5 глава (1/2)

Конечно, насчёт «трон по праву ваш» множество людей могли бы и не согласиться. В конце концов, не я ли сама недавно напоминала, что император волен назначить своим преемником любого из сыновей? Но… но всё же старшинство тоже кое-чего стоит при прочих равных. Старшинство и законность происхождения. А с этим в императорской семье всё было не так-то просто.

Вообще, личная жизнь нашего императора могла бы стать сюжетом для мелодраматического сериала. Может и станет когда-нибудь… лет через двести-триста. Когда династия сменится.

А начиналось всё вполне даже благочинно. Когда Сяо Сюаню, тогда ещё Второму принцу, пришла пора жениться, он спокойно взял в жёны Линь Юэ-Яо, сестру своего лучшего друга. Никто не возразил, ибо семья Линь была знатна, богата и влиятельна, и никто не мог предположить, что однажды её постигнет такой бесславный конец. Через несколько лет императорский род породнился с родом Линь ещё раз, когда лучший друг Сяо Сюаня в свою очередь женился на его сестре, принцессе Цзиньян. Таким образом я приходилась покойному принцу Сяо Цзинъюю дважды двоюродной сестрой.

Но Линь Юэ-Яо не довелось увидеть рождение племянницы. Её брак с Сяо Сюанем продлился недолго – Юэ-Яо умерла вскоре после того, как родила Цзинъюя. Увы, медицина не всесильна, всякое в жизни бывает. Злые языки утверждали, что она не просто умерла, а наложила на себя руки, виной чему была послеродовая депрессия, подстёгнутая изменами мужа. Но в семье Линь в самоубийство не верили. Людей хлебом не корми, только дай потрепать языками всякую грязь. И если бы действительно Юэ-Яо застала своего мужа со своей сиделкой, разве папа продолжил бы оказывать этой сиделке покровительство? А мои родители к Цзин Миньтао всегда относились очень хорошо, почти как к члену семьи. Отец познакомился и подружился с ней ещё будучи студентом университета (куда, не желая предвзятого отношения к себе из-за принадлежности к именитой семье, поступил под чужим именем). Было у него что-то со студенткой медицинского факультета Цзин, или не было, не знаю, и знать не хочу. Но когда его сестра заболела после трудных родов, Цзин Миньтао пришла к ней по папиной рекомендации.

Тем не менее, роман принца с медсестрой всё-таки случился, хотя и позже, чем утверждали сплетники. Пара своих отношений не афишировала, но при дворе трудно что-либо утаить. Императорская семья пожимала плечами, но смотрела на внезапное увлечение сына и брата сквозь пальцы – всяк по-своему с ума сходит, захотелось принцу поразвлечься с простолюдинкой, и боги с ними. Забеспокоились во дворце только тогда, когда простолюдинка родила. И когда принц был вызван папой-императором на ковёр и грозно спрошен, не сошёл ли он с ума плодить бастардов, оказалось, что Сяо Сюань с Цзин Миньтао не просто заделали ребёночка. Они ещё и пожениться перед этим успели.

Честно говоря, я до сих пор задаюсь вопросом – на что она рассчитывала? Неужели и правда надеялась стать принцессой? Впрочем, в двадцать два года даже очень умным женщинам позволено быть наивными и романтичными. Так или иначе, но когда император стукнул кулаком и потребовал развода, Цзин Миньтао не стала скандалить, качать права или раздавать разоблачительные интервью. Она быстро и молча подписала все необходимые бумаги и взяла отступное, не такое уж большое, но позволившее открыть собственную практику, благо университет ею был закончен с отличием. Так что Цзинъянь, сказав, что его мать от брака с принцем ничего не получила, был не совсем прав. И, видимо, эта покладистость немного смягчила сердце старика-императора. Во всяком случае, внука он признал, хотя и дал ему титул на ступеньку ниже, чем его старшему брату. Тем не менее этот титул позволил Цзинъяню занять своё место в линии наследования, пусть и после тех детей, которых, как предполагалась, родит его отцу более достойная женщина.

