Глава 1.17. Ночь весеннего равноденствия (1/1)

Стараясь не оглядываться, Елена вернулась к своей машине. Нужно успокоиться, паника плохой помощник. Из страха перед неведомой, поджидавшей ее впереди опасностью Елена достала пистолет со дна сумки. Однако, вальтер не коробок спичек, его не положишь в карман. В конце концов, она засунула его за ремень, попытавшись скрыть складками объемного свитера.Она запретила себе пока думать о том, что уже случилось. Гораздо важнее сконцентрироваться на том, что теперь произойдет или может произойти. Осторожно выехав со стоянки, Елена взяла курс на Милан. Плохо, что так далеко успела уехать, возвращение займет драгоценное время. Какая же она глупая – внезапно ее осенило – нужно просто позвонить. Она нашла телефон на ближайшей заправке, но трубку никто не взял. Это было очень странно: даже если Тано еще не вернулся, должен был ответить дворецкий. Но делать нечего, пришлось продолжать путь. Еще не раз она останавливалась, чтобы снова и снова набрать номер, который еще вчера был номером ее домашнего телефона. В ответ только длинные гудки. Беспокойство нарастало, как снежный ком, и Елене приходилось прилагать усилие воли, чтобы не запаниковать. Подчас она ловила себя на превышении скорости. Тогда Елена словно вырывалась из плена кошмарного сна, брала себя в руки и прекращала остервенело давить на газ. Бездарная смерть в автокатастрофе не входила в ее планы.Было уже за полночь, когда Елена подъехала к дому. Что-то сразу насторожило ее, чуть погодя она поняла: дом стоял словно вымерший, никто не вышел ей на встречу, чтобы отогнать машину в гараж. Из всех окон светились только окна гостиной. Бросив машину перед крыльцом, она вошла.– Синьора, вам сюда нельзя, уходите, – дворецкий Джузеппе будто впервые ее увидел.– Вы что, меня не узнаете? – Елена уже и думать забыла про свой маскарад.– Ваша светлость, уходите, прошу… – голос дворецкого внезапно оборвался.– Ну что вы, сударыня, входите, я жду вас с нетерпением, – это произнес уже другой голос, который был Елене откуда-то знаком.Она вошла в гостиную. Кругом разгром, следы присутствия посторонних людей и недавнего обыска. Посреди этого разорения стоял комиссар Каттани. Больше всего на свете Елене хотелось сейчас узнать, что здесь произошло, что случилось, и где Тано Каридди, но комиссар был не тем человеком, с которым она стала бы обсуждать свои дела.Он держался свободно, чувствуя себя в их гостиной, как дома. В руках комиссар вертел измятый листок. Елена скорее догадалась, чем узнала: это ее записка.– Весьма любопытная эпистола… Да проходите же! Ваш муж весьма расстроился, прочитав ее, и теперь он немного не такой, как раньше.– Здравствуйте, – Елена старалась, чтобы голос не задрожал и не сломался. – Встреча с вами для меня всегда особенное удовольствие. Давайте присядем. Джузеппе, принесите нам чего-нибудь… Господин Каттани, что предпочитаете?Чем спокойнее говорила Елена, тем больше выходил из себя комиссар.– Я не собираюсь пить с вами на брудершафт. Сейчас вы пойдете со мной. Ведите себя разумно, и все пройдет без инцидентов.– Я с вами никуда ехать не собираюсь, если у вас, конечно, нет постановления на мой арест.– Встать, стерва!Комиссар схватил ее за ворот куртки, встряхнул и потащил к выходу. Елена Каридди почти никогда не повышала голос, но сегодня вся прислуга узнала, наконец, как их хозяйка умеет кричать.– Отпустите! Права не имеете! Я вас по судам…Дворецкий бросился было к ней, но отпрянул. Ясно, увидел пистолет. Через мгновение дуло уткнулось ей в бок. Елене пришлось подчиниться и сесть в машину комиссара. Куда он повез ее, зачем, неизвестно.Если бы она могла провидеть будущее, то ни за что не стала бы смирно сидеть в ожидании своей участи, а попыталась бы устроить дорожную аварию. Резко дернуть руль и направить автомобиль на столб или мусорный бак, что в этом такого уж невыполнимого? В случае аварии ее ждали бы, безусловно, крупные неприятности, возможно даже, что они бы покалечились, но при минимальном везении все остались бы живы. Но она этого не сделала и предоставила событиям развиваться по воле комиссара Каттани. К тому же, она сильно струхнула.