Часть 6 (1/1)

Гук посильнее укутывается в одеяло. Шмыгает покрасневшим носом. И только собирается лечь спать — его ужасно клонит в сон — как в комнату стучатся. А через несколько секунд дверь открывается, и заходит Юнги.— Хен? — удивленно хрипит Чон. — Что ты...— Я проведать тебя пришел, — улыбается юный омега. — Я еле уговорил твоего папу впустить меня. Он все беспокоится, что ты меня заразишь.Чонгук чуть ли от радости на кровати не подпрыгивает. Суетится немного. Пытается себя хоть как-нибудь привести в порядок. К нему пришел он, а Гук в таком виде: у Чонгука жар и кашель, тело все болит, из носа то и дело течет.— Я тут тебе пирожные принес, — садится на край кровати омега и протягивает коробочку со сладостями . — Твои любимые, кстати, — как бы невзначай говорит Мин.— Спасибо, хен, — радостно кричит хриплым голосом маленький альфа. Откидывает одеяло. И обнимает Юна.— Не за что, — смеется Мин. И, кое-как поставив коробочку с пирожными на прикроватную тумбу, обнимает друга. Чонгук незаметно прижимается сильнее. Кожей бархатной насладиться пытается. Жалеет, что сейчас нос заложен. Что вдохнуть начинающий раскрываться омежий запах не может. Поэтому альфа старается урвать несколько секунд такой близости с хеном. Ему и этого достаточно. — Ну, — размыкает объятия омега. Тянется к коробочке. Открывает. Берет одно и подносит к губам мальчишки. — Попробуй. Чонгука в жар бросает явно не от болезни. Он чувствует как кровь к щекам приливает. Благо это со стороны не так заметно: поднявшаяся температура сыграла свое дело в лучшую для Чонгука сторону. Мальчишка пару секунд мешкает. Смотрит немного неуверенно на пирожное. Переводит взгляд на Юнги, что нежно улыбается и терпеливо ждет. У омеги глаза обрамлены длинными, черными, густыми ресницами. Каждый их взмах подобен порхающим крыльям бабочки. Юн, Гук уверен, вырастет самым прекрасным омегой. Его красота уже превосходит все стандарты. И альфа налюбоваться своим неземным хеном не может.Когда Чон понимает, что засматривается, быстро взгляд отводит. И кусает пирожное, совсем легонько коснувшись губами кончиков пальцев омеги. Мальчишка вздрагивает. Волнуется ужасно. Ему страшно. Вдруг Юн разозлится и уйдет? А тот, лишь пару секунд посмотрев на свои пальцы, заливается звонким смехом. Шутит, что Гук его чуть без пальцев не оставил. И утирает выступившие в уголках глаз слезинки.Чонгук расслабляется. Облизывает губы. И тоже смеяться начинает.Юнги пробыл у Чонгука совсем немного, но все равно умудрился на следующий день заболеть. Чон тогда извинялся долго. А омега, посмеиваясь, говорил, что Гук, словно зомби его заразил.Все-таки с Чонгуком Юнги кардинально менялся: светился весь и из тихони превращался в мальчика-смешинку.С Чонгуком Юнги чувствовал себя настоящим.***Юнги уже на пятом месяце беременности. Живот скрыть еще удается, но с большим трудом. На данном сроке омега должен был поправиться килограмм на пять, но он стал еще худее. Выглядит Юн болезненно: впалые щеки, круги под глазами, слишком сильно выпирающие кости, обтянутые кожей, что приобрела сероватый оттенок...Чана выворачивает лишь от одного вида еды. Есть он толком не может. Пихает в себя еду, а она сразу наружу просится.Юнги за малыша волнуется, но доктор на плановом УЗИ говорит, что с ребенком все в порядке. Его развитие без каких-либо отклонений. "Сильный малый", — сказал доктор. Однако все равно предупредил Юна, что если так дело пойдет и дальше, то могут возникнуть серьезные проблемы. А пока его анализы в пределах нормы.Иджон все время на работе. Уходит рано. Приходит поздно. И если утром он целует омегу в щеку, то вечером поднимает на него руку. Так продолжается уже полтора месяца. Тот злой и уставший приходит домой. К каждой мелочи придирается. То ему еда холодная. Хотя Юнги ему подогревал. То омега слишком долго, как он считает, выходил в прихожую его встречать. То еще какая-нибудь полнейшая чепуха, на которую Иджон вешает все свои проблемы и потом срывается на беременном омеге. Альфа рукоприкладствует умело. Так, чтобы следов видно не было. Отыгрывается на Юнги. Пар выпускает. И потом как ни в чем не бывало принимает душ и спать ложится. А омега соскребает себя с пола. Слезы вытирает. И в порядок все после скандала приводит.Все происходит дома. Тихо. Незаметно для других. Даже соседи не слышат. Домашнее насилие страшная вещь. Каждый пятый подвергается ему. И Юнги не исключение. Ему уже плевать на себя. Он привык. Но вот за ребенка страшно. Что, если с ним что-то случится? Юнги бы давно это прекратил. Рассказал бы все друзьям и родителям. Написал бы заявление в полицию. Развелся бы с Иджоном... Вот только он не может. Он не может рассказать ни родителям, ни друзьям, потому что первые не поверят, ведь Иджон такой прекрасный альфа, а вторые заставят писать заявление. Этого Юнги сделать тоже не может. Во-первых, когда все всплывет, то с альфой навряд ли что-то сделают. Юнги же общество с головы до ног грязью обольет, потому что Иджон заботливый, воспитанный, из приличной семьи альфа, а такие просто не могут быть плохими людьми. Во-вторых, омегу Чан не отпустит. Слишком уж ему важна оболочка семейного благополучия. И не важно, что внутри она гнилью заполнена. Чану слишком необходимо поддерживать репутацию счастливой семьи. В-третьих, даже если Юнги и напишет заявление, то заберет его, если не сразу, то на следующий день, потому что страшно.