекрасно помнил, как Бликса несколько раз распарывал ладонь или кожу на запястье, играя на публику, и тем более не было для него секретом, что Бликса увлекается блад-плеем, но все-таки было удивительно — сколько ран наносили ему и сколько нанес он себе сам, а кожа все равно казалась нетронутой. Может быть, Бликса воспринимал ее как чистый холст? Он ведь одно время хотел стать художником. Наверное, пытался нарисовать картину боли.Алекс мотнул головой, отгоняя ненужные размышления, и попытался проглотить еще кусочек. Кожа ему определенно не нравилась. Он покрепче сжал тонкое, кажущееся необычайно хрупким запястье и сделал надрез на предплечье. Затем принялся неумело соскабливать кожный покров. Франк задумчиво смотрел, как из-под маленького лезвия ползут рваные липкие ленты, обнажая скользкие мышцы и связки, во взгляде его читалось непонимание.— Не могу кожу разжевать, — пояснил Алекс.— А, ну ладно. Мы ведь что-нибудь потом из нее сделаем??Шнурки, чтоб повеситься?, — хотел съязвить Алекс, но лишь кивнул.— Ты только лицо не трогай, хорошо?— Не буду, — заверил он Франка, искоса глянув на Бликсу. Тот как будто ему подмигнул.И мясо Алексу не нравилось. У него был какой-то железистый привкус, напоминающий о носовом кровотечении. Почему-то вдруг вспомнился документальный фильм о народах Крайнего Севера. Там рассказывали, что из-за недостатка витаминов эскимосам, чукчам и прочим приходится добавлять в рацион сырое мясо и оленью кровь, которую сцеживают прямо из живого олешка (но в меру, не вредя здоровью животного), а любимое детское лакомство — трахеи оленей заколотых. Якобы трахеи эти сладкие, и маленькие чукчи лижут их, как леденцы.— Интересно, а трахея у Бликсы вкусная?— Не знаю, — задумался Франк. — Давай проверим.— Давай, — Алекс протянул ему ножик.— Смотрел документалку про народы Севера? — светским тоном поинтересовался Франк, делая аккуратный разрез на горле.— Смотрел, — эхом отозвался Алекс, удрученный, что Франк видел ту же передачу, и идея оказалась как будто вторичной.***После двух шотов виски Ник решил, что надо серьезно поднапрячь мозг и вспомнить, что им там говорили в колледже на философии в рамках курса ?Логика и познание?.— Если рассуждать лгоически, так сказать… где ты их видел в последний раз? — начал Ник и махнул рукой, словно полководец, отправляющий мысленные полки в бой.— Кого, сладкий? — Вольфганг перехватил руку Ника — не хватало еще перевернуть абажур.— Ну, ключ-чи, — Ник пытался сфокусировать взгляд на собеседнике, но Вольфганг упорно мутнел и раздваивался. Интересно, а если выпить еще, он будет растраиваться?..— Не расстраивайся, Воль…фганг! Мы их найдем! — поспешил утешить Ник и попытался встать с дивана.Ноги не слушались, и он безвольно упал снова. При этом голова у него закружилась совсем уж отчаянно, Ник сполз, всем телом завалился на бок и уткнулся лицом Вольфгангу повыше колена.Это было очень кстати. Во-первых, хоть какая-то опора в этом шатком мире. И потом, костюм Вольфганга пах чем-то очень приятным, и даже подкатившая было тошнота на время отступила.И опустившуюся на затылок руку Ник воспринял как что-то само собой разумеющееся. Ну, захотел Вольфганг погладить его по волосам — на здоровье. Он и сам любил взъерошить своим друзьям вихры — конечно, это было раньше и ближе к средней школе, но почему бы и нет?..Одной рукой играя с волосами Ника, наматывая жесткие пряди на тонкие пальцы, другой рукой Вольфганг расстегивал себе брюки. Справившись с пуговицей и убедившись, что язычок молнии до конца опущен вниз — во всем любил тщательность — Вольфганг полез в карман пиджака.Ник недовольно зашевелился — ну чего он там возится, так хорошо ведь лежим! — но тут же вынужден был поднять голову — ставшие внезапно пугающе сильными пальцы Вольфганга дернули его за волосы, заставляя запрокинуть лицо.