17 глава (1/2)

– Откуда это у вас? – спросил профессор.

Письмо лежало между нами, на столике придорожного кафе, где мы встретились.

– Ли Чун тоже был удивлён, когда я показал ему эту бумагу. Он не помнит среди своих знакомых никакой Су Чжэ.

Ну, ещё бы. На моё счастье, письмо было написано не на конкретное имя. Я бы никогда не стала просить его для себя, горя желанием, как мой папа когда-то, добиться всего в учёбе своими силами. Разве что сделала себе одну уступку, не став по его примеру отказываться от родового имени. Но на господина Ли произвела впечатление моя увлечённость, когда я часами расспрашивала его о хитросплетениях юридических дел. Его учитель профессор Чжоу был известен тем, что выбирал таланты, не взирая на лица, и помочь мог совершенно бескорыстно, но к нему было не просто пробиться. И господин Ли предложил мне открытое рекомендательное письмо, которым я могла бы воспользоваться сама или передать тому, кому сочту нужным. Мысль поиграть в благодетельницу и осчастливить какого-нибудь талантливого, но бедного и затираемого студента показалось юной, романтичной мне привлекательной. Но воспользоваться им я так и не успела.

Письмо осталось среди моих бумаг, не заинтересовавших, к счастью, Управление Сюаньцзин. Грабители, залезавшие в опечатанный особняк Линей, на него так же не покусились. Я бы и сама про него забыла, если б старший господин Линь, владелец информагентства, не понаслышке знавший силу информации и время от времени дававший мне ценнейшие советы, не напомнил, что и семейный архив может представлять интерес. Конечно, самое ценное уже давно вывезено, но и мелочами не стоит пренебрегать.

– Разумеется, господин Ли не помнит никакой Су Чжэ, – медленно произнесла я. – Ведь мы с ним не знакомы. Но он наверняка вспомнил, для кого это письмо было написано на самом деле.

– Да, – морщинистая рука погладила снежно-белую бородку. – Разумеется, он вспомнил. И, будь у него чуть больше времени, он был бы рад встретиться с вами сам. Но, увы, дела позвали Ли Чуна обратно, он и так едва сумел освободить день, чтобы дать показания на суде.

А ведь именно встречи с Ли Чуном я и ждала. Но мне повезло, как выяснилось. Не то, чтобы я сильно сомневалась в своей способности обмануть господина Ли – уж если меня Цзинъянь не узнал, что говорить обо всех остальных. Но у Цзинъяня не было никаких причин вспоминать о Линь Шу, говоря с Мэй Чансу, а вот у Ли Чуна причина имелась. Нихуан же как-то сумела сделать правильные выводы, хотя у неё пищи для размышлений было ненамного больше.

Что ни говори, а идея сдёрнуть Ли Чуна в последний момент оказалась хоть и рискованной, но совершенно правильной.

– Вы были знакомы с той девушкой?

– Да, – кивнула я. – Хотя и довольно поверхностно.

– Как вы познакомились?

– В университете. Мне грозило отчисление, и я была уверена, что мне занижают оценки. Та девушка передала мне письмо для вас… Но потом произошли известные вам события, и я спрятала его в дальний ящик.

– А теперь решили вытащить?

– Как видите.

Профессор Чжоу опять погладил бороду – вероятно, этот жест был у него в привычке.

– Но вы тогда продолжили учиться?

– Нет, профессор. Обстоятельства изменились, и на следующий год я уже уехала из Цзиньлина. Мы с вами не встречались, даже мельком.

– И всё же… Простите мою назойливость, госпожа Су, но почему вырешили пустить письмо в ход именно сейчас? И вообще – решили пустить в ход?

– Потому что я уверена – та, что дала его мне, этого бы хотела.

– Вот как, – пробормотал Чжоу Сюаньцин.

– Да, – я посмотрела ему в глаза. – Она бы не стала молчать, глядя на то, что происходит сейчас. Она бы сказала то, что думала, не побоялась бы отстаивать закон и справедливость – хотя бы и перед самим императором.

И ведь я не вру, чёрт возьми. Та, прежняя я, была прямолинейна и несдержанна на язык – куда там Цзинъяню. Она бы тараном попёрла отстаивать эту самую справедливость – и либо сложила свою дурную голову, либо всё-таки добилась своего. Это нынешняя я превратилась в паучиху, исподтишка плетущую липкие сети. Прежняя я отвернулась бы от себя нынешней с презрением – ни на минуту не задумавшись ни о том, многого ли можно добиться прямотой и честностью, ни о том, что больной человек не в силах воевать так же, как здоровый.

Прошлая я была честнее и чище, нынешняя – умней. Выиграла я, или проиграла, обменяв одно на другое, лишь Небу ведомо.

– Что ж, – негромко произнёс профессор. – Надеюсь, я не совершил ошибки, согласившись вмешаться.

Он протянул письмо мне, я и с поклоном приняла его.

– Я затруднила вас, втянув в это дело. Примите мои извинения и благодарность.

– А, не стоит, – отмахнулся Чжоу Сюаньцин. – От меня только и потребовалось, что сделать пару звонков. Однако, мне пора ехать. Спасибо, что уделили мне время.

