Часть 44 (1/1)

***С самого поступления в университет все его наиболее яркие, наиболее резонирующие в душе эмоции и побуждения были связаны с Артитом. Надежда. Тоска. Грусть. Отчаянье. Стремление быть лучшим. Принятие поражения и новый толчок для борьбы. Любовь, с которой ничто и никогда не сможет сравниться. И этот восторг, когда не только знаешь о существовании своих детей, но и видишь, слышишь их.Конгфоб, бывало, плакал от боли на сердце, но никогда?— от пронизывающего насквозь трепета благодарности. Этот день показал, что он способен и на такое. Едва Артит скрылся в кабинете для сдачи анализа крови, Конгу пришлось вытирать уголки глаз, чтобы не смутить своего бывшего наставника, когда тот вернется, столь напрягающим старшего проявлением чувств. Вот когда они дождутся рождения малышей, он сдерживаться точно не будет. Да и вряд ли сможет, если учитывать, что руки у него дрожат даже сейчас.Совершенно невероятное ощущение. Но и ситуация далека от стандартной. В крови будто из ничего возникали разряды тока, пробегающие по всему телу и требующие сделать… сделать хоть что-то достойное существования их с Артитом малышей. Конгфоб с удовольствием подхватил бы свое Солнце, вновь появившееся в коридоре, на руки, чтобы отнести его к машине, но он знал, что на подобное поведение старший разозлится даже больше, чем на чрезмерную сентиментальность. Слишком много людей было вокруг. Слишком неподходящее место.Чувства, что копились внутри, рвались наружу так яростно, что приходилось сдерживать их всеми силами, пока, наконец, хотя бы их часть не удалось выплеснуть в столь необходимом поцелуе. Кто же мог предположить, что Артит за это время успеет придумать себе какую-то новую, непонятную теорию, объясняющую его попытки втиснуть свое поведение в рамки, которые старший ещё недавно считал обязательными, и сам же от неё расстроится. Конгу, переполненному эмоциями, вникнуть в суть рассуждений любимого было ещё сложнее, чем обычно, но, когда это получилось… изумление его оказалось отнюдь не приятным.Мало того, что Артит заподозрил его в предвзятом отношении к катоям, так еще и посчитал, что он может испытывать неловкость, находясь рядом с ним. И это, между прочим, после неоднократных просьб все-таки обдумать возможность встречи с его семьёй. Нет, Конг, безусловно, знал, что существуют люди, которые смотрят на катоев сверху вниз, но таких не было даже среди его друзей. Как старший умудрился записать в их число его самого, объяснению не поддавалось.Зато заставляло его быть внимательнее и отмечать те странности в поведении любимого, которые он раньше не замечал. Возможно, оттого, что не так часто они куда-то выходили вдвоём после возвращения в Бангкок, возможно, от чего-то ещё. В любом случае, нескольких часов между первичным и повторным посещением клиники и небольшого ожидания у кабинета врача, который должен был принять их в назначенное время, хватило, чтобы понять: если кто и испытывает дискомфорт от того, что Артит?— катой, то прежде всего сам старший.Бесконечные одергивания футболки, призванные сделать его и без того едва заметный живот полностью неразличимым, подчеркнуто отрешенный ото всего вид, еще в университете служивший старшему опорой в самых сложных для него ситуациях, пальцы, рефлекторно цепляющиеся то за одну часть одежды, то за другую, когда на нем останавливается чей-то взгляд, порой даже совершенно случайный… Каждая отмеченная Конгом деталь врезалась в сознание отчётливо и ярко, показывая, насколько его бывшему наставнику неуютно признавать свое положение перед кем-то из окружающих, но, как оказалось, это было только прелюдией перед главным ударом, который Конгфоб получил у врача, куда также пошёл вместе с любимым.Артит, оставаясь все столь же ответственным, как и прежде, собрал все данные с предыдущих клиник, где наблюдался, и предоставил их в самом начале приема, чтобы кун Варинтар?— его нынешний доктор?