Глава 2. Часть 2. Вендиго. (1/1)

В салоне машины работает печка на всю; так, что приходится расстегнуть пальто и опустить воротник. Работающее без перерыва радио уже воспринимается как приятный шум на фоне, а основное внимание сосредоточено на мелькающей полосе разметки на дороге и ещё?— на хлопьях снега, не успевающих осесть на стёклах и чёрном капоте Палы. Какая-то из десятков песен популярного исполнителя крутится на этой станции уже второй или третий раз за день, как успел заприметить Поля, изредка отрывающийся от чтения. Песня не раздражает и не приедается, её слова никто не старается толком различить, вполголоса обсуждая планы на следующую остановку и составляя алгоритм действий по приезде в обведённое чёрным маркером на карте место.Место, от которого у Миши мурашки по коже и бешено стучащее сердце от страха и предвкушения.Они едут всего полдня. От Питера туда расстояние, конечно, приличное, но на машине, если без долгих остановок,?— два дня по заснеженным дорогам и пустым трассам, объезжая крупные города и небольшие деревушки. Тут тихо и безмятежно как-то, снег выпал раньше, чем нужно, облачив природу во всё белое, праздничное и торжественное. Серёжа иногда рассказывает что-то о местах, которые они проезжают,?— бывали тут. Разбирались с призраком, очередное задание, работа, Миш, но ты посмотри, как тут волшебно зимой. Миша слушает с интересом, хотя все истории за эти недолгие полгода успел выучить чуть ли не наизусть, но даже он в магии не так искусен, как Серёжа, рассказывающий историю каждый раз будто бы по-новому, ещё интереснее.Спокойный бархатный голос Муравьёва-Апостола помогает отвлечься от собственных мыслей и тревог по поводу того, зачем они, чёрт возьми, едут туда. Миша спрашивал, когда Матвей звонил: какие-то убийства, загадочные исчезновения, что-то здесь точно не так. Миша первый подумал на оборотня (банальная связь, выстроившаяся в голове, ассоциация), а затем себя же за эти мысли корил. Ошибся, потому что не может оборотень такое делать. Он не может. Принятая газетами версия была отклонена сразу же?— то, что Матвей, обычно охотящийся в одиночку, позвонил, уже что-то да значило. Что там точно что-то серьёзное, с чем он не справится. Вернее, они, потому что сам Матвей тоже изначально поехал на помощь старому знакомому.Бестужеву упускать возможность в те края добраться?— грех, да и Муравьёвы бы его не оставили. Серёжа настаивает теперь, что Мишель им уже как родной, и остаётся только улыбаться, вспоминая то, что несколько месяцев назад было. Страшный отзвук, те слова, которые Мише ещё долго будут сниться в кошмарах, именно тем самым тоном, той самой интонацией, тем самым голосом. Тем самым голосом, который сейчас ему описывает леса заснеженные так, словно Мишель сам их за окном рассмотреть не может.На панели развёрнута карта, дорога выведена всё тем же маркером, но Серёже это всё словно не нужно, ему достаточно за дорогой следить и думать о том, куда хочешь приехать, чтобы колеса машины сами крутились и везли в ту сторону, куда нужно. Миша иногда бросает взгляды на старшего Муравьёва-Апостола. Ненавязчиво, просто показывая, что он внимательно слушает, когда тот говорит, нарушая ровный ряд строк поп-песни. Миша разглядывает острый нос и зелёные глаза, неотрывно глядящие на выстилающуюся дорогу, смотрит, как двигаются его губы, как лежат руки на руле, как от дыхания у Серёжи вздымается грудь. Всю верхнюю одежду спустя где-то ещё час поскидывали на заднее сидение?— Ипполит растелился на пальто и куртках, отвернувшись от них и их тихих разговоров, с головой падая в чтение.Миша в одном свитере остался (Серёжином. Когда сбегал из детдома, не подумал, что зимняя одежда понадобится, а уезжая на север, времени и ресурсов на обновление гардероба он как-то не нашёл, так что в целом весь Бестужевский гардероб?— футболки и свитера Муравьёва-Апостола), плетя из нескольких тонких ниток и легко гнущихся веточек обереги. Один, уже готовый, болтается у Поли на запястье под клятвенным обещанием его не снимать, пока магическая сила не исчерпает себя.Мише вообще ехать с ними интересно. В целом?— ехать куда-то. Несколько лет, проведённых безвылазно в Питере, сотканном из зданий и серости, пагубно повлияли на него, а эта удачно подвернувшаяся поездка стала глотком кислорода для него, утопающего в урбанистических пейзажах. Он, конечно, любит свой город, искренне любит, но леса дороже ведьмачьему сердцу.Успели стать дороги Поля с Серёжей, всё же принявшие его в небольшую семью. Не без недоверия и опасений, конечно, но приняли?— ведьмак и ведьмак, Мишель каким-то чудом смог доказать, что не все из его породы плохие, не все делают людям зло. У Муравьёвых-Апостолов жить куда лучше, чем в чёртовом приюте, куда приятнее с Полей обсуждать фильмы и помогать ему с домашкой, интереснее до утра разговаривать на кухне с Серёжей и расходиться к трём часам утра. Ко всему хорошему быстро привыкаешь, и Миша тоже привык, да так, что больше ни за что бы на свете не променял то, что получил, и не отдал бы никому тихую радость в общении с кем-то близким, понимающим. Эти полгода стали лучшим временем в его жизни после смерти мамы благодаря Муравьёвым-Апостолам, которым Бестужев простил всё?— недоверие, опасения, резкие слова Серёжи и нож в подворотне. Сейчас всё не так, всё спокойно, сейчас Серёжа спокойно и без сомнений признаётся, что Миша ему стал лучшим другом, первым посторонним человеком, который понял его настолько хорошо. Сейчас Миша, пожалуй, впервые за долгое время просто счастлив; уверен, что выстраданное счастье не может разрушиться об обстоятельства.