Он привез ее на окраину города. Вероятно, в этом строении раньше размещался какой-то цех, но сейчас все здесь выглядело запущенным и заброшенным. Комиссар провел ее в помещение, которое раньше, по-видимому, было офисом мелкого начальника. В комнате только письменный стол, шкаф да пара стульев. Один из них комиссар поставил на середину комнатки.– Сесть! Думаю, пришло время поговорить начистоту. Не стану скрывать, вы мне отвратительны, синьора, вы способны на самые гнусные поступки из тех, которые совершают женщины. Алчность, хитрость, предательство – вот и вся ваша суть. Но вам фатально не везет. Сначала Филиппо Рази исключил вас из числа наследников, оставив только тысячу лир. Безусловно, он знал вам истинную цену. Сегодня, вы, возможно, еще не в курсе дела, арестован ваш муж. Он мошенник, практикующий демпинг на фондовом рынке, банкир мафии, отмывающий грязные деньги, и, я не сомневаюсь, за ним много и других грязных дел. Мы все докажем, не сомневайтесь.Елена молча слушала. Так значит, Тано арестован. Плохо, очень плохо, но в том, что ?они все докажут? она сильно сомневалась: презумпцию невиновности еще никто не отменял. Что же касается пламенного комиссарского пафоса, то Елена искренне недоумевала: ну что такого уж особенного она сделала? Вокруг состоятельных мужчин испокон веков рыскают женщины в поисках лучшей доли, так почему бы и ей не попытать счастья? Не она, так другая, не другая, так третья.– Но я привез вас сюда сегодня не за этим. Мне крайне необходимо встретиться с вашим отцом, – он сделал паузу. – С вашим настоящим отцом.?Да что за день сегодня? – недоумевала Елена. – Весеннее обострение что ли у всех разом началось?? – а вслух произнесла:– Давайте сначала успокоимся. Я не против, только придется, кажется, устроить спиритический сеанс.– Вы слишком неумело изображаете неведение, – комиссар опять начал раздражаться. – Устройте мне встречу с вашим родным отцом – Антонио Эспинозой, и только тогда вы сможете выйти из этой комнаты.Ужасно, что именно комиссар Каттани оказался тем человеком, который сообщил Елене эту новость. Она заслуживала того, чтобы узнать об этом еще давно и при других обстоятельствах и, конечно же, от самого Антонио.– Так вы не знали? – комиссар смотрел на ошарашенную Елену, а затем заговорил, словно сам с собой: – Она же не знала…Но, несмотря на всю драматичность ситуации, а может быть даже благодаря ей, Елена сразу поверила: это правда. Память и весь ее жизненный опыт, тысячи повседневных мелочей, которым мы в суете будней не придаем значения, подсказали ей: да, это так. Антонио – ее родной отец, а под маской сдержанности и иронии он всегда относился к ней как к родной, как к дочери. Так с чего бы ей сейчас помогать сердитому комиссару?!– Продолжу свою мысль, синьора. Ваш муж арестован, и ваш отец тоже недолго пробудет на свободе. Все ваши попытки подобраться к большим деньгам закончились ничем. Сейчас вы позвоните Эспинозе и передадите мою просьбу о личной встрече, после чего можете идти на все четыре стороны – начинать новую честную жизнь. Думаете, мне легко сделать вам такое предложение? Отпустить вас, заведомо зная, что вы уйдете и навсегда останетесь безнаказанной? Что смерть юной Эстер Рази не будет отомщена? Ее гибель навсегда останется на вашей совести!– Вам не приходило в голову, комиссар, что вы… лично вы во многом виноваты? Вы не стремились найти того, кто желал моей смерти, вам важно было только засадить Тано, и не важно, за что именно. И не говорите, что в этом нет ничего личного! Ваш роман с Джулией Антинари ни для кого не был секретом. Беда Эстер в том, что она в вас поверила, а вы… просто использовали ее. Так как насчет вашей совести?