20 глава (1/2)

Дом Яней выглядел куда современнее, чем можно было представить, зная консерватизм и увлечения хозяина. Впрочем, его перестройкой и дизайном занималась ныне покойная супруга хоу Яня, дама, следившая за веяниями моды. Муж просто не мешал, возможно уже в то время достигнув состояния просветления. Его самого, кстати, дома не оказалось, к моему удивлению – час был уже не ранний. Так что принял меня Юйцзинь вместе с неразлучным другом Цзинжуем. Судя по тому, что один был в рубашке, а второй в футболке, от обоих слегка попахивало спиртным, а Цзинжуй держал в руках кий, они мирно коротали вечер за выпивкой и бильярдом, и мой приезд их весьма удивил.

– Госпожа Су? Я думал, вы ещё не выезжаете. Что-то случилось? Проходите быстрее. Не замёрзли?

– В машине тепло, – улыбнулась я. – Прошу прощения за внезапный визит, но мне срочно нужно увидеться с твоим отцом.

– А, – Юйцзинь поскучнел. – Он поехал провожать ециньского посла. Должно быть, вернётся поздно.

– Я его подожду, если не возражаешь.

– Не возражаю, – Юйцзинь пожал плечами и кивнул принявшему мою шубку дворецкому: – Принесите госпоже Су чая. Какой сорт вы предпочитаете?

Гостиная и примыкавшая к ней бильярдная тонули в полумраке, и носили явные следы недавнего пребывания гостей. Нет, грязные тарелки и пустые бутылки на столах и по углам не громоздились, но всё же лёгкий беспорядок ещё сохранялся. Чай мне подали быстро вместе с лёгкими закусками, и мы чинно устроились в гостиной, хотя я и предложила молодым людям не прерывать из-за меня партию.

– Значит, у вас в гостях был посол из Ециня? – спросила я.

– Ага, – Юйцзинь поболтал коричневую жидкость в своём стакане – судя по этикетке на бутылке, настоящий французский коньяк. – Отец начал появляться во дворце, и у нас снова образовалась светская жизнь.

– Ну и как вам посол?

– О, – юноша махнул рукой. – Так лебезил, ну так лебезил, словно перед ним не императорский шурин, а сам император. К тому же Нефритовый<span class="footnote" id="fn_29138027_0"></span>. Нет, я понимаю, что Ецинь – наш сателлит, но всё же этот человек представляет свою страну! Неужели нельзя сохранять хотя бы чуточку достоинства?

– Увы, – с деланым сожалением произнёс Цзинжуй, пряча улыбку, – перевелись ныне Линь Сянжу<span class="footnote" id="fn_29138027_1"></span>. Нет больше столь красноречивых, чтоб переспорить всех министров, и столь смелых, чтоб усмирять тиранов. А на меньшее ты не согласен, верно?

– Вот ты шутишь, а, между прочим, именно дипломаты сдерживают конфликты и добиваются основных побед для государства на международных фронтах. Нынешние войны, к счастью, если не считать Центральной Азии и Африки, ограничиваются пограничными конфликтами, а всё остальное делается за столом переговоров. И хорошо, – добавил Юйцзинь, – не люблю войны.

– Правильно, на войне нет не музыки, ни красоток.

Юйцзинь закатил глаза и махнул рукой.

– Ты совершенно прав, – заметила я. – Одной из своих самых впечатляющих побед Великая Лян достигла именно благодаря дипломатии. Ты знаешь, что твой отец тоже служил в дипломатическом корпусе?

– Знаю, конечно. Именно потому этот ецинский гусь и напросился к нам в гости. Вспомнить о старых временах, так сказать.

– Подозреваю, что знаю, о каких. Это было на Лунчэнском саммите, в котором твой отец принимал участие. Тогда Северная Янь в союзе с Великой Юй и Дунхаем наседали на Лян под выдуманным предлогом разработки запрещённого оружия. Им почти удалось склонить ООН и Поднебесный союз<span class="footnote" id="fn_29138027_2"></span> на свою сторону, а это означало, что в случае начала войны мы окажемся с ними один на один, вернее, трое на одного, и это ещё в лучшем случае. А именно к войне всё и шло. И тогда за стол переговоров сел один из наших дипломатов, срочно заменивший руководителя делегации. Ему удалось сперва перетянуть на нашу сторону Дунхай, а потом в блестящей речи на общем заседании выдвинуть обвинения против Великой Юй, обоснованные обвинения, так что уже она, а не мы, была вынуждена оправдываться перед международным сообществом. Ну а Янь, оставшись в одиночестве, атаковать так и не решилась. А уж какую предварительную работу он со своей командой проделал перед речью, со сколькими людьми встретился, что кому сказал и пообещал, я и предположить боюсь.