Ему повезёт. Они едут в Хибины, и он просто обязан увидеться с ещё одним близким человеком: убедиться, что всё в порядке, расспросить о том, как он, что произошло за всё это время, сколько ещё произойдёт и что делать дальше. Миша боится только за то, что его охотники могут тронуть раньше, чем они доедут,?— Серёжа, словно чувствуя его беспокойство, чуть сильнее вжимает педаль газа. Дорога абсолютно пустая и безопасная, эту вольность себе позволить, пожалуй, можно.Мишель сплетает нити оберега под голос Серёжи, тихое жужжание печки и перелив мелодии на фоне. Этими звуками Бестужев успокаивается и момент старается сохранить в памяти, как жучка в янтарном камне. Под эти звуки Миша вкладывает в оберег всего себя и всю свою магию, потому что этот для Серёжи делается; это защита?— одно из самого сильного и безнадёжно искреннего, что может ему отдать в благодарность за всё Мишель.Лес, простирающийся по обе стороны дороги, зовёт и перекликается с ним. Игнорировать невежливо, Миша мысленно отвечает, благодарит, слушая, как сыплется снег на ветки и как смеются мавки за стволами деревьев, оставляя едва заметные следы, которые тут же заново сугробы накрывают. Под сводом деревьев, что склоняются над дорогой в арки, спокойно и уютно, уютно в машине, с тёплым чаем в термосе, с работающей печкой, хорошей компанией. Хорошо и уютно знать, что ехать им ещё далеко, а этот день растянется меловым узором в памяти как один из самых лучших.—?Как думаешь, что там, в Хибинах? —?спрашивает Серёжа, сворачивая на смежную просёлочную дорогу, чтобы сократить путь.Миша молчит некоторое время, пытаясь понять вопрос,?— с первого раза не вник, отвлёкшись на лесные виды.—?Не знаю. Я хочу сам прогуляться там, в лесу, знаешь, понять что да как.—?Там полярная ночь, темнеет быстро, светлеет на пару часов,?— Муравьёв-Апостол ненадолго отрывает глаза от дороги. —?Я в тебе не сомневаюсь, но давай лучше разберёмся вместе? А если захочешь прогуляться, можем остаться ещё на день после завершения дела. Безопасности ради.Бестужев снова ненадолго замолкает?— теперь нужно несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью, что Серёжа действительно за него волнуется. Это отдаёт приятным теплом за грудной клеткой, потому что это не боязнь воспитателей получить выговор за пропавшего подростка, а искреннее волнение. Мишель не знает, каким образом определил. Просто чувствует?— Серёжа за него переживает. И подводить его не хочется. Может, так и правда безопаснее. Разберутся вместе, что и как, а там он сам к Паше сходит. Всё будет хорошо.—?Хорошо, Миш? —?Серёжа, судя по слегка насмешливой улыбке, переспрашивает его уже не в первый и даже не во второй раз; Мишель вспыхивает от неловкости.—?Конечно,?— он не кривит душой, соглашается на самом деле, и Муравьёв улыбается шире, так, что от глаз разбегаются крохотные морщинки. Такие улыбки случаются у него не часто, и Мишель торопится улыбнуться в ответ. —?Дело в первую очередь.За окном проносятся заправки, мотели и придорожные кафе. Иногда вдалеке виднеются небольшие деревянные домики, куда реже?— окраины небольших городов. Снега с каждым часом становится всё больше, вскоре и дорогу заметает достаточно ощутимо для того, чтобы Пала слегка замедлила ход. На ночь в итоге они останавливаются в небольшой уютной гостинице на окраине Петрозаводска, берут два номера, потому что нет ни одного сразу с тремя кроватями. Миша думает, что будет ночевать один, наверное, но всё это до тех пор, пока в комнату к нему не стучит Серёжа.—?Поля меня выгнал,?— жмёт плечами, проходя внутрь и бросая сумку на свободную кровать. —?Говорит, что будет дочитывать книгу, а я ему только мешаю. Тебе, надеюсь, не сильно?—?Мне нет,?— Миша прячет улыбку и сбегает в ванную от чужого внимательного взгляда.Ночью он едва может закрыть глаза?— сбоку слышится чужое дыхание: они ночевали однажды в машине посреди охоты, но там это было урывками, в постоянном напряжении. Здесь же Серёжино дыхание ровное, глубокое, близкое, и Мишель старается подражать ему, чтобы уснуть, но сон всё равно не идёт. Мысли в голове крутятся те же, что и по дороге сюда,?— на повторе. Как там Паша? Он точно знает о нападениях, но знает ли виновника? Не натолкнутся ли на него охотники, не придётся ли доказывать им, что он?— свой? Не придётся ли вновь выбирать сторону, если Серёжа подумает, что виной всему, происходящему в городе,?— оборотень?Он ворочается так с боку на бок до самого рассвета, который показывается на часах, но не на небе, и в машину садится хмурый и невыспавшийся. Ипполит уже дремлет на заднем сидении с книгой в обнимку?— ?Властелин колец?, серебряное тиснение на тёмной синеве обложки,?— а Серёжа рассчитывается за бензин. Выезжают они в темноте, сразу включив фары и освещая дорогу впереди. К вечеру, по всем подсчётам, должны уже быть в городе.—?Интересно,?— подаёт голос Поля, когда они все более-менее приходят в себя с помощью горячего завтрака, взятого в дорогу, и чудовищных размеров стаканов с крепким кофе,?— а какие об этих местах легенды есть?—?Калевала,?— не задумываясь отвечает Миша. —?Что вы так на меня смотрите? Я тоже изучал куда мы едем, только вы штудировали свою сферу, а я свою.Серёжа одобрительно хмыкает, не отрывая взгляда от дороги. Он больше не вскидывается, только услышав о колдовстве, заговорах и преданиях, больше не держит на Мише подозрительный взгляд. Мишель благодарен ему за это, потому что первые недели после дня его рождения были невероятно тяжёлыми: Поля стоял за него горой, да и Серёжа больше не выгонял, но атмосфера в доме царила тяжёлая и давящая. Рюмин думал даже уйти к Кондратию на первое время, а там уже найти работу и снять комнату в коммуналке, чтобы не мучить ни себя, ни братьев, но всё решил один случай. Серёжа тогда влез в разборки двух начинающих ведьм, у которых не было опыта, попытался их разнять и получил в итоге серьёзное проклятие. Миша трое суток не спал, выхаживая его, или спал, сидя на полу у дивана. Так и проснулся в одну из ночей, когда Муравьёв, пришедший ненадолго в себя, взял его за руку и хрипло прошептал:—?Миш… Спасибо. И прости меня.После они ни разу не заговорили об этом, но жить бок о бок стало сначала проще, а потом и вовсе?— хорошо. И Мишель не пожалел о том, что остался.Сейчас, видя горящие интересом глаза Поли и довольный Серёжин кивок, он начинает лекцию по той информации, что на самом деле знает с глубоко детства. Рассказывает о карельском эпосе, о легендарных богатырях этого края, о том, что, по мифам, именно здесь, в водах этих морей зародилась жизнь. Перед глазами рисуются картины тёмного снежного севера, хвойного и холодного, как живая, представляется ведьма Лоухи, как настоящий?— богатырь Ильмаринен. Миша рассказывает о них просто, своими словами, не пытаясь повторить рифмованные строки, но и этого хватает с лихвой. В какой-то момент они даже проезжают поворот на Лоухи, и Рюмин чувствует щемящую тоску в сердце от давних воспоминаний. Когда-то они с мамой проезжали те же места, только чуть в стороне?— по железной дороге, поездом ?Санкт-Петербург?— Мурманск?.После поворота к Хибинам усидеть на месте ему становится физически сложно; всё сильнее чувствуется нить, ведущая к родному человеку?— Паше, всё сильнее она вибрирует от напряжения. Последние два часа, что они тратят на дорогу, Мишель то и дело сверяется со своими часами, теребит в руках уголок карты, разглядывает дорогу?— вернее, пытается, потому что темнота за окном кажется сплошной.В город они въезжают ближе к вечеру, и Серёжа, остановившись на обочине, набирает Матвея.—?Мы приехали,?— короткий, рубленый диалог братьев даёт информацию по координатам и месту встречи.Внутри у Миши всё холодеет, когда вместо центра они сворачивают на дорогу, ведущую в лес мимо того дома, где он сам был желанным гостем. Его они, слава всем богам, быстро проскакивают мимо и, едва прорываясь через снег, едут в сторону шахт. Серёжа, кажется, читает его мысли:—?Матвей сказал, что там старые заброшенные шахты.—?Вендиго? —?бесстрашно уточняет Поля, пока Миша выпадает из беседы, онемев от ужаса. Он знает, кто такие вендиго и что они делают.Много лет назад здесь появилась пара и убила Пашину семью.—?Скорее всего,?— Серёжа сверяется со схемой поворотов, нарисованной со слов Матвея. —?Матвей с Костей идут по следу, сказали, что там одна особь, но крупная и постоянно перемещается внутри шахт, сложно её поймать. Так что наша помощь будет кстати.—?Костя тоже тут? —?Мишелю в глаза бросается то, как резко бледнеет Поля, но, наученный опытом, Рюмин ничего не спрашивает. —?Тогда пятеро против одного вендиго, должно сработать.—?Амулет надел? —?на Мишин вопрос кивают сразу оба Апостола, и это немного разряжает атмосферу к тому моменту, когда они выезжают на небольшую расчищенную площадку перед провалом одной из шахт.Бестужев был здесь когда-то и помнит, что новые шахты идут гораздо дальше по дороге, поэтому здесь видны следы шин от грузовиков: скорее всего теперь в этом месте часто разъезжаются большие машины, укатывая колёсами снег. Это им на руку, потому что по сугробам Пала ни за что бы не проехала.Свет фар выхватывает из темноты две фигуры, поджидающие их у входа; лицо, стоит выбраться из тёплого нутра машины, сразу же обдаёт холодом, а слух поражает мёртвая тишина кругом.Вход в шахты выглядит вполне ожидаемо?— небольшое строение около горы, напоминающее очень длинный, тёмный коридор, сколоченный из деревянных и железных балок огромными болтами. Мишель рассматривает строение недоверчиво, боясь, как бы эта конструкция не рухнула, но, если она и до них стояла тут годами, с чего бы ей сейчас падать? Лунный свет косым лучом отражается на нетронутом снегу. Чуть поодаль от входа стоит другая машина?— Костина —старый, но нежно любимый внедорожник. От него до входа уже протоптана дорожка следов.Матвей, в тяжёлой и тёплой куртке, сразу же вышел навстречу. Из кармана выглядывает ствол пистолета, но ручка у него красная. В ней Бестужев узнаёт сигнальную ракетницу?— кажется, старший Муравьёв-Апостол тоже догадался, что это вендиго. От сердца не то чтобы отлегло, но стало чуть спокойнее; оставалось только надеяться, что на Пашу они параллельно не выйдут. В лесу этом как-то некомфортно полярной ночью, грузно и напряжённо, да и в присутствии другого охотника, не Муравьёва-Апостола, Мишель чувствует себя странно. Взволнованный взгляд то и дело перехватывает Серёжа, пытающийся ободрить его мягкой улыбкой.—?Как добрались? —?вместо ?привет? спрашивает старший Муравьев, обнимаю Полю и Серёжу. Мише просто руку жмёт?— Бестужев в своём зимнем залатанном пальто выглядит немного неловко на фоне охотников в тёмных куртках и с оружием.—?Хорошо всё, Матюш,?— Поля улыбается брату, а на стоящего вдали и курящего Костю поглядывает опасливо. —?Что вы тут?—?Это точно вендиго.Только теперь Мише удаётся как следует рассмотреть второго охотника. Костя, про которого в семье Муравьёвых-Апостолов часто ходили разговоры, оказывается достаточно высоким мужчиной. Мишель не дал бы ему больше тридцати лет, несмотря на охотничий образ жизни, Костя выглядит весьма молодо: тёмные волосы сейчас выглядывают из-под тёмной шапки, глаза сверкают, отражая свет фар Палы, одет он в тяжёлые армейские берцы с широкой подошвой, удивительно лёгкие для суровой северной погоды штаны и кожаную куртку. По крайней мере, под курткой у него два свитера?