За более достойной дело не стало – принца Сюаня быстро женили в третий раз, на сестре его второго лучшего друга. На этот раз ни о каких чувствах у молодых речи не шло, и принц, не стесняясь, пустился от новой жены во все тяжкие. Пока был жив старый император, он ещё как-то сдерживался, но после его смерти последняя стыдливость была отброшена. И когда теракт на открытии спортивных игр унёс жизнь его старшего брата, пробывшего на троне чуть больше полугода, и всей его семьи, выяснилось, что у нового императора Сяо Сюаня уже есть один бастард. А вскоре появился и другой.

К этому времени новоиспечённая императрица Янь пережила выкидыш, и врачи в достаточно категоричной форме сказали ей, что детей у неё, скорее всего, вообще не будет. Императрица подумала, да и выступила с рациональным предложением – усыновить самого младшего из мужниных сыновей. Тем более, что мать мальчика была неизвестна, ходили слухи, что она замужняя дама, потому-то никогда нигде и не светилась, в отличие от матери Цзинсюаня, госпожи Юэ. И тут император преподнёс жене сюрприз. Так ты хочешь позаботиться о моих детях? Замечательно, но почему только об одном? Усыновляй обоих, или не усыновляй вообще, а то несправедливо получится.

Императрица Янь подчинилась, но никто не удивлялся, что никакого внимания к старшему из своих новообретённых сыновей она не проявляла. Тот, впрочем, отнюдь не чувствовал себя обделённым материнской лаской, ведь госпожа Юэ не оставила заботы о нём, практически переселившись во дворец, к своему венценосному любовнику. Зато все нереализованные чувства императрицы достались Цзинхуаню, который действительно стал ей сыном. Теперь, по прошествии многих лет никто уже и не вспоминал, что не она его родила.

Вот так и получилось, что в императорской семье имелось два усыновлённых младших принца – и их старший брат от морганатического, но вполне законного брака. Пока был жив принц Цзинъюй, это всё не имело особого значения. Но сейчас, после его смерти, ситуация сложилась, что называется, с нюансами.

Их высочества Цзинсюань и Цзинхуань завалили меня подарками; дня не проходило, чтобы в двери Зимнего флигеля не постучался очередной курьер с коробкой. И если Цзинсюань, не мудрствуя лукаво, совершил набег на ювелирный магазин, то Цзинхуань проявил куда больше изобретательности. Набор лекарств из традиционной медицины, куда помимо сушёного морского конька, используемого при болезнях сердца и лёгких, и пресловутого женьшеня, вошёл так же порошок из рога носорога, добыть который можно только обратившись к браконьерам. Приглашение на закрытое – очень закрытое, не каждый из высшего света туда попадёт – мероприятие. Антикварная фарфоровая ваза – я даже пожалела на миг, отсылая её обратно, она очень хорошо бы вписалась в мой рабочий кабинет. Старинная миниатюра, недавно выставлявшаяся на известном аукционе и купленная тогда анонимно. И прочее в таком роде.

Все посланцы получали от ворот поворот, хотя преодолеть любопытство и не взглянуть, чем же меня соблазняют на этот раз, я в себе сил не находила. Соревнование в щедрости забавляло, но долго продлиться не могло – принцы не из тех, кто привык терпеть отказы. Скоро они предпримут более решительные шаги, и я думала, что стоит сделать ход первой, перехватывая инициативу.

Соглашение с Цзинъянем было достигнуто. Тогда, в ресторане, мы проговорили часа два, и если в процессе я чувствовала спокойствие, уверенность, и даже азарт, то, выйдя из кабинета, обнаружила, что у меня дрожат руки и подкашиваются ноги. Так бывает при чрезмерной физической нагрузке без подготовки – сначала вроде и ничего, но стоит выдохнуть и расслабиться, как мышцы превращаются в кисель. Теперь в кисель чуть было не превратилась вся я, но дело того стоило. Помню, как в процессе обсуждения Цзинъянь вытащил сигарету, но, видимо, что-то в моём взгляде его остановило, и он не закурил, просто вертел её в пальцах. Я знала, что он много курит. Когда мы с ним встречались в последний раз двенадцать лет назад он не курил вообще.

– …Принц Цзинъянь? – поразился Мэн Чжи, и даже отставил чайник, из которого разливал ароматный, дымящийся чай. – Ты хочешь сделать наследником принца Цзинъяня?

