Часть 43 (1/1)

***Несмотря на то, что возвращение в Бангкок вышло крайне молчаливым, да, к тому же, сопровождалось мыслями, которые вызывали вредное для него сейчас напряжение, присутствие рядом Конга все окупало. Если волнение становилось чрезмерным, достаточно было посмотреть на младшего подольше, и оно начинало спадать. Спокойная, уверенная манера вождения Конгфоба удивительным образом умиротворяла бушующие в нем шторма. Артит вообще в тайне поражался насколько быстро Конг восстанавливается после их стычек. Он сам не только думал о них гораздо дольше, но и не забывал демонстрировать свою обиду вовне. И, как бы ни хотелось списать все на скачущие гормоны, он отлично знал, что всегда был эмоциональным человеком, а сейчас это просто обострилось. И было совершенно не ясно?— когда придет в норму.Когда же они добрались до квартиры младшего Артита заинтересовало нечто иное: они ведь так и не обсудили, в какой из комнат предстоит расположиться ему. Раньше этот вопрос не имел никакого смысла?— они постоянно хотели быть ближе друг к другу, но теперь и ему нельзя было заниматься любовью, и Конгфоб, возможно, еще не был готов делить с ним одну постель. Однако, понаблюдав за тем, как скрупулёзно младший заставляет его потенциальную комнату коробками с вещами, причем так, чтобы там практически негде было развернуться, Артит с частью возникшей неопределенности распрощался. Вряд ли Конгфоб собирался отправлять его жить в гостиную, так же, как сам Ройнапат не планировал выдворять туда младшего. Артит, на самом деле, был бы только рад возможности прикасаться к любимому как можно чаще.Все эти недели порознь он безумно скучал по тем почти мимолетным касаниям, которыми Конг одаривал его, когда они были вместе, даже несмотря на то, что частенько получал за это выговоры. Сейчас возмущаться стремлением младшего к проявлению нежности не хотелось. Любая подобная ласка, наоборот, была на вес золота, поддерживая и внушая уверенность в том, что они сумеют преодолеть даже самые серьезные разногласия, которые между ними существовали. Ему бы только еще научиться выражать свое мнение в более спокойной манере… Артит никак не мог понять, почему, стоит ему в присутствии Конга открыть рот, как в его голосе мгновенно проявляются недовольные, приказные, обвиняющие или, что наиболее отвратительно, жалобные интонации, но с этим тоже, похоже, предстояло работать всерьез.Так или иначе, но подтверждение совместной ночевки было получено, и Артит уже в тот же вечер наслаждался возможностью полюбоваться на уснувшего буквально в считанные минуты младшего. Конг, безусловно, устал, проведя весь день за рулем, а потом и помогая разгружать его вещи, так что не было ничего удивительного в том, что он провалился в сон так быстро. Артит вообще был доволен этим обстоятельством до крайности, ведь пальцы покалывало от желания коснуться скулы любимого, провести ими вдоль всей линии шеи, добраться до плеча, а затем и груди, ровно вздымающейся под тонкой тканью футболки. Насыщая свою потребность в близости с Конгом, Артит даже практически не страдал от капризов собственного организма, которые одолевали его по вечерам, что, на самом деле, оказало ему не лучшую услугу, ведь в итоге он довольно быстро уснул и сам, а по утру младшего рядом не оказалось. Зато очень хотелось в туалет.Мысленно сложив пару десятков ругательств на свое столь изменчивое состояние, Артит поспешил разобраться с куда более приземленными нуждами, нежели ночное любование Конгом, и принялся приводить себя в порядок, попутно размышляя над тем, чем бы заняться дальше. Помимо обязательной прогулки, он не был обременен конкретными задачами, а это совершенно не радовало. Без дела он всегда начинал думать, и не сложно было догадаться, в какую сторону направятся его мысли, учитывая, что Конгфоб накануне предупредил, что сегодня с утра займется отменой своей помолвки.