Эпилог (1/1)

Мюнхен, день, 19.09.1995.– …Мне довелось на своем опыте убедиться, что семь лет – критический период для брака. Так считают психологи. Жизнь шла своим чередом, ничто не предвещало потрясений…Елене было невыносимо жаль тратить свое время на выслушивание сентенций фрау Штольц, но на опыте она неоднократно убеждалась, что некоторым клиентам просто необходимо излить душу, иначе с ними так и не случится конструктивного диалога. Поэтому она слушала почтенную даму, одновременно пытаясь вспомнить, где могла ее видеть раньше.– …Как в анекдоте: придя пораньше с литературного вечера, я застала его с любовницей! Вы не представляете, в какой позе…– Это не обязательно, – наконец, подала голос Елена. – Фрау Штольц, вы случайно раньше к нам не обращались?– Наконец-то вы вспомнили! – клиентка пришла в восторг. – Да, в восемьдесят восьмом я разводилась с первым мужем, моя фамилия в то время была Зюберски. Но вы тогда не смогли довести мое дело до конца, в суде меня представлял господин Штуселёйпен. Тогда вы были совсем молоденькая, а сейчас у вас репутация первоклассного специалиста. Говорят, вы почти не проигрываете.– Вы мне льстите. В бракоразводных делах не всегда уместно использовать термины ?проиграл? или ?выиграл?. Обычно мы говорим о достижении желаемого результата в большей или меньшей степени.– Но ведь вы никогда не проигрывали начисто, всухую?– Честно говоря, один раз было. Но не бойтесь, – Елена заметила испуг и смятение клиентки, – то старое дело не имело с вашим случаем ничего общего.– Ну, что же теперь… На ошибках учатся… – фрау Штольц отважно улыбнулась.– Да, понятно. Ну, значит, вы не новичок. Хорошо. Давайте обсудим, что конкретно вы хотите получить при разводе…*****Примерно через час дверь за клиенткой закрылась. Елена только было собралась спокойно поработать, как в дверном проеме появилась голова Штусси.– Тебе никогда не приходило в голову, что генерал к тебе неравнодушен?– Генерал? Ах, генерал… – она уже успела погрузиться в работу и теперь с трудом возвращалась к реальности. – С чего это вдруг?– Я подумал, ему сейчас лет шестьдесят пять – шестьдесят семь. Самое время для лебединой песни. Я где-то читал, что мужчины на склоне лет часто влюбляются в женщин как раз твоего возраста и твоего типа.– Да с чего ты завел весь этот разговор? – спросила Елена вслух, а про себя задалась вопросом: что значит ?твоего возраста?? Этой зимой ей исполняется тридцать шесть, для Елены осень уже почти наступила.– Выйди в приемную и посмотри сама, – голова Штусси скрылась за дверью.В приемной Елена обнаружила целую корзину с белыми каллами, в которую была вложена визитка Амадея. По-видимому, ее принесли, пока она беседовала с фрау Штольц.– Будь ты побойчее, могла бы уже быть генеральшей, – дразнил ее Штусси. – Сильвию Конти хватил бы удар – я прямо это вижу.– Не в этой жизни, хотя идея неплоха.Дружескую перепалку прервал телефонный звонок, Елена взяла трубку в своем кабинете. Звонил Амадей.– Вы читали сегодняшние газеты? Непременно почитайте. Или хотя бы телевизор посмотрите.Елена сразу догадалась, что произошло.– Марко уже начал давать показания, и знаете что, любопытная вырисовывается картина. Тот самый бандит, тело которого нашли в доме, где погибла Феда, оказывается… – тут Елена ясно представила, как Амадей ухмыляется в трубку, – …и есть убийца Амилкаре Бренно. Он, конечно, всего лишь исполнитель, шестерка. Все придумал и организовал Марко. Избавившись от родителя, он и завладел папочкиным ?бизнесом?, и отвел от всей их шайки опасность разоблачения. Неисповедимы пути Господни. А сам Бренно, оказывается, организовал нападение на Марию. Вот, таковы факты. Относитесь к ним, как хотите.– Спасибо, генерал. Для меня это важно.– Я взял на себя смелость послать вам цветы. Решил, что лучше в офис – не хочу заставлять вашего мужа ревновать, – продемонстрировав, таким образом, собственную осведомленность, Амадей быстро попрощался и повесил трубку.Через несколько минут Елена уже устроилась с газетой у открытого окна. Как она и предполагала, темой дня была новость об удачной операции итальянских спецслужб, ликвидировавших очередной канал поставки азиатского героина в Европу. Имя генерала Амадея, естественно, не упоминалось, но и так было ясно, чьих рук это дело.Отложив газету, Елена осталась сидеть у окна. Рабочее настроение улетучилось. Хотелось бесконечно смотреть на Изар, в вечном движении несущий свои воды к Чёрному морю.*****Елене вспомнилось, как в начале апреля генерал, сдержав слово, пригласил ее на ?Волшебную флейту?, как они возвращались после спектакля по мокрой от дождя мостовой. Амадей оставил свою машину у театра – в антракте они позволили себе выпить шампанского. Обрывки мелодий кружились в голове, говорить никому не хотелось. Наконец, затянувшееся молчание стало неприличным.