Глава 1.8. Кошки-мышки (1/1)

Милан – Аскона – Милан, 14.01.1989.Несмотря на запреты, а скорее наперекор им, Елена Каридди не собиралась превращаться в послушную домашнюю девочку. Буквально на следующий же день кипевшая в ней энергия не дала ей долго нежиться в постели. Она поднялась почти одновременно с Тано, и они даже позавтракали вместе, ни словом, ни полсловом не обмолвившись о вчерашнем неприятном инциденте. То ли из-за своего трудоголизма, то ли из простого нежелания проводить субботний день в компании Елены, но Тано уехал в банк, пообещав вернуться лишь вечером. Была половина девятого. Стараясь действовать максимально быстро, чтобы никто не успел за ней увязаться, она выехала за ворота.А уже через полчаса Елена сидела в кресле парикмахера. Профессиональная выдержка и корректность мастера не позволяли задавать лишние вопросы, но и он не смог скрыть удивление, когда Елена стянула бандану, представив на всеобщее обозрение обрезанные неровными прядями волосы. А всего через полчаса она увидела себя преображенной. Новая прическа красиво обрамляла лицо, и сейчас Елену нетрудно было принять за старшеклассницу, ибо выражение лица теперь тоже казалось другим, более озорным и юным.– Надеюсь, синьоре понравилась наша работа? Будем рады видеть вас снова.Она вышла из салона в прекрасном настроении, но улыбка ее быстро поблекла: на противоположной стороне улицы она заметила караулящего в машине Маурицио. Но ее досада быстро сменилась ироничной усмешкой: для слежки этот олух выбрал автомобиль, много уступающий в мощности ее БМВ. Что ж, органическая глупость не лечится. Она выехала из города и направилась на север, к швейцарской границе. Путь предстоял неблизкий. Оказавшись на шоссе, она прибавила газ. Маурицио некоторое время удавалось держаться за Еленой, но силы были неравны. Он отстал и уже давно не появлялся в зеркале заднего вида.?Ну что же, – размышляла Елена, – отстал – хорошо, нет – так ради Бога… Я не планирую сегодня делать ничего, за что мне потом будет стыдно?.А сегодня она отправилась в Аскону, полная приятных предчувствий. Дорога пролегала по чудесным местам: отдыхающие поля сменялись то рощами, то фруктовыми садами. Иногда она проезжала через милые маленькие деревеньки. Местность становилась все более холмистой, дорога начала изобиловать поворотами, все чаще пересекала мелкие ручьи. Впереди виднелся мост, переброшенный через глубокую речную пойму. Уже подъезжая к мосту, Елена сбросила газ и съехала на обочину.Она вышла из машины, чтобы лучше рассмотреть открывшееся перед ней зрелище. Слева по движению, вдали, виднелись пролеты древнего моста. Сейчас им, конечно, уже не пользуются. Скорее всего, его возвели римляне.Над рекой в холодном воздухе поднимался туман. Чем дальше и выше, тем более туман рассеивался, превращаясь в тонкую полупрозрачную дымку, отчего очертания моста казались размытыми и даже мистическими. Елена словно в сказке оказалась.А ведь могла бы не заметить, проехать мимо. Говорят, что человек, едущий в автомобиле, воспринимает окружающую действительность, словно череду слайдов. Елене повезло, она чувствовала, что прикасается сейчас к настоящей Красоте.А может, этот мост построили этруски? Если Елена ничего не путала, в эпоху наибольшего расцвета владения Этрурии простирались до южных отрогов Альп. Нужно расспросить Антонио, он наверняка знает. Интересно, он сам, часом, не является ли отдаленным, но прямым потомком этого загадочного народа?*****Если бы ты была предметом, чем бы ты тогда была?Дурацкий вопрос, не правда ли?! Однажды под Рождество неистощимый на выдумки Юрген разработал для членов семьи настоящую шуточную анкету. Поначалу все отмахивались и даже раздражались, но, в конце концов, все, и даже скептики, вынуждены были признать, что шутка удалась.Если бы бабушка была цветным лучом, то какого цвета? Каким животным мог бы быть дед, не родись он человеком? Каким литературным персонажем? Если бы ты была атмосферным явлением: грозой, ветром или зноем… В общем, все узнали о себе много нового.Что же написать? Пружина или губка? Елена задумалась. Совсем непохожие друг на друга предметы… Как такое может быть?На самом деле все было не так уж сложно. Первый и, наверное, самый правильный ответ был – пружина. Елена чувствовала, как, подобно ей, может неделями, месяцами аккумулировать энергию, знания, опыт – а затем, при необходимости, начать расходовать накопленный заряд. В случае острой необходимости она может выплеснуть всю себя с немереной силой… Такое уже бывало. Ей было знакомо и ощущение полностью расправившейся пружины, когда все нужно начинать сначала.Это бабушка и дед сделали ее такой, они последовательно прививали ей твердость, трудолюбие и чувство ответственности. Но был и другой человек, и он внес совсем иной вклад в становление юной Елены Рази.Он научил ее видеть Красоту. Она была везде и была готова платить внимательному наблюдателю чудесными дарами. Там, где другие видели только серые камни, Елене открывали свои совершенные линии арки старых мостов и потертый рисунок брусчатки. То, что для многих описывалось казенным термином ?погода?, было для Елены блеском неба, ледяными порывами ветра, косыми струями дождя, что, как плети, оставляют следы на лобовом стекле машины.Антонио Эспиноза научил ее получать максимум удовольствия от самых простых вещей. Изысканные вина, скорость мчащегося по магистрали авто, музыка… Все это она впитывала, подобно губке.Если бы ты была литературным героем, кем бы ты тогда была? Глупый вопрос… Дорианом Греем, конечно.*****Вряд ли бы Елена смогла удовлетворительно объяснить, чем так привлекал ее Антонио. Она улыбнулась: случись такая нужда, ей было бы трудно составить даже его достоверный словесный портрет. Пожилой, но еще вполне крепкий мужчина, волосы светлые, глаза тоже очень светлые, кажется, светло-голубые, фигура чрезвычайно грузная. Слова могут сказать так мало, ведь шарм неуловим.Так, в компании приятных мыслей и воспоминаний, Елена продвигалась все дальше и дальше на север…*****Она не считала, сколько раз ей доводилось гостить на вилле Эспинозы, но, не смотря на это, в доме Антонио маленькой Еленой всегда овладевала робость. Везде вещи, фигурки, статуэтки, коллекционный фарфор. Обстановка дома неприятно напоминала антикварный магазин.