С каким-то внутренним вызовом и себе, и младшему, который успел спровоцировать его своим чрезмерно заботливым отношением, Артит решил заняться легкой перестановкой в комнатах и добавлением собственных вещей к вещам Конга. Если уж они собирались жить вместе, то он имел полное право что-то изменять. Не то, чтобы Ройнапат чувствовал в этих переменах необходимость?— обстановка в квартире Конгфоба ему всегда импонировала, но было интересно, как отреагирует младший. Действительно ли он не будет против принять его в свой дом не на пару месяцев, а на куда больший срок? Благоразумную мысль, что спешить не стоит, ведь они по-прежнему на довольно шаткой стадии своих отношений, обуявшее его нетерпение задавило очень быстро.Нетерпение в сочетании с постепенно растущей тревогой. Конг, который на сообщения прежде никогда не скупился, в этот день, как специально, ограничился лишь парой общих вопросов, да заверениями, что кун Крекрай новость об отмене свадьбы воспринял без лишних вопросов (интересно, что Конгфоб подразумевал под ?лишними??), Бунси также согласилась с его решением (оставалось понять, после какой силы взрыва негодования), и вообще все замечательно. Артит с удовольствием поколотил бы своего бывшего подопечного за столь куцые объяснения, но добиваться подробностей по телефону не имело никакого смысла. Конг в любой момент мог бы свернуть такой разговор, а Ройнапат рассчитывал на возможность допроса с пристрастием.Неудивительно, что, услышав сигнал коммуникатора, оповестившего о входе младшего в дом, он мгновенно переместился в холл. Чего он не ожидал, так это внезапно обострившейся тактильности Конга: тот начал обнимать его даже толком не поздоровавшись. Причем обнимать так крепко и уверенно, что в крови моментально заплясали искорки счастья, а руки сами сцепились на спине любимого в ответ. Логичный результат в виде обжегшего кромку уха дыхания младшего, а после и ладони Конгфоба, что проникла ему под футболку и принялась разжигать из тех самых, миниатюрных искорок настоящие костры желания, не заставил себя ждать. И это тогда, когда он должен был избегать чрезмерного возбуждения изо всех сил. Артит всерьез стукнул бы младшего от досады, если бы не понимал, что без строгих запретов врачей с удовольствием продолжил бы то, что они начали.Теперь же пришлось не только отступать назад в гостиную, но и откладывать намеченные расспросы. Которые, как оказалось уже за ужином, лишними абсолютно не были. Иначе, как бы ему удалось узнать, что Суттилакам предстояло оплатить и ту часть расходов за подготовку к свадьбе, которая раньше лежала на семье невесты? Артит, как первопричина случившегося, просто обязан был взять эти траты на себя. Это было справедливо и разумно, но… не в случае с Конгом?— тот вывернул все настолько, что спорить с ним казалось совершенно бесперспективным.Разговор напрямую с куном Крекраем явно дал бы больше толку, но Ройнапат по-прежнему не был готов раскрывать отцу своего бывшего подопечного подробности своего положения. Хотя бы потому, что эти подробности еще только предстояло выяснить, а, учитывая, что Конгфоб сразу предупредил, что на скрининг пойдет вместе с ним, все откладывалось по крайней мере до выходных. Правда, для начала, им вообще стоило бы записаться на прием, и именно этот вопрос они обсуждали оставшуюся часть вечера, ведь и клиника, и врач, к которому они бы обратились, должны были внушать доверие им обоим.В итоге к общему решению они пришли довольно поздно, так что записью предстояло заняться на следующий день, и Конгфоб объявил, что возьмет эту задачу на себя. Артит мгновенно вновь почувствовал, как чешутся руки от желания надавать любимому подзатыльников?— такое стремление оградить его от каких-либо забот вообще приобретало абсолютно контрпродуктивные формы. Мешал только полный жажды деятельности и восторга взгляд младшего, остужать который казалось просто кощунственным. Особенно если вспомнить о том, как в нем плескалось разочарование еще несколько дней назад. Бывший наставник надеялся, что Конг сам слегка оклемается, когда заметит перемещения вещей в своей квартире, но этого не произошло. Суттилак, обративший внимание на изменения, произошедшие в гостиной и спальне, уже перед самым отходом ко сну лишь посетовал, что Артит занялся этим без него, утомляя себя, и попросил больше так не делать.Полный провал. Или наоборот. Ройнапат не мог разобраться с тем, что ощущает, ведь внутри, противореча друг другу, теснилось и возмущение из-за проявляемой младшим гиперопеки, и глубокая благодарность за нее же. Артит тихо бормотал ругательства, испепелял не выказывающего никакого недовольства мальчишку взглядом, а стоило им устроиться на кровати, повернулся к тому боком, умещая свою руку на его груди, даже не дожидаясь, пока тот уснет. Конг не возражал. Он вообще выглядел абсолютно счастливым. Даже в полутьме спальни. Так, как если бы выиграл миллион. Или два. Если не десять. Артит не знал, сколько должен получить и без того обеспеченный человек, чтобы так сиять, но понимал, что Конгфобу для этого оказались нужны вовсе не деньги.Поспешно закрыв глаза, бывший наставник сделал вид, что моментально уснул, но на самом деле отлично чувствовал, как Конг потянулся к нему и на мгновение зарылся носом в его волосы. Хом. Ничуть не менее откровенное проявление чувств, чем самый глубокий поцелуй. Ресницы Артита тут же предательски увлажнились, а пальцы инстинктивно сжались на футболке младшего сильнее. Сейчас как никогда хотелось верить, что все у них с Конгом наладится: и дети родятся здоровыми и в срок, и он сам сумеет преодолеть свои непонятные барьеры, не позволяющие рассказать всю правду любимому, и Конгфоб… не станет обращать внимания на чужие взгляды, которые были неизбежны, появись они где-нибудь вместе.Хотя последний пункт едва ли не в большей степени касался его самого. В воскресенье, когда они пришли в клинику, куда их записал младший, Артит почувствовал, что значит привлекать к себе повышенное внимание, когда вовсе к этому не стремишься, буквально через несколько минут нахождения у стойки регистрации. В Чиангмае он ходил на приемы один, и пусть выглядел при этом довольно странно, но его отчуждённый вид не позволял другим пялиться на него слишком откровенно.Наличие рядом Конгфоба меняло все: младший прямо-таки излучал уверенность в себе, дружелюбие и заинтересованность в происходящем вокруг. Несмотря на то, что посетителей поблизости было не так уж и много?— каждый приходил к своему врачу и к определенному времени?— но те, кто рядом все-таки оказался, включая и персонал, выглядели им совершенно очарованными. На самого Артита при этом все смотрели с осторожным недоумением: он не был ни писанным красавцем, ни очаровашкой, ни классическим катоем в обывательском понимании. Даже если бы Конгфоб увлекался именно этим полом, никто явно не записал бы в число лидеров, способных его привлечь, Ройнапата.Бывший наставник, конечно, старался не концентрировать на чужом замешательстве внимание, но уйти куда-нибудь подальше хотелось все сильнее. Желательно туда, где никто не стал бы изучать то Конгфоба, то его, Артита, область живота. Было обидно. И неловко. И очень-очень неприятно. А ведь он должен был думать не о мнении посторонних, а о том, как пройдет обследование.Лишь оказавшись, наконец, в кабинете, Ройнапат сумел отстраниться и от ненужных переживаний, и от присутствия младшего, и полностью сосредоточился на мониторе аппарата узи и объяснениях врача, проводящего процедуру. Результаты, наверное, даже можно было называть удовлетворительными: несмотря на то, что размеры малышей относились к нижней границе нормы, видимых патологий ни у одного из них не обнаружили. Другое дело, что гипертонус тоже сохранялся, а значит и риск самопроизвольного прерывания беременности по-прежнему был высок. Артит не представлял, что еще ему нужно сделать, чтобы снизить нагрузки на свой организм, и уж тем более?— чтобы добиться психологического комфорта. Особенно после признания его состояния все столь же нестабильным.Завершив узи, он сразу зашел сдать кровь, но ее исследование, несмотря на наличие в клинике собственной лаборатории, требовало времени и должно было завершиться непосредственно к приему у выбранного ими врача, до которого оставалось еще несколько часов. Проводить их под прицелом любопытных взглядов у Артита не было ни малейшего желания. Едва покинув кабинет, где у него брали анализ, и в который на этот раз он заходил один, Ройнапат уверенно отправился к выходу, справедливо полагая, что ждущий его в коридоре Конг пойдет следом. Так и произошло, но, оказавшись на улице, Артит понял то, на что прежде, выбитый из колеи очередным подтверждением наличия опасности для детей, внимания не обратил: младший молчал. С того самого момента, как они вдвоем зашли в кабинет узи и до сих пор.Некстати мелькнула мысль, что раньше он не позволял Конгфобу смотреть на свой живот, хотя тот и просил несколько раз. Артит не считал, что в визуальных изменениях есть хоть что-то интересное или привлекательное. Он вообще сейчас испытывал дискомфорт, когда приходилось раздеваться перед кем бы то ни было, даже перед врачами. Если Конг… все-таки оказался шокирован представшим перед ним зрелищем, то его можно было понять, но Ройнапат с появившейся полнотой поделать ничего не мог: против процессов, заложенных природой, еще никому не удавалось пойти. Вряд ли это заслуживало столь длительного принятия. Тем более, что его живот все еще не был каких-то гигантских размеров. Он выпирал лишь слегка!Последние несколько шагов до машины Артит преодолевал со смешанным чувством стыда и обиды, которые так и требовали их выплеснуть, поэтому неудивительно, что, заняв свое место на пассажирском сидении и дождавшись, пока Конг усядется рядом на водительском, бывший наставник не стал откладывать атаку:—?Если тебе что-то не нравится, так и скажи! Разве не ты всегда был сторонником открове…Договорить Артит попросту не сумел. Развернувшийся к нему корпусом Конгфоб сначала обжег его совершенно шальным взглядом, после чего подался вперед, одновременно притягивая ближе и его, чтобы соединить их губы вместе. Поцелуй вышел на удивление глубоким, горячим и невероятно жадным. Ройнапат вообще не представлял, что его вызвало, но для размышлений у него не осталось ни малейшей концентрации, и он не пытался это изменить. Практически мгновенно отвечая с не меньшим пылом, он лишь немного сильнее, чем следовало, впился пальцами в плечи любимого, хоть так стремясь наказать его за те дурацкие мысли, которые тот спровоцировал раньше.—?Спасибо, пи,?— спустя полностью выпавший из сознания отрезок времени, Конгфоб прислонился своим лбом к его, но от такой близости смысл произносимых слов отчетливей не становился. Перед глазами все еще немного плыло, а аналитические способности и вовсе упали глубоко в минус. —?Спасибо за это чудо. Они… такие маленькие. Но их сердца бьются так быстро! Мое собственное чуть не остановилось от этого звука. Я так хочу, чтобы они улыбались как можно чаще. Даже сейчас. Как думаешь, пи, это возможно?—?Не знаю, Конг. Никогда не задавался подобным вопросом,?— чуть дернув младшего за волосы на затылке, чтобы заставить любимого хоть немного отодвинуться, Артит осторожно перевел дыхание и наморщил нос. Конгфоб улыбнулся и перестал над ним нависать, поудобнее устраиваясь на своем месте. —?И что это было за странное поведение? То молчишь, будто разучился говорить, то бросаешься с поцелуями.—?Я просто знал, что не смогу ограничиться только словами, и не хотел, чтобы ты расстраивался из-за моей несдержанности на людях,?— с неугасаемой улыбкой Конг накрыл его ладонь своей, а потому потянул на себя, чтобы коротко коснуться его кожи у запястья губами. —?С чего ты вообще взял, что мне может что-то не понравиться? Я счастлив, пи. Никогда не думал, что увидеть их так?— словно получить в подарок еще одну жизнь. Никакие слова не смогут этого передать.Проглотив привычное: ?Будь хоть немного серьезнее?, Артит отвел глаза в сторону, чувствуя, как Конг нежно обхватывает его ладонь уже двумя руками. От столь ненавязчивой нежности сердце сжималось гораздо сильнее, чем от любой обиды, да и влага на глазах собиралась несравнимо быстрее, тем более, что несло все это никакой не укор, а благодарность. Только ему все равно нужно было спросить. Выяснить то, что не давало ему покоя под взглядами окружающих.