— Миша за сторонних людей волнуется уже чисто по привычке. Выглядит Костя точно не так, как должен типичный охотник. Таким, как Костя, следовало бы шастать по клубам и бунтовать против системы; ловить вендиго в заброшенной шахте провинциального городка?— очень странное занятие для человека, выглядящего, как сторонник стиля гранж. Да и в целом для обычных людей.Костя, замечая пристальное внимание, протягивает ему руку и Мишель неловко её жмёт.—?Костя. Романов,?— кивает он с дружелюбной улыбкой. Бояться, кажется, нечего?— только бы пережить этот вечер и не выдать себя. Матвей и этот Романов до сих пор ничего не знают.—?Миша. Бестужев-Рюмин.Услышав имя, Костя немного никнет, отведя глаза в сторону. Кажется, Мишель его уже чем-то задел. —?Так, вендиго? —?переспрашивает Серёжа, скрещивая руки на груди и выводя разговор в другое русло. Костя вновь оживляется.—?Да, все сходится. Мы порылись в архивах музея, тут в девяностых пропало несколько подростков, их тела так и не были найдены,?— Костя достаёт из кармана куртки пачку сигарет, рассказывая информацию, зажимает одну губами и щелкает зажигалкой, особенно красиво прокрутив её между указательным и средним пальцем. Мишель едва слышно хмыкает. —?Они, скорее всего, стали вендиго. Вернее, один из них. Зима, холод: зашли в шахты погреться, разжечь костёр, а там что-то произошло, то ли выход завалило, то ли заблудились. Ну вот один, самый выносливый, чтобы выжить, и решил поживиться своими друзьями?— так и стал вендиго, а теперь местных кошмарит. Стандартная история. Наша цель?— найти и сжечь эту тварь.На несколько минут снова воцаряется мёртвая тишина, не прерываемая ничем. Матвей оглядывает братьев, остальные стараются переварить информацию?— каждый, безусловно, повидал многое, но такие зверства всегда вводят в состояние ужаса. Люди действительно способны на такое, и это пугает даже больше, чем призраки, демоны и прочая нечисть.—?И как вы планируете это сделать? —?наконец спрашивает Поля.Матвей достаёт ракетницу из кармана.—?У неё один заряд, но мы достали где-то пять таких. Проблема в том, что вендиго довольно шустрые, и выстрелить будет трудно,?— объясняет тот.—?Тогда стоит разделиться,?— Серёжа выглядит решительно и серьёзно, вглядываясь в темноту входа, за спины Кости и Матвея. —?Возьмём ракетницы, разойдемся по трём путям. Если кто-то выстрелит, другие услышат и прибегут на помощь.Мише не хочется разделяться.Мише не хочется разделяться с Серёжей. Идти в тёмное и опасное место не группой, а в одиночку, кажется максимально хреновой идеей, но Муравьёв-Апостол уже идёт к багажнику Палы, доставая оттуда оружие: дробовик, несколько пистолетов и два серебряных ножа. На всякий случай. Нужно быть готовым ко всему.—?Лучше идти по парам, там как раз три пути,?— предлагает Костя. —?Я могу пойти с Полей, например, согласен? Левая дорога,?— Романов, глядя в сторону Ипполита, подмигивает.Даже в темноте полярной ночи от Мишиного ведьмачьего взгляда не уходит то, как вспыхивают смущением щёки Ипполита.—?Да,?— всё же, довольно уверенно и твёрдо кивает тот. —?Конечно, пойдём.—?Тогда я иду один вправо,?— Серёжа подаёт пистолет и нож Поле, один из ножей запихивает себе за пояс. Доверчиво протягивает пистолет Мише.—?Нет,?— Бестужев задерживает ладонь на холодном металле оружия, касаясь чужого большого пальца. —?Серёж, не надо одному, лучше втроём.—?Так будет быстрее,?— Муравьёв-Апостол снова одобрительно улыбается. —?Серьёзно, не волнуйся, это не первое моё дело.Выглядит так, будто хочет сказать что-то ещё. Вместо этого?— глазами указывает на оберег на запястье, затянутый умелыми Мишиными пальцами. Бестужев над ним старался, но всё равно волнуется?— это не всегда гарантия абсолютной безопасности.—?Решайтесь скорее,?— торопит Матвей. Становится всё холоднее на улице. Мишель помнит, что на часах было восемь вечера, когда они приехали, а в прогнозе погоды, который звучал на въезде в Хибины, говорилось, что сегодня вечером примерно минус двенадцать.—?Я иду один,?— повторяет Серёжа твёрже, вкладывая пистолет в руку Бестужева. Улыбается смело и задорно, проверяя патроны в своём дробовике и забирая у Матвея одну из ракетниц. —?Всё со мной хорошо будет. Кто быстрее отыщет вендиго, тому сниму в отеле люксовый номер.Его хочется остановить, дать подзатыльник, образумить?— идти туда в одиночестве равносильно самоубийству. Плевать, насколько Серёжа опытен, сколько нечисти убил, если сегодня убьют, возможно, его. У Бестужева внутри всё холодеет?— в ту же секунду Серёжа снова к нему оборачивается, улыбаясь, и идёт к входу, держа перед собой большой фонарик. Мише жутко от того, что это, возможно, последняя улыбка Серёжи, которую он видел. Миша готов сделать всё, чтобы это было не так.Следом в темноте заброшенной шахты скрываются Костя и Поля. Полю отпускать с этим Романовым тоже неприятно. Миша не хочет показаться душным и скучным, но Костю он ещё совсем не знает, и лучше бы он пошёл с ним, а Поля?— со старшим братом. Пистолет в руке кажется непосильно тяжёлым.Ракетницы старший Муравьёв-Апостол ему не выдаёт, лишь фонарик.—?Пошли скорее,?— бросает Матвей, кивая на вход. Мишель идёт следом за ним, а затем обгоняет, светя фонариком перед собой. —?Чем быстрее управимся, тем быстрее домой.Серёжу отпускать не хотелось ещё и потому, что с Матвеем оставаться один на один?