Комиссар насупился и замолчал. Время шло. Елена старалась соображать побыстрее. Ситуация вышла за пределы правового поля, это очевидно. Он ведет себя с ней как с преступницей, но сегодня он и сам преступил закон и сильно подставился. Похитил ее из дома на глазах у прислуги, угрожая при этом пистолетом. Так, пистолет… А ведь был же еще пистолет, с которым Эстер вломилась к ним в дом, и к которому Каттани проявлял повышенный интерес. Нет… С этим ничего не ясно.– Боюсь, просьбу вашу я выполнить не смогу. Пожалуйста, – она старалась говорить помягче, – отпустите меня, и я не буду жаловаться на вас в прокуратуру. Даю слово.– Вы меня не поняли, синьора, я не собираюсь вас просить, я намерен вас заставить! У нас нет другого выхода, кроме как остановить Эспинозу любой ценой. Ваш отец не обычный преступник, он организатор самых циничных преступных схем, получающий свой процент с криминальных сделок. Он связан с заинтересованными людьми в правительственных кругах многих стран и подобен шестеренке, передающей криминальный заказ с самых верхов общества к мафии. Звоните сейчас, вам все равно придется это сделать.Елена сидела и молчала, что тут скажешь?– Хорошо, я позвоню сам.Елене стало страшно. Обрести родного отца и так вдруг потерять его? Да не просто потерять, а погубить, разница принципиальная. Она не просто не хотела делать это, она не смогла бы сделать это. В какой-то момент ей показалось, что спасение близко. Комиссар звонил еще и еще, но безуспешно. Но вот он сменил тактику, полистал записную книжку и набрал, очевидно, какой-то другой номер.– Синьорина Ирена Эспиноза? Извините за поздний звонок. Мне необходимо срочно связаться с вашим отцом. Рядом со мной синьора Елена Каридди, у нее большие неприятности. Подождите, я передам ей трубку.– Лена, что случилось? – в голосе подруги-сестры звучала неподдельная тревога.– Не бери в голову, это мои приятели так шутят. Прости, что звоним так поздно. Пока, – Елена положила трубку, боясь выдать себя лишними словами.*****Каждый человек, когда-либо работавший частным детективом, прекрасно понимает, что может с ним случиться в случае разоблачения. Будут бить, и хорошо, если только руками. Поэтому Елена, в отличие от большинства женщин, была морально готова переносить побои. Удар комиссара пришелся в левый глаз и сбил ее со стула. Вдобавок ко всему, она умудрилась расквасить нос при падении. Ну что ж, как правило, кто первый выходит из себя, тот и проигрывает.Но боль – не самое худшее в жизни. Болит – значит, ты еще жив, значит, ты в сознании. Только бы не потерять сознание… Казалось, окружающий мир уплывает от Елены, или она сама плывет куда-то. Силы воли хватало только на то, чтобы не сомкнуть веки. Не закрывать глаза, не спать! В голове гудело, как в поющей чаше. Омммммм… Омммммм…– Я крайне редко поднимаю руку на женщин, – голос комиссара звучал, словно через вату, – но не думаю, что можно считать женщиной корыстную особь, услужливо раздвигавшую ноги перед Тано Каридди в надежде добраться до его миллионов.Что бы ни говорил о ней комиссар, сейчас определенно не время для рефлексии. От удара голова гудела, и Елена боялась резко вставать, не дай Бог, потеряет сознание. В своей прежней жизни, во время судебных процессов она иногда испытывала специфическое возбуждение. Так случалось, когда она замечала ошибку оппонента, видела в его позиции слабые места и намечала, куда бы эффективнее нанести удар. Сейчас, лежа на полу с подбитым глазом, Елена испытывала нечто подобное.Самонадеянность комиссара плюс непредсказуемое стечение обстоятельств сложились в картину, которую не только невозможно было бы создать специально, но трудно было бы даже представить. В сущности, комиссар Каттани сам выдал ей на руки все козыри. Замысел, а вернее – умысел Елены созревал на глазах, она еще раз мысленно перебирала в уме основные факты.