Я кивнула с грустной улыбкой. За окном уже сгустился ранний октябрьский вечер, сад поместья Се шумел под ветром, роняя листья. Сегодня Мэн Чжи рискнул прийти прямо ко мне, благо отдельный выход давал возможность сделать это тайно. А единственную камеру наблюдения можно было без особого труда обойти. Давно подозревала, что Зимний флигель выстроен специально для тайных встреч. И нет, не обязательно любовных.

– Ну… – Мэн неуверенно усмехнулся и всё же долил в чашку до верха, после чего протянул мне. – Конечно, я верю, что ты всё продумала… Но Сяо Цзинъянь, он…

– Буйвол. Водяной.

– Грубо говоря – да. Он ненавидит все эти интриги, презирает борьбу за власть. К тому же он принципиальный человек. Как хочешь, но я не могу себе представить его устраняющим соперника, или лгущим в глаза императору. Да будь он способен на ложь, его жизнь была бы куда легче, чем сейчас.

– Знаю.

– И ты всё равно хочешь, чтобы он пошёл против Цзинхуаня и Цзинсюаня? Они не будут стесняться в средствах, а он не сможет ответить им тем же.

– Зато я смогу.

Я отвернулась от окна – всё равно смотреть там было не на что – и залпом проглотила свой чай. Мэн Чжи задумчиво оглядел на меня, поглаживая подбородок.

– Я всё гадал, что же с тобой происходило все эти годы, – задумчиво произнёс он. – Я, конечно, слышал кое-что о Мэй Чансу, но я далёк от криминального мира, так что мне трудно представить, что стоит за твоей репутацией.

– И не представляй. Тебе достаточно знать, что я вполне способна сделать всё то, что не сможет сделать Цзинъянь. И уничтожать соперников, и лгать, и интриговать. И меня не остановят ни совесть, ни закон, ни жалость к невинным людям.

– Так ты поэтому не хочешь раскрывать Цзинъяню, кто ты?

Я опустила глаза. Порой брат Мэн бывал куда проницательнее, чем можно было предположить, глядя на этого прямого и честного служаку.

А ведь когда-то и я, подобно Цзинъяню, могла сказать: я ненавижу интриги и презираю борьбу за власть. Когда-то мы с ним вдвоём мечтали о том, как будем служить нашей стране и делать этот мир лучше. Тихое семейное счастье было не по мне, я с детства грезила подвигами и свершениями, и собиралась стать своему мужу не просто надёжным тылом, но соратницей. Ребёнком и подростком я пугала маму своими планами пойти служить в армию, как папа – ну а что, есть же женщины-военнослужащие. Мама жаловалась папе, а тот призывал её не тревожиться раньше времени, ведь я ещё десять раз успею передумать. Что ж, папа оказался прав: десять-не десять, но свой единственный, незаконченный год в Цзиньлиньском университете я провела на юридическом факультете. И сподвигнул меня на это Цзинъянь. В то время мы, юные идеалисты, искренне считали, будто сможем найти способ искоренить зло в Великой Лян: он – устрашая внешних врагов военной мощью, я – борясь с внутренними врагами карающим мечом закона.

Так какими глазами посмотрит на меня Цзинъянь теперь, если узнает, что я предала всё, во что мы верили когда-то? Что я сама стала преступницей, одной из тех, что подобно раковой опухоли разъедают плоть государства? Когда поймёт, что я совершила во имя своей мести, скольких убила, использовала, стала причиной их несчастий. Я изменилась, он остался тем же, но Цзинъянь по-прежнему, возможно, единственный человек, чьё мнение для меня что-то значит. Единственный, кем я не пожертвую во имя своих планов. Все же остальные… вопрос лишь в цене.

Нет, лучше ему ничего не знать.

– А ты сам – не испытываешь отвращения рядом с такой, как я?

– А что, похоже, что я удираю от тебя с криками ужаса? – усмехнулся Мэн. – Конечно, я далёк от твоих дел, но всё же я смутно догадывался, что ты всё это время не только подарки детишкам раздавала.

– Кстати, о подарках, – пора менять тему от греха, – ты знаешь, что этот Ван Тиншэн, которому достался самый дорогой из них – мой двоюродный племянник?

– В смысле?

– В смысле – принц Цзинъюй, обручившись с сестрой Нихуан, отнюдь не собирался рвать со своей любовницей. И через какое-то время любовница оказалась беременна.