— Эй! — тихонько позвал Вольфганг и потряс в воздухе связкой ключей.Ник завороженно смотрел на блестящие, словно огнем пылающие кусочки металла. Какая игрушка. Так и хотелось потянуться по-детски, крикнуть: ?Дай!?, выпростать руку, схватить — но он чувствовал себя как будто загипнотизированным, лишенным воли.— Нравится? — спросил его Вольфганг. Ник поспешно кивнул. В ту же секунду Вольфганг разжал пальцы, и ключи упали ему на грудь. Не удержались на гладкой ткани жилета, жидким металлом скользнули вниз и скрылись в предусмотрительно расстегнутой ширинке.— Достанешь — они твои, — усмехнулся Вольфганг. — Только, чур, без рук.***Франк аккуратно расширил надрез пальцами так, чтобы была видна гофрированная трахея, и предложил:— Давай, ты первый.— А почему я?— Ты же интересовался.Алекс склонился над распоротым горлом и осторожно лизнул. И вовсе не сладкая. Соленая, даже слишком. То ли трахеи такие вкусные только у северных оленей, то ли Бликса настолько пропитался всякой дрянью, что она перебивала истинный вкус. Алекс отстранился и жестом пригласил Франка продегустировать. Судя по тому, как Франк начал жадно вылизывать раздвоенную трубку, вкус его вполне устраивал.Алекс смахнул с волос паутину, подцепленную в вентиляционной шахте, и посмотрел вверх — может, стоит залезть туда еще раз и покричать? Вдруг кто-нибудь услышит? Хотя, вряд ли — грохот трубопрокатного цеха наверняка заглушит крики. ?Ну, по крайней мере, нам пока не грозит голодная смерть, — вдруг подумалось ему, — а там и Эндрю придет?.Франк, тем временем, очевидно, решил распробовать и другие внутренности Бликсы, поскольку пытался сделать Y-образный разрез. Лезвие перочинного ножа оказалось явно непригодным для такой затеи, поэтому надрезы получались рваные, уродливые, и постоянно приходилось дорывать кожу руками. В итоге выглядел торс Бликсы так, будто об него долго и сосредоточенно точил когти тигр.Алекс меланхолично наблюдал за тем, как Франк просовывает язык между ребер Бликсы, пытаясь лизнуть сердце — неожиданно бледное, с синюшным оттенком. Прикосновения языка его были ласковыми, трепетными, как прелюдия к чему-то большему. Алекс неожиданно смутился и перевёл взгляд ниже, успев заметить, что сломанные ребра пропороли легкие в нескольких местах, и теперь они напоминали сдувшиеся шарики. Желудок показался ему каким-то скукоженным, но это и не удивительно, ведь Бликса практически ничего не ел, и скорее всего, организм его уже просто не в силах был принимать твердую пищу. А вот печень Алекса неприятно поразила. Состояние её было значительно хуже, чем в недавней галлюцинации. Он не был уверен, что это цирроз, но орган выглядел донельзя отталкивающе — рыхлый, покрытый каким-то налетом и язвами. Интересно, мучился ли Бликса от болей? И сколько ему оставалось жить с полуразрушенной печенью? ?Какая тяга к деструкции!? — невольно восхитился Алекс.Впрочем, восхищение быстро сменилось гадливостью — и до того норовившие выпасть из раздробленного таза кишки (немного укороченные Лолой), теперь принялись выпадать еще и из развороченного живота. Франк принялся заботливо сматывать их и укладывать на место, а Алекс вдруг сообразил, что Бликса похож на куклу-рукавичку — можно просунуть руку между тазовыми костями и пощекотать желудок. Он истерично засмеялся, спрятав лицо в ладонях, плечи его вздрагивали. Франк сочувственно посмотрел на него и вздохнул:— Давай поспим немного.Втроем они взгромоздились на диван, и Алекс больше не имел ничего против присутствия мертвеца. Бликса пожелал лежать на краю, Франк заботливо обнял его поперек груди, а Алекс уткнулся лбом Франку в загривок.— Знаешь, я ведь был влюблен сначала в Бликсу, потом в тебя, — вырвалось вдруг признание. Что на это ответил Франк, Алекс уже не слышал, мгновенно провалившись в сон-полуобморок, наполненный смутными тенями и отзвуками голосов.