— неловко. Неловко так, что зубы скрипят и хочется сквозь землю провалиться. У них ничего общего, никаких тем для разговоров или что-то типа того. Матвей просто есть, Матвей, серьёзный и строгий охотник, старший Муравьёв-Апостол, он просто существует, изредка появляясь в питерской квартире, чтобы отдохнуть несколько дней и снова двинуться в путь. Матвей, заваривающий себе крепкий чай, Матвей, учивший братьев быть всегда настороже и не доверять никому, Матвей, ненавидящий ведьмаков. Оставаться с ним наедине не только неловко, но и страшно до одури.Свет фонарика разрезает темноту заброшенных шахт. Мишель светит себе под ноги?— обычный щебень сменяют рельсы для вагонеток, замёрзшие лужи и непонятные ямы. Деревянные столбы держат землю над собой, не позволяя шахте окончательно обвалиться. Здесь пахнет плесенью и сыростью, а ещё тут явно холоднее, чем снаружи, за счёт гуляющих меж лабиринтов сквозняков. Где-то за углом может прятаться вендиго, а может и кто-то из своих?— Миша думает, что главное не спутать и не выстрелить раньше, чем успеешь подумать.Спустя минут пять доходят наконец-то до разветвления?— три прохода ведут в разные стороны. Костя и Поля ушли налево, Серёжа?— направо. Остался средний проход, особенно тёмный, где взявшаяся льдом земля кажется куда более холодной, чем снег снаружи, где задувающий ветер гудит в ушах, словно призывая развернуться и уйти, где буквально всё кричит о том, что ещё не поздно это сделать. Миша идёт вперёд нехотя, вслушиваясь в шаги Матвея за спиной. Муравьёв-Апостол за всё это время ещё ни слова не проронил, но его шаркающую походку Мишель бы уже точно не перепутал ни с чьей. Напряжение можно было бы почувствовать, проведя рукой по воздуху, так же, как и холод?— надо было тоже где-то раздобыть тёплую куртку, а не кутаться в пальто.Идут минут семь. Миша не считает специально, просто чувствует, но время, кажется, совсем не действует в пределах этой шахты. Путь незаметно почти уходит вниз, под небольшим наклоном, но внешне шахта совершенно не меняется, что вводит в непонятное состояние. Бестужев чувствует, как внутри что-то тянет разочарованием неожиданно, и в голове сама собой появляется мысль о том, что они тут, скорее всего, ничего не найдут, и вендиго сейчас в другом месте. Несмотря на это, они продолжают упрямо идти вперёд. Упрямо и молча, внимательно рассматривая кругом какие-то приметы присутствия вендиго.Вернее, Миша так думает.—?Стой,?— за спиной у Миши щёлкает пистолет, снятый с предохранителя. Бестужев тут же резко останавливается, чувствуя, как сердце снова оплетает липкий страх. Голос Матвея, отражаясь от стен шахты, бьёт по сознанию больно, тут же вгоняя в панику. —?Вытащи из кармана пистолет и брось на пол.—?Матвей?—?Брось пистолет.Голос холоден и серьёзен. Муравьёв-Апостол не шутит?— Миша не уверен в том, что он вообще умеет. Сердце начинает стучать быстрее, как у загнанного в ловушку кролика.Это действительно ловушка. Это заброшенные шахты, где его тело с большой вероятностью никто не найдёт; Матвей оставит на трупе несколько царапин серебряным ножом, якобы от когтей монстра, а настоящий вендиго утащит его в свое логово и тоже сожрёт. Серёжа не узнает о том, что случилось, а Миша не сомневается в том, что Матвей сейчас выстрелит ему в затылок.Он знает.Руки дрожат жутко, пока Миша вытаскивает пистолет из кармана, с ювелирной осторожностью кладёт рядом и отталкивает от себя ногой на пару метров.—?Отдай фонарик,?— приказывает Муравьёв-Апостол. Миша, не решаясь перечить, и, взяв фонарик за самый краешек, протягивает. Матвей выдергивает его из рук Бестужева с отвращением, резко светит прямо в лицо?— Бестужев жмурится, ослеплённый, стискивая пальцы.В глазах у Матвея?— ненависть и злость. Дуло пистолета нацелено точно Мише в лоб. Всего лишь нажать на курок, чтобы оборвать человеческую жизнь. Всего лишь оправдаться тем, что здесь был вендиго. Всего лишь.—?Думал, я не узнаю? Не узнаю, что ты из колдунов? —?шипит Муравьёв-Апостол. —?На колени.—?Матвей, пожалуйста, дай…—?Ты плохо расслышал? На колени,?— ядовитый холод слышитя в каждом слове, и у Миши просто не остаётся выбора. Руки он держит на виду, стараясь побороть жуткий страх, сковывающий движения. Матвей не опускает пистолета. —?Я видел, как ты делаешь отвары в своей комнате. Ты втёрся всем нам в доверие, чтобы убить. Я вас, блять, знаю.—?Ты не понимаешь, что говоришь.—?Заткнись,?— холодному дулу пистолета остаётся пара миллиметров до Мишиного горячего лба. —?Всё я понимаю. Вы такие же монстры, как и вендиго. Портите жизни людям, не смей мне ничего говорить о том, что ты не такой. Я ждал этой возможности месяц?— с самого начала знал, что с тобой что-то не так. Мне мерзко от того, что ты полгода жил в моей квартире, сумел обвести вокруг пальца моих братьев, мерзко от того, что они и тебя так полюбили.Бестужев молчит, не зная, что из этих всех слов больнее бьёт по сердцу. Матвей не прав, но если Миша откроет рот прямо сейчас, то получит свинцовую пулю в лоб. И без этого, пожалуй, тоже?— Мишеля трясёт нешуточно от всей этой ситуации. Если бы он пошёл с Серёжей, этого бы не произошло. Дикая паника накатывает волнами, лёгкие словно кто-то сдавливает тисками, вонзая длинные, острые чёрные когти в самое сердце. Колени саднит от щебня, на котором он стоит, вокруг безумно холодно и страшно. За спиной?— тёмная неизвестность, перед ним?— смотрящий ему меж глаз пистолет.—?У меня не дрогнет рука выстрелить в тебя сейчас,?— слова режут по сердцу раскалённым ножом, а взгляд приковывает к полу, как гвозди. Матвей умеет быть жутким, когда нужно: светит фонариком в грудь, но Мише все равно глаза режет так, что они вот-вот слезиться начнут, но, чтобы заплакать, Бестужеву слишком страшно. Он не хочет бороться, хоть и знает, что может. Несмотря ни на что, вредить Матвею не хочется.