Часть 46 (1/1)

***Когда на приеме его новый врач начал выяснять, почему его репродуктивная система находится в столь плачевном состоянии, первым порывом Артита было попросить Конга выйти из кабинета. Бывший наставник понимал, что младший сразу среагирует на новую для себя информацию, и тогда вопросов у него станет только больше, но этот предательский импульс Артит подавил. Он уже решил быть честнее с любимым, и подобная возможность открыться была очень кстати. Разговор, направляемый врачом, воспринимался совершенно иначе, нежели необходимость поднимать столь сложные темы самому: он, по крайней мере, не чувствовал, что пытается изобразить себя в лучшем свете, чем он есть на самом деле. Да и Конгфоб вряд ли заподозрит его в приукрашивании фактов во время беседы, которая имела прямое влияние на даваемые врачом рекомендации. Младший знал, насколько внимательно он относится ко всему, что должно поддерживать здоровье их детей.К сожалению, даже эта опосредованная откровенность привела к дичайшему напряжению. И это при том, что Артит нисколько не сомневался, что сейчас Конгфоб не станет высказывать ему претензий ни за утаивание правды, ни за неоправданное молчание. Ни при каких обстоятельствах. Только вот ни разумные доводы, ни напоминания себе об обещаниях младшего не действовали на подсознание, которое заваливало его сигналами опасности. Хорошо, что Конг и в этот раз проявил понимание.Хотя, на самом деле, Конгфоб подарил ему гораздо больше, нежели просто понимание. Завершившие его начатую фразу слова младшего стали для Артита крыльями, подаренными ему во время падения в пропасть, в которую он шагнул, сам того не заметив. ?Люблю тебя?,?— и больше не нужно бояться разбиться, ведь это невозможно, когда тебя так бережно поддерживают. Даже ответное: ?Я тебя тоже?,?— не только возникло внутри, но и сорвалось с губ мягким выдохом. Пусть получилось оно, конечно, едва слышным, осторожным, так и не замеченным тем, кому оно предназначалось, но, несомненно, это признание было сделано вслух.Артит знал, что уже очень скоро сможет рассказать любимому о себе еще чуть больше, потом еще чуть-чуть, потом… Потом, возможно, все получилось бы именно так плавно и размеренно, как он и хотел, но он совершенно забыл, что, как бы Конг ни старался преодолеть собственное стремление к выяснению подробностей всего и вся, в реальности это удавалось младшему через два раза на третий. Да и то не всегда.Повезло, что, когда Конгфоб на следующий день после их похода к врачу позвонил и объявил ему о своей встрече с его дедом, Артит сидел на диване. Все, что ему потребовалось, чтобы остановить чуть поплывшее перед глазами пространство?— сползти по спинке, к которой он прислонялся, чуть ниже и положить голову на ее край. Собраться с мыслями было гораздо сложнее, но на то, чтобы успокоить мгновенно всполошившегося любимого его все-таки хватило. Желание оградить младшего от лишних тревог творило настоящие чудеса. Можно было не сомневаться, что, получив известие о его беременности, дед устроил Конгу знатное представление с максимальным количеством желчи и брани. Этого с головой хватило бы любому человеку. Не то, что его вежливому и спокойному возлюбленному.Другое дело, что это точно не могло сравниться с тем, что предстояло ему самому… но у него и выбора-то особого не было. В таких обстоятельствах дед не дал бы вдохнуть полной грудью никому, пока не разобрался бы с ним, Артитом. И это не было преувеличением. Их разговор просто обязан был состояться. Хотя решить так, конечно, было гораздо проще, чем сделать. Завершив разговор с младшим, Артит дважды малодушно игнорировал трели собственного телефона, лишь разглядывая имя, что высвечивалось на экране. Прасет Ройнапат. Именно так был обозначен в списке его контактов человек, с которым он провел больше всего времени, пока рос. Между ними никогда не было особенной близости, их отношения скорее напоминали отношения учителя и ученика, но все-таки, благодаря ему, Артит не чувствовал себя одиноким. Даже после смерти бабушки, которую он обожал и потеря которой стала для него настоящей трагедией.