Часть 39 (1/1)

***Конг не мог разобраться в том, что заставило его пи скрывать свое состояние раньше, не мог сделать этого и потом. Когда Артит в день его срыва проснулся при нем в первый раз, Конгфоб был уверен, что старший справедливо выскажет ему все, что думает и о нем, и о его поведении. Причем сделает это в той форме, которую использовали в пресловутой военной академии, где учился Артит, и которая в свое время стала для Конгфоба своеобразным открытием. Это было бы всего лишь логично. Однако, ничего подобного не произошло. Не только в момент пробуждения, в который у старшего просто могло не оказаться сил на возмущение, но и позже, когда они устроились в больнице, где состояние бывшего наставника также признали удовлетворительным.Артит либо погружался в себя, либо бросал осторожные взгляды на него, но без какой-либо злобы или настороженности, которые можно было бы ожидать. Вина. Боль. Подобные определения для того, что излучал его пи, подходили гораздо больше, но откуда им было взяться? Когда Ройнапат был уверен в своей правоте, он ни на мгновение не колебался в выражении своих мыслей и чувств. Тем более?— в том, что касалось его, Конга. Артит упрямо считал себя обязанным учить его уму-разуму, начиная с самого первого курса, и с тех пор это оставалось неизменным.Случаи, когда его бывший наставник выбирал в общении подавленное молчание или такие вот взгляды украдкой, относились к тем ситуациям, в которых старший признавал виноватым себя, но разве сейчас было так же? Разве стал бы он уезжать в другой город и скрывать беременность, понимая при этом, что абсолютно неправ? Артит никогда не действовал без причины, но что за причина могла бы заставить его пойти против собственного чувства справедливости? Которое для него, что ни говори, имело просто колоссальное значение. Только… только что-то еще более значимое.Конгфоб тихо сердился на себя за свои размышления, которые пусть и обходными путями, но все-таки, видимо, стремились как-то обосновать действия его пи, но ничего не мог с ними поделать. Артит упорно молчал, он, боясь как-нибудь его потревожить?— тоже. Времени на какие угодно мысли хватало с лихвой, а потом… Потом, когда он получил разрешение на ночевку в палате старшего и стал свидетелем тому, как его бывший наставник уснул, ему не показалось хоть сколько-нибудь странным сжать ладонь пи в своей собственной. Хотя бы потому, что не мог он смотреть на то, каким несчастным продолжал выглядеть Артит даже тогда, когда должен был отдыхать и восстанавливаться.Конечно, Конг не рассчитывал на какой-то особый эффект, он просто хотел оказать минимальную поддержку тому, кто до сих пор, несмотря ни на что, занимал в его сердце совершенно исключительное место, и не ожидал, что получит ответ. Не ожидал, что легкое сжатие его ладони Артитом повлечет за собой очередной виток мыслей, что поменяют всё его восприятие. И пусть, возможно, ему бы не стоило так цепляться за одно лишь непроизвольное движение во сне, но… одновременно с ним с губ старшего сорвалось почти неслышное: ?Конг?. Невыразимо нежное и столь же печальное. Пробуждающее к жизни воспоминания о еще недавнем поцелуе, завершившем их первую после стольких дней разлуки прогулку в Чиангмае. Он ведь тоже был. И он был искренним. С обеих сторон.Покусывая нижнюю губу и все сильнее хмуря брови, Конгфоб не отпускал руки Артита, покручивая возникшую в голове картинку раз за разом, и восстанавливал в памяти все те восхитительные ощущения, которые они со старшим явно разделили на двоих. Он не мог не задуматься о том, что так упорно ускользало от его внимания раньше. Если его пи был вовсе не столь опытен, как он представлял себе изначально?— а в этом он все-таки был уверен на девяносто девять процентов, и не из-за объявленной, конечно, Артиту сложности его характера, а из-за тех откровенно растерянных, но искренних реакций, которые сопровождали их близость со стороны старшего, особенно в первые их ночи?