***— Ну, ты простишь меня, да? Ну, простишь ведь? — Ник виновато мотал головой, пока Вольфганг пытался отмыть его блевотину со своего лучшего костюма.— Я подумаю над этим, — прошипел Вольфганг и с отвращением в очередной раз полил водой себе на колено. Резко пахнущий виски все никак не хотел смываться, и запах в ванной стоял, как в туалете привокзального ресторана.— Не смей ссать в мою раковину! — возопил Вольфганг, но было поздно — Ник с облегчением выдохнул и принялся кивать головой — на этот раз весело и в такт причудливому журчанию.Вольфганг только молча закрыл глаза рукой.Вжикнув молнией, Ник довольно крякнул и обернулся к хозяину:— Ну, в общем, они еще там? — он указал взглядом куда-то в область паха Вольфганга, всем своим видом демонстрируя желание продолжать поиски.— А ты догадайся, — огрызнулся Вольфганг.— Дай-ка подумать, — протянул Ник, оценивающе разглядывая все ту же область. — Так и не скажешь. Вроде как и нет, — он пьяно захихикал.Вольфганг закрыл глаза двумя руками. Крест-накрест.— Ну вот что-о ты хочешь, чтобы я сделал? — Ник покачнулся и еле удержался, повиснув на батарее.— Вымылся бы. А то твой аромат вызывает у меня странные ассоциации… — погружался в истерику Вольфганг.Видимо, он не рассчитывал на свойственную Нику простоту и то, что Ник воспримет его слова буквально. А вполне возможно, что и рассчитывал.Тем не менее, когда Ник начал сдирать с себя одежду, Вольфганг лишь приподнял бровь и проследил, чтобы тряпки австралийца не падали на его любимый пушистый коврик.Через минуту Ник стоял перед ним голый и готовый к водным процедурам.***Франк корчился и обливался потом. Казалось, желудок раздирает чья-то когтистая рука. Вдобавок Франк лихорадило так, что весь диван вибрировал. Алекс рядом с ним перегнулся через подлокотник и мучительно блевал на пол. В луже отчетливо виднелись кусочки полупереваренного мяса. Проснувшаяся Лола внимательно их изучила, фыркнула, и ушла обратно под стол. Бликса понимающе улыбался и уверял, что это скоро пройдет.Франк жалобно простонал, приложив ладонь к животу и, кое-как свесившись с дивана, выблевал вонючую темную жижу — съеденное почти переварилось, но организм оказался не приспособлен к поглощению падали. После извержения боль как будто улеглась.— Лучше? — заботливо поинтересовался отдышавшийся Алекс.— Лучше, — слабо улыбнулся Франк и вытер рот тыльной стороной ладони.Поморщившись от боли, Алекс уложил голову Франка к себе на колени и, повинуясь светлому порыву, пригладил его спутанную челку. Дрожащий Франк пробормотал что-то благодарное и потерся влажной от пота щекой о ногу Алекс. Бликса не ревновал.— М-можешь об-бнять м-меня? — стуча зубами, спросил Франк.— Конечно, — Алекс лег рядом и с готовностью обхватил широкие плечи Франка, стараясь прижаться к нему покрепче. Сколько он мечтал об этом, но никогда не подозревал, что будет именно так. Никакой романтики, только отравившегося Франка жаль.***— Ты был грязной, грязной девочкой.Ник согласно кивнул. Он понял, что в его ситуации вообще лучше со всем соглашаться. Если он, конечно, хочет спасти Бликсу. Красное шелковое платье липло к голому телу, от невысушенных волос голова тут же начала болеть. Ник был замерзшим, сбитым столку и неприятно возбужденным — после того, что с ним выделывал в душе Вольфганг, это было неудивительно. Проклятому немцу обязательно надо было пройтись губкой по всему телу Ника, задерживаясь в тех местах, где и руки самого Ника бывали, скажем так, нечасто. И теперь Ник сидел на диване, обряженный в дурацкие женские тряпки, и пытался ненавязчиво прикрыть руками пах — не хватало еще, чтобы Вольфганг решил, будто ему нравится этот маскарад.— Ты был грязной… я не слышу.— Ага, — подтвердил Ник.— Не ?ага?, а да. И обращайся ко мне ?моя фрау?.— Да, моя фрау, — исправился Ник.— Так-то лучше, — Вольфганг довольно улыбнулся. — Ну, иди сюда.