Первое. Постановления на ее арест у него, очевидно, нет. Дворецкий видел, как он насильно увез ее из дому, угрожая пистолетом, и повез не в полицейский участок, а в этот заброшенный цех, более подходящий для бандитских разборок. Сомнений нет, это похищение.Второе. Он ее ударил. Факт нанесения побоев, как говорится, на лице. Левый глаз Елены быстро начал заплывать и уже плохо открывался.Третье. Комиссар побрезговал учинить ей личный досмотр, и ее вальтер сейчас с ней, в любой момент готовый к выстрелу.Елена сама была порядком напугана дерзостью и жестокостью своего плана. Но теперь уж одно из двух: либо она, дочь Антонио Эспинозы, пересилит себя и превратит план в страшную реальность, либо ее отец уже в ближайшие часы начнет искать ее и неизбежно угодит в западню. Главное теперь – ничего не перепутать, первый выстрел сделать второй фалангой, второй выстрел – первой, сделать все, как научил дед. Лежа на полу и притворившись поверженной, она старалась выровнять дыхание.Елена застонала, заворочалась на полу, с деланной неуклюжестью поднялась на колени, и за этой возней смогла незаметно вытащить из-за пояса вальтер. Теперь она, стоя на коленях, направила пистолет прямо на Каттани. Вместо того, чтобы стрелять сразу, она повторила ошибку всех дилетантов и заговорила:– Не вынуждайте меня… Хотите, везите в полицию. Все равно у вас на меня ничего нет.Ноль реакции. Неужели все альтернативные возможности исчерпаны?– Ну, пожалуйста, отпустите…То ли ей показалось, то ли рука комиссара и впрямь потянулась к кобуре, но медлить больше было нельзя. В первый выстрел с самовзвода она вложила всю свою решимость. Время как будто замедлилось, но Елена, наконец, смогла выжать спусковой крючок до отказа. Сила отдачи ударила в ладонь, вальтер выстрелил.К счастью для нее, первый же выстрел сразил Каттани наповал. Ни тогда, ни потом она не узнала ответа на вопрос: хватило бы у нее самообладания и душевных сил на контрольный выстрел. Руки одеревенели. Чтобы переложить фалангу на спусковом крючке, Елене пришлось помогать себе левой рукой. Позорище… Осторожно, все также стоя на коленях, она медленно приблизилась к комиссару. Он был недвижим, глаза закатились, теперь он не чувствовал ни боли, ни сожаления. Кто знает, может теперь перед ним открылась возможность чувствовать нечто иное, новое. Он был мертв.*****Нескладно поднявшись, Елена ощупала себя. Вроде бы ничего не сломано. Лицо подпорчено, да это ерунда, пройдет. Затем она обшарила свои карманы. Ничего. Ни платка, ни салфетки, которой можно было бы остановить кровь. На нее накатила новая волна страха. Елена осталась в этой комнате совершенно ни с чем: без денег, без документов, без ключей от машины.Она выдвинула ящики стола и нашла старые пожелтевшие бланки, никому не нужные. Захватив пачку бумажек, Елена подошла к зеркалу, запыленному, как и все в этой комнате.Как сумела, стерла с лица кровь. Стоя перед своим отражением, она закрыла ладонями нижнюю часть лица. Все точно: почти такие же глаза и похожие брови, хоть и несколько темнее. И с тех пор, как она избавилась от косы, ее светлые волосы почти такой же волной лежат над высоким лбом… Ну, что… Так, значит так.Но пора было вернуться к действительности. Елена принадлежала к подавляющему большинству современных женщин, у которых в критических ситуациях срабатывает инстинкт: что бы ни случилось, первым делом хватать свою сумочку. Да, когда комиссар выволок ее из дома, сумка, кажется, была при ней. Елена не помнила, когда успела ее схватить. Инстинкт.Вероятно, сумочка осталась в машине комиссара, а в ней паспорт и немного денег. Елена снова опустилась на колени рядом с Каттани, безучастно смотревшим в потолок. Нет, шариться в карманах покойника было выше ее сил. Елена решила положиться на удачу: может быть, машина стоит не заперта. Если же нет… Об этом потом.