Часть 40 (1/1)

***Артит успел сотню раз проклясть свою зацикленность на переживаниях относительно поисков квартиры, которая захватила его настолько полно, что даже не позволила ему задуматься над тем, что, если Конгфоб пообещал заняться вечером сбором его вещей, то именно этим все и закончится. Никто не мешал ему еще днем спокойно сложить в коробки все то, что не предназначалось для глаз его бывшего подопечного, и убрать их подальше. Не настолько же он послушен и не полный идиот, чтобы делать только то, что ему велено. Конг бы даже не узнал, что он чем-то занимался, пока сам младший отсутствовал. А теперь?Вмешиваться в уже начатые Суттилаком сборы оказалось проблематичным. Получить удалось только одну коробку?— ту, где лежал их общий снимок с его выпускного. И пусть Артит убрал его с прямого обзора в тот же день, что и остальные вещи, которые могли бы вызвать вопросы?— тогда, когда они с Конгом встретились после разлуки?впервые?— но он до сих пор оставался единственным предметом в той коробке, в которую Ройнапат его положил, и которая, как назло, стояла на пути младшего так, что пропустить ее было сложно. Подними Конг эту несчастную картонку, чтобы убрать ее к уже сложенным вещам, по весу сразу стало бы понятно, что она практически пуста и ее вполне можно использовать для дальнейших сборов. Артит как-то не хотел думать, что будет, если Конг решит именно так и поступить и первым делом наткнется на подобное фото.Нет, в хранении своих снимков со столь значимых мероприятий, как выпускной, конечно, не было ничего сверхъестественного, но, для начала, логично было бы спросить, почему эта фотография лежит отдельно от остальных, а потом… почему для неё был выбран именно такой формат? И вот здесь Артит ни за что не сумел бы объяснить младшему, почему распечатал фото столь крупного размера, при том, что он, в отличии от своего бывшего подопечного, выглядел там далеко не идеально. Особенно, в свете того, что Конгфоб уже успел обнаружить свою футболку у него в шкафу. И хотя младший по этому поводу тактично промолчал, давать ему лишнюю пищу для размышлений было бы явным перебором.Поспешно закидав провокационную фотографию в добытой коробке различными мелочами, попавшимися под руку, Артит выдохнул свободнее, но, как оказалось, ненадолго. Уже скоро Конгофоб закончил со сборами оставшейся части вещей и сказал, что ему пора возвращаться в отель. Бывший наставник покладисто покивал и, как всякий культурный человек, пошел его провожать, но вот в прихожей что-то пошло не так. Надев свою обувь, младший не стал прощаться в тот же момент, а потянулся пальцами к его щеке. Мягко скользнул ими дальше, обхватил его скулу и чуть приподнял голову. Позволил увидеть свой взгляд. Тот самый взгляд, который Артит почувствовал этим утром, но которому, увы, не нашел подтверждения. Взгляд, полный такого тепла и нежности, что утонуть в нем навсегда было бы величайшим счастьем.—?Отдыхай хорошо, пи. Увидимся завтра,?— осторожно потянув его на себя, Конг на мгновение прижался своими губами к его, после чего отступил и, легко улыбнувшись, вышел наружу, защелкивая за собой дверь.Артит почувствовал себя немного оглушенным. Или нет. Крайне оглушенным. Он не представлял, что должно означать сейчас столь простое, казалось бы, действие. Конгфоб ведь злился, действительно злился на него. И как раз в этом не было ничего странного. Младший не мог трактовать его поступки иначе, чем трактовал. Ройнапат, как бы ни было ему от этого больно, любимого понимал. В обиде, гневе, разочаровании?— да. Но в нежности? Заботе? Даже если Конгфоб был счастлив их детям, ни обнимать, ни целовать его не было никакой необходимости. Не мог же младший так быстро забыть о той лжи, которая довела его до столь яростной вспышки гнева? Даже предполагать подобное казалось сущим бредом. Только вот губы по-прежнему ощущали мягкое прикосновение любимых губ, а сердце билось сильно и быстро. И, несмотря на пробуксовку мыслей, жар по щекам разливался с невероятной скоростью. Это было… волнующе.С усилием отбросив размышления о необъяснимости поведения младшего, Артит развернулся и быстрым шагом отправился назад в комнату. Уже очень скоро им с Конгфобом вновь предстояло жить вместе, вот тогда, наверняка, все и прояснится. Ройнапат не хотел тешить себя иллюзиями раньше времени. А Конг, похоже, не собирался дожидаться возвращения в Бангкок. Не прошло и получаса, как на телефоне бывшего наставника вспыхнуло оповещение о пришедшем от младшего пожелании спокойной ночи. Еще утром уговорив его установить старую сим-карту назад, тот получил возможность вновь связываться с ним так часто, как хотел, и, видимо, решил этим пользоваться без ограничений. Усиливая у Ройнапата и без того стойкое ощущение того, что никакого серьёзного конфликта между ними не было и в помине.