—?Алло,?— тихо выдохнув и положив свободную ладонь на свой чуть выступающий живот, бывший наставник на третий звонок своего старшего родственника все-таки ответил. Нужно было выслушать все до того, как вернется Конгфоб, который, наверняка, не сможет оставаться спокойным, если окажется здесь, когда на него польются бесконечные потоки ругани.—?Артит! —?дед рявкнул так, что в ушах слегка зазвенело. Бывший лидер инженерного факультета и раньше считал, что не в силах соперничать с ним в объеме легких, и сейчас это в очередной раз подтвердилось. Только в чем была польза от подобного факта?—?Кун,?— Артит обозначил свое внимание несравнимо тише. Большая часть его душевных и физических сил концентрировалась на едва ощутимых поглаживаниях собственного живота, которыми он старался дать понять своим детям, что все в абсолютном порядке.—?Ко мне только что заявился твой ?благоверный?. Я хочу, чтобы ты объяснил, что за ересь он тут нес,?— лучшая защита?— нападение. Один из принципов, которые всегда исповедовал его дед. Ни малейшего желания извиниться за вранье, с которым Артиту приходилось все это время жить, лишь возмущение от того, что он, больше не соответствовал представлениям, которые старшим считались для него обязательными.—?Конгфоб сказал правду. Я жду от него детей. Двойню,?— произнести это оказалось, на удивление, просто, выслушивать последовавшую за этим брань?— существенно сложнее. Бывший наставник отложил телефон в сторону от себя предложении на третьем. Претензии Ройнапата-старшего прекрасно разносились по всей гостиной и так, не было никакой необходимости прижимать мобильный к уху. Пусть даже Артит давно знал и об отношении деда к катоям в частности и ко всему, что не вписывалось в его понятия традиционной семьи, вообще, сталкиваться с этим в столь концентрированной форме было тяжело. А ещё тяжелее было признавать?— если бы он никогда в своей жизни не встретил Конгфоба, то и для него эти представления остались бы аксиомой. Не по отношению к другим людям, конечно, нет, но во всем, что касалось его самого?— точно.Он предпочел бы провести остаток своих дней в одиночестве, нежели идти против того, что считал непреложным. Возможно, Конгфоб этого так никогда и не узнает, а если и узнает, то необязательно сумеет представить себе всю меру его готовности следовать подобным идеалам, но с самим собой Артит был честен. Конг?— тот, кто позволил ему увидеть, что мир может быть совершенно иным и для него тоже. Стоит только поверить в любовь человека, который рядом с тобой. Увы, говорить об этом деду не имело никакого смысла. Тот не допускал мысли о существовании каких-то чувств между иными полами, кроме мужского и женского, и это уже было не изменить.—?Артит! Ты вообще слушаешь меня или нет?! Для кого я здесь распинаюсь?!Неровно выдохнув бывший лидер инженерного факультета вновь взял телефон в руку и негромко ответил:—?Я слышу, кун. Но детей я в любом случае оставлю, а все остальное… Ваше право считать так, как вы считаете. Не думаю, что смогу вас переубедить. Каждый из нас все равно останется при своем мнении.Новый взрыв негодования закончился спустя еще несколько минут, когда дед понял, что ничего конструктивного от него не добьется и сам сбросил вызов. Полегчало ли от этого Артиту? Бывший лидер инженерного факультета ответить бы не смог. Он все еще чувствовал себя слишком оглушенным произошедшим. Разговор, которого он так опасался, прошел будто мимо него. Хотя это и не означало, что от этого отношение деда к нему могло как-то улучшиться. Им не вернуть даже того, что было. А ведь когда-то Артит действительно надеялся, что сумеет оправдать ожидания этого строгого, но столь важного для него человека.