*****Она выскочила на улицу. Прогулка ночью по промышленной окраине Милана – не лучшее времяпровождение для одинокой женщины. Но сегодня Елена Каридди была избита, напугана и вооружена, и если какой-нибудь злой человек вздумал бы сейчас ее обидеть, он бы об этом горько пожалел. К счастью, ничего подобного не произошло.Хотелось бежать сломя голову из этого проклятого места. Елене стоило огромных усилий остановить себя. Если убежать, будешь бегать всю жизнь, нужно отбиваться здесь и сейчас. Она замедлила шаг и вскоре нашла круглосуточный бар. Зашла, попросила позволения позвонить. Бармен достал телефон. Стоило Елене облокотиться на стойку, как на полированную поверхность закапала кровь. А, это нос… Она уже и забыла… Бармен молча протянул ей бумажную салфетку. – Здравствуйте, мое имя Елена София Каридди. Я только что застрелила человека, который меня похитил, и мне удалось освободиться. Я нахожусь сейчас… – она назвала адрес.Елена оглянулась. Посетителей мало, но они есть, к тому же здесь бармен. Она села за свободный столик, положив вальтер и руки на стол. Теперь ей оставалось лишь надеяться, что ее не застрелят при задержании.Милан, ночь, 21.03.1989.С сознанием Елены в тот роковой вечер творились чудеса. Словно бы несколько личностей в ее голове заговорили наперебой.Рацио, самая умная, наблюдала за происходящей катастрофой как бы со стороны и пыталась руководить. Не позволь им тебя запугать, запутать и погубить, борись, внушала она. Твердо держись версии убийства из самообороны, пусть попробуют доказать обратное. Если станет совсем невмоготу, откажись отвечать на вопросы. А Елене уже сейчас было невмоготу, очень уж много сил уходило на то, чтобы сидеть на стуле прямо, ровно держать голову и имитировать собственное достоинство. Тело было ватным, непослушным, сознанием овладело странное бесчувствие, болело разбитое лицо. После пережитой мобилизации душевных и физических сил наступала реакция. Лишь мощный инстинкт самосохранения поддерживал ее.Странная сцена. Как в театре. Как-то получилось, что сидящая на стуле Елена была центром, некой точкой, притягивающей взгляды окружающих. Они обступили ее: судья Конти с красными воспаленными глазами, сидящая за своим столом, Куадри в кресле в углу и еще двое незнакомых офицеров. Елена чувствовала их взгляды, ненависть, струящуюся из ноздрей при каждом выдохе, ощущала кожей покрасневших щек, плечами, лопатками.Потеряв самоконтроль, Куадри ткнул ее в лицо пистолетом, ухватив левой рукой за шиворот.– Держите себя в руках! – осадила его Конти.Он медленно отпустил Елену. Та скосила глаза на пистолет и подалась за ним, как привязанная.– Чего надо? – Куадри так и не смог взять себя в руки. – Сядь на место!– Очень интересно… Очень, – раздельно произнесла Елена. На ее изможденном лице невозможно было прочесть ничего.– И что же вас так заинтересовало? – непостижимым образом судья Конти могла сохранять профессионализм даже в эту ночь.– Это ведь табельное оружие, да? Но у покойного комиссара Каттани был совсем другой пистолет. Не знаю, какой модели, просто другой. Зато у Эстер Рази, также покойной, был точно такой же. Я тогда мало что поняла, но потом посидела в библиотеке, полистала каталоги… В общем, вы меня понимаете. Факт наличия оружия у синьорины Рази, это и не факт даже, пустышка. А факт обладания оружием полицейского образца – это уже кое-что. А в совокупности с тем, что ее друг и покровитель похитил меня, угрожая почему-то левой волыной… Когда мне предъявят обвинение, думаю, мой адвокат быстро раскрутит эту тему. Справедливый суд в свободной стране предоставляет обвиняемому немалые возможности. Я не буду молчать. Эта история наверняка привлечет внимание прессы. Думаю, многим будет интересно узнать и о пистолете, и о моем похищении, и о нетривиальных методах работы офицера Куадри. Я вас всех… всех ославлю. Верите?