— то существовала немалая вероятность того, что Артиту он был действительно симпатичен. Просто потому что неопытный человек не мог бы с такой отзывчивостью реагировать на поцелуи того, кто ему совсем не нравится. Хотя бы из-за банального незнания, как это сделать.Сердце, забившееся от этого нового витка размышлений на совершенно космической скорости, заставило Конга на какое-то время полностью сконцентрироваться на осторожном дыхании в попытках успокоиться, но это было тяжело. Очень тяжело. Пусть его догадки оставались лишь догадками, неподтвержденными домыслами, но ему хватало даже столь незначительного толчка, чтобы вновь начать мечтать о том, что у них все еще есть надежда на будущее вместе. Это не означало, конечно, что он готов был немедленно забыть о той лжи, которой потчевал его Артит столько времени, но… они могли бы попробовать. Попробовать услышать друг друга еще раз. Пусть и это им вряд ли дастся легко, но сейчас они больше не были ограничены сроками в пару-тройку месяцев. Чего бы ни опасались врачи, Конгфоб был уверен, что Артит, как и он, пойдет на всё, чтобы их малыши родились. Он верил, что они смогут обнять своих детей, когда для этого наступит время. И в то, что после у них будет еще много лет, чтобы сконцентрироваться на их воспитании?— тоже. Было бы полным безумием не сделать шаг навстречу друг другу, если они действительно почувствуют, что в силах создать настоящую семью. Конгфоб чувствовал это всегда. Даже сейчас, когда горечь от поступка Артита все еще оставалась очень сильна.Он… он мог бы преодолеть свои обиды в будущем. То, что еще недавно казалось совершенно нереальным, потеряло свою абсолютность за доли секунд. И пусть со стороны это, наверняка, выглядело бы проявлением слабохарактерности, для него надежда на жизнь с Артитом и детьми значила куда больше, чем возможность сохранить лицо в чьих угодно глазах. Ему просто нужно было, чтобы старший тоже захотел дать им шанс. Конгфоб понимал, что в своих фантазиях забредает все дальше, но теплая ладонь его Солнца все так же лежала в его собственной руке, и он не хотел ее отпускать. Не хотел. И не отпускал. Несколько часов подряд, пока усталость окончательно не сморила его, он провел у постели Артита, то сжимая свои пальцы немного сильнее, то ненадолго их расслабляя. От столь простого действия на душе становилось удивительно тепло, и злость, которая раньше струилась по венам, отступала все дальше, позволяя в полной мере прочувствовать тот восторг, который он ощутил, когда только узнал, что старший ждет их детей. Восторг, который щекотал изнутри бесчисленными пузырьками счастья и расплывался глупой улыбкой на лице, которую он даже не пытался скрывать.На следующее утро, несмотря на практически полное отсутствие сна, Конгофоб уже вновь был переполнен энергией и самостоятельно пообщался с врачами старшего, заверившими его, что в дальнейшем нахождении в больнице необходимости сейчас нет. В приподнятом настроении Конг тут же вернулся в палату, где Артит дремал, по-прежнему не обращая внимания ни на что. Бывший наставник и прежде любил наслаждаться сном подольше, но с беременностью, видимо, эта тяга только усилилась. Любуясь, наконец-то, умиротворенным лицом старшего, Конгфоб совсем не торопился его будить, но спустя какое-то время Артит и сам стал демонстрировать признаки пробуждения, вынуждая Конга отводить взгляд. Как бы ни стремился он вновь попробовать решить все существующие между ними вопросы, наседать на старшего сразу было бы попросту опасно, а он никогда не позволил бы себе рисковать повторением произошедшего накануне. Хотя это, конечно, не означало и то, что он оставит все, как есть, на данный момент.Когда они приехали к Артиту домой, Конг без колебаний дал своему пи понять, что по-прежнему намерен вернуться в Бангкок вместе с ним. Помимо самых современных клиник, там находилась еще и его семья, и Конгфоб теперь даже больше, чем раньше, хотел, чтобы Артит постепенно начал входить в круг его близких. Чтобы получил ту поддержку, которая среди них была совершенно естественной. Чтобы увидел, что откровенность в выражении своих мыслей и чувств между родными людьми?— реальна. Чтобы мог… осознать ценность подобных отношений? Пусть Конгфоб не знал, что конкретно не дает его пи быть с ним честным, но внимательное отношение его семьи в любом случае могло благотворно повлиять на эмоциональное состояние Артита, которое в его положении было особенно важным.Нет, гарантировать, что абсолютно все его родственники примут старшего ?на ура? сразу, Конг, безусловно, не мог?— среди них все-таки никогда не было катоев, несмотря на то, что раньше никто не высказывался против?— но он верил, что сумеет справиться с любыми предубеждениями, если они возникнут. Даже если это займет какое-то время, он обязательно с этим разберется, прежде чем вводить Артита в семью. Другое дело?— сам Ройнапат. Договариваться с ним всегда было не в пример сложнее, чем с кем-либо еще, так что Конгфоб не стал пока приводить ему все эти доводы "за" переезд, используя в выражении своего мнения несколько ультимативную форму и надеясь, что для старшего место их проживания уже не принципиально. Все-таки скрываться и дальше не имело никакого смысла. Оставляя Артиту на размышления целый день, он верил, что за это время тот и сам придет к тому же выводу, что и он.Возвращаясь к пи после работы, Конгфоб не то, чтобы думал, что они обойдутся вовсе без каких-либо дискуссий, но и проблема, выбранная Артитом в качестве причины для сомнений, вызвала у Конга некоторую растерянность. Нельзя сказать, что он считал их совместную жизнь в Бангкоке само собой разумеющимся, но, по крайней мере, относил к вещам логичным и естественным. Вот что естественным он не считал, так это предположение Артита о том, что его свадьба с Бунси все-таки состоится.Конгфоб не знал, кем он должен выглядеть в глазах своего пи, чтобы тот додумался до подобного, но явно не тем, кто придерживался элементарных норм морали. Полыхнувшее возмущение удержать оказалось крайне тяжело, но он постарался прояснить свою позицию хотя бы относительно корректно. На всякий случай даже добавив оговорку про ?сейчас?. Исключительно ради сохранения душевного равновесия старшего. Конгфобу, если честно, было крайне ?интересно? узнать, откуда у Артита такая мания к заключению им брака, но начинать выяснение отношений в тот же момент было чревато. Он чувствовал, что все может закончиться заявлением о том, что, если он и женится по своей воле, то только на одном человеке?— на сидящим сейчас перед ним. Ни Артиту, ни ему самому это не было нужно. Он все еще не отпустил свои обиды полностью, а Ройнапат и вовсе не показывал никогда, что хотел бы услышать подобное.Конечно, в итоге дальнейший разговор тоже не получился простым, пришлось опять напирать на свое право участвовать в заботе о детях, но к этому доводу его бывший наставник удивительным образом продолжал прислушиваться. Снова и снова подтверждая, что старший вовсе не считал его чужим для растущих в нем малышей, и лишь усиливая этим концентрацию вопросов относительно причин, которые довели его до бегства. Конгфоб уже измучился построением самых разнообразных теорий, и только обещание не допытываться до правды, которое он умудрился дать, до сих пор сдерживало его от обсуждения копившихся в нем идей.