– О как! – глаза Мэн Чжи округлились. – Ты уверена?

– Абсолютно. И Цзинъянь об этом знает. Собственно, и я узнала через него.

– Интересно, знает ли Нихуан, – пробормотал Мэн. – Впрочем, лучше не проверять.

Я кивнула. Да уж, такое открытие бывшую подругу явно не порадует. Мэн собирался добавить что-то ещё, однако его прервал тихий стук в дверь.

Мы удивлённо переглянулись. Стук повторился, я поднялась и подошла к выходу. Мэн поднялся одновременно со мной, бесшумно приблизился и остановился сбоку от створок.

– Кто там?

– Прошу прощения, госпожа Су, – донёсшийся из-за двери голос заставил нас обменяться ещё одним изумлённым взглядом. – Но мне нужно срочно переговорить с вами по важному делу.

– Одну минуту, ваше высочество.

Гадать, что принцессе Лиян могло понадобиться от её гостьи, не имело смысла, проще было впустить и услышать самой. Я кивнула Мэну, и тот понятливо исчез за дверью спальни. Я быстро сунула в буфет лишнюю чашку, окинула стол взглядом, проверяя, нет ли ещё каких свидетельств присутствия другого человека, и распахнула дверь:

– Прошу вас.

Принцесса была одета в простые коричневые брюки и водолазку, поверх которой она накинула неприметную тёмную куртку. Она тоже быстро огляделась по сторонам, убеждаясь, что мы одни, и плотно прикрыла дверь.

– Чаю?

– Благодарю, – кивнула Лиян, присаживаясь за стол. Пришлось снова лезть в буфет. Однако Лиян не торопилась пить. Она подержала чашку в руках, словно колеблясь, потом вздохнула и поставила её на стол.

– Вам уже прислали приглашение из дворца? – спросила она.

– Да, ваше высочество, – и Се Би изнамекался, что это дело рук его патрона. Как будто Цзинсюань не мог сделать того же самого. – На приём в честь княжны Му.

– Значит, вы там с ней встретитесь.

– Едва ли мне будет уместно к ней подходить. Ведь мы практически не знакомы.

– И всё же я б хотела, чтобы вы с ней переговорили.

– А разве ваше высочество не может сделать этого сами?

– Нет, – Лиян качнула головой. – Княжна уехала в загородный дом и вернётся только в день приёма. Её телефон отключён, я оставила сообщение, но она всё ещё не перезвонила. А завтра я сама уезжаю вместе с мужем на несколько дней.

– Возможно, она вам ещё перезвонит.

– Возможно, но если этого не случится, я прошу вас передать ей моё сообщение. Если вас это не затруднит.

Я помолчала. Не потому, что поручение меня затрудняло. Но удивило точно. Даже если телефон Нихуан молчит, что мешает Лиян съездить к ней самой? Пара часов на машине туда, пара часов обратно. Или послать кого-нибудь, слуг в поместье хватает. Но если принцесса предпочла обратиться ко мне, постороннему человеку…

– Ваше высочество, я сделаю всё, что в моих силах. А если всё же откажу, то сразу же забуду об этом разговоре, и никто не узнает, что вы здесь были.

Лиян кивнула с благодарной улыбкой.

– Вам ведь известно, что император желает, чтобы княжна вышла замуж? А императрица и госпожа Юэ уже представили ей подходящих кандидатов.

– Известно. Но говорят, что княжна Му не проявила интереса ни к одному из них.

– Да. Но эти дамы не из тех, кто легко отступает. Их сыновья соперничают между собой, а политическое соперничество требует денег. Принцам их вечно не хватает…

– А княжна Му может принести неплохой доход. Помимо её доли семейного наследства, все эти бренды, связанные с её именем… Осчастливленные мужья охотно поделятся со своими покровителями. Или неохотно, но поделятся.

– Вы всё понимаете. И потому я боюсь, что кто-то может использовать против княжны Нихуан подлые методы.

– Какого рода, ваше высочество?

Лиян невесело усмехнулась:

– Вам ли не знать, госпожа Су, что есть вещества, способные подавить волю человека. Бывает достаточно выпить стакан воды из чужих рук, чтобы потом, очнувшись, обнаружить, что ты уже дал обязательства, от которых не так-то просто отказаться.