Terror hotel: part 2 (1/1)

Торфинн обернулся через плечо, поглядывая вдаль. Собиралась метель – тучи, хорошо просматривающиеся с возвышенности, медленно текли по ветру, постепенно обволакивая и без того темное небо. Такими темпами до деревни они дошли бы спустя еще примерно час прикинул Торфинн и сильнее закутался в плащ. На дворе был январь, на удивление холодный. Темнело рано, и все дела, по-хорошему, закончить следовало бы еще часа полтора назад, но как-то не срослось, не вышло – Торфинн только сейчас брел по лесу с вязанкой хвороста обратно. Ощущалось немного непривычно, но так, как-никак, выходило каждый раз, когда на зиму приходилось оседать в деревнях. Он не думал об этом намеренно, не хотел. Но выходило. Торфинн верил, что презирает ремесло банды, но, на самом деле, не умел ничего другого, пусть и не признавал. Он понимал это где-то глубоко внутри. Но думать об этом не хотел.Зима выдалась тоскливая. Из-за холода звери практически не показывались, и лес казался мертвым, особенно тихим. Последнюю неделю небо держалось пасмурным. Над головой оно висело бескрайне-голодное, размытое и тянущее. Ноги увязали в сухом рыхлом снеге. Воздух пах свежестью. Солнце за горизонт практически закатывалось, размывая по соснам рыжие отблески. Как-то это всё пошло и фальшиво – закрадывалось впечатление. Несколько неуместно. Они будто притворялись, что способны жить мирной жизнью, а потом – конкретно Торфинн все равно шел кромсать людей ради еще одного убийства. Он бросил взгляд на горизонт, будто провожая закатное солнце, и продолжил путь. Тишина постепенно разбавлялась – значит, до деревни оставалось немного. За соснами мелькал свет, и, наконец, огибая заросли каких-то кустарников, Торфинн вышел к ручью и, перейдя по положенной кем-то доске, наконец оказался на окраине. Стоило догадаться: жизнь в деревне кипела. Человеческие звуки рвались из избушек, но на улице практически никого не было. Не мудрено – зима в этих краях суровая. Торфинн жил, как раз-таки, с краю, подальше от всех, вдали от суеты. В кой-это веке, не в сарае, но, на самом деле, не сильно лучше – халупа дышала на ладан и, наверное, пережила бы в лучшем случае эту зиму, и всё – капут: бревна тепло держали плохо, и от старости все накренилось просто до неприличия, но главное – жить было можно. В принципе. Если пребывание в косой постройке можно было назвать жизнью. Ну, показатель, в любом случае, один – не замерз ночью насмерть, и ладно. Заперев дверь, он скинул хворост в угол. На самом деле, зимой дни проходили однообразно. Приходилось, по большому счету, только следить за тем, чтобы собственный дом всегда был протоплен (чтобы прогреть такую халупу снова – надо хорошо постараться) и, собственно, за пропитанием. Проблем особо не вызывало – но всегда нагоняло тоску. Торфинн пошел к очагу и закинул в, в основном, смесь пепла и угля, до сих пор едва пышащую теплом, несколько бревен и хворостин для розжига. Он разжег огонь и, не раздеваясь, сел за стол, упирая локоть в стол и складывая на него подбородок. – Эй, – вслух начал он, обращаясь ко внутренней дверце не то в каморку для хранения вещей, не то в просто небольшую комнату, – выходи. Я знаю, что ты тут, – реакции не последовало, и он повторил. – Я не в настроении для твоих шуток, – за дверью кто-то хмыкнул и она медленно отворилась.– Привет, – за ней стоял Аскеладд. – Как прогулка? – Торфинн вздохнул.– Давно тут прячешься?