Минуты шли, судья Конти молча заполнила какие-то бумаги. Сосредоточившись, Елена осознала то, что уже некоторое время пытается ей объяснить Сильвия Конти. Нет, они не будут ее арестовывать, у дела нет судебной перспективы. Ее сегодня же отпустят домой. Но есть один маленький нюанс: заинтересованным серьезным людям скоро станет известно, что утечка информации об организованной Эспинозой преступной сделке произошла по вине Елены Софии Каридди. У кого была возможность покопаться в бумагах Тано? Конечно, у его жены, которой он так неразумно доверял. Кто часто бывал на вилле Эспинозы? Ясное дело – Елена, лучшая подруга его дочери, почти что член семьи. А мотив они какой-нибудь придумают.Грамотный ход, подумала Елена. Теперь непросто будет остаться в живых. Что же, теперь все зависит от ее собранности и от Госпожи Удачи. Нужно исчезнуть быстрее, чем кто-то упадет на хвост. А иначе скоро обнаружат ее труп. Или не обнаружат.– Раз меня все равно отпускают домой, верните мой вальтер, – потребовала Елена без особой надежды на успех. Уйти, оставив в чужих руках наградное оружие деда, она не могла.– Всему свое время, синьора. Следуйте за мной, – Куадри поднялся.Злоключения Елены продолжались. Ее подняли со стула, проволокли по какому-то казенному коридору и втолкнули в комнату, смежную с комнатой для допросов. Елена потом не могла вспомнить ничего, что говорили ей Сильвия и ее подручные. Все внимание Елены было поглощено ужасной картиной, что открывалась через полупрозрачное зеркальное окно. Кто-то из сотрудников прокуратуры пытался допрашивать Тано Каридди, а допрос не клеился в связи с полной неадекватностью последнего. Видеть его беспомощность было невыносимо. Как-то сразу она поняла – это один из самых страшных моментов ее жизни, который превратится потом в самое кошмарное воспоминание. Глядя на потерянное лицо Тано, Елена думала: ?Как же я могла так поступить??Она знала, что этот человек уже давно и серьезно болен, но ничего не сделала. Даже хуже: она усугубила ситуацию своим бегством. А теперь вот скелет выпал из шкафа, да еще в самый неподходящий момент. Елена попыталась закрыть лицо руками, но Куадри силой оторвал от лица ее руки, она понуро опустила голову, но кто-то вцепился ей в волосы и заставил смотреть прямо перед собой:– Смотри, сука, любуйся! Осталось только плотно сомкнуть веки:– Я не смотрю, не смотрю…Теперь голос второй субличности Елены звучал все громче. Говорил он крайне неприятные вещи. Во-первых, ее жизнь навсегда сломана и никогда уже не будет прежней. Даже если она выживет. Во-вторых, во всем виновата она сама. У нее было все, нужно было только удержаться от предательства. Если бы можно было выкинуть из жизни этот проклятый день… Выпила бы снотворное и проспала до вечера, и сейчас все было бы по-другому. Неприятности, наверное, были бы, но не полный крах, как сейчас.А сейчас опять все сложилось так, что Елене предстояло снова бежать, напрягаться, или умереть. А она так устала, была так раздавлена происходящим, что почти согласна была умереть. Но жизнь все-таки взяла свое, Елена собралась снова.Немного очухавшись, она обнаружила, что сидит на полу этой страшной комнаты с серыми шершавыми стенами, поодаль от полупрозрачного окна. Куадри рывком поднял ее и поставил на ноги.– На выход!Волевым усилием Елена подавила второй голос, который, как нетрудно догадаться, был голосом ее совести, и через силу встала. Дюжий полицейский под локоть вывел Елену в коридор.Ей вернули сумку, ремень и деньги. Чувствуя, что сил осталось в обрез, Елена поплелась к выходу.– Стоять!– Что?– Хотела забрать вальтер? Бери. Но пистолет не поможет тебе, мразь. Долго ты все равно не проживешь, – процедил Куадри и сунул ей в руки оружие.Куадри проводил Елену до пропускного пункта.– Я оставил в вальтере один патрон, – сказал он на прощание, оказавшись вне зоны слышимости коллег, – распорядись им правильно.А тем временем за стенами прокуратуры рассвело, насупило серенькое весеннее утро.?На безлюдных рассветных улицах я прекрасная мишень?, – безрадостно подумала Елена и зашагала прочь.