Тяжелое настроение давило, вытягивало все силы по капле, но Артит этого даже не замечал, погруженный в странную апатию. Лишь прозвучавший сигнал коммуникатора напомнил ему о том, что у него все еще был Конг. Конг, который искренне за него переживал, и которого совершенно не хотелось тревожить сильнее. Пусть даже в этот раз его бывший подопечный сам стал причиной его стресса, и хвалить тут младшего было не за что, но Артит лучше других понимал, насколько запутал своего возлюбленного, страдающего от недостатка правды. Им ведь и правда стоило прояснить все уже давным-давно.—?Пи! —?Конгфоб, появившийся в гостиной практически сразу после шума открывшейся в квартиру двери, выглядел так, будто ожидал увидеть его по крайней мере в очередном обмороке. Лишь поняв, что его ожидания, какими бы они ни были, не оправдались, младший шумно выдохнул и через комнату прошел быстрым шагом, а не бегом. Так, как, судя по его сбивчивому дыханию, он преодолевал путь от машины до лифта, и от лифта до квартиры. В руках у него, естественно, никакой еды не было, и это означало, что примчался он сюда прямо из академии, никуда не сворачивая.—?Я, между прочим, и вправду съел бы чего-нибудь вкусного,?— посетовать на любимого слишком развернуто, чтобы тот точно прекратил тревожиться, не удалось, ведь Конг, подойдя к нему, сел не на диван рядом с ним, а опустился на колени у его ног.—?Я закажу абсолютно все, что ты захочешь, пи,?— положив ладони ему на бедра, Конгфоб чуть сжал свои пальцы и тревожно заглянул ему в лицо снизу вверх,?— но сначала я должен был убедиться, что с тобой все в порядке. Я звонил тебе снова, но твой телефон был занят.—?Это естественно. Дедушка ведь не мог проигнорировать новость, которую ты ему сообщил. Он не из тех, кто откладывает военные действия на потом,?— посмотрев в ставшие еще более несчастными глаза любимого, Артит вздохнул и положил собственную ладонь на лоб младшего, мягко нажимая и заставляя Конга немного отодвинуться. —?Я догадывался какой будет его реакция. Успокойся, пожалуйста, на мне это никак не отразилось. И, прошу тебя, все-таки сними ботинки, прежде чем мы начнем обсуждать, ради чего ты пошел ко мне в академию. Не хочется думать о такой ерунде во время нашего разговора.Конгфоб на мгновение сжал его бедра сильнее, а потом кивнул и поднялся, чтобы выполнить его наказ. Артит подумал сначала, что как раз успеет распланировать за это время собственные объяснения, но быстро понял, что это бесполезно. В его распоряжении был не один день до этого, и, если он не сделал ничего подобного тогда, то, на что можно было рассчитывать, имея в запасе всего несколько минут? Да и важна ли последовательность, если он будет говорить искренне?Когда Конгфоб вернулся, бывший наставник лишь на мгновение прикусил свою нижнюю губу, а затем кивнул на место рядом с собой. Он не желал никакого неравенства в их позициях и не собирался заставлять младшего без причин терпеть какие-то неудобства. Сейчас в этом точно не было никакой необходимости, а всё, чего ему самому по-правде не хватало?— немного мужества.—?Прости, что так получилось сегодня. Я не думал, что столкнусь в твоей академии с кем-то из твоих знакомых. Мне казалось, что, если я сам чуть больше выясню о твоем прошлом, то смогу полнее понять тебя, когда ты станешь рассказывать о том, чем решишь со мной поделиться. Я не собирался как-то влиять на ускорение событий. Но потом… потом твой дед начал уверять, что ты?— не катой, и слушать это было нелепо, ведь я знаю… правду. Хотя бы часть из нее.Конгфоб, конечно, заговорил первым, вызывая внутри у Артита прилив горькой нежности. Его бывший подопечный всегда следовал зову своей души и не боялся признавать свои ошибки. Да, многие из них можно было и стоило бы избежать, но разве не он оставил младшего блуждать в тумане неизвестности, пока пытался разобраться с собственными комплексами? Сердиться на него всерьез не удавалось. Да и не имело смысла, ведь Конг раз за разом, пусть даже не всегда безболезненно, давал ему возможность признаться в том, что он считал по-настоящему важным.