Мишель чувствует, как жизнь прямо сейчас утекает у него сквозь пальцы. Бестужев злится на самого себя. Это охотники?— чего от них можно было ещё ожидать? Радушного приёма с хлебом и солью? Все было зря. Зря он спасал Полю, Матвея, Серёжу, зря помогал всё это время. Матвей не верит и вот-вот его убьёт. В памяти всплывает тёплая Серёжина улыбка?— последняя улыбка. Мама вспоминается, добрая, смелая, справедливая мама, учившая не доверять охотникам. Если бы он только не пошёл в тот клуб тогда, ещё весной, если бы вырвался из хватки Серёжи, то сейчас бы жизнь сложилась по другому. Его бы, может, не убил охотник. Мишель думает, что, наверное, не заслужил этого. Не заслужил быть убитым вот так, здесь, сейчас, не заслужил пулю в лоб от Матвея.Он хочет ещё пожить.И как же ему сейчас страшно прощаться со всем этим, плотно сжав губы, дрожа от холода и зверского страха.—?Матвей! Что здесь, блять, происходит?!***Холодный ветер забирается под полы пальто, кусает за щёки морозом и колким снегом. Ник кутается плотнее, поднимая воротник до самых ушей, и внимательно смотрит под ноги, подсвечивая себе фонариком в надежде отыскать тропку, ведущую в город.От дома он свернул влево, откуда, как ему кажется, почти двое суток назад привёл его Пестель. На тропе виднелись ещё свежие следы, и Ник, оглянувшись на дом, из которого мог в любую секунду появиться лесник, уверенно шагнул с крыльца, углубляясь в чащу. Идти сразу стало тяжело?— ноги проваливаются в снег, лодыжка немилосердно болит, существенно замедляя его. Следы быстро прерываются, заметённые снегом, но Романов упрямо бредёт вперёд. Он бы, может, и вернулся в чужой дом, но мысль об СМС в собственном телефоне, которую отправил не он, придаёт сил желанию выбраться в город и оказаться в безопасности.В темноте даже с фонариком ориентироваться необычайно трудно?— кругом одинаковый лес, разлапистые ели подметают нижними ветвями верхушки сугробов, а гор, на которые можно было бы ориентироваться, и вовсе не видно. Ник пытается согреть окоченевшие пальцы горячим дыханием, на секунду остановившись под могучей сосной, прислушивается к тишине зимнего леса. Вдалеке, кажется, слышатся голоса, и Романов выкидывает голову, надеясь, что выбрел к дороге. Он прибавляет, насколько это возможно, шаг, и выходит на поляну перед гулким чёрным провалом в горе. Луна, вышедшая из-за туч, освещает перекосившуюся табличку, обозначающую вход в шахту; голоса разносятся откуда-то изнутри, и, заприметив две неплохие машины рядом, Ник торопится внутрь: сейчас он уже не думает о том, что люди на его пути тоже могут быть опасными, успокаивает себя тем, что это наверняка рабочие, заканчивающие смену, которые помогут ему добраться до гостиницы и забыть последние часы как страшный сон.Но стоит ему шагнуть под тёмный свод, как где-то в глубине слышится хлопок, в котором он с ужасом узнаёт звук выстрела.***Паша не сразу замечает, что чужак ушёл.Долгих десять минут ему требуется, чтобы прийти в себя; он сжимает кулаки изо всех сил, чувствуя, как когти впиваются в ладони, слышит, как кровь частыми густыми каплями падает на паркет. Дышит тяжело, с шумом выталкивая воздух из лёгких и заставляя себя не обратиться. Когда сознание понемногу проясняется, спины его касается сквозняк, и Паша слышит наконец, как о косяк стучит неплотно прикрытая входная дверь.Ник.Его сердцебиение не слышно рядом, дыхание тоже. Паша взлетает вверх по ступеням, наблюдая пустую комнату с наспех брошенными вещами, в которых Романов был эти два дня. Пальто и ботинки отсутствуют.На улице уже не видно, куда пошёл чужак, но Паша чувствует его запах?— запах страха?— и уверенно сворачивает в ту сторону, что ведёт прямо к горе. Мысли как сумасшедшие мечутся в голове?— значит, он был прав? Значит, этот Романов действительно не просто случайный однофамилец того охотника, на днях вернувшегося в город? С тем у Паши не сложилось знакомства, но в лицо и по фамилии он его знает благодаря одной ведьме, живущей в городе. Она предупредила его, что в город стягиваются охотники, привлечённые тем, о ком он и сам в курсе,?— вендиго. Понять, что это дело лап этой твари, Паше не составило труда ещё после третьего убийства благодаря характерным следам от когтей, а вот выследить в одиночку никак не удавалось. И, когда в город приехали двое охотников, чтобы разобраться, он с лёгкой душой оставил им это дело. Но потом к нему попал Ник, журналист с той же фамилией, и Паша насторожился: он все эти годы ничем себя не выдавал, так неужели охотники прознали и, кроме вендиго, решили заодно убрать и оборотня?Романов не показался ему опасным, от него не пахло порохом и смертью, только бумагой и чернилами, и Паша оставил его у себя, надеясь вызнать нужную информацию. В тот день вырубило свет и дорогу замело, так что когда он нашёл телефон чужака, то не стал возвращать его до более подходящего момента. Зато теперь ему приходится нестись по лесу, нутром чуя опасность, выглядывать чужую спину в тонком пальто и надеяться, что Романов, хоть охотник он, хоть нет, не попадётся вендиго в лапы. Тогда о спокойной жизни точно можно будет забыть.Запах страха путеводной нитью ведёт его по тропам, волчий слух пытается уловить хоть что-то человеческое в гвалте ночных животных, выбирающихся на охоту. Нюх сбивает Пашу с толку, потому что ему вдруг чудится знакомый аромат человека, который здесь и сейчас оказаться ну просто не может, да и не должен ни в коем случае. По пути начинают попадаться следы?— видно, что шедший опирался на одну здоровую ногу, а вторую подволакивал следом; а ещё на снегу виднеются красные, как рябиновый сок, капельки крови.