– Ведь это просто чудо…– Бесспорно, Моцарт – гениальнейший из музыкантов… – охотно согласился генерал.– Я не об этом. В плане гениальности я бы отдала пальму первенства Вагнеру. Я вот о чем… Вспомните, как жил Моцарт, как вообще тогда жили. Вопреки трудностям, безденежью, окруженный людьми с немытыми месяцами телами, но в напудренных париках, он писал музыку, наполненную светом и радостью. Точнее, он словно создавал ее из света и радости и посвящал прекрасным дамам, носившим на поясах изящные коробочки с патокой для выманивания вшей. А что сейчас? Мы живем в относительном комфорте, но на каком-то этапе эволюции из жизни людей словно ушла радость.– Это вы о Тано? Как он?– Простите, генерал, но я дала слово ни с кем не обсуждать его дела.– Ладно, не смею настаивать. Хотите верьте, хотите нет, но я желаю счастья вам обоим. Тогда, – беззаботно продолжал генерал, – поговорим о чем-нибудь другом. Меня всегда чрезвычайно интересовала психология преступников, но редко удается поговорить с ними вот так, по душам… Один вопрос меня интересует особо: в какой мере на человека влияет страх наказания? Почему все, или почти все думают, что смогут избежать тюрьмы?– Вы хотите получить ответ от меня?– Конечно. Вот вы, например, боитесь тюрьмы?– Не настолько, как вы, вероятно, думаете. Вы же изучали мою биографию, генерал? Тогда вам должно быть известно, что я училась в закрытой школе. Мне многое знакомо: общие спальни, душевые, туалеты. Жизнь по четкому распорядку дня. Практически изолированный от внешнего мира контингент, законы которого ой как суровы. Семь лет – это вам не шутки. Как говорится, от звонка до звонка… В моем случае до выпускного бала, разумеется. Думаю, я теперь и в тюрьме не пропаду. Но, – Елена озорно усмехнулась, – вспоминая дни моего невинного отрочества, я понимаю, что в тюрьму мне вовсе не хочется.– Тогда вы не должны быть беспечны, – серьезно заметил Амадей. – Не сбрасывайте со счетов судью Конти, она не отступится. Это она временно оставила вас в покое, только по причине своей высокой занятости.– Послушать вас, так дело безнадежное…– Совсем нет. Можно еще один совет? Ваш шанс – в правильном балансе сил. Это и ваше прошлое, и ваше будущее. Да, это сложно. Но вспомните драматические события весны восемьдесят девятого года. Да, вы верно предположили, я знаю вашу историю. Сразу несколько человек желали вам смерти, и на определенном этапе они просто помешали друг другу. А вы ускользнули, как вода сквозь пальцы. Да, жить так – очень непросто, но другого пути для вас я не вижу. Так что, чувствую, мы встречаемся не в последний раз. Не хочу показаться нескромным, но мне по силам уравновесить влияние весьма значительных персон. Пусть судья Конти – умная и энергичная особа, но пока вы играете на моей стороне, вам нечего бояться.– Почему вы так щедро делитесь со мной своими мыслями?– Вы мне симпатичны, представьте себе. С вами не соскучишься. И вы молоды. Старикам просто необходимо общение с молодыми, иначе невозможно идти в ногу с нашим мимолетным, вечно меняющимся миром. Да, не спорьте, даже если вы нашли у себя полторы морщинки, это вовсе не означает, что ваша молодость закончена. Торопитесь жить!– Слушаюсь, мой генерал! – Елена в шутку отсалютовала Амадею. – Кстати, в следующий раз приглашаю я.– В следующий раз? – передразнил Елену Амадей.– Да. А то вы засели в своем Милане, и даже не в курсе последних новостей. Уже слышали Барбару Фриттоли? Нет? Это молодая, недавно взошедшая звезда. Она итальянка, но сейчас работает в Венской опере. Ну, ничего, я тоже еще не слышала. Не с кем сходить: Юрген готовится к дипломированию, Штусси, наконец, женился, а Тано вообще не любит музыку. Разговоры о ее таланте уже дошли до Мюнхена, говорят, голос у нее просто чудный, полетный…– Тогда до скорой встречи.– Так уж и до скорой?– А как вы хотели? Вы умная женщина и все прекрасно понимаете. Куда вы теперь без меня? Передавайте Тано привет. Уверен, он меня не забыл.Они дошли до стоянки такси и распрощались. Амадей отправился домой, а Елена, как всегда, на вокзал, к мюнхенскому поезду.*****Снова подумалось о том, каким огромным влиянием обладает Амадей. Он сделал все так, словно Елена растворилась в воздухе, рассеялась, как призрак в солнечных лучах. Ее ни разу не вызвали на допрос. Она осталась предоставленной самой себе и вернулась к повседневным делам. Конечно, ей было страшно. Пусть и на этот раз она уцелела, но утверждать категорически, что люди Марко не выйдут на ее след, было нельзя. Много недель она ходила по улицам с жутким чувством собственной незащищенности, день и ночь ощущая себя живой мишенью.Но прошло время, и страхи улеглись. Видно, и сейчас судьба в своей непостижимой логике ее помиловала.Не в этот раз. По всему выходило, что ей суждено жить и двигаться вперед, пока ее Удача не кончится.Конец