Глава 4.8. Домой (1/1)

Мюнхен, утро, 23.02.1995.Будильник надсадно звенел, но прошло немало времени, прежде чем Елена проснулась. Она вырубилась прямо за рабочим столом, уронив голову на материалы дела. После сна в неудобной позе ныло все тело. Постанывая, она побрела в ванную и лишь после контрастного душа вновь почувствовала себя человеком.В назначенный час Елена приехала к зданию суда, и тут начались сюрпризы – заседание было перенесено на неопределенный срок.– Простите, фрау Каридди. Мы весь вчерашний день пытались до вас дозвониться, но так вас и не застали, – оправдывался секретарь суда.Как удалось выяснить у секретаря, слушание было отложено из-за болезни обвинителя. По непроверенным данным, практически по слухам, прокурор решил вдоволь накататься по последнему февральскому снегу и подхватил жуткую простуду. Разумеется, это уважительная причина, ведь насморк ведет к нарушению дикции и ухудшению риторики. А это юристам жизненно необходимо, особенно когда слабовата доказательная база.*****Когда дела остались позади, Елена отправилась в клинику. К немалому удивлению, ее попросили пройти в кабинет главного врача.– Ваш супруг пожелал сегодня уехать. У нас не было никаких оснований его задерживать, в конце концов, у нас не режимное учреждение, и все наши пациенты находятся здесь добровольно. К тому же, у господина Каридди наступила стойкая ремиссия, во всяком случае, мы на это надеемся.Елена вся обмякла в уютном кресле. В общем-то, все ясно. Чего еще можно было ждать от человека, который всю свою сознательную жизнь думал одно, говорил другое, а делал третье. А сама она вроде и не дурочка наивная, а поверила.– Я так и не отдал господину Каридди ваше письмо, то, что вы оставили на всякий случай. Надеюсь, я поступил правильно, ведь вы вернулись в добром здравии. Думаю, теперь нужно вернуть письмо вам.– Лучше просто уничтожьте его.– Хорошо… И, чтобы не было никаких сомнений…Ухватив конверт пинцетом, доктор поднес к нему зажигалку. Сначала огонек разгорался неохотно, но вскоре длинные рыжие языки пламени лизали весь конверт. Словно загипнотизированная, Елена наблюдала, как гаснет пламя, и последние хлопья пепла падают в пепельницу. Затем встряхнулась, сбросила оцепенение.– Думаю, мне пора. Счет за ваши услуги перешлите мне… Адрес вы, кажется, знаете. Он не просил мне ничего передать?– Ничего. Господин Каридди уехал всего пару часов назад, жаль, что вы разминулись.Елена вышла в больничный парк, ветер наступившей весны трепал ее волосы.?Что я делаю? – думала она сквозь пелену усталости. – Это же наваждение. Или так меня Бог наказал??Как Тано смеет играть ее чувствами?! Сам-то немногим краше черта, а она… Да, Елена в полной мере унаследовала красоту и богатство своих родителей, в ней течет благородная кровь деда… Она остановилась в нерешительности, как охотничья собака, потерявшая след.Она отправится в Церель, домой. Еще вполне можно добраться туда до наступления ночи. Что бы ни случилось, ее жизнь пока не окончена. Завтра она отлежится, послезавтра погуляет или пойдет кататься, а потом… Уж такая штука жизнь, что не стоит заглядывать слишком далеко вперед.Да, нужно отлежаться, отдохнуть пару дней и быть готовой решать новые задачи. Она надеялась, что Тано простит ее… Но с чего, собственно, он должен ее прощать? Ведь причиненный ему вред никак нельзя считать незначительным…*****К Церелю она добиралась уже в кромешной тьме. Ехать приходилось медленно, поскольку после дневного снегопада с наступлением темноты ударил легкий морозец, и дорога покрылась похрустывающей ледяной коркой. Волноваться не было причин, мощный кроссровер Елены уверенно преодолевал подъемы и спуски безлюдной проселочной дороги, а вот далеко впереди она увидела мигающие огоньки аварийной сигнализации. Какая-то легковушка не смогла одолеть обледеневший подъем и теперь спускалась с холма задним ходом. Елена остановилась на обочине, пусть этот бедолага съедет без помех. Чтобы отвлечься и скоротать время, она начала напевать, вернее, даже мурлыкать себе под нос старую песню, слова которой странным образом перекликались с ее собственными мыслями:– Возле казармы, в свете фонаря кружатся попарно листья сентября. Ах, как давно у этих стен я сам стоял, стоял и ждал… – ?