Около выхода к старой шахте Паша наконец нагоняет чужака: тот, замерев к нему спиной, разглядывает представшую глазам картину. Посмотреть, и правда, есть на что: две машины, стоящие неподалёку, вход в шахту, освещённый лунным светом, и четвёрка людей на снегу.Вернее, пятёрка, потому что стоящего за кузовом внедорожника Паша замечает не сразу, но, увидев, не может сдержать шокированного:—?Мишель?И одновременно с ним звучит поражённый, неверящий возглас Романова:—?Костя?Время, застывшее на секунду с их появлением, наконец взрывается с жутким рёвом.***Голос Серёжи?— гром посреди ясного неба.Вздрагивают оба: и Матвей, и Миша, но первый всё так же держит дуло почти прижатым к Мишиному лбу и лишь дёргает головой в сторону, из которой прозвучал вопрос.—?Не подходи,?— голос у Матвея злой, уверенный. Убеждённый в чём-то. —?Серёж, он вас околдовал, ты не знаешь ничего, сейчас я с ним закончу и всё тебе объясню.Мишель не видит, где стоит Серёжа, но будто сам ощущает чужой леденящий ужас и неверие; даже собственный страх отступает в сторону. Миша не хочет умирать, это правда, но ещё больше он не хочет умирать на глазах у Серёжи, застреленный его собственным братом.—?Я знаю, кто он,?— Серёжа говорит на удивление спокойно, будто с диким животным разговаривает. Отчасти сегодня это и правда так. —?Он ведьмак, Матвей. Я знаю.Матвей рычит. Не так, как Паша, не по-волчьи яростно, рык Матвея звучит человеческим голосом, полный боли и злости. Миша понимает, в чём дело: Матвей думал всё это время, что они не знали. Что Серёжа и Поля, когда поймут, кем был Миша, только спасибо скажут Матвею за самосуд.Вот только?— и эта мысль неожиданным теплом разливается у Миши в груди?— они не скажут.—?Ты знал? И позволил ему жить у нас? Позволил находиться рядом с нашим братом?—?Он спас нашего брата,?— парирует Серёжа, делает пару шагов и наконец оказывается в поле зрения Мишеля. Серёжа не отводит взгляд от Матвея, но Миша замечает, что левой рукой он показывает три пальца. Мишель знает, что это отсчёт, но не понимает, до чего. Что он может сделать сейчас, когда любое его движение приведёт к свинцовой пуле во лбу? Серёжа тем временем приближается ещё на один шаг, сокращает расстояние между собой и братом, отвлекая его внимание на себя. —?Разве не ты когда-то пришёл и сказал, что убил не того, а, Матвей? Та ведьма тоже зла не делала, не она была виновата в смерти наших родителей, пусть даже поначалу всё указывало на неё.Матвей дёргается, как от удара, и слегка отводит пистолет в сторону, сам этого не замечая.—?Ты думал, что я не узнаю, за кем ты вновь пустился в охоту? У тебя на руках уже кровь невинного, ты хочешь ещё?Серёжа сильно стискивает челюсти; Мишель до сих пор не знает целиком всю их историю, но сомневается, что он действительно мог бы сказать такие злые слова брату, если бы… Если бы на кону не стояла жизнь Миши. Вместо трех пальцев Серёжа показывает уже один, и Миша понимает, что сейчас у него будет единственный шанс на спасение. Он не заставляет себя ждать в виде хлёстких слов, которые от брата, подошедшего к Матвею вплотную наверняка звучат как пощёчина:—?А если я буду его защищать, ты и меня убьёшь?Пары секунд хватает Матвею, чтобы нажать на курок, но Миша, предупреждённый Серёжей, успевает упасть на земляной пол, больно ушибив бок. Дыхание перехватывает, а уши закладывает так, будто в них набили ваты. Голова взрывается болью и шумом, когда Серёжа врезается в Матвея, выбивая у него из рук пистолет; всё вокруг Миши кружится и теряет опору, кажется, что ещё мгновение?— и на них обрушатся тяжеленные балки, и свод прогнётся, погребая их под собой. Наконец сквозь шум пробивается громкое ?Миша, беги?, и он, очнувшись, вскакивает на ноги и несётся к выходу.Позади нарастает шум драки, но он уже не обращает на это внимания. В голове бьётся спасительная мысль: ?Паша. Паша, нужно добраться до его домика или к соседям, там меня не найдут?. На очередном повороте он, испуганный и дезориентированный, забывший про собственную магию, осевшую холодным комом в животе, едва не врезается в Полю.—?Что произошло? —?Костя выходит из-за его плеча, пытливо смотрит на пистолет, который Мишель подхватил с пола и даже этого не заметил. —?Это ты стрелял?—?Где Матвей с Серёжей? —?Поля пытается взять его за плечи, но Мишель отшатывается и бежит наружу, вновь подключая своё чутьё и с лёгкостью теперь находя правильное направление. Позади слышится топот нескольких пар ног, кажется даже просьба остановиться, выкрикнутая Серёжиным голосом, но Миша не тормозит больше, пока наконец не выбегает на улицу, сразу же укрываясь за боком массивного внедорожника и перезаряжая пистолет.В груди у него на огромной скорости бьётся будто даже не одно сердце, а целых два, и, не успевает он перевести дух и унять дрожащие руки, как из шахты вылетают все остальные:Поля и Костя удерживают Матвея, а Серёжа, завидев Мишу, делает шаг навстречу, когда сбоку вдруг слышится хриплое пестелевское:—?Мишель? Этот возглас перебивается другим?— чужой голос откуда-то сбоку зовёт Костю по имени, и Мишель теперь уж совершенно ничего не понимает, только делает пару шагов навстречу к Паше, едва ли не по колено застревая в глубоком снегу и лишаясь своего укрытия в виде большой машины. Паша тоже старается сделать несколько шагов навстречу, шокированное оглядываясь на образовавшуюся толпу, переглядывающуюся между собой.Внезапно со стороны шахты раздаётся жуткий рёв. Замершая в напряжении тишина разрывается ужасным звуком, подходящим отдалённо на жуткий человеческий крик боли?— кто-то дёргается, и взгляды всех мгновенно направляются в черноту входа в заброшенную шахту.