– В гостях у синьора Эспинозы веди себя прилично, – наставляла Елену строгая бабушка перед отъездом к Ирене и ее отцу, – по комнатам не бегай, руками не маши, локти широко не расставляй. И не вздумай даже брать в руки эти его бронзулетки, того и гляди, разобьешь. В общем, – подвела она итог, – на них не стоит даже пристально смотреть.Конечно, девочкам было лучше в Цереле, где можно было безнаказанно шуметь, галдеть, можно было вырваться из дома в запущенный сад или дальше, до ближайшей деревни…*****Прошли годы, но в этой гостиной почти ничего не изменилось. Так же, как и раньше, Елена ощутила неловкость, оказавшись в этой комнате. Как и прежде, на полочках и столах теснились часы, статуэтки, безделушки, заполняя пространство до такой степени, что почти любой человек начинал чувствовать себя здесь лишним. Сама Елена превыше всего ценила комфортабельный минимализм, примером которого могла служить ее комната в Цереле – просторное помещение с высоким потолком по деревянным балкам, меблированное только кроватью, старинным шкафом, столом да парой кресел – помещение, главным украшением которого был камин. Здесь камин тоже имелся, но вся каминная доска была плотно заставлена какой-то мелочью, тем, на что и глаза-то не смотрели.Пока в глазах не зарябило, Елена опустила взгляд в пол, где он тот час же уперся в затейливый рисунок королевского паркета. Она с ностальгией вспомнила полы в Цереле – широкие, идеально подогнанные половицы темного дерева, содержащиеся стараниями Илзе всегда в идеальном порядке.Елена старалась не обращать внимания на засилье вещей, тем более что тут появился хозяин виллы. Черт с ним, с барахлом, с этого момента ее занимал только Антонио Эспиноза лично. Глядя на вальяжного, уверенного в себе хозяина, Елена остро ощутила, чего так не хватает Тано Каридди. Обаяния. Того, чем природа так щедро наградила Антонио, и в чем заключалась его притягательная сила, Тано был лишен начисто, органически.Не смотря на самый разгар зимы, неожиданно распогодилось. К тому времени, как Елена добралась до Асконы, было уже за полдень. Неяркое зимнее солнце подсушило землю, было ясно и аномально тепло. В такой день глупо сидеть в четырех стенах, и Антонио с Еленой отправились в центр города.Ей всегда нравился этот городок, неспешный, вальяжный. Он как нельзя лучше соответствовал характеру Антонио Эспинозы. Прогулявшись по центру города, они отправились в ресторан. Чего греха таить, оба любили плотно и вкусно поесть, но если у него вкусы были поистине княжеские, то Елена предпочитала блюда не такие изысканные и экзотические, но более аппетитные и простые, более близкие сердцам или, вернее, желудкам, простых сельских жителей, к которым она себя до сих пор причисляла. Выпили по бокалу вина, Антонио, как всегда, белое, Елена – красное.– Так бы и сидела здесь до вечера. В твоем присутствии мне так спокойно…– И как тебе живется в новом качестве?– ???– В статусе замужней женщины?– Скучновато. В Милане я совсем чужая, и, если бы ни Ирена, давно сошла бы с ума.– Ты не права, дорогая, – Антонио смотрел на нее словно с высоты прожитых лет. – Судьба дала тебе возможность окунуться в высшее общество, а ты ее практически не используешь. Заводи знакомства, общайся с людьми. Наблюдай, изучай. Это может пригодиться в будущем.– Наблюдать? Как за обитателями террариума?– Я бы сказал, как за относительно изолированным социумом, но ты выразилась более точно, хотя и несколько вульгарно.Елена блаженно откинулась на спинку кресла. Через окно открывался вид на миниатюрную старинную площадь, и казалось ей, что нет в ее жизни ни проблем, ни разочарований, не ее допрашивал нервный комиссар, и уж, конечно, это не она наглоталась аквариумной воды на поминках по Филиппо Рази, а реально существуют только они вдвоем, эта площадь, да блики света в бокале красного вина.– Расскажи мне о комиссаре Каттани. Что знаешь… – попросила Елена.– Лично с этим господином я не знаком, чему изрядно рад, признаюсь. Но наслышан, наслышан… У него сложная судьба. Несколько лет назад он служил на Сицилии, подробности тебе вряд ли будут интересны… Он потерял там жену и дочь, потерял там все и превратился в фанатика.– Не смог смириться со своим горем и озлобился?– И да, и нет. Постарайся вникнуть, Елена, тут есть один нюанс… Можно сказать, что его жена и дочь стали жертвами мафии, но это будет только половина правды. Другая же половина состоит в том, что, в определенном смысле, они – жертвы самого Каттани. Он не берег и не защищал свою семью так, как полагается мужчине, был амбициозен и эгоистичен. Думаю, осознание этого жжет его, как адское пламя. Чтобы оправдаться в своих собственных глазах, он не перестает повторять, что только мафия отняла у него все, и тем настойчивее повторяет, чем яснее осознает в душе собственную вину. Он никогда не вернется к нормальной жизни. Кстати, пару лет назад ему подвернулся случай круто изменить свою судьбу: им увлеклась сама Джулия Антинари. Да, представь себе, наследница той самой банковской империи Антинари, которой теперь заправляет твой муж. Других достойных кавалеров, видно, не нашлось… Она была богата, красива и молода… Как и ты. Но Каттани все испортил. Одним из результатов его расследования стало самоубийство старого Николы Антинари, деда Джулии. Она порвала с Каттани, а не так давно погибла. Комиссар крайне опасен, берегись его… Ни в коем случае не ввязывайся с ним в конфликт. Есть и еще кое-что, чего следует опасаться…– Чего же? – рассказ неподдельно заинтересовал Елену, она вся подалась вперед.– Он неразборчив в средствах. Неприятно об этом говорить… Ходят слухи, что на протяжении всей своей карьеры он активно крутил романы и со свидетельницами, и даже с подозреваемыми по своим делам, не гнушаясь использовать близкие отношения с женщинами как источник оперативной информации. Его методы грязноваты, но весьма эффективны, ведь все мы – заложники своей физической природы. Можно быть искушенными в поэзии и философии, но, при этом, мы остаемся просто мужчинами и женщинами со стандартным набором органов и инстинктов. Ты сама-то… – Антонио выдержал паузу, – не попала ли под его чары?– Уберег Господь, – зато Елена со жгучим стыдом вспомнила недавний инцидент с Куадри.– Девочка моя, – Антонио внезапно резко сменил тему, – а нет ли за тобой ?хвоста??