Артит, конечно, понимал, что ощущение это обманчиво, но, получая на следующий день все новые и новые смс-ки от Конга с вопросами о его самочувствии, настроении, занятиях в текущий момент и даже о том, не купить ли что-нибудь особенное к ужину, не мог не замирать от разливающегося внутри удовольствия. Такое внимание после нескольких недель исключительно формального общения с малознакомыми людьми пусть и немного смущало, но, определенно, было приятно. Артит даже изменил своим давним привычкам игнорировать большую часть сообщений, не несущих конкретной смысловой нагрузки, и отвечал практически на все.Когда вечером Конг снова пришел к нему, Артит уже почти не опасался возникновения новой стычки или неловкости между ними. Младший ни разу за весь день не попробовал напомнить о его вине, концентрируясь вместо этого на настоящем и будущем. Причем делая это с таким энтузиазмом, который для человека, отработавшего перед этим даже не восемь, а десять часов, был, с точки зрения Ройнапата, абсолютно запредельным. Артит банально пропустил большую часть воодушевленной речи своего бывшего подопечного, сравнивающего за ужином преимущества различных клиник в Бангкоке, засмотревшись на сияние любимых карих глаз. Лишь когда Конгфоб слегка наклонил голову, чуть приподнимая брови, Артит понял, что проявляет свои чувства слишком откровенно. К счастью, Конг смолчал и на этот раз, демонстрируя просто чудеса выдержки и внимания к его нежеланию затрагивать некоторые темы.Лишь позже, вновь оставшись в одиночестве, Ройнапат задумался о том, что энтузиазм, который младший проявил за ужином, должен вызывать у него не столько восхищение, сколько тревогу. Пусть Конгфоб и выбирал для него клиники с учетом сложности протекания его беременности, но было не похоже, что Конг всерьез рассматривает вероятность того, что детей до положенного срока он может и не доносить. И эта взбудораженность младшего?— первый признак того, что он уже видел себя отцом, не считаясь с теми рисками, которые существовали. И как бы Артит ни хотел, чтобы младший продолжал чувствовать себя счастливым, но уводить его от реальности было совершенно непростительным.Организм на эту мысль мгновенно среагировал слабой волной тошноты, но Ройнапат упрямо напомнил себе, что чем больше надежда, тем болезненнее ее крушение, и что он покидал Бангкок не просто так, а как раз для того, чтобы избежать подобных ситуаций. Если что-то случится позднее, то он не сумеет поддерживать Конга в тот момент. Потому что сам… Закусив щеку изнутри, Артит усилием воли постарался подавить те страхи, которые иногда будили его даже среди ночи, и пообещал себе, что поговорит с Конгом обо всем как можно скорее. Вне зависимости от того, насколько эта тема окажется травмирующей для него самого.Тем более, что это ?скорее?, на самом деле, нельзя было откладывать в принципе. Уже на следующий день они планировали возвращаться в Бангкок, а там младший собирался заняться отменой свадьбы, что неизбежно поднимало и тему его беременности, в которую Артит по-прежнему не желал никого посвящать. Они не обсудили это прежде, но тянуть дальше просто не получилось бы. Неудивительно, что наблюдая за очередной погрузкой своих вещей в машину, нанятую Конгфобом для их перевозки, сильно счастливым Ройнапат себя не чувствовал. Так же, как и возвращая ключи от квартиры арендодателю, которого он предупредил о своём отъезде накануне, или усаживаясь в BMW младшего.Вообще Артит с удовольствием поинтересовался бы, чем именно Конгфоб думал, когда вновь поехал в Чиангмай на собственном автомобиле, но, учитывая, что на этот раз возвращение планировалось все-таки на светлое время суток, нагнетать обстановку не стал. Отказываться от поездки на машине Конга вместе с ним?— тоже. BMW?— не грузовик, тряски здесь не предвиделось, а вот бонусы?— в большом количестве. Во всяком случае, Конгфоб накануне клятвенно заверял, что обещает остановки каждые несколько часов на регулярной основе, периодические?— по требованию, самые разнообразные перекусы и приятную компанию?— постоянно. Артит, услышав последний довод младшего в первый раз, едва не закатил глаза от такой саморекламы, но сдержался. Хотя бы потому, что присутствие Конгфоба рядом лично для него действительно являлось преимуществом номер один. Несмотря даже на необходимость в завязывании отнюдь не приятного разговора, тем для которого после вчерашнего стало ещё больше, хотя касались, по сути, они одного и того же.