Вместо завязывания оказавшихся под табу разговоров Конг изо всех сил постарался сконцентрироваться на еде. Очень вкусной, между прочим, еде, которую он совершенно не рассчитывал получить. Воспоминания о собственных жестоких словах были слишком свежи, чтобы воспринимать гостеприимство Артита, как нечто абсолютно естественное. Даже когда они жили вместе, любые приготовленные старшим блюда Конгфоб съедал с особой благодарностью: он знал, что его бывший наставник устает на работе не меньше него, и подобные проявления заботы вызывали у него искреннюю радость. И пусть сейчас Артиту не нужно было проводить весь день в офисе, ожидание их детей?— двоих детей! —?нельзя было назвать простым.Конечно, Конгфоб не мог не сказать ?спасибо? в такой ситуации. Конечно, не мог не обнять. Просто на рефлексах, без каких-либо скрытых мыслей. Но как же это было хорошо… Силой заставляя себя разжать руки, Конг отчаянно хотел послать куда-нибудь подальше абсолютно все, что им мешало, и просто немного нажать на плечи своего пи, укладывая того на кровать и устраиваясь рядом с ним. Нет, не для попыток соблазнения или чего-то подобного, но, чтобы иметь возможность ощущать старшего максимально близко.К сожалению, мечты оставались мечтами, но возникшая еще в больнице надежда не давала пасть духом. Тем более, что она получала одно подкрепление за другим. Помимо оставленного ему ужина и принятых старшим объятий, чуть позже случилось еще кое-что, что заставило его сердце на мгновение замереть, а потом?— сорваться на ненормально стремительный ритм.Закончив с посудой и вернувшись в комнату, он, как и обещал, принялся собирать вещи, которые Артит привез в Чиангмай из Бангкока. На самом деле, их было довольно много, но, так как старший большинство коробок еще не разобрал, справлялся Конгфоб без особых усилий. Несмотря даже на то, что время от времени приходилось прерываться, чтобы усмирять очередной порыв бывшего лидера инженерного факультета взяться за сборы вместе с ним. Конгфоб продвигался вперед уверенно и четко и как-то не ожидал, что, доставая очередную порцию вещей своего пи из шкафа, зацепится взглядом за что-то, что заставит его замедлить набранный темп и внимательнее присмотреться к тому, что он держит в руках.С первого взгляда?— стандартные футболки. Без изысков и прочего, в духе его бывшего наставника. За исключением, разве что, того, что одна из них принадлежала не Артиту, а самому Конгу. Не из тех, конечно, что он предпочитал надевать на прогулки, а повседневная, в которой он часто ходил дома, и все-таки, все-таки… Сложно было даже представить, что столь гордый человек, как его пи, станет просто так оставлять у себя чужую вещь, не пытаясь ее вернуть. Гораздо проще предположить, что во всем виновата случайность или невнимательность старшего, пусть, учитывая дотошность Артита, это тоже внушало сомнения… Только вот, бессознательно обернувшись в сторону своего пи, первое, что заметил Конг?— то, как ярко полыхают у бывшего лидера их факультета уши.Артит, конечно, на него демонстративно не смотрел, пожирая взглядом свой телефон, но как-то с трудом верилось, что подобную реакцию смущения у старшего мог вызвать темный экран его гаджета, который Конгфобу с его места был прекрасно виден. Пощадив нервную систему своего пи, Конг предпочел оставить это знание себе, но его собственное настроение взмыло вверх так резко, что успокоиться он не мог еще долго.Лишь в самом конце проводимых сборов Конгфоб оказался заинтригован и сосредоточен еще раз?— когда Артит все-таки отвоевал для себя одну из коробок, куда поспешил запихать какую-то мелочь с полки, которая находилась к нему ближе всего, но, оценив сердитый взгляд старшего, не стал выяснять, чем именно вызвана подобная напористость его пи. Конг вообще чувствовал себя невероятно хорошо, и единственное, что его немного печалило?— необходимость возвращаться в отель. Он уже страстно мечтал о том, как бы поскорее отправиться в Бангкок, где можно будет оставаться с Артитом на протяжении всего вечера. И ночи… Если старший не заставит его покупать в квартиру еще одну кровать, он ни за что не откажется от возможности обнимать свое Солнце во сне. Ни за что.