– Со вчера, – мужчина весело посмотрел исподлобья, парень никак не ответил. – Проходил мимо. – Иди дальше, – Торфинн кивнул на дверь. Аскеладд хитро прищурился и достал откуда-то из-за спины бочонок. – Я с гостинцами, – парень зацепился за него глазами секунд на семь, и взгляд съехал сперва на Аскеладда, потом еще куда-то вбок. Когда воздух стал теплее, Торфинн наконец скинул верхнюю одежду и небрежно забросил в угол. Аскеладд провернул то же самое, но тулуп перед тем аккуратно свернул. В воздухе повисла тишина. Мужчина наконец подошел ближе и сел с другого конца лавки. Он откупорил бочонок и по комнате медленно разлился сладковатый запах вина. Он зачерпнул сперва в один рог, потом снял другой с пояса и зачерпнул и в него. Один он протянул Торфинну.– Этот лежал в сундуке, – Торфинн взял рог и заглянул внутрь, не столько оценивая содержимое, сколько просто думая о чем-то отвлеченном. – Теперь беспокоишься о качестве? – Аскеладд усмехнулся. – Будь уверен, оно довольно неплохое. Оно тебе понравилось в том году, помнишь? – Торфинн вздохнул.– А ты думаешь, что это правильно? – он посмотрел на Аскеладда, ожидая хоть какой-то ответ. Вопрос, конечно, был ясен без озвучания. Мужчина лукаво улыбнулся.– Не знаю: выпей и ответь мне сам, – Торфинн криво ухмыльнулся и пригубил из рога.– Я ведь все равно убью тебя однажды.– Конечно, – Аскеладд тоже отпил из кубка. Разумеется, пил с ним Торфинн не впервые, но, конечно же, правильно пить так и не научился. Рог он выхлебал почти залпом и явно натощак. Скоро на щеках проступил румянец. Торфинн ощутил веселье.– Эй, хах… А ты не думал, что довольно странно сидеть зимой без дела? Ну, то есть, твои подчиненные были б не прочь и переместиться на зиму туда, где потеплее… неплохо да? – Аскеладд усмехнулся.– Торфинн, ты… следил за мной днем? – парень хихикнул и пьяно растянул ответ.– Ра-азве? – Аскелаадд пристально посмотрел ему в глаза, притянул за подбородок к себе, легко поглаживая большим пальцем челюсть, и снова мягко заговорил, немного с нажимом.– А разве нет? – ухмыльнулся он. Тогда Торфинн подался вперед и чмокнул его в губы, тут же отстранившись.– Следил, – он тоже посмотрел на мужчину лукаво.Аскеладд сделал паузу, глянув на дверь, потом снова повернулся к Торфинну и хрипло шепнул: ?дрянной мальчишка?, – прежде чем жадно впиться в губы.Торфинн подался навстречу, охотно отвечая на поцелуй, обвивая руками шею мужчины. Выдыхая в поцелуй, но не отрываясь, он забрался коленями на лавку и подполз ближе, вскоре перемещая одну из рук Аскеладду на промежность. Аскеладд дрогнул, но позволил Торфинну запустить ладонь под ткань, и парень принялся настойчиво его поглаживать. Мужчина ответно задел Торфинна через одежду, тот простонал и зачем-то попытался убрать его руку своей. Аскеладд перехватил его за запястье и с легким усилием опрокинул того спиной на лавку, перемещая поцелуи на шею. Откуда-то из-за пазухи он выудил небольшой флакон, наполненный скорее всего оливковым маслом, и легонько толкнул Торфинна коленом, вынуждая поднять ноги.– Нет… не так… – захныкал Торфинн, видимо-таки порядочно к тому моменту упившийся. – Я хочу по-другому… – мужчина усмехнулся и легко прикусил кожу на поцелуе.– Как именно? – жарко прошептал он в ухо. – Попроси как следует.– Сзади… пожалуйста… – приподнялся он на локтях и попытался погладить мужчину по щеке.– Хорошо, – отстранился Аскеладд, – вставай, малыш, – Торфинн послушно встал и оперся локтями о стол, отставляя зад. – Молодец, Торфинн, – пристроился Аскеладд сзади, задирая полы его рубашки, перемещая их скорее на уровень талии, и приспуская штаны парня. – Прогни спину, – Торфинн послушно прогнулся. Мужчина на мгновение отстранился, потом положил руку Торфинну на таз, мягко притягивая к себе, и Торфинн ощутил, как тот надавил на анус пальцами в чем-то скользком прежде чем толкнуться внутрь. Торфинн выдохнул, Аскеладд на секунду замер, давая время привыкнуть, потом стал аккуратно двигать ими внутри, постепенно проникая все глубже и возвращаясь назад.