— мог составить полное представление об особенностях течения его беременности. Чего Артит в расчёт, видимо, не брал, так это его, Конгфоба, настойчивое желание все время оставаться рядом. Старший, едва зайдя в кабинет, сразу начал поглядывать на него с очевидным напряжением, а, как только изучивший полученную информацию врач принялся задавать уточняющие вопросы, бывший лидер инженерного факультета и вовсе изменился в лице, а в его глазах отразилась искренняя растерянность. Куну Варинтару пришлось окликать его дважды, прежде чем Артит среагировал.Конгфоб, имевший прежде лишь общее представление о том, какие риски существуют для их детей, теперь выяснил, откуда они возникли. Как оказалось, беременность Артит не планировал совершенно и никак к ней себя не готовил. Не только непосредственно перед зачатием, но и вообще. И это с учетом того, что репродуктивные функции его организма уже начали угасать. Почему в столь молодом возрасте? Скорее всего оттого, что он так идеально учился в своей бесподобной академии, где нагрузки, предъявляемые студентам, намного превышали допустимые для катоев, внутренние системы, отвечающие за вынашивание детей, которых, изначально были уязвимы к воздействиям внешней среды даже больше, чем у девушек.Артит, конечно, формулировал не так, но для Конга эта отредактированная версия не значила ничего. У него хватало интеллекта для того, чтобы установить причинно-следственные связи. И покрыться холодным потом. В голове заевшей пластинкой проигрывались собственные слова, брошенные старшему в Чиангмае. Конгфоб пытался представить, что должен был почувствовать тогда упрямо боровшийся за жизни их детей Артит, но все, что получалось, вызывало ужас.Старший и вправду становился причиной самых сильных его эмоций, и сейчас Конгфоб испытывал чудовищную вину и… злость: на себя за поспешные, безумные выводы, на Артита за наплевательское отношение к своему здоровью, на ненавистную уже академию, которая зачем-то его любимого приняла. Даже на врача, который объявил, что старшему будет нужно увеличить дозу гормонов, потому что в его анализе опять обнаружен их недостаток.Конг до боли сжимал кулаки и пытался запомнить все даваемые им рекомендации, но сознание под тяжестью понимания отвратительности собственного поведения, проседало, прогибалось и грозилось мощнейшим коллапсом. Лишь ладонь Артита, опустившаяся на его практически сведенные судорогой пальцы, дала ему сил для того, чтобы немного собраться. Чуть прохладная и влажная, как недавно в машине, когда старший выяснял его отношение к катоям, она накрыла его кулак и замерла на месте, не исчезая ни через минуту, ни через две. Пусть даже бывший наставник на него не смотрел, его стремление поддержать ощущалось необыкновенно отчетливо. И это при том, что изначально Артит явно не стремился делиться с ним озвученной здесь информацией.Понемногу расслабившись, Конг разжал свободную от чужого тепла руку и положил ее поверх ладони любимого. Тот чуть вздрогнул, а мочки его ушей слегка окрасились в нежно-розовый цвет, однако менять что-либо в положении их рук Артит не стал, до конца приема у куна Варинтара оставляя все как есть.Из кабинета они вышли в полном молчании и, не сговариваясь, отправились на улицу к машине. Конг не знал, как выразить все то, что обрушилось на него во время беседы старшего с врачом, но одно он понимал точно?— ему не удастся сделать вид, что ничего не произошло. Артит, видимо, тоже это почувствовал, потому что, едва они захлопнули дверцы автомобиля, внезапно попросил:—?Давай сначала вернемся домой. Тут ехать всего ничего, а я успею чуть-чуть отдохнуть. Этот прием прошел тяжелее, чем я думал,?— голос бывшего лидера инженерного факультета был бесконечно усталым, и, естественно, Конг не мог это проигнорировать.—?Конечно, пи. И не волнуйся, пожалуйста. Все, что я хочу?— попросить прощения,?— Конгфоб не смог бы с уверенностью сказать, о чем сейчас думает старший, но он помнил, насколько часто их взгляд на происходящее разнится, и не хотел, чтобы тот зря себя накручивал. Его состояние требовало покоя, а не лишних тревог.—?Не думаю, что в этом есть смысл. Я знаю, что во многом виноват сам.—?Пи, о чем ты…—?Конг. Вернемся домой. Прошу тебя.Посмотрев на немного бледного старшего, Конгфоб завел машину и медленно выехал со стоянки у клиники. Он вовсе не собирался устраивать спор, и, если Артит нуждался во времени, чтобы прийти в себя, то он готов был не только придерживаться скорости в сорок километров в час всю обратную дорогу, но и вовсе перенести столь важный для него разговор на неопределённый срок. В конце концов, не в первый раз.—?Конгфоб. Что за ерунду ты опять творишь? Если ты не уверен, что можешь нормально вести сейчас машину, то давай за руль сяду я. Нам уже сигналят.И это не было преувеличением. Водители за ними действительно проявляли недовольство. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, Конг понял, что опять немного переборщил в своем стремлении устроить для старшего максимально комфортные условия, и увеличил скорость до стандартной. Артит рядом продолжил тихо ругаться, но скорее в пустоту, нежели на него. Они оба все-таки волновались, но каждый по своему.?Дома?, как без каких-либо колебаний окрестил его квартиру старший, бывший наставник занял стратегическую позицию в углу дивана. Для надежности, видимо, уложив на колени еще и подушку, чуть прикрывая ей и живот. Выглядело это так, будто Артит планировал защищаться, а не принимать извинения, несмотря на все заверения Конга, данные ещё у клиники.—?Пи… —?Конгфоб опять не успел закончить предложение, которое начал, едва усевшись вполоборота к своему Солнцу. Старший поднял руку, будто призывая его остановиться, и Конг послушно замолчал.—?Прежде, чем ты решишь начать каяться, повторю: я знаю, что, исходя из той информации, которая у тебя оказалась, можно было сделать какие угодно выводы. Меня, безусловно, расстроило, что они получились именно такими, какими получились, но твои причины понятны, и я это признаю. Просто… сегодня случилось слишком много всего, и я боюсь, что не смогу продолжить разговор в том направлении, которое тебя больше всего интересует. Ты можешь подождать ещё немного? Хотя бы чуть-чуть. Все эти откровенные беседы?— абсолютно не моё. Мне нужно сначала обдумать, что и как сказать, а здесь все постоянно меняется, и я не успеваю перестроиться. Мне… тяжело.Артит старался как можно больше смотреть ему в глаза, но его пальцы без конца мяли лежащую на его коленях подушку, и Конгфоб всерьёз сомневался, что старший это осознает. Откровенные разговоры между ними действительно проходили с трудом, но самым главным было другое?— они вообще стали возникать, и от этого Конг был счастлив. Счастлив, ведь его бывший наставник тоже пытался приблизиться к нему. Пока неловко и неуверенно, но совершенно искренне… Он не мог бы просить о большем.—?У меня не было ни малейшего намерения торопить тебя, пи. Мне просто важно сказать: я был не прав в Чиангмае, когда начал бросаться теми обвинениями и угрозами. Прости, что даже не попробовал разобраться во всем спокойно. Мне стыдно за своё поведение. И пусть от слов мало толку, но они не останутся пустышками. Я сделаю все, чтобы и ты, и наши дети чувствовали себя счастливыми. Не только до родов, но и после. А они обязательно будут, вот увидишь.—?Будда, Конг, ты делаешь это специально,?— глаза Артита подозрительно заблестели, но старший не позволил их долго разглядывать, подаваясь вперед и обнимая его. Устраивая подбородок у него на плече и еле слышно выдыхая:—?Я никогда тебя не винил. И ты не вини себя слишком сильно. Я знаю, что ты…—?Люблю тебя,?— осторожно притягивая старшего за бедра еще ближе и вынуждая того устраиваться на своих ногах, Конгфоб мягко убрал мешающую им подушку и закончил то, что его бывший наставник заканчивать не стал. Зря. Он готов был повторять это бесчисленное количество раз. Пусть даже не все вопросы между ними были решены, не все проблемы улажены, это то, о чем он хотел, чтобы Артит помнил, несмотря ни на что.Старший, казалось, что-то ответил, но слишком тихо. Конгфоб не стал переспрашивать, продолжая нежно поглаживать спину любимого. Когда бывший наставник будет готов, он повторит, в этом Конг не сомневался. Будущее перед ними становилось все шире и яснее, и причины спешить постепенно стирались одна за другой.Конечно, это не означало, что он не собирался выяснять вообще ничего. Засевшее в голове нежелание старшего вспоминать об академии, в которой, по его же словам, все было просто прекрасно, в сочетании с полученным знанием о том, что нагрузки там намного превышали положенные для катоев, не говоря уже об очевидном стеснении пи в отношении взглядов посторонних людей, вызывало колоссальное количество вопросов, ответы на которые не обязательно было получать именно от Артита. Конгфоб верил, что его бывший наставник действительно рано или поздно раскроет подробности своего прошлого, но его видение могло всерьёз отличаться от взгляда с другой стороны.Конг, безусловно, не планировал устраивать скандалов или предъявлять претензии, но уже на следующий день, отпросившись с работы пораньше, заехал в ту самую пресловутую академию, чтобы составить о ней собственное представление. Она находилась не так далеко от ?Сиам Полимерс?, так что дорога не заняла много времени, а, судя по снующим перед ней студентам, учебный день в ней все еще не завершился.Подойдя к группе переговаривающихся подростков у ворот, Конг быстро выяснил, где находится кабинет администрации, и уже спустя десять минут разговаривал с секретарем. Строгая женщина средних лет на его вопрос, как в академию может поступить катой ответила жёстко и недвусмысленно: ?Никак?. Улыбку на своих губах Конгфоб сохранил с огромным трудом, но все же продолжил расспрашивать дальше, уверяя, что один из его знакомых здесь уже учился, но получил на это лишь основательную лекцию о целом наборе имеющихся у них дисциплин, направленных на физическую силу и выносливость и не предназначенных для других полов, помимо мужского.Конг, выслушав то, какие упражнения и в каких объемах должны были выполнять ученики академии, уже не удивлялся, почему Артит в свое время выдержал пробежку в пятьдесят четыре круга, но злость от этого только усилилась. Если работавшие здесь сотрудники понимали, что катоям не допустимо тренироваться с подобной нагрузкой, то почему приняли Артита? Даже если сам Ройнапат был еще слишком юн, чтобы понимать последствия своих действий, то чем руководствовались остальные?Назвав имя старшего, который, по заверениям секретаря, учиться здесь никак не мог, Конгфоб с мстительным удовлетворением понаблюдал за тем, как лицо женщины перед ним немного побледнело. Он знал, что его пи не врал, говоря о проведенных здесь годах, а значит лгала эта дама, что и подтверждалось ее изумлением, переходящим в настороженность и закрытость.—?Артит Ройнапат? Он действительно один из наших бывших учеников, но он мужчина, а не катой. Это не нарушает правил. Кто-то ввел вас в заблуждение,?— секретарь вложила в свой голос максимум вежливого недоумения, но перемены в ее поведении чуть раньше были слишком заметны, чтобы о них позабыть.—?Я уверен в своих словах. И несколько врачей, у которых он обследуется?— тоже.Женщина перед ним поджала губы, а затем попросила его присесть и подождать, пока она сделает звонок. Конфоб не знал, о чем она разговаривала по телефону, подчеркнуто вежливо отходя к стоящим у входа в кабинет стульям, но не занимая ни один из них, однако, завершив свои переговоры, секретарь попросила его следовать за собой и провела по коридору в другую часть здания. Туда, где остановилась лишь у двери, на которой значилось: ?Заместитель директора по учебной работе?.Конгфоб даже искренне заинтересовался, что из его слов заставило его сопровождающую связаться со столь важной в этом месте персоной, но, зайдя внутрь, о своем любопытстве он моментально позабыл. Его взгляд сразу притянулся к пожилому мужчине, который начал подниматься из-за стола при его появлении, и Конга мгновенно окатило чувство… узнавания? Знакомства? Конгфоб не сомневался, что не видел этого человека прежде, но в то же время он очень сильно кого-то ему напоминал.—?Прасет Ройнапат,?— без проволочек рассеивая возникшую у него растерянность, мужчина оглядел его с очевидной неприязнью,?— дед Артита. И вам бы следовало представиться первым, юноша.