– Думаю, беспокоиться не о чем. Правда, Тано приставил ко мне своего слугу Маурицио, этакую дуэнью в штанах, но я избавилась от навязчивой опеки еще в Милане, – она сказала это и осеклась. Самонадеянность подводила людей много старше и опытнее Елены. – По крайней мере, я так думаю.– Посмотри на тот край площади, где продают газеты с лотка. Только незаметно. Мне кажется, я сегодня уже видел эту машину. Похоже, ты ошиблась, за тобой следят.Елена достала карманное зеркальце и, делая вид, что вытаскивает соринку из глаза, осторожно осмотрелась. И обмерла… Это была не машина Маурицио. Или он сменил свою для конспирации, или… Или сейчас за Еленой следил враг, которого она пока не знала в лицо. Настроение было испорчено. Рассеялась иллюзия мира и спокойствия, да и короткий зимний день стал клониться к вечеру. Нужно было думать о возвращении.*****Впоследствии Елена никогда не могла объяснить, даже самой себе, зачем она сделала то, что сделала. Если бы она поступила как взрослый разумный человек… Безусловно, следовало признать реальность нависшей над ней опасности и немедленно звонить Тано Каридди. Ни на минуту не оставаться одной, попросить Тано приехать за ней или прислать вооруженных охранников. Но как… Этот погожий день, ресторан и застольная беседа словно были их с Антонио тайной, которую так не хотелось разрушать.– Натурально, это ?хвост?, – она старалась, чтобы голос не выдал ее тревоги. – Что же, облажалась, так облажалась, дальше прятаться не имеет смысла, – Елена бросила взгляд на часы. – Однако, мне пора в обратный путь.Она ехала домой спокойно, не превышая скорость, а на изрядной дистанции от нее держался мышиного цвета Альфа-Ромео, который то исчезал, то снова появлялся в зеркале заднего вида. Конечно, можно было пришпорить дремавших под капотом лошадей, и ее БМВ легко оторвался бы от погони. Удрать. Но Елена не сомневалась: неутомимый альфа объявится вновь. Или ее соглядатай возьмет завтра другое авто, а ей останется только гадать, сколько разных людей, когда и где за ней следят.Но на уме у Елены уже другое было. Приближался Милан. Кто там, в машине? Ей стало жутко, но какой-то особой, доселе неведомой жутью, смешанной с куражом и все возраставшим азартом. Она не поехала домой, а двинулась в город, а именно в относительно новую его часть, построенную лет пятнадцать назад, изобилующую перекрестками, светофорами и кольцевыми развязками. Поток машин постепенно становился плотнее. Хорошо. Альфа-Ромео, видимо, боясь потерять Елену из виду, подтянулся поближе. Впереди виднелась оживленная кольцевая развязка… Сейчас, или будет поздно. Встроившись в поток машин, Елена заехала на кольцо.Убедившись, что ?хвост? не отстает, Елена включила правый поворотник и даже приступила к выполнению маневра, но в последний момент, словно спохватившись, вывернула руль влево и вернулась на кольцо. Со всех сторон неслось возмущенное бибиканье. Без сомнения, выкрутасы Елены стали сегодня причиной рождения очередной байки о безбашенной блондинке за рулем.Однако цель была достигнута. Альфа-Ромео, купившийся на уловку Елены и попавший в слишком плотный поток, не смог вовремя среагировать и был вынужден повернуть с кольца направо, на одну из прилегающих улиц. Елена зашла на второй круг, а затем бросилась в погоню. Был момент, когда она отчаялась, ведь альфа мог попытаться скрыться в близлежащих переулках, но через некоторое время все же заметила впереди уже знакомую серую машину. Недавний преследователь превратился в дичь.Они плутали по городским улицам, пока водитель альфы не понял, что игра проиграна: БМВ Елены был и быстрее, и маневреннее. Серая машина перестала петлять, ее хозяин, по-видимому, принял определенное решение. Без рискованных и бесполезных маневров поехали за город, в район фешенебельных особняков. Очень скоро Елена убедилась, что движется не куда-нибудь, а к дому своего покойного отца.Когда ажурные ворота поместья Рази захлопнулись, Елена продолжила движение вдоль ограды на самой малой скорости и прекрасно рассмотрела, как из серой машины выбралась девушка и бегом бросилась в дом. На крыльце у входной двери она никак не могла миновать островок яркого света в густых зимних сумерках. Конечно, изящную кованую ограду отделяло от крыльца изрядное расстояние, но Елена готова была поклясться хоть здоровьем матери, хоть могилой отца, хоть всеми деньгами Тано Каридди – это была Эстер Рази.Так и не остановившись, Елена поехала домой.*****?Я ее видела! Видела!? – стучало в мозгу Елены, в то время как она поднималась в свою комнату.Неделю назад покушение, сегодня слежка. Это не может быть простым совпадением. Если бы только узнать ее мотив… Тут Елена немного поостыла, отсутствие видимых мотивов у Эстер Рази опять поставило ее в тупик. Ничего, если мотив пока не ясен, это вовсе не означает, что его и нет. Найдется. Но радостный кураж от успешного разоблачения преследовательницы угасал на глазах. Устроившись в кресле с заранее припасенной бутылочкой пива, она постаралась трезво все взвесить.По сути, в руках Елены ничего и не было. Она видела Эстер в Асконе. Ну и что? Заяви она об этом в полицию, и ее слово будет против слова Эстер. Конечно, ее видел и Антонио Эспиноза… Стоп, он мог видеть только машину. К тому же Елена инстинктивно чувствовала, что не должна впутывать его в это дело. Пусть Эстер следовала за ней по дороге от Асконы до Милана, так по дорогам ездить никому не заказано.Но кое-чего она сегодня добилась. Знать врага в лицо – уже полдела. Пусть мотив не установлен, и доказательств всего ничего, но Елена не сомневалась: она на верном пути.Милан, вечер, 16.01.1989.Нельзя сказать, что Маурицио был недоволен новым поворотом своей непыльной службы. Следить за молодой хозяйкой было несравненно интереснее, чем просиживать дни напролет в комнатке охраны или сопровождать хозяина в банк и томиться долгие часы в приемной. Куда как приятнее было ездить каждый день в центр города, караулить у салонов красоты или следить за Еленой в пешеходных зонах, где она бродила почти что ежедневно, замечать, как встречные мужчины, не таясь, смотрят вслед интересной иностранке. Коренной миланец, он заново открывал с ней свой родной город. Правда, его первый день на новом поприще чуть не закончился фиаско, но он выкрутился: упустив Елену на трассе, Маурицио интуитивно решил ехать в Аскону. Куда бы еще она могла направиться? До Гармиша слишком далеко, она бы не успела вернуться домой к вечеру, а Аскона в самый раз. К тому же он прекрасно помнил, куда они подвозили ее подругу после празднования Нового Года. И удача улыбнулась ему, не доезжая той самой виллы, он напал на след хозяйки, прекрасно проводящей время в компании солидного господина Эспинозы.?