Сам Вольфганг откинулся на спинку дивана, одетый в строгое темное платье и сетчатые чулки — эстетически развитый Ник отметил, что матово-черный отлично гармонировал со смуглым тоном кожи Вольфганга. Ник неловко сполз на пол и скорчился на ковре между его широко расставленных ног.Когда он в первый раз, еще не до конца понимая, что творит, приступил к деятельному спасению Бликсы и уткнулся Вольфгангу в живот (кстати, очень мягкий и приятно-теплый), голова у Ника вдруг закружилась, и он почувствовал, что ему срочно нужен какой-нибудь пакет. Или, лучше, тазик. Дальнейшее было мучительно.Под холодным душем Ник немного протрезвел, под горячим — взбодрился и наконец-то совсем понял, какую богопротивную непозволительную мерзость требовал от него Вольфганг. Но что-то в душе подсказывало: ты сделаешь это ради спасения души Бликсы. А что есть высшая добродетель, как не ?положить душу свою за други своя?? И Ник решил — такой грех ему простят, это точно. А не простят — так значит, в аду он окажется вместе с Бликсой. И тогда-то он будет знать, что делать. А то перспектива оказаться с желанным Баргельдом навечно вместе и при этом даже не знать, что он там в своей греховности любит, казалась Нику не слишком-то завидной. Поэтому он был почти рад подвернувшемуся шансу попрактиковаться.— Ближе, — Вольфганг поманил его к себе, и Ник послушно привстал с пола.— Ляг, — Вольфганг указал Нику на свои колени, и Ник принял позу, в которой находился до инцидента — оперся грудью о бедро Вольфганга и, не дожидаясь дальнейших указаний, ткнулся лицом в пах, прямо сквозь платье.— Маленькая шлюха, — покачал головой Вольфганг и внезапно ловко рванул Ника на себя.Тот охнул и мгновенно перевесился через колени Вольфганга, так, что мокрая голова едва ли не касалась пола, а обтянутая красным шелком задница, напротив, беззащитно поднялась вверх. Ник заболтал в воздухе ногами, пытаясь восстановить равновесие.— Не дергайся, — спокойно сказал Вольфганг, и Нику стало не по себе от этого ледяного тона. Он предпочел послушаться. Ноги он опустил, только отполз чуть-чуть назад, чтобы не касаться полувставшим членом бедра Вольфганга — все-таки, было стыдно.— Я сказал — не дергаться! — рявкнул Вольфганг и отвесил Нику звонкий шлепок по наиболее беззащитной части тела.— Да… моя фрау, — каким-то чудом вспомнил Ник.Ключи гипнотически поблескивали на тумбочке.— Тебе нравится?— Да, моя… фрау, — простонал Ник.Вся нижняя половина тела у него горела огнем — после того, как Вольфганг закатал его красное платье до лопаток, чтобы не попортить шелк, и пустил в ход что-то плоское, деревянное, похожее на линейку, но бьющее в сто раз больнее.— Попроси меня по-хорошему, — вкрадчиво предложил Вольфганг, проводя деревянной штукой вдоль позвоночника Ника и задерживаясь чуть выше копчика.— Накажите меня, моя фрау, — машинально произнес Ник, гипнотизируя ковер.— По-хорошему, я сказал! — Вольфганг нетерпеливо щелкнул Ника по пояснице, так, что по всему телу прошел электрический импульс.— Пожалуйста, накажите меня, я был таким плохим…— Такой плохой, — поправил Вольфганг, еще раз педагогически щелкая.— Я была такой плохой маленькой… ааа, Вольфганг, я больше не выдержу! — завопил Ник и пошел ва-банк: — Ты дашь мне ключи или нет?— Я подумаю, — дипломатично отвечал Вольфганг, похлопывая Ника узкой ладонью по узкому же бедру. — Не выходи из роли, милый, — и, что было силы, размахнулся.— Х-хорошо, — сглотнул Ник и приготовился терпеть. Благо, он нашел, наконец, достаточно удобную позу — обеими коленками на полу, при этом можно было незаметно тереться о Вольфганга — возбуждение становилось болезненно сильным, а тот, кажется, не протестовал. Или не замечал — сквозь плотную ткань черного платья он вряд ли мог почувствовать… Или мог?