Омега не тряпка. Даже у самых сильных людей есть то, чего они боятся. А Юнги мало того, что не сильный ни разу, так еще и боится ужасно.С Чонгуком все было бы совсем иначе.Чонгук...Его Юнги видел лишь дважды. И каждый раз Чон стоял на другой стороне дороги. Смотрел на него, но не подходил. И Юнги делал также.Омега не понимает, почему все так кардинально поменялось. Почему самый близкий человек сейчас так далеко. Почему их общение резко прекратилось. Почему альфа не идет с ним на контакт. Почему...Столько вопросов. И ни одного ответа.Юнги ужасно скучает по Чонгуку. Скучает по его смеху и улыбке. По застенчивому "хен". По их перепискам и разговорам. По его запаху...Как он там? Хорошо ли питается? Нормально ли спит? Не скучает ли Гук по нему?Чон в том месяце университет окончил. Счастлив, наверное. Выдохнул, поди, с облегчением.А Чонгук то и не знает, что Юнги беременный. Омега так ему и не сказал. Чон, Юнги надеется, обрадовался бы. "Чонгуки-хен", — звучало бы неплохо...***Роды семейство Ким застали внезапно. Тэхен и Чимин медленно прогуливались по парку, дыша свежим воздухом. Альфа настаивал, чтобы рыжеволосый сидел дома, так как сроки поджимали. Но омега ни в какую его не слушал и все требовал хотя бы пятнадцати минутной прогулки.Дотребовался...Небольшой парк сменили больничные стены. Тэхен места себе не находил. Все кругами ходил. Прислушивался. Он боялся сильно за мужа и ребенка. Молился, чтобы с ними все было хорошо. И когда услышал первый детский крик, от счастья заплакал.А потом заплакал и второй раз, когда он увидел своего сына. Когда на руки взять смог. Такого маленького. Беззащитного. Долгожданного...Тэхен самый счастливый альфа в мире. У него есть любимый омега, который подарил ему такого желанного и, безусловно, также любимого ребенка. Ким теперь отец. И это лучшее, о чем только он мог мечтать.***прошло два месяцаЮнги сидит на скамейке в парке. Поглаживает свой большой животик. И смотрит на резвящихся неподалеку детей.Листва, которая еще совсем недавно только почками была, ярко зеленая и приятно пахнущая. Солнце светит ярко. Небо чистое. Птицы поют. И легкий ветер треплет коричневатые волосы омеги.Сегодня замечательный день. Один из немногих в супружеской жизни Юнги. Сегодня у альфы выходной. Иджон в хорошем настроении. Настолько хорошем, что даже с утра омеге завтрак в постель сделал. Второй раз за несколько лет вместе. Поговорил с ним по-человечески. А ближе к обеду отвел в парк.Сейчас Иджон отошел купить воды для омеги. Юнги сидит и наслаждается этим мгновением, с которым расставаться не хочет. Ему сейчас так хорошо. Спокойно. Не больно.Юнги тихо смеется, когда дети что-то радостно кричат. А потом резко замирает от столь знакомого запаха. Омега даже и не заметил, когда рядом с ним кто-то сел. Юн боится повернуться в его сторону. Пальчиками подол кофты нервно перебирает. А потом вздрагивает, когда ему надевают один наушник. Музыка медленно обволакивает его. Успокаивает...Они сидят тихо. Никто так и не проронил ни слова. Обоим тяжело и стыдно друг перед другом за то, что связь так долго не поддерживали. Тяжело...Стыдно... Но так хочется...— Привет, хен, — полушепотом произносит альфа. — Привет, Чонгук, — дрожащим голосом говорит омега. Поворачивается в его сторону. И в омут черных глаз попадает. Чонгук смотрит на омегу с нежностью. И улыбается уголками губ. По щекам Юнги текут слезы. Нижняя губа подрагивает. И эмоции переполняют. — Мы так...— Да, хен, — кивает альфа. — Прости за это, — Чонгук нервно проводит ладонью по своим смоляным волосам. — Ты похудел. И, — смотрит на живот. — Беременный, — судорожно выдыхает он.— Да, я не сказал, — виновато произносит Юн.— Не понял, — раздается раздраженный голос. Чонгук и Юнги резко поворачиваются в сторону Иджона. И от его тона омеге не по себе становится. — Ко мне, Юнги, живо, — приказывает. Словно собаку зовет. — Иджон, — дрожит омега. — Мы просто...— Меня не волнуют твои оправдания. Ко мне, я сказал, — рывком поднимает омегу за локоть. Наушники падают на землю. И пальцы на тонкой руке сильнее сжимаются. — Руки от него убери, — рычит Чонгук. — Я его муж, имею полное право, — произносит Иджон и дергает на себя омегу, причиняя боль.Чонгук в кулаки ладони сжимает. Подается в перед, но Юнги его останавливает:— Не надо, Чонгук, — через силу улыбается омега. — Все хорошо. Не волнуйся.— Но...— Встретимся потом, хорошо?— Никаких "потом" не будет, — рычит Чан. И толкает омегу в сторону дома. — А ты, — подходит к Чонгуку. И хватает его за грудки.— Еще раз к нему подойдешь...— И что? — ухмыляется Чонгук. И отталкивает его руки от себя.— Как минимум, сломаю тебе нос, — бросает Чан. И, схватив омегу за руку, который поморщился от боли, пошел в сторону дома.— Мразь,— до боли сжимает кулаки Чонгук, смотря в их сторону. — Только попробуй что-нибудь ему сделать.