Странная она, – размышлял он по пути. – Конечно, муженек ее – чучело с кучей денег и кучей комплексов, да и особой нежности между ними как-то не заметно, но зачем тратить полдня ради свидания с человеком, который ей в отцы годится? Ведь он почти что старый. Неужели трудно подыскать парня с молодым телом, который способен на большее, чем двухчасовые разговоры?! Охота же языками чесать…?Сегодня Маурицио старался держаться на почтительном расстоянии от БМВ хозяйки, и долгое время все шло хорошо. К его удивлению, после тренировки Елена не поехала домой, а направилась в район новостроек, где подъехала к крупному торговому центру и стала искать место на парковке. Маурицио без проблем поставил свою малолитражку в свободный закуток, и тут вдруг БМВ, который до этого медленно скользил, словно в поисках свободного места, вдруг целеустремленно подкатил к нему и беспардонно загородил выезд. Хозяйка, не говоря ни слова, устроилась на пассажирском сиденье.– Ну, привет! Думали, я не замечу слежки? Теперь вам придется все мне рассказать. Синьор Каридди хочет что-то узнать обо мне, но стесняется просто спросить?– Простите, синьора Елена. Да, меня послал хозяин, но он поручил мне только охранять вас.– Не пудрите мне мозги. Вы все время старались держаться на дистанции, и если бы кто-то решил меня убить, вы смогли бы этим только полюбоваться.– Хорошо, хозяйка, вы правы. Я действительно следил за вами.– Не тяните время, – Елена начала раздражаться. – Что конкретно Тано поручил вам выяснить?– Как вы проводите время, чем интересуетесь. Про вас и того солидного господина, синьора Эспинозу. Ну, вы с ним не того… то есть…– Мы не того. Надеюсь, вы в этом убедились.– Не губите, синьора Елена. Что мне сделать для вас? Что рассказать хозяину? А хотите, я выполню любое ваше желание?– Любое не надо, это слишком много, – Елену передернуло. – Приходите вечером в мою комнату… Поговорим.На этом Елене пришлось закончить разговор, поскольку ее БМВ загораживал проезд для новых посетителей торгового центра. Домой ехали уже не таясь, впереди машина Елены, Маурицио за ней.*****Поднявшись после ужина в свою комнату, Елена остро ощутила, что-то не так… Она зажгла свет, и глазам открылась премилая картина: на столе – блюдо свежей клубники (где только ее нашли в январе?) и томящееся во льду шампанское. Елена не любила ни клубнику, ни шампанское, а больше всего она ненавидела пошлость. Кажется, кто-то что-то недопонял.– Что это? – спросила она как можно спокойнее.– Прекрасная синьора призвала меня, и я явился.– Разве за эти дни вы узнали обо мне нечто, позволяющее считать меня дешевой потаскухой? Любезный, вы меня неверно поняли. Если будете продолжать в том же духе, я пожалуюсь мужу и…– Умоляю, синьора Каридди…– …он выгонит вас без рекомендаций. После этого никто не возьмет вас на службу. Ну, ничего, пойдете работать на завод, к конвейеру или к станку.– На завод? К станку? – лицо Маурицио приняло страдальческое выражение. – Синьора… Мне бы… – его речь стала бессвязной, – искупить мою вину…– Хорошо, я подумаю, – Елена, не торопясь, опустилась в кресло.Подобно театральной актрисе старой школы она выдержала паузу. Маурицио нервничал все больше и больше, пока не дошел, наконец, до кондиции.– Есть одна небольшая работенка, но не знаю, справитесь ли вы… Что скажете?Он в ответ только закивал.– Хорошо. Во-первых, вы будете рассказывать синьору Каридди только чистую правду, мне бояться нечего. Скажете, что на протяжении этих дней я вела себя скромно и прилично. Во-вторых… Вы заметили еще один автомобиль, серый Альфа-Ромео, который увязался за мной в прошлую субботу от самого Милана? Вы будете следить за мной и завтра, и послезавтра, пока мой муж не отменит свое распоряжение. Но есть одно но. Если этот Альфа-Ромео появится снова, вы пристроитесь за ним, а когда он от меня отстанет, переключитесь на него. Это машина моей сестры Эстер, и я хочу знать, действует ли она по собственной инициативе или же в чьих-то интересах. Впрочем, вы можете следить за ней прямо от ее дома. Будьте предельно осторожны, у нее влиятельные друзья в полиции. Все понятно?– Понятно, синьора.– Ну что, договорились? Про Эстер Рази мне интересно все: где бывает, что ест, с кем спит, чем интересуется. Будете представлять мне подробные ежедневные отчеты.– Как же, синьора, разве я смогу? Хозяин велел составлять такие же отчеты про вас: куда вы ходите, с кем…– Не беспокойтесь, это я беру на себя. А что?! Мне не трудно. Пусть каждый занимается своим делом. Я буду хронометрировать собственную жизнь, вы – жизнь моей любезной сестры. А затем будем меняться отчетами, мои будет получать Тано, а ваши – я.Милан, вечер, 17.01.1989.– Можно? – Елена просунула голову в чуть приоткрытую дверь.– Заходите, – нехотя отозвался Тано.Вернувшись из банка, он весь вечер просидел в своем кабинете и выглядел сейчас крайне утомленным. Елена прошла и без церемоний расположилась в кресле.– Мне нужно поговорить с вами… – она запнулась. – Заключая соглашение, вы просили меня рассказывать обо всех странных, непонятных случаях, что могут произойти со мной в Италии. Так?– Так. Значит ли это, что…– Да! Сегодня произошло нечто вопиющее, – Елена выдержала эффектную паузу.– Если у вас есть, что рассказать, начинайте, не ломаясь. Мы не в театре.– Поняла. Сегодня днем со мной встречался комиссар Каттани. Он, правда, сделал вид, что это случайная встреча… Но я не верю. В этом не было ничего случайного, у него был план…*****Солнце стояло высоко, приближалось обеденное время. Елена вышла из плохо освещенной, гулкой парадной на улицу, в потоки полуденного света. Она уже прикидывала, где бы перекусить, когда к ней подошел крепко сбитый светловолосый мужчина.– Синьора Каридди, какая встреча!– Здравствуйте, комиссар.– Не ожидал увидеть вас здесь. Что привело вас в эту часть города? Если не секрет, конечно.– Да какие секреты. В этом доме живет мой репетитор по итальянскому языку. Полтора часа утомительной, скучной зубрежки…– Вам, наверное, нужно больше практиковаться в разговорном итальянском. Могу я предложить свою помощь?– Вы очень добры, синьор Каттани.– Давайте просто пройдемся, поговорим. Мне будет приятно пройтись с такой очаровательной девушкой, вам – полезно попрактиковаться в общении с настоящим италоязычным итальянцем. Меня огорчает, что наше знакомство не заладилось с первого же дня. Возможно, я был излишне резок. Но, согласитесь, мы познакомились при очень печальных обстоятельствах, – комиссар был сама любезность. – Давайте забудем былые неурядицы и начнем знакомство с чистого листа. Я мог бы стать вам другом. А вы, возможно, как-нибудь позволили бы мне нанести вам визит.– Конечно, комиссар. Мне только нужно посоветоваться с мужем насчет точной даты…– А вот этого не надо. Вам прекрасно известно, что я думаю о Тано.– Тогда как же вы предлагаете мне свою дружбу? Удобно ли это? И даже рассчитываете, что я приглашу вас в свой дом…– Елена…– Синьора Каридди, комиссар.– Значит, мне не ждать вашего приглашения?– Только если у вас будет постановление на обыск, – повисла пауза. – В противном случае, боюсь, это неуместно.– Поймите меня, я не посторонний человек, у меня сложились весьма доверительные отношения с вашей сестрой.– Тогда у вас есть все основания нанести визит ей.Дальше шли молча. Елена начала тяготиться этой встречей. Как бы посподручнее отделаться от нежеланного собеседника?– Вы, Елена, и уже не в первый раз, ведете себя крайне недружественно. Я надеялся, что это еще не поздно изменить, но теперь не знаю… – голос комиссара зазвучал по-новому: жестко и напористо.– Мое ?недружественное? поведение – лишь реакция на ваши действия. Куадри… Он ведь с вами работает? Его, что ли, действия можно назвать дружественными? Разве что в особой, расширенной трактовке.– Офицер Куадри самовольно отступил от плана оперативных действий и будет наказан.– Прекрасно. Значит, вы признаете, что план у него был? Шпионить за мной, выведывать секреты, да? Но Бог с ним, с Куадри. Поговорим об Эстер Рази. Вы проигнорировали мои подозрения. Я все понимаю, ее слово против моего. И вы поверили ей. Конечно.– Но вы ведь не рассчитывали, что я посажу человека в тюрьму только на основании ваших подозрений? А доказательств нет.– Естественно, потому что вы их не искали. А недавно я обнаружила, что Эстер следит за мной. Да-да, представьте себе, прямо как в плохом боевике. Сама лично, за рулем собственной машины… Следовала за мной по пятам.– Эстер? Что вы говорите? Следила… за вами…– Так она, что же, не ваше поручение выполняла?– Что вы себе позволяете…– А почему бы мне не позволить себе предположить, что это вы вдохновляете и направляете Эстер? А может, вы этой юной дурочке надежду на себя дали, а она и рада стараться?– Надеюсь, вы осознаете, синьора Каридди, – комиссар сделал заметный акцент на обращении, – что ваши слова могут быть расценены как оскорбление.– Осознаю. Поэтому и сообщаю вам свою точку зрения не под протокол и без свидетелей.– Не знаю, к чему вы стремитесь, но, мне кажется, вы даже не понимаете, во что вляпались. Нельзя якшаться с отъявленными мерзавцами и остаться чистенькой. Смотрите, как бы вам потом не пожалеть.Елена, обычно спокойная и рассудительная, в обществе комиссара Каттани быстро потеряла равновесие.– Я решила, непременно подам на Эстер заявление в полицию. Преследование – серьезная штука. Это вам не неправильная парковка.– Вы этого не сделаете.– Еще как сделаю!– Ну, что же, – комиссар Каттани, кажется, пришел к определенному решению, – считайте, что вы его уже сделали. Жду вас завтра в десять. Я приглашу Эстер, и, я уверен, мы во всем разберемся.– А смысл? – Елена не смогла сдержать вызывающих интонаций. – Свидетелей у меня нет. Опять ее слово против моего?!Это была странная сцена. Два человека самозабвенно ругались и жестикулировали прямо посреди оживленной миланской улицы, под ярким полуденным солнцем, не замечая то недоуменных, то осуждающих взглядов прохожих.– Вот так, да? – негодовал комиссар. – Что вы за человек! Живете… В этой роскоши, купаетесь в деньгах. Но у каждой медали есть обратная сторона. Все богатства Тано, которыми вы с такой легкостью пользуетесь, нажиты не честным трудом, не талантом, даже не особой милостью фортуны. Их источник – коррупция, которая душит нашу страну, не давая нормально жить и развиваться. Но что вам… Это же не ваша страна! Но есть и кое-что похуже: люди, чьи жизни были безжалостно пресечены… Те, кто оказались на пути Тано Каридди к богатству и власти. Он – не человек, но вы еще хуже! Тано, по крайней мере, рискует своей жизнью, которой он может поплатиться перед своими подельниками, и свободой, с которой он рано или поздно расстанется. Моими усилиями или усилиями моих коллег – неважно. А вы даже не рискуете, вы просто берете. Ваш муж поражен алчностью до мозга костей, вы – свободны. Если вы одумаетесь и начнете жить по совести, для вас еще открыт путь к достойной жизни. Вы молоды, прекрасно образованы… Зачем вам этот гнусный человек? Если же выберете другой путь… Вы себя погубите. Это не значит, что вы обязательно скоро умрете, но вы себя погубите.*****– Вот… В общем, это все. Плюс несколько слов о том, как прекрасно мы с вами подходим друг к другу. Вот так и получилось, что я приглашена, то есть вызвана, завтра с утра к комиссару Каттани.Елена пересказала события дня в адаптированном, но все же достаточно правдивом варианте, исключив разве что выражения типа ?гнусный человек?.– Я поеду с вами, – отрезал Тано. – Господи, вы спутали мне все планы. Вы, Елена – неиссякаемый источник проблем.– Зачем? – растерялась Елена. – Да и какой смысл? На допросы вызывают по одному.– Ничего, придумаю что-нибудь. Вся эта игра ведется не против вас, против меня. Вы – только пешка на шахматной доске. Я должен присутствовать.– Вы, как всегда, очень деликатны.– Оставьте ваш казарменный юмор, я устал. Неужели вы никогда не устаете…– От забот, от жизни, от себя? – Елена развеселилась.– От себя – в первую очередь. Погодите, сядьте, – Тано заметил, что Елена порывается уйти. – Что вы там упоминали про слежку? Перед завтрашней встречей я должен знать все.– Это случилось несколько дней назад. Нет, я не то говорю… Я обнаружила это несколько дней назад, а сколько это в действительности длилось, я не знаю, – Елена постаралась рассказать свою историю как можно белее коротко и четко. – Я поехала за город и заметила неотступно следовавшую за мной машину. В городе я могла ее и не заметить, но на трассе все как на ладони. Я сразу поняла, что передо мной дилетант: слишком грубая работа. Мне удалось обмануть и выследить ее… Эстер.– Ну и зачем вы это сделали?– Как зачем? – возмутилась Елена. – Пусть знает, что я знаю, и не чувствует себя особенно вольготно. Я не собираюсь это терпеть.– Я хотел спросить, зачем вы хотите сделать заявление в полиции? Вы не можете удержаться, чтобы не попытаться задеть синьорину Рази, как-то уесть ее… Не можете?– Что делать… Не могу. Хочу, чтобы ее наказали.– Ну хорошо… Давайте обдумаем все с позиций здравого смысла. Незаконное преследование, вторжение в частную жизнь – понятия чрезвычайно зыбкие. Тут ничего не докажешь.– Пусть, – в глазах Елены загорелся хищный огонек. – Пусть завтра я ничего не добьюсь. Но кое-чего я все-таки добьюсь!– И чего же?– Все заявления регистрируются, если делу дан официальный ход. Мое заявление тоже оставит след. Это работа на перспективу. Понимаете?– Признаться, пока не очень.– Ну, нельзя же так! Если меня убьют завтра-послезавтра, мое заявление превратится в улику. Полиции будет с кого начать. И, если мое дело поручат любому другому офицеру, кроме Каттани, моей сестричке не поздоровится!– Какие у вас далеко идущие планы, моя дорогая! И я, говоря откровенно, поражаюсь вашей способности смотреть на все происходящее с нездоровым юмором и цинизмом, – Тано не смог скрыть издевку.– Хочу заметить, что в том положении, в каком мы с вами оказались, смотреть на все происходящее без юмора и цинизма совершенно невозможно.– Ну, если это все…– Вообще-то нет. Раз вы решили сопровождать меня завтра, вам нужно узнать еще кое-что…Так, слово за словом, смущаясь и запинаясь, Елена поведала Тано историю своего знакомства с Куадри. С офицером Куадри.– Простите, что втягиваю вас в эту грязь… – подошла она к концу, – но я решила, что лучше вам от меня узнать. Чтобы завтра сюрприза не было.– Боже мой… – Тано откинулся в кресле, массируя лоб кончиками пальцев. – Если это выплывет на свет, я превращусь в посмешище. Все будут убеждены, что я женат на распутной женщине. Вы что, не могли потерпеть… – он начал загибать пальцы, – какие-то семь месяцев?– Позволю себе заметить, что семь месяцев – достаточно долгий срок, – тут Елена уловила, что муж смотрит на нее с нескрываемым презрением. – Но это не имеет значения, ведь ничего не было. Змей-искуситель был посрамлен и уполз обратно в свою нору. Обнародовать эту информацию в полиции не станут: это не в их пользу. Над ними самими смеяться будут, уж я об этом позабочусь!– Я хотел бы сказать, Елена, что запрещаю вам даже пытаться причинить вред Эстер… Но я отдаю себе отчет, насколько мало я способен на вас влиять. Утешаюсь тем, что вы все равно ничего не в силах сделать. Да, руки коротки. Об одном прошу, проявляйте впредь поменьше инициативы, а я позабочусь обо всем остальном.?До чего паршиво все складывается, – размышляла Елена про себя. – Комиссар пытается навязать мне судьбоносный выбор, а этот… обращается со мной, как с ничтожеством. Будем надеяться, что я выдержу оставшиеся пять-шесть месяцев, а там получу свои денежки, и домой?.– Что это вы там пальцы загибаете? – холодно поинтересовался Тано. – Подсчитываете, сколько еще придется воздерживаться?В душе Елены поднялось бешенство, и она встала, чтобы уйти.– Вы меня, конечно, извините… Наверно, считаете, что, раз вы добились успеха, получили деньги, должность, этот дом, машины, дорогие костюмы… Думаете, вы здесь самый умный? В своей профессии вы, наверное, действительно компетентны, но в остальном… Да вы просто наивны! Вообразили, что моя сестра не способна на недостойные поступки?! Это – вредная глупость. Вы просто не представляете себе, на что способны женщины, сняв белые перчатки. Я сейчас не об одной Эстер, я – ничем не лучше. Но пока я не совершила ничего, за что должна была бы перед вами оправдываться. Спокойной ночи.Милан, утро, 18.01.1989.Выйдя из машины, Елена взяла Тано под руку.– Вы это… что?– Просто вхожу в образ, – прошептала она.Оставив охрану в машине, поднялись наверх. Елена приготовилась ждать вызова на диванчике у входа в кабинет комиссара, но дверь распахнулась даже раньше, чем они до нее дошли.– Заходите, – на пороге стоял Куадри. Он, напротив, вышел из образа. Теперь перед Еленой стоял настоящий офицер полиции, пусть еще молодой, но строгий и собранный.– Разве туда вызывают не по одному? – удивилась она.– Нет, просто заходите. Оба.Елена призадумалась. Конечно, может быть, Куадри часто ассистирует комиссару Каттани во время допросов. Очень даже может быть… А вдруг Каттани пригласил его именно сегодня, специально, чтобы создать на нее дополнительное психологическое давление?!Пусть Елена с Тано приехали на пять-семь минут раньше назначенного срока, но Эстер уже была там. Каттани вызвал ее пораньше, чтобы подготовиться и обсудить план действий – догадалась Елена. Эстер Рази была чрезвычайно красива на лицо и заслуженно привлекала восхищенные мужские взгляды, только привычка надевать прямо с утра норку и массивные украшения портила ее. Вот и теперь, несмотря на ранний час, на ней были украшения с крупными камнями вроде тех, что в народе называют ?бычьи яйца?.?Лавочница, – недобро поглядывая на сестру, думала Елена, – лавочница и есть?.– Давайте начнем, – произнес Каттани. – Ваше полное имя? Для протокола.– Каридди, Елена София.Куадри, устроившись за письменным столом, начал стенографировать ход допроса сразу в компьютер.– У вас двойное имя? Да еще такое вычурное… – комиссар проявил к имени Елены неожиданный интерес. – И как вам с ним живется?– Не жалуюсь. Какое дали, с таким и живу.– О чем только думали ваши родители? Они что, в пылу непомерной гордыни готовили вас в невесты наследному принцу? Подходящее имя для коронации. А вы вышли замуж за… – комиссар рассмеялся прямо ей в лицо.Елена сидела молча, давая понять, что не собирается комментировать инсинуации.– Вы пошли по кривой дорожке, Елена София Каридди, – комиссар сделал ударение на каждом компоненте ее имени. – И вот уже ваше помпезное имя попало вместо светской хроники в полицейский протокол.Куадри так и застыл с пальцем, зависшим над клавиатурой компьютера. Похоже, он не мог принять решение, что стоит записывать, а что – нет.– Вы сами пригласили… вызвали меня, комиссар. Позвольте, я начну?– Пожалуйста.Мизансцена выглядела довольно забавно. Это напоминало теннисный микст: пара на пару. Причем в каждой паре имелся ярко выраженный лидер, державший в своих руках всю игру. ?Драматургию матча?, как любят выражаться иные, не в меру велеречивые спортивные комментаторы. Между Каттани и Еленой сразу же вспыхнул огонек антагонизма, в то время как Эстер и Тано просто выжидали. Куадри досталась роль рефери.– В прошлую субботу, четырнадцатого числа, я ездила в Аскону и там…– Аскона находится на территории иностранного государства, – подал голос Куадри. – Вам надо было подавать заявление в тамошнюю полицию.– Хорошо, я поняла. Когда я пересекла государственную границу и въехала на территорию Италии, я заметила автомобиль, неизменно следовавший за мной. Сначала я думала, что это может быть просто совпадением. Но он не отстал от меня ни при подъезде к Милану, ни в самом городе.Тут Елена заметила выражение глаз Тано. Можно было не сомневаться, дома ее ждет малоприятный разговор.Стараясь не выказывать слишком явно свою гордость, Елена пересказала, как села преследовательнице на хвост и опознала в ней свою единокровную сестру Эстер Рази.– Я убедительно прошу вас, комиссар, рассматривать мое сегодняшнее заявление совместно с моими предыдущими показаниями, касающимися нападения на меня четвертого января этого года. Сначала нападение, затем – слежка. Вы не можете отрицать факты.– Думаю, я понимаю вас, синьора, – Каттани окинул ее долгим оценивающим взглядом. – Вы ненавидите свою сестру. Когда ваши родители разъехались, вы и ваша мать оказались в затруднительном положении, а в день, когда родилась Эстер, вы потеряли все. Теперь же вы используете сложившуюся ситуацию, чтобы уничтожить ее, даже не задумываясь об опасности, которой подвергаете собственную жизнь и жизни окружающих. Да, используете… Неисправимая адвокатская порода!– Вы игнорируете факты, комиссар, – Елена уставилась в пол. – Но в одном вы правы, состояние Филиппо Рази должно было достаться мне!– А вы ни тогда, ни теперь не смогли привести никакого мало-мальски убедительного мотива, который мог бы толкнуть синьорину Рази на подобные действия.– С каких пор вас останавливает отсутствие мотива, комиссар?В пылу спора Елена перестала замечать происходящее вокруг. Она не видела, как вжалась в стул Эстер, как Тано готов провалиться сквозь землю от неловкости. Наконец, он не выдержал:– Елена, может быть, вам не стоит говорить столь категорично? Вы можете ошибаться. И тогда, и теперь. В первом случае вы даже не видели того, кто на вас напал, во втором – могли просто обознаться. Вы видите то, что хотите видеть.– Вижу, у вас тут редкостное единомыслие, – она обвела взглядом комнату. – Вы… все… лучше меня знаете, что я должна видеть, а что – нет. Но вам не переубедить меня. Ведь это меня, а не вас, сунули головой в аквариум! Это я чувствовала ее руки на своей шее, слышала ее дыхание. Каждый раз, когда я пыталась вывернуться, я ощущала противодействие ее тела. Куадри, что же вы не пишете? Примите мои показания, будьте любезны. В церкви, когда люди выходили после службы, возникло небольшое столпотворение. Эстер столкнулась с моей мамой, и они зацепили чашу со святой водой. Понимаете? У нее уже была вода на одежде, можно было не бояться забрызгаться. Я сначала не придала этому значения, но недавно вспомнила. Думаю, другие тоже это видели, кто-то да запомнил. Зафиксируйте, пожалуйста, это в протоколе. И потом, такую штуку удобнее всего провернуть в собственном доме. Знать планировку комнат, лестниц, коридоров. Помнить расположение дверей, открыты они или закрыты… Понимаете? Та, что на меня напала, – Елену перекосило, – была слишком слаба или нерешительна, чтобы закончить дело, ударив меня подходящим осколком стекла, и, вместо этого, спешно покинула кабинет. Затем она быстро и незаметно присоединилась к остальным, которые были на месте уже через минуту. Сомневаюсь, что это смог бы проделать человек, не знающий дом досконально. Почему не записывают мои показания? – Елена сорвалась на крик.– Прекратите орать! – жестко осадил ее комиссар. – Вы не у себя в будуаре. Хорошо. Куадри, фиксируйте. А вы повторите основные факты, избавив нас от ваших домыслов.Елена повторила свою историю еще раз. Полностью погасив эмоции, она монотонно бубнила свой монолог. Так обычно говорят переводчики, приученные переводить тексты, не вдумываясь в их содержание. Куадри старательно печатал двумя пальцами.– Итак, вы утверждаете, что синьорина Рази следила за вами, преследовала вас? – переспросил Елену Каттани.– Да.– От Милана до самой Асконы и обратно?– Я заметила ее автомобиль только в Асконе, потом он следовал за мной до Милана. Считая маловероятным, что она повстречала меня в Асконе случайно, я предполагаю, что она следила за мной от самого дома…– Ваши предположения к делу не относятся.– В Милане она, в конце концов, направилась к собственному дому, – Елену было нелегко сбить с толку. – Я видела ее на крыльце и записала номер машины.– Что вы делали в Асконе?– А какое это имеет отношение к делу?– Отвечайте на вопрос!Елена замешкалась. К своему стыду, она не продумала заранее такой поворот допроса.– Коррадо, – вступила в разговор молчавшая доселе Эстер, – там, в Асконе, живет один странный человек… Он показался мне страшным человеком. Елена несколько раз ездила к нему. Видно, думает, что об ее поездках никто, в том числе и муж, ничего не знает.– Какому такому страшному? И откуда знаешь? – Елена чуть привстала, но опустившаяся на плечо рука комиссара вернула ее на место. – Своими секретами я с тобой не делюсь. Но если ты готова признать факт слежки… Пожалуйста, сейчас самое время.– Прокомментируйте это, пожалуйста, – Каттани встал и подошел к Елене вплотную. – Вы все слышали: ваша сестра утверждает, что вы были не одни.– Так она признает, что следила за мной?– Отвечайте на вопрос! Вы ездили туда, чтобы встретиться с мужчиной?На лице Елены отразилась целая гамма противоречивых чувств, и оно стало подобно листу бумаги, исписанному множеством строк, одними поверх других, да к тому же в разных направлениях. Прочитать на нем что-нибудь определенное стало невозможно.