– А говоришь, что Линь Сянжу перевелись, – Юйцзинь пихнул Цзинжуя в бок. – А у нас, оказывается, был его достойный наследник! Кто этот дипломат, я про него слышал?

– Да уж наверное, ведь это твой родной отец.

Вот теперь парни уставились на меня с искренним изумлением.

– Вот это да! – выговорил Юйцзинь.

– Ты правда этого не знал? – спросил Цзинжуй.

– Нет… Он никогда не рассказывал. Я знал, конечно, что на Лунчэнском саммите было слушание насчёт запрещённого оружия, закончившееся нашей победой, и что отец принимал в этом участие, но никак не думал, что это он сам, лично…

– Эх, молодёжь, – по-стариковски вздохнула я, – чему вас только в университетах учат? Всего-то тридцать семь лет прошло.

– Ну, не интересуемся мы политикой! – Юйцзинь развёл руками. – И в университете учились совсем другому.

– И ты даже не интересовался, за что твоему отцу дали титул?

– Ну… Он же был другом императора… И родственником…

Теперь уже Цзинжуй пихнул его коленом. Я покачала головой:

– Неужели ты настолько мало знаешь своего отца? Такой человек, как он, за родство ничего бы не взял.

– Госпожа Су, – вдруг спросил Юйцзинь, – а зачем вам мой отец, если не секрет?

Ответить я б не успела, даже если бы захотела. Дверь приоткрылась, и дворецкий просунул голову внутрь:

– Молодой господин, хоу Янь вернулся.

Юйцзинь тут же вскочил и выбежал из комнаты мимо посторонившегося дворецкого. Мы с Цзинжуем переглянулись и тоже поднялись. Из гостиной на парадную лестницу мы вышли как раз тогда, когда оба Яня, старший и младший, достигли верхней ступеньки.

– Госпожа Су, – хозяин дома ощупал меня колючим взглядом. – Мой сын о вас много говорил.

– Добрый вечер, хоу Янь. Простите, что я без приглашения.

– Так вы и есть та самая госпожа Мэй из союза Цзянцзо? – спросил Янь Цюэ, стоило нам переступить порог его кабинета. – О вас идёт громкая слава.

– Разве я могу тягаться с вами? – вернула иронию я, и он хмыкнул.

Дворецкий включил нам свет и, выходя, плотно закрыл дверь. Хоу указал мне на одно из кресел перед столом и сел напротив. Он мало изменился за прошедшие годы, разве что лицо стало ещё уже и костистей, да в волосах и бородке появилась седина. Янь Цюэ всегда выглядел человеком без возраста; в юности он, судя по фотографиям, казался старше своих лет, зато теперь начал казаться моложе.

– Итак, чему обязан?

– Я всего лишь хотела вам сказать, что взрывчатка слишком опасна. С её помощью вы ничего не добьётесь, а вот потерять можете многое.

– О чём это вы? – на его лице не дрогнул ни единый мускул, и я невольно восхитилась. Дипломатическая выдержка никуда не делась с годами, и сейчас тоже не подвела.

– Вы спрятали взрывчатку в где-то в украшениях в банкетном зале дворца или в зале приёмов. Верно?

Ответом мне было молчание.

– Можете ничего не говорить. Собственно, её уже нашли. Доказать, что во дворец её пронесли вы – дело техники.

– Слишком умные люди бывают очень утомительны, – взгляд хоу Яня потяжелел. – Не боитесь, что привычка совать нос не в своё дело однажды выйдет вам боком?

– Дни наши сочтены не нами. Мне только любопытно – вы были так уверены, что всё пройдёт как надо?

– Всё и шло, пока не появились вы, – Янь Цюэ откинулся на спинку кресла, теперь он выглядел абсолютно спокойным, даже расслабленным. – Устройство должно было сработать, когда он сел бы на трон. Осечка маловероятна… была.

– Между прочим, этот трон – историческая и культурная ценность, помимо того, что символ верховной власти.

– Всегда приходится чем-то жертвовать. Он на столько пошёл ради этого трона – вот пусть бы с ним и не расстался.

– А императрица на церемониях сидит рядом. Потому вы и решили её убрать, чтобы она не пострадала.

– Как бы там ни было, она моя сестра. Вы заподозрили меня из-за её болезни?

– И не только. Ваш сын угощал меня мандаринами, они тоже навели на мысль.

– Мандаринами? – вот теперь хоу недоумённо моргнул, но потом на его лице отразилось понимание.