—?И тебя не смущало то, как на нас пялились? Что ты вообще пришел в такое место с катоем? —?не заметить, как удерживающие его руки Конга чуть напряглись было сложно, но, вернув взгляд к своему бывшему подопечному, Артит увидел в карих глазах любимого лишь изумление.—?Нет, конечно. Большинство из тех, кто там был?— катои. Почему это должно меня смущать? —?Конгфоб слегка нахмурился и посмотрел на него внимательнее, чуть приглушая свой восторг. —?Пи, что случилось?—?Ничего. Просто раньше ты не был так уж лоялен к третьему полу.—?Треть… Пи, я никогда не отзывался о катоях плохо,?— Артит лишь скривил губы, но Конг уловил его намек и твердо добавил. —?В тот раз я был слишком зол. И вовсе не из-за твоего пола. Мне казалось, ты это понимаешь.—?Тебе казалось. К катоям многие относятся с пренебрежением,?— вскинув подборок, Артит постарался изобразить максимум чувства собственного достоинства, но ладонь в руках младшего предательски потела, а что выражали глаза и вовсе не хотелось представлять, только Конг становился все серьезнее и серьезнее.—?Ты поэтому никогда не афишировал, что катой? Опасался, что другие люди не примут тебя? Или у тебя уже были из-за этого конфликты? Ты говорил, что учился в военной академии… Там кто-то пытался тебя обидеть?—?Не говори ерунды, Конгфоб,?— освободив, наконец, свою ладонь из хватки младшего, Артит сложил руки на груди и хмуро уставился в лобовое стекло. Направление, которое приобретал разговор, ему совершенно не нравилось?— с его точки зрения, оно было абсолютно преждевременным. —?Я был одним из лучших учеников на потоке. Никто ко мне не придирался. А катои… у нас в принципе не учились. Ни о каком половом неравенстве речь даже не шла.—?Но ты же как-то там оказался.—?Я?— особый случай,?— Артит отрезал, надеясь, что на этом они и остановятся. Дурацкая гордость за свою альма-матер в сочетании с нежеланием выглядеть в глазах Конга изгоем и без того провоцировали на опасные заявления. Деда, между прочим, по-прежнему могли уволить за преднамеренное нарушение правил приема в академию, если бы об этом стало известно. И всех, кто помогал ему скрывать пол внука в течение стольких лет?— тоже. Если уж Артит когда-нибудь и соберется поведать Конгфобу о своем прошлом, то точно начнет не с этого.—?И все-таки. Может быть, ты расскажешь чуть больше?—?Не сегодня. Не хочу трепать себе нервы перед встречей с врачом. Ты же слышал на узи: мне следует избегать неоправданных стрессов и нагрузок. Это как раз то, что имелось в виду.Ссылаться на беременность было ужасно стыдно, но он и в правду уже чувствовал, как начинают деревенеть мышцы. Он не знал, как на нем может отразиться дальнейшее погружение в прошлое, и не хотел этого проверять.—?Прости, пи. Я уже обещал, что не стану настаивать, если ты не захочешь о чем-то говорить. Просто хочу, чтобы ты понял: для меня твой пол?— истинное счастье. Я никогда даже не надеялся, что у нас могут появиться дети, и их существование?— дар, за который невозможно отплатить. Ни один чужой взгляд, что бы он ни выражал, этого не изменит. А если кто-то станет тревожить тебя, то скажи об этом мне, я сам со всем разберусь.—?Никогда не понимал, откуда в тебе столько пафоса,?— чуть поерзав на сидении, Артит, наконец, убрал руки с груди и бросил быстрый взгляд на младшего. Тот смотрел на него со странно щемящей нежностью. —?Понял я, понял. Буду иметь в виду. И давай уже съездим куда-нибудь поедим. Я ужасно проголодался.Очередная попытка разглядеть хоть какое-то нежелание младшего связывать свою жизнь с ним закончилась неудачей. Это не расстраивало, нет, но лишь с большей силой подчеркивало, насколько он сам ошибался, приписывая Конгу собственные страхи и сомнения. Конгфоб был совершенно другим. Удивительно цельным и открытым. Им невозможно было не восхищаться. И невозможно?— не любить.