– Да, – ответила она после секундной паузы.– И кто же он? Ваш кавалер подтвердит ваши слова? – с нескрываемым презрением комиссар Каттани переводил взгляд с Елены на Тано и обратно.– Боюсь, я не могу назвать вам его имя.– Вы смеете просить защиты у закона, игнорируя свой долг давать правдивые свидетельские показания? В таком случае я считаю дальнейший диалог с вами контрпродуктивным. По-видимому, правда о вашей жизни столь постыдна, что вам невыносимо представить ее на суд людей. Так вы отказываетесь предоставить мне исчерпывающую информацию?– Имею право.– Имеете… Только потом не удивляйтесь и не плачьте, когда к вам будут применены адекватные меры воздействия. Интересно, кто ваши кавалеры, и что они в вас находят?– Возможно, то, что я не называю их имен.Наступил момент, когда присутствующие уже не могли скрывать взаимную враждебность. Комиссар явно дал понять, что разговор окончен.*****Итак, попытка разоблачить Эстер закончилась для Елены полным фиаско. Она вышла из кабинета с надменно поднятой головой, не глядя в лица присутствующих, но всей кожей чувствовала неодобрительные или насмешливые взгляды, под прицелом которых она и Тано покинули прокуратуру.– Водитель отвезет вас домой, а мне необходимо вернуться в банк, – Тано удавалось держаться спокойно, ничем не выражая своего неудовольствия.– Не получится. Вам придется взять меня под руку и лично сопроводить домой. Не стоит бросать женщину в неловкой ситуации, даже если она оскандалилась.Домой ехали в молчании. Очевидно, на Тано это также произвело крайне тягостное впечатление. Приехав домой, Елена несколько приободрилась, но вместе с бодростью духа к ней вернулась вся полнота эмоций.В душе Елены сейчас клокотали злость и обида. Злость на судьбу, на отца, устроившего этот фиктивный брак, на сестрицу Эстер, перехитрившую ее, на комиссара Каттани, ну а больше всех, конечно, на себя. В порыве самоуспокоения можно было бы считать, что комиссар намеренно спровоцировал ее, выгораживая Эстер Рази, но гораздо ближе к истине другое: она сама крепко подставилась, выставив себя в глупом и жалком виде. Дура, дура, дура!?Ну, ничего, – говорила она себе, – однажды он точно также совершит ошибку, подставится и тогда, тогда…? Когда, каким образом получит она вожделенную сатисфакцию, Елена не представляла. Выровняв дыхание и успокоившись, она спустилась в гостиную. Тано еще не уехал.– Я хочу извиниться за безобразный инцидент. Я выставила себя в неприглядном свете и бросила тень на вашу репутацию, – Елена держалась очень прямо и словно бы стала выше ростом. Она уже овладела собой, только на щеках все еще горели мятежи.– Тень?! Вы это так называете?! Да теперь все будут считать, что я женат на потаскухе!– В Асконе я встречалась с Антонио Эспинозой, он мой давний друг. А Каттани вообразил, что я ездила на свидание с любовником – у кого что свербит, тот о том и думает. По-моему, было бы крайне неразумно его в этом разубеждать. Я постаралась выйти из ситуации с наименьшими потерями.Тано не нашелся, что ответить.– Джузеппе, вы нам пока не нужны! – бросила она дворецкому, почему-то решившему, что сейчас оптимальный момент для сортировки корреспонденции Тано и Елены. – Если же вы думаете иначе… – Елена вновь обратилась к мужу, – тогда нам остается только открыть двери и погромче кричать фамилию Эспиноза. Я никогда не лезла в ваши дела, но даже я понимаю, что ваши отношения с Антонио – разговор особый, – спокойно продолжала она, когда Джузеппе скрылся с горизонта. – Забавно, что вы ожидали от меня абсолютной чистоты и непорочности. У нас, германцев, есть собственные представления о высокой морали: если в рамке на столе или в бумажнике держишь фотографию любимого супруга, то о любовнике никто не должен знать, – напряжение отпустило, Елена снова улыбалась.– Но теперь мы станем посмешищем всего Милана…– Необходимо показать всем, что нам нет никакого дела до комиссара Каттани, как и до его бредовых фантазий.– И каким же это образом, позвольте узнать ваш план?– Не прятаться, будто мы в чем-то виноваты, а в ближайшее же время появиться в обществе. Нужно, чтобы нас все воспринимали как счастливую и успешную пару, а этот… Этот эпизод должен быть забыт! Опера, это был бы идеальный вариант. Вечер в отдельной ложе – это статусно и шикарно. Надеюсь, вы любите музыку?– Оперную музыку? – Тано, кажется, опешил. – Вообще-то нет.– Как? – пришел черед Елены удивляться. – Вы не любите музыку? Вы же итальянец.– Ну, хорошо, я согласен, если это необходимо.– Отлично, я займусь этим немедленно. На сегодняшний вечер ничего не планируйте. Машину с водителем за мной не присылайте, я собираюсь сегодня нарушать правила этикета.*****Оставшись одна, она набрала номер Антонио Эспинозы, он связался со своими друзьями, а те со своими, и через несколько часов в распоряжении Елены и Тано оказалась отдельная ложа в Ла Скала.Вечером, выйдя из офиса банка ?Антинари?, Тано не без удивления обнаружил отсутствие своей машины с водителем. Вместо нее ко входу в банк плавно подкатил БМВ Елены.– Вы бы отпустили охрану. У нас сегодня как бы романтический вечер, – Елена лукаво улыбалась. Выплеснув негативную энергию, она вновь обрела душевное равновесие. Несмотря на недавние потрясения, она смогла собраться и выглядела весьма эффектно: темное элегантное платье, прическа, красивые туфли. В этом деле главное – не переборщить.Непонятно, на основании чего Елена была убеждена, что все итальянцы любят оперу?! Тано Каридди не любил, более того, он весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, но что поделаешь, иногда приходится потакать женщинам. Для нее же не существовало более острого, волнующего удовольствия; искусство оперы, возвышенное и благородное, но вместе с тем жестокое, затрагивало самые глубинные струны ее души. В тот вечер Тано и Елена слушали ?Сомнамбулу?.– ?…Цветок любви, как быстро он увял…? – сопрано звучало изумительно.Слушая оперу, Елена неожиданно поняла, что почти все понимает по-итальянски. В последнее время язык ее детства, на котором она когда-то произнесла свои первые слова, словно поднялся из глубин ее памяти. Еще немного, и она сможет разговаривать по-итальянски бегло, хотя и с заметным акцентом.