Всю первую часть пути Артит снова и снова обдумывал, как сформулировать то, что хотел сказать, максимально убедительно, но не мог найти ничего, что показалось бы ему хоть сколько-нибудь подходящим, усиливая и без того гнетущее напряжение внутри. Чувство вины перед младшим тоже ворочалось и не давало покоя, а к столице, между тем, они неуклонно приближались.—?Конг… —?на второй из их остановок на отдых бывший лидер инженерного факультета решил, что больше не может терзать свои нервы в попытках облечь свои слова в какую-нибудь достойную форму, которой попросту не было, и предпочёл шагнуть с места в карьер. —?Ты сказал, что планируешь отменить помолвку. Ты сможешь сделать это, не называя причин?Конгфоб, который только-только принес ему розовое молоко из небольшого кафе, рядом с которым они остановились и заняли один из столиков на улице, оторвался от собственного холодного кофе и посмотрел на него сначала немного удивленно, а потом?— чуть напряженнее, но вместе с тем?— внимательнее.—?Вряд ли это возможно, пи. У Бун и ее семьи, наверняка, возникнут вопросы. Но тебе не стоит волноваться: тебя это в любом случае не коснется. Все, что они посчитают нужным сказать, они скажут мне. Я не собираюсь позволять вам встречаться.—?Я… не о том,?— свободной от стакана с молоком рукой Артит яростно потер лоб, отводя при этом глаза и чувствуя, как непроизвольно хмурятся его брови.—?Тогда о чем, пи? Скажи, пожалуйста, яснее,?— даже не видя лица младшего, бывший наставник знал, что тот тоже излучает все более заметное напряжение, и это было совсем неудивительно.—?Если о том, что у тебя могут появиться дети, узнает семья Хананат, то и твоя тоже окажется в курсе.—?Моя семья в любом случае об этом узнает, пи. И раньше, чем Бун. Я сам им расскажу. Завтра на работе я сначала поговорю с отцом, а потом заеду к маме,?— от услышанного у Артита все внутри мгновенно оборвалось. Именно этих слов младшего он и опасался.—?Конг, пойми… —?так и не сформулированные объяснения вяло копошились где-то на границе сознания, теперь окончательно не желая приобретать хоть сколько-нибудь заслуживающий внимания вид и делая его речь еще более сбивчивой и путанной,?— моя беременность… она?— сложная. Никто не обещает, что я смогу… дать детям жизнь. Если все будут считать, что они точно родятся, то, что делать потом? Если что-то не сложится? Ты… тоже должен понимать, что еще ничего не решено. Не хочу, чтобы тебе было больно. Если… получится не так, как мы надеемся.На несколько бесконечных секунд между ними повисла тишина, которая прервалась тяжелым вопросом:—?Пи, ты считаешь, что наши дети не появятся на свет? —?голос младшего вибрировал едва сдерживаемой злостью, но эта злость не шла ни в какое сравнение с тем, что испытал сам Ройнапат.—?Нет! —?вскинув голову и изо всех сил треснув зажатым до этого в ладони стаканом с молоком об стол?— так, что со стакана слетела крышка, и часть жидкости разлилась по пластиковой поверхности?— Артит оборвал столь нелепое предположение, не позволяя развивать его дальше. —?Я говорю лишь о том, что не хочу обещать кому-то то, что зависит от многих факторов, а не только от моих усилий. Тем более, что-то настолько значимое. Это не то же самое, что согласиться пойти с твоей семьей куда-нибудь на пикник, а потом отказаться. Неужели ты этого не понимаешь?—?Никто и ни в чем не сможет дать стопроцентных гарантий, пи. Мы можем во что-то верить, ради чего-то стараться, но не знать, что что-то случится, наперед,?— Конг напротив вытянулся предельно прямо, но говорил медленно и чётко. —?Я хочу, чтобы мои родители узнали о твоей беременности не из-за Бунси или отмены свадьбы, а ради того, чтобы они тоже могли помочь тебе в случае необходимости. Отец с мамой?— очень сильные люди и не станут паниковать только потому, что есть определенные риски. А вот то, что они могут дать?— бесценно. Ты еще не знаком с ними настолько хорошо, чтобы полноценно это представлять, но, прошу, не отказывайся от их участия. Каждый в моей семье заботится о том, кто ему дорог. Если ты не хочешь, чтобы я рассказывал о твоей беременности сразу, я, конечно, не стану этого делать. Но это не значит, что я не попробую переубедить тебя позже. Я не хочу прятать столь важные перемены в своей жизни от тех, кто меня любит. И тем более от тех, кто обязательно полюбит наших с тобой детей.Артит мог бы напомнить младшему о его собственных словах об отсутствии гарантии в чем бы то ни было, но понимал, что это просто придирки. Он тоже верил, что родители Конга рано или поздно примут их малышей, вне зависимости от того, кто их выносил. Что бы ни думал младший, он отлично видел в глазах куна Крекрая ту любовь к своему сыну, которую принