Глава 3.10. Их последний приют (1/1)

Ливорно, день, 14.03.1992.Для Елены наступила минута, когда не знаешь, что тебе делать и куда идти. Теперь Карта все равно что покойник, в этом не приходилось сомневаться. Все сделают быстро, четко, а главное, без ее малейшего участия. Просто ради того, чтобы поскорее убраться из этого жуткого места, она завела мотор и тронулась. Куда ехать, она представляла себе с трудом. Карту все-таки не сразу убьют, важно, чтобы он не успел найти ее раньше.В конце концов, она решила ехать в небольшое аббатство в окрестностях Ливорно, на кладбище которого нашли свой последний приют Антонио и Ирена Эспиноза. Елена предпочла бы похоронить всех своих родных вместе, поближе к Церелю, но не посмела нарушить последнюю волю отца. К тому же, она понимала, чем привлекало его это место. С высокого зеленого холма, обдуваемого приморскими ветрами, открывался великолепный вид на Лигурийское море. Оставив машину у ворот, она подошла к надгробиям. Стояла всего лишь середина марта, дома еще и снег не сошел, но здесь, на юге, солнечные лучи нагрели каменные плиты, наполнив их приятным теплом. Елена постояла, положив ладони на надгробия. Тепло камня – вот все, что осталось. Живое тепло прикосновений отца и любимой сестры ушло. Навсегда. Потом она устроилась на невысоком каменном парапете, обозначавшим границу кладбища, и долго-долго смотрела на море.Многие считают отца чудовищем. Пусть! Но в нем был целый космос, пусть холодный и страшный, но глубокий, манящий, усеянный множеством сияющих звезд. А в иного человека окунешься, а там только лужа с грязной водой.День клонился к вечеру, скатывающееся в море солнце окрасило волны в золотисто-розовый цвет. Море было спокойно, волны неторопливо и ритмично накатывали на прибрежные скалы. Елена безуспешно пыталась вспомнить, в какой религии вода считается символом трансформации и, в конечном счете, смерти. Тоска и усталость, огромная, как жизнь, навалились на нее.– Вот плещутся себе и горя не знают, – сказала Елена вслух.– Могу ли я чем-нибудь помочь вам, синьора? – она и не заметила, как к ней подошел пожилой священник. Кажется, своим долгим горестным бдением она привлекла к себе его внимание.– Не знаю. Наверное, ничем. Но все равно, спасибо.– Может быть, хотите помолиться, излить душу свою перед Господом? Тогда я провожу вас в часовню.– Не знаю, смогу ли. Я не помню слов молитвы. К тому же, я в джинсах.– Это не имеет значения. Вы можете поговорить с Господом как со своим родным отцом. Я вижу – вы простите меня, синьора – как вы измучены горем. Вы кого-то потеряли?– Да, горем, вы правы. Да, потеряла… Мой родной отец лежит под этой плитой.*****Внутри маленькой часовни было тепло и пахло свечами. День догорал, в часовне воцарился полумрак. Здесь все было так не похоже на храмы ее родины. О чем она могла попросить строгого Бога, воздающего всем по справедливости? Не справедливость нужна была Елене. Она вспомнила, как однажды зашла в старинную деревенскую церковь, куда ходили на проповеди многие поколения ее предков, и где венчалась она сама. Она стояла в пронизанном светом зале и не ощущала ничего.Теперь, в теплом полумраке, все было по-другому. Елена сделала несколько глубоких вдохов, и смерзшийся комочек в ее груди растаял. Слова словно полились сами:– Господи, прости и помилуй души новопреставленных рабов твоих, – начала она с самого главного.Где они сейчас? Что их ждет теперь, когда она уже ничем не может им помочь? Наверное, все-таки не ад? И что такое ад? Елена полагала, что огненное озеро – это все-таки иносказание. Но какая реальность кроется за этим иносказанием? За Ирену можно не беспокоиться. Не убивала, не воровала, не желала чужих мужей. За что же страдают невиновные? Такая страшная смерть…– Я и мой отец… Мы люди плохие, запятнавшие себя грехом. Но прости и нас, хотя мы и не заслуживаем снисхождения, – она сбилась на юридический жаргон. – Прости и помилуй раба твоего Антонио.Елена инстинктивно забилась в укромный уголок. В сгустившихся сумерках подрагивали огоньки свечей, а другие огоньки, поменьше, мерцали у нее на ресницах.Постепенно ее мысли обратились к Тано и Марии. Елене вспомнилось лицо Марии в тот вечер… в больничной палате… Она никак не могла найти подходящих слов, но, наконец, нашла: у Марии было жалкое лицо. Впрочем, как и всегда. И такие страшные глаза Тано… Что-то изменилось: воздух, который она секунду назад с легкостью вдохнула, вдруг стал твердым и застрял в легких, как камень. Что толку горевать о погибших? Они уже нас покинули. Но где-то рядом, здесь, в этой стране, оставались те, что страдали и жили. Она не знала, ни где они сейчас, ни что ждет их в будущем. Почему такие страшные судьбы? Кажется, их злоключениям не видно конца. За что Марии пришлось пережить кошмар? Кажется, она не вполне осознала, что с ней сделали. Спасибо тебе, Господи, хотя бы за это.– Пожалуйста, помоги, не оставь их обоих. Они же оба сумасшедшие, больные люди. На этот раз они в такой беде, что, кажется, только чудо может им помочь. Раз нужно чудо, сделай чудо.Излив все, что накопилось на душе, Елена поднялась.– Вот платок, синьора, – настоятель неслышно приблизился к Елене, – вытрите лицо.*****Когда Елена вышла на воздух, уже стемнело. Она немного постояла, любуясь глубокой синевой ночи, и двинулась к машине.По убеждению Елены все люди делились на пять основных типов: хищники, их жертвы, творцы, воины и паразиты. Скорее всего, она некогда вычитала это в журнале, а потом забыла об этом, и теперь это стало ее собственным убеждением. Безусловно, отец и Тано – хищники, каких мало. Мария – типичная жертва. Маму и покойную Эстер Рази следовало бы отнести к паразитам, для которых в современном обществе придуман красивый термин ?светские львицы?.Но вот что интересно: как только маятник судьбы качнулся в другую сторону, как папа и Тано из крутых хищников превратились в жертв. И то, и другое – незавидная участь. В нашем мире, пожалуй, только у творцов и воинов есть шансы пободаться с жизнью.Можно попросить чуда, но – теперь она это ясно понимала – нужно и самой что-нибудь предпринять. После смерти отца и утраты драгоценного архива она чувствовала себя слабой и незащищенной, как никогда. Что же делать? Если не можешь сделать сильный ход, сделай точный ход. ?Кто владеет информацией – владеет всем?, – это прекрасно знал гений шантажа, покойный Антонио Эспиноза. Постепенно план Елены созревал. Завтра она поедет в Мюнхен, пора посетить старую добрую контору ?Штуселёйпен & Рази?.Мюнхен, вечер, 15.03.1992.В этот вечерний час все сотрудники фирмы уже разошлись по домам, лишь Штусси и Елена сидели вдвоем в кабинете, как в старое счастливое время. Елена поведала о своих невзгодах, а также о том, что намерена предпринять, разговаривая с ним в эту минуту не столько как с давним другом, сколько как с адвокатом, обязанным хранить тайны своих клиентов.– За первое дело я возьмусь, без вопросов, – Штусси замолчал.Елена ждала, пусть примет решение, о котором потом не пожалеет. Все знали Эрика Штуселёйпена как человека педантичного, законопослушного, очень аккуратного и довольно скучного. Но Елена также знала, что все это – лишь нормы поведения, навязанные обществом, а в глубине души его есть и храбрость, и гордость. Второе дело было дерзким и опасным, тут без риска не обойтись.– За второе дело возьмусь тоже, черт с тобой, – он глубоко вздохнул.В кабинете закипела работа. В кратчайшие сроки были состряпаны два розыскных дела.Первое дело было о пропаже Марии Каридди, девушки двадцати шести лет, страдающей шизофренией, ушедшей из одной из миланских клиник около недели назад. Все было как положено: фотография, выдержки из истории болезни, описание одежды пропавшей. Штусси быстро все оформил и захлопнул папку. Завтра с утра он поручит это дело опытному сыскарю.Над вторым делом трудилась сама Елена. Она вдохновенно сочиняла заявление от имени некоей Фредерики Кнепке, особы пятидесяти семи лет, уроженки Мюнхена. Надо ли уточнять, что госпожа Кнепке все время существовала только на бумаге. В кратком изложении, история ее злоключений сводилась к тому, что, проводя свой отпуск в Италии, эта дама весьма зрелого возраста стала жертвой альфонса. Что поделаешь, она верила, что это ее последний шанс испытать настоящую любовь. Кто бы мог подумать, что за благородной внешностью прекрасно воспитанного, седовласого господина скрывается уголовник, обманывающий женщин. Несчастная Фредерика лишилась части своих сбережений, но в полицию обращаться категорически не хотела. Какой стыд! Фотографией злодея она не располагала, имелся только словесный портрет: среднего роста, на вид лет шестьдесят пять, седой, имеются значительные залысины. Говорил по-итальянски, представился генералом. Конечно, она слышала, что альфонсы обожают представляться офицерами спецслужб, но, знаете ли, так хочется порой верить людям!– Ну давай, показывай, что ты наковыряла.Критически прочитав писанину Елены, Штусси еще раз глубоко вздохнул. Пожалуй, это дело ему нужно контролировать лично. Выслеживать сотрудников государственной безопасности – крайне опасная игра. Елена же его опасений не разделяла:– Если помозговать, эти два дела друг с другом тесно связаны. Я убеждена, если мы будем искать непосредственно Марию, Марию мы не найдем. Нужен обходной маневр. После встречи с этими людьми… ну, я тебе рассказывала… Мне удалось переброситься парой слов с Тано, и он признал, что Мария с ним.– Очень глупо с его стороны. Это прокол.– Тано никогда не был глупым. Возможно, мы просто не понимаем его истинных намерений. Если принять за отправную точку, что он действует под контролем Ликаты и генерала…– Нужно искать генерала? Ты это хочешь сказать? – Штусси, наконец, заинтересовался.– Или Давиде. Все сплелось в чудовищный клубок: Мария, Тано, Давиде, Амадей. Но главный в этой связке Амадей – именно он принимает решения.– И как же мы на него выйдем?– Предлагаю начать с Сильвии Конти.– Час от часу не легче! Зачем?– Все очень просто… Она и Давиде… Я неоднократно видела их вместе. Они встречаются – точно. Женщины это всегда чувствуют.– Ну, конечно, пресловутая женская интуиция.– Сильвия – единственная, кто имеет четко определенное место работы, – Елена не обращала внимания на сарказм, прозвучавший в голосе Штусси. – И вполне определенное место жительства.– Ее адрес наверняка держится в секрете, нам не подобраться.– И не надо. Подбираться близко было бы и бесполезно, и опасно. Будем наблюдать со стороны, пока не появится Ликата, а потом переключимся на него. А свечку над ними держать нет никакой надобности. Нам бы немного удачи, – подвела итог Елена, – и мы поднимем след.