Два монстра, чуть медленнее скорости света, устремляются мимо Матвея, Кости и Поли, шмыгнув к внедорожнику. Ещё один отвратительный звук разрезает глушь ночного зимнего леса?— скрежет когтей по металлу, разрезающий его получше специальной техники. Монстры скрываются в лесной чаще быстрее, чем кто-либо успевает вскинуть оружие, но уже после этого всего Костя и Поля отпускают Матвея, и к нему тут же подлетает Серёжа, схватив за грудки. Миша видит с такого расстояния, как Муравьёв-Апостол что-то напряжённо говорит брату, шипящим тоном, прежде чем отпустить, чувствует, как внутри всё накрывает волной благодарности и тепла, перебиваемый каким-то жутким напряжением и серьёзной, упрямой твёрдостью.Поля отходит дальше, Костя бредёт к другому, ещё не знакомому Мише человеку, который всё время смотрел в сторону Романова, практически не отводя глаз.Крик повторяется со стороны леса. Сейчас было бы отличным решением рвануть обратно в шахты и перестрелять монстров на входе, но никто не двигается с места, вдруг замерев. Всех пробирает чудовищный холод и ужас?— этот зов вендиго наполнен отчаянием, нечеловеческой болью, и, может, он бы привлёк кого-то из обычных людей, не знающих, что вендиго на самом деле отлично пародируют звуки. У кого-то в руках щёлкает пистолет, и Миша, последовал этому примеру, поднимает свой в дрожащий от напряжения руках, целясь в пустоту.Его разделяет несколько метров с Пашей, который уже вовсе не Паша?— недалеко от него четырьмя лапами в холодный снег упирается большой, чёрно-серый волк, скалясь в темноту лесной чащи и готовясь кинуться на любого, кто подойдёт ближе, чем на метр.Долго ждать Паше не приходится: в следующую секунду всё действо сжимается в одну точку, ещё один рёв раздаётся совсем рядом и рядом проносится то самое нечто, которое Пестель, моментально среагировав, валит на снег, впиваясь острыми волчьими клыками ему в глотку. Миша с ужасом наблюдает за их потасовкой, не решаясь подойти ближе?— он всё равно не поможет. Существо извивается, бьёт лапами по густой волчьей шерсти и протяжно воет, но Пестель не позволяет ему вырваться, мотая из стороны в сторону, как тряпичную игрушку.Миша оглядывается, заметив рядом Полю. Муравьёв-Апостол пытается разобраться со своей ракетницей, когда рядом слышится ещё один вскрик, а за ним?— оглушающий выстрел. Матвей стреляет в вендиго, но сигнальная ракетница, вспыхнув, гаснет, упав в снег. Промазал. Его ругань слышится совсем рядом и одновременно ужасно далеко, прерывает её ещё несколько выстрелов, но уже обычного пистолета. Костя отвлекает монстра, стараясь подозвать к себе, и у Миши в голове складывается пазлом понимание, почему вендиго нашли их сами. Шум привлёк, крики, выстрелы, всё это мог только человек издавать, но вендиго явно не рассчитывали, что встретит их группа охотников и оборотень.Воздух совсем рядом рассекает ослепительно яркая вспышка и свист?— Мишель, обернувшись, понимает, что кто-то все же смог заприметить рядом монстра. За несколько секунд, что разгорается в его иссохшемся теле ядро ракетницы, удаётся рассмотреть монстра: ребра, обтянутые грубой, толстой кожей сероватого оттенка, безволосый череп, бритвенно-острые зубы, длинные, вытянутые ноги и руки, которые заканчиваются острыми когтями. Существо тут же падает на снег, визжит, загребая конечностями снег, и корчится от боли, тлея изнутри. Весь монстр перепачкан чужой, человеческой кровью?— наблюдать за его смертью ни разу не жалко.Всё взгляды снова обращаются к Пестелю. Вендиго уже начинает выбиваться из сил, но и сам оборотень тоже на пределе?— кто-то, Матвей или Костя, спешит к нему ближе, целясь из новой ракетницы в припавшего к земле вендиго, а эмоции внутри Мишеля взрываются новым беспокойством. Он привык прислушиваться к ним и доверять своей интуиции. Лес предупреждает о чём-то, заставляет повернуть голову обратно в лесную чащу, посмотреть туда, взглянув страху в глаза.И Миша смотрит. Смотрит и видит, как в замедленной съёмке, как к ним подбирается ещё один. На хребте у него выступы, костлявые и тоже острые, когтями тот цепляется за стволы деревьев, оставляя глубокие царапины, напоминающие следы от топора, а сам монстр?— мерзко стрекочет. Этот кажется более крупным, чем двое этих, и наводит куда больший ужас своими горящими огнём глазами. Всё внутри сковывает зверский ужас от осознания, что монстров на самом деле трое, а этот оказался к нему ближе всех.Мишель понимает, что целиться из пистолета будет глупо, когда монстр открывает пасть и кричит-скрипит, привлекая к себе внимание. Никто не успевает дёрнуться, когда тот в три прыжка оказывается рядом с Полей, а он не может взвести курок ракетницы. Бестужев роняет пистолет в снег, со всей силы толкая младшего Муравьёва-Апостола на землю. Это?— инстинкт. Это?— первая мысль, пришедшая в голову.Взмах когтей рассекает воздух чётким ударом, что свистит ещё громче, чем пули, выглядит куда более жутко, Ипполит успевает только взвизгнуть, отползая назад в ужасе, а вендиго, метнувшись рядом, скрывается в чёрной шахте. Выстрел ракетницы звучит поодаль, но крик первого монстра не глушит никого так же сильно, как отчаянное Серёжино:—?Миша!Он стоит на своих ногах ещё несколько секунд. Первые мгновения даже не понимает, что произошло, но, только опустив взгляд на грудь, до него наконец доходит. Всё тело пронзает ужасная боль, пальто и свитер висят на нем теперь не как одежда, а как разорванные лохмотья, быстро пропитывающиеся кровью. На белый снег, освещаемый фарами автомобиля, падает горячая кровь, окрашивая его в тёмно-красный. Всё снова замирает на опасные несколько секунд.Бестужев, не выдержав чудовищной боли, падает на землю без сознания.