—?Только, пи… твой дед сказал, что не говорил тебе, кто ты на самом деле. Ты можешь… прояснить хотя бы это? Как такое возможно? Я не понимаю,?— каким бы смелым Конг ни был, даже ему было тяжело принимать некоторые факты. Артит отлично видел, что его любимый не не понимает, а не хочет понимать того, что ему кажется абсолютно диким и безумным. К сожалению, правда Артита была именно такой. Отведя глаза чуть в сторону, бывший наставник осторожно спросил:—?Ты помнишь день, когда мы впервые поехали вместе в отель?—?Да, пи. Конечно, помню,?— в голосе младшего отразилось некоторое замешательство, но в тоже время?— тепло. Конг и не думал скрывать, что эти воспоминание ему приятны. Артит почувствовал, как постепенно нарастает жар, окатывающий его щеки, но он заговорил об этом дне не из желания отвлечь младшего картинками из их страстного прошлого.—?Именно тогда я и выяснил о том, что катой,?— бросив быстрый взгляд на любимого, Артит с сожалением отметил, что едва ставшее немного мечтательным лицо младшего приобретает очевидную жесткость, а в его глазах проступает пугающая серьезность.—?Пи, это было всего четыре с небольшим месяца назад.—?Я знаю, Конг,?— подтянув под себя одну ногу, Артит всем корпусом повернулся к своему бывшему подопечному, черпая силы в самом присутствии младшего рядом. Насколько бы смешным это ни казалось, смелость говорить о своем прошлом придавал ему именно тот, кому он боялся о нем рассказать. Так или иначе, но желание оставаться достойным чувств Конга по-прежнему было значительнее всего.—?До этого мне просто не приходило в голову, что я могу быть катоем. Ты же сам видел сегодня, в какой академии я учился. Только мальчики. Мы ежегодно проходили медицинские осмотры, сдавали возрастные нормативы. Я был одним из лучших, Конг, и это не бравада. Пусть я порой чувствовал, что мне нелегко, но я знал, что должен показать максимум из того, на что способен, и я делал это.—?Но… почему? —?голос у младшего немного сел, но Артит лишь вжал пальцы в обивку сильнее, не позволяя себе уделять состоянию любимого слишком много внимания. Если он сейчас прервется, то начать опять будет крайне тяжело.—?В нашей семье было несколько поколений военных. У всех?— довольно значительные офицерские чины. Отец был первым, кто отказался достигать в армии каких-то серьезных постов. Именно из-за этого у него возник конфликт с дедушкой. Для отца в приоритете всегда был океан и, когда появилась возможность, он сразу уехал работать на одной из океанологических станций рядом с Австралией. Дед был в ярости, моя мама?— тоже. Она не хотела оказаться оторванной от мира. В итоге все закончилось разводом родителей и тем, что мама опять вышла замуж. За иностранца. Вместе с новым мужем она уехала в США, а я остался здесь. В родной культуре. Не знаю, чье конкретно это было решение, из того времени я помню очень немногое, но именно дедушка с бабушкой взяли на себя заботу обо мне. И мне хотелось хоть чем-то их отблагодарить. Тем более, что против армии я никогда не возражал. Мне даже нравилась эта упорядоченная правилами среда. Скорее я удивился, когда дед заявил, что я должен выбрать гражданский ВУЗ. К счастью, у меня было несколько знакомых пи из академии, которые поступили в наш университет, так что долго размышлять мне не пришлось.Конг слушал внимательно, не прерывая, лишь в какой-то момент потянулся к одной из его рук, чтобы сжать ее в своих ладонях, и время от времени ее растирал, будто боясь, что она замерзнет. Только холодно не было, было страшно. Артит понимал, что даже это далеко не все, что ему предстоит рассказать.—?Но как же ты узнал правду? —?младший, казалось, по-прежнему не мог до конца освоиться с полученной информацией, но не оставлял попыток разобраться.—?Меня стали беспокоить боли внизу живота. Довольно часто. Провели обследование, и вот… —?Артит осознавал, что его демонстративное пожатие плечами не введет сейчас в заблуждение даже ребенка, но это было инстинктивным движением, с ним не удалось бы бороться.—?Ты кому-нибудь рассказал? Хотя бы из друзей?Мотнув головой, Артит поморщился.—?Нет. Зачем? Единственное серьезное отличие катоев от мужчин, если они не принимают гормоны, конечно?— возможность?— теоретическая?— иметь детей. Моя репродуктивная система начала приходить в негодность, да и саму вероятность беременности я не рассматривал. О чем тут было говорить?—?Тогда почему ты выбрал этот день, чтобы позвонить мне? Почему… согласился провести ночь со мной? —?глаза Конга, казалось, становились все глубже и глубже, одурманивая своим гипнотическим воздействием, но сердце Артита все равно взвинтило свой ритм вдвое, и от этого было больно. Бывший наставник чуть сдвинулся ближе к любимому и уткнулся лбом ему в плечо. Эту часть своей истории рассказать глаза в глаза у Ройнапата не получилось бы даже при всем желании.—?Потому что хотел, Конг. С тех самых пор, как мы только начали общаться в университете, я очень хотел ощутить твою ласку. Мне казалось, что если я не мужчина, то это не так… неправильно для тебя. Для нас обоих. Просто одна ночь. Просто немного счастья. Я не планировал никакого продолжения, правда. А потом… Потом я думал, что мы сумеем остановиться. Что это не отразится на твоем будущем. Беременность стала для меня полной неожиданностью, клянусь. Я бы ни за что не стал разрушать твой брак, если бы…—?Пи… —?голос Конга сорвался сразу после обращения, но даже в этом единственном произнесенном им слове было столько эмоций, что не прерваться было невозможно. Также, как невозможно было не отстраниться чуть-чуть от плеча младшего и не заглянуть в его глаза, в которых, казалось, загорались миллиарды звезд, способных осветить своим светом каждый уголок безбрежной Вселенной.—?Пи… —?новая попытка младшего заговорить тоже закончилась неудачей, но Артит и сам не сумел бы сейчас что-нибудь ответить. Он растворялся, исчезал в потоке того света, что изливал на него младший, и лишь беспомощно моргал, пытаясь отогнать все быстрее подступающие к глазам слезы. Привыкнуть к той беспредельной любви, что с такой силой и ясностью все чаще отражалась во взгляде Конгфоба, было совершенно невозможно. И он не верил, что хоть когда-нибудь… хоть когда-нибудь сможет…—?Я нравлюсь тебе? —?Конгфоб все-таки задал свой вопрос, одновременно ослепляя мир ярчайшей улыбкой и осторожно касаясь подушечками больших пальцев уголков его глаз. Бывший лидер инженерного факультета даже не понял, когда они успели увлажниться, но вот то, что любимый бережно стирает доказательства его чрезмерной эмоциональности, осознал сразу.—?Давно? —?Артит был уверен, что еще ни слова не произнес в ответ на предыдущий вопрос, но, рефлекторно кивнув, понял, что делает это не в первый раз за последние мгновения, а значит…—?Сильно? —?вопрос, как Конгу удалось в этот момент улыбнуться еще шире, стоило бы отнести к загадкам века, но Артит не собирался заниматься регистрацией подобных тайн. У него были задачи поважнее. Например, прекратить, наконец, кивать, как китайский болванчик, а еще лучше?— перестать при этом краснеть, как девица на выданье. Он, между прочим, уже носил под своим сердцем двоих детей от этого невыносимого, но такого прекрасного человека.—?Очень,?— решив, что терять все равно уже нечего, Артит выставил вперед подбородок и продолжил дело по собственному разоблачению, сомневаясь, увы, что на следующем же слове не перескочит на какую-нибудь ерунду.Только Конгу многого было не нужно. Хватило и этого слова. Может быть, еще взгляда. Может?— какого-то чувства, что Артит выражал неосознанно для себя. Бывший наставник далеко не всегда успевал за мышлением своего младшего, но его об этом и не просили. Его целовали. Так нежно и осторожно, что мир зыбким маревом рассеивался в сознании, оставляя вместо себя лишь тихий голос Конгфоба, шептавший, казалось, даже в душе самого Артита:—?Я тоже. Очень, очень люблю тебя, пи…