конечно, сейчас февраль, ну да ладно…?– …Если в окопах от страха не умру… – ?а интересно, можно ли на самом деле умереть от страха?? – …если мне снайпер не сделает дыру… – ?вот это более реальный вариант?, – …если я сам не сдамся в плен… – ?а вот этого никогда не будет?.Стали запотевать боковые стекла, и Елене пришлось включить печку посильнее.– …Лупят ураганным, Боже помоги, я отдам Иванам шлем и сапоги…Сколько раз она оказывалась на волосок от гибели, но не погибла. Неужели это, действительно, Бог по непостижимой причине сохранил ей жизнь? Почему, для чего? Чтобы дать ей шанс изменить жизнь к лучшему или чтобы подвергнуть новым испытаниям?– …Есть ли что банальней смерти на войне и сентиментальней встречи при луне… – Елена с этим не спорила, только мечтала поскорее добраться до дому, и в этот поздний час луна освещала ей путь.– …Кончатся снаряды, кончится война… – ?но эта война никогда не кончится?, – …возле ограды, в сумерках одна, будешь ты стоять у этих стен, во мгле стоять, стоять и ждать меня…Но ее никто не ждет – вот в чем проблема. Не с кем поговорить после напряженного дня, не с кем просто молча посидеть, глядя на огонь в камине. Только заспанная Илзе спросит по обязанности: ?Не желаете подкрепиться с дороги, госпожа??Наконец, легковушка, оказавшаяся машиной такси, добралась до подножия холма, развернулась и поехала прочь. Пришел черед Елены карабкаться вверх по склону. В свете фар она заметила одинокую человеческую фигуру, движущуюся по обочине. Очевидно, пассажиру такси пришлось остаток пути идти пешком. Постепенно к ней пришло узнавание: она ни с чем не смогла бы перепутать фигуру, походку этого человека и даже его неизменное длинное пальто.– Куда направляетесь, синьор? – Елена, наконец, с ним поравнялась и сбавила ход.– В Церель, слышали о таком месте? Не подбросите, синьора? – он усмехнулся и подошел: – Я уже давно заметил твою машину.– Садитесь, кажется, нам по пути.?Кажется, ничто в нашем мире не происходит просто так, – мелькнуло у Елены. – Из-за этого дома для меня и началась вся эта история, пусть здесь все и закончится?.Елена остановилась, и Тано Каридди сел в машину.– Ну что, ты, наверное, решила, что я опять сбежал, несмотря на то, что обещал взять тебя обратно в жены?– С тебя станется, – хмуро буркнула Елена, но на душе у нее отлегло, и скрыть этого стало невозможно.– Не дуйся, я пытался дозвониться до тебя весь вчерашний день, но ты как в воду канула.Кажется, прошла целая жизнь с тех пор, как они в последний раз оставались вот так, вдвоем.– Проклятье! – Елена не смогла тронуться на скользком подъеме.Пришлось включить аварийную сигнализацию и начать долгий нудный спуск задним ходом к подножию холма. Ну ничего, она спустится и вновь начнет подъем. Уж как-нибудь.Через полчаса въехали в ворота Цереля. Поставив машину в гараж, Елена ощутила, как по всему телу блаженным мягким теплом разлилась усталость. Наверное, так и должен чувствовать себя человек, вернувшийся в свой дом после долгого и трудного путешествия.*****Вот уже несколько лет, как нет в живых старых барона и баронессы. Еще больше времени прошло с тех пор, как в этом самом доме, в далеком уже семьдесят восьмом году семья отмечала поступление Елены на юридический факультет.– Ты теперь почти взрослая, или думаешь, что уже взрослая, – начал дед. – Теперь будешь жить в Мюнхене. Мы с бабушкой наслышаны, каковы нравы в студенческой среде.Елена была озадачена их суровым тоном. Она-то думала, что в ее честь собираются устроить праздник.– Да, нравы там развратные, – баронесса поджала губы.Наивная юная Елена принимала все за чистую монету. Тогда она еще была не в курсе обстоятельств бурной бабушкиной молодости.– Не исключено, что и ты попадешь под их влияние. К сожалению, это возможно.– А еще там эти ужасные хиппи в цветастых штанах! – подлила масла в огонь бабушка.– Но никогда, повторяю, никогда не приводи сомнительных приятелей в этот дом. Церель – самое дорогое, что есть у нашей семьи.– Чтобы и духу не было! – Сольвейг вознамерилась было стукнуть кулачком по столу, но удержалась.– Потому что придет время – я надеюсь – и ты приедешь сюда с человеком, с которым захочешь разделить свою жизнь.