— Мог, не мог, — приговаривал себе под нос Ник в ритме ударов Вольфганга и собственных ерзаний, — мог, не мог…Не мог. Ну не мог Бликса забыть о назначенной встрече! А это значит, что он в беде. Мало ли, что там с ним произошло в студии…Ник едва не зарыдал, представив, как Бликса, трогательно скорчившись, сидит в углу у микшерного пульта, а на него надвигается этот квадратный здоровяк, как его там… ФН? Этого монстра что угодно разозлить может. Даже такой ангел, как Бликса… И Ник постарается для него, постарается для своего Бликсы…— Слизывай, — Вольфганг стряхнул обмякшего Ника с коленей и ткнул лицом в пятно на платье. Ник послушно открыл рот, и, превозмогая отвращение, коснулся языком белых капель на темном шелке.— Здесь на диване еще, — указал Вольфганг, отодвигаясь, когда с очисткой платья было покончено. — И на ковре. А, показалось. Хватит.— Что еще, моя фрау? — тихо спросил Ник, вздрагивающий от шока — такого с ним еще в жизни не было.— Дай-ка подумать, — протянул Вольфганг.Он прищурился и закусил губу. И тут Ник с ужасом понял, что взгляд Вольфганга остановился на бутылке из-под виски, которая по-прежнему стояла на столике.— Принеси, — Вольфганг пнул Ника ногой в направлении цели. — На четвереньках! — рявкнул он, лишь только Ник попытался встать.Пришлось ползти. И Ник, задыхаясь от страха и понимания, что его сейчас ждет, покорно полз, в голове прокручивая все слова благодарности, которые скажет ему освобожденный Бликса.Ник уже давился бутылочным горлышком, пытаясь смочить его получше и заодно напустить внутрь слюны, когда в коридоре раздался звон ключей. Почему-то мелькнула мысль — спасение! Кто-то пришел! Не будет же Вольфганг фаршировать его стеклом при других людях?..Ник даже осмелился вытащить бутылку изо рта, за что получил ощутимый шлепок от Вольфганга. В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла симпатичная, чуть полноватая брюнетка. В руках у девушки было по объемистому бумажному пакету.?Хозяйственная?, — машинально отметил Ник, в глубине души пораженный все же наличием у Вольфганга девушки, да еще и такой домовитой, и снова заглотил горлышко.— Привет, я не помешала? — спросила брюнетка, ставя пакеты на покрытый вязаной скатертью столик.— Нет, что ты, как раз вовремя, — улыбнулся Вольфганг. — Познакомься, Катэ, это Ник. Он у нас плохая девочка.— Очень приятно, — выдохнул Ник, освобожденный на миг от бутылки во рту.— Какая милая гадость! — рассмеялась Катэ и всплеснула руками. — Правда, он чудо, где ты его нашел?— Это Бликса его нашел, — хмыкнул Вольфганг.— Тогда все ясно. Моя помощь нужна?— Пока нет, но скоро потребуется, — Вольфганг снова закусил губу, и Нику стало привычно, почти рефлекторно страшно.— Тогда я в душ, — Катэ, не стесняясь гостя, стянула через голову цветастое платье и направилась в ванную.Сердце Ника затрепетало, и тут же ему стало чуть легче. Кажется, он понял — его ожидало то, что называется красивым и чуть непонятным словом ?менаж-а-труа? — похоже на название какого-нибудь крепкого алкогольного коктейля, но на самом деле еще круче. Мик Харви в ранней юности рассказывал ему о прелестях такого развлечения, в деталях описанного в какой-то книжке де Сада. Они даже хотели снять проститутку на двоих, но в последний момент передумали — как-то это было по-гейски, и к тому же, денег все равно не хватало. Так что они купили себе в тот раз по пиву и мороженое на сдачу.?Интересно, а пакеты случайно не надо отнести в холодильник? Если там продукты, то могут и испортиться?, — рассеянно думал Ник, пока они с Вольфгангом раскладывали диванчик, а красавица Катэ в душе пела арии из вагнеровских опер — получалось, кстати, очень похоже. И почему-то из пакетов странно сильно пахло кожей и латексом…— Йохен подогнал ремни, теперь должно быть совсем хорошо, — вернувшаяся Катэ начала разворачивать покупки.— Ну, вот и проверим, — пожал плечами Вольфганг.