Он поднялся, и я хотела подняться тоже, чтобы проводить его до двери, но тут донимавшее меня жжение в груди наконец выплеснулось наружу волной надсадного кашля. Проклятые мои лёгкие, проклятое ноющее сердце. Дежуривший в углу кафе Ли Ган сейчас же подбежал ко мне, и профессор, убедившись, что я в надёжных руках, не стал дожидаться, пока я приду в себя.

– Вам плохо?

Я подняла глаза от платка с красными пятнами на прозвучавший рядом голос. Около моего столика стояла княжна Нихуан.

– Княжна… – я снова сделала попытку подняться, но она махнула рукой, и сама села на освобождённое профессором сиденье.

– Со мной всё в порядке, спасибо за беспокойство. Это просто кашель.

– Это ведь был профессор Чжоу? – спросила она.

– Да, княжна, он самый, – я посмотрела на Ли Гана, и тот, понятливо кивнув, отошёл за свой столик.

– Вы меня удивили, госпожа Су. Когда-то мне казалось, что я хорошо знаю семью Линь, но я никогда не слышала о том, чтобы у них были знакомые Су или Мэй. Однако вы сумели привлечь на свою сторону Чжоу Сюаньцина, использовав письмо, которое когда-то было написано для моей подруги Линь Шу.

– Неужели вы думаете, что вам действительно известны все до единого знакомые вашей подруги? – мрачно осведомилась я.

– Нет, конечно. Но количество совпадений меня настораживает.

– Совпадений?

– Детектив Юнь. Тот самый, что когда-то так хорошо меня выручил. Ся Дун сказала, что вам о нём известно.

– Да, и что же?

– Хотите сказать, что не знаете, кто он такой на самом деле? В таком случае мне, похоже, известно больше, чем вам.

– Возможно.

– Не хотите узнать, кто он?

– И кто?

– У меня хорошая память на лица, – Нихуан глянула куда-то мимо меня. – Я видела его всего пару раз, но запомнила и узнала, хотя он довольно сильно изменился. Это был полковник Вэй Чжэн. Считается, что он погиб в горах Мэйлин во время мятежа армии Чиянь. А он, оказывается, жив.

Мы помолчали. Я сидела, разглядывая свои руки. У Нихуан действительно отличная память. Когда-то Вэй Чжэн пытался ухаживать за мной – ещё до того, как была объявлена моя помолвка с Цзинъянем. Я симпатизировала бравому полковнику, одному из папиных протеже, и потому несколько раз принимала его приглашения, хотя и честно предупредила с самого начала, что люблю другого, и ничего между нами не будет. Помню, Вэй Чжэн был первым человеком, который поцеловал мне руку. Я тогда почти смутилась.

Когда мы встретились после дела армии Чиянь, ни о какой романтике уже не шло и речи.

– Так вы и правда не знали, кто он? – Нихуан испытывающе поглядела на меня. – Вы, оказывается, знали Линь Шу. Между вами и Вэй Чжэном есть связь – косвенная, но есть. Мэй Чансу, конечно, не привыкать иметь дело с преступниками. Но одно дело – просто преступление, а другое – государственная измена.

– Вы верите в то, что армия Чиянь изменила? – резче, чем следовало, спросила я.

– Я не знаю, – после небольшой паузы сказала она. – Я была далека от этих дел. Но я не верю в то, что Цзинъюй и дядя Линь могли предать страну и императора.

– Раз не верите, тогда зачем вы пытаетесь ворошить прошлое?

– Потому что оно всё ещё имеет значение для живых. Принц и маршал умерли с клеймом предателей. Никто не смеет и заикнуться о них, боясь гнева императора. И на следующее царствование мало надежды. Ни Цзинсюань, ни Цзинхуань не станут снимать обвинения.

– Верно, ведь им дело армии Чиянь в конечном счёте принесло выгоду. Останься жив Первый принц, и они оба были бы всего лишь его младшими братьями.

– А значит, единственный, кто может захотеть реабилитировать несправедливо обвинённых – это Цзинъянь. Потому вы и решили его поддержать, верно? Борьба цапли и устрицы выгодна рыболову – пока младшие принцы сцепились между собой, а вы подливаете масла в огонь, Цзинъянь может незаметно набрать силу.

Я промолчала. Что толку отрицать или подтверждать очевидное.

– Это очень опасно. Малейшая неосторожность – и вы погибнете. Зачем вам такой риск?

– Мне не привыкать к риску, княжна. Люди, с которыми я имею дело, не менее опасны, чем Управление Сюаньцзин.

– И всё же. Я понимаю, что движет Цзинъянем. Я понимаю, что движет Вэй Чжэном. Но что движет вами? Что вы приобретёте, если Цзинъянь взойдёт на трон?

– Ответ на этот вопрос очевиден, не так ли?

– Не для меня. Что вам за дело до армии Чиянь? Кто вы?

Снаружи сверкнула молния и громыхнуло – вот-вот должен был пойти дождь. Толстая туча незаметно навалилась на небосвод, ускорив наступление зимнего вечера.

– Вы первая, кто задал этот вопрос.