– Ох… – выдохнул Торфинн, когда Аскеладд наконец проехался пальцами по простате. Мужчина наклонился, не останавливаясь, и нежно поцеловал мальчика в висок, щекотно задевая бородкой шею. Торфинн непроизвольно дернулся. Аскеладд хмыкнул и снова прильнул к шее, покрывая поцелуями заднюю часть. Наконец, Торфинн шумно вздохнул и, попытавшись коснуться Аскеладда, протягивая руку через плечо почти наугад, попросил полушепотом, почти слезно и очень жалобно. – Аскеладд… убери пальцы, уже хватит… – Аскеладд усмехнулся, но переспрашивать не стал. Он вытащил из Торфинна пальцы, смазал остатки масла себе на член, добавляя из флакона сверх того еще немного, и-таки толкнулся внутрь, совершая сразу пару размашистых движений, давая парню привыкнуть, и, в конце концов, начал двигаться в ровном темпе.Кончил Торфинн самым позорнейшим образом минуте на третьей. Аскеладд заметил, усмехнулся (даже герой-любовник – он сука еще та), но фрикций не прекратил. Торфинн так и повис – локтями на столе, но, все же, большей частью веса – все равно на руках мужчины, придерживающих (что уж там – деражих, натурально приподнимающих его практически над полом) его собственные тощие бедра, продолжая толкаться членом ему же промеж ягодиц. В голове сразу приятно прояснилось.Торфинн – что сказать? – ?нет? сказать не мог, да и, в общем-то не хотел. Если уж на то пошло, то не то, что этому конкретному, явно изначально – еще чертов год назад, если не раньше, – скотски выверенному, чтобы ему, мальчишке, каждый раз было так же сложно, как и в первый раз, принимать за норму секс вообще как явление, акту тесных вражеских (чего? ?Вражеских?? Да он же ебется с ним прямо сейчас! Он же… встретил его только… вчера утром?) взаимодействий, а вообще ничего сказать, по-правде, он бы сейчас не смог. Да и вообще, называя вещи своими именами, Торфинн чувствовал и воспринимал только то, что происходило у него ?чуть выше колен, чуть ниже пояса?, продолжая ловить со спидрана секса (звучит лучше, чем ?быстро кончил от члена в жопе?) отходняки и послевкусия, ощущая как приятное расслабление, так и готовность снова взять от жизни все. Короче, натурально тащился, забывая обо всем на свете, просто позволяя доктору (мистер доктор. Доктор Каст. Аскеладд бы оценил, выкрикни он что-то такое вслух?) делать свое дело. А потом Торфинн как-то напрягся. ?Ну, – почему-то подумал он в этот конкретный момент как-то непривычно, до ужаса ясно и четко, слыша свои мысли, – неплохо. Но… разве я… как я здесь оказался? Почему я с ним, блять, ебусь? И это… деревянная изба??Он вспомнил кое-что еще. Ну, то есть, лестницу. Больницу, стены с досками, пол-паркет и шахматную плитку, лифты и черную жижу, и как он… не смог полномасштабно отвязать себя от него, даже отцепив богомерзкие карабины… Он отчего-то вспомнил то, что никогда ему не принадлежало, и никогда не было его частью. Он вспомнил, почему он в избе. И почему он так привязан ко вчерашнему незнакомцу. Почему он его ненавидит. И почему тут все немного сложнее. Еще он вспомнил мотыльков, севших на плечи, уцепившихся за лацканы, и тут же увидел перед собой залу, вновь. Раздавленные мотыльки лежали в сжатом кулаке. Обдумать было надо… многое. Но в очередной раз терять концентрацию могло быть опасно. Он оглянулся: зал выглядел точно так же. Он так же был полон мотыльков, но теперь они к нему не летели – они двигались совершенно в другом направлении, и он развернулся. И увидел – тело, облепленное мотыльками, стоящее еле-еле посреди зала, скорее всего, так же впавшее в небытие. Мотыльки облепили Аскеладда, и он явно тоже что-то видел. Явно темное, явно секретное, явно далекое и скрытое от глаз, но самое страшное – явно правдивое. Что конкретно – Торфинн не знал, да и представить не мог. Но Аскеладд вдруг напрягся, дернулся и затрясся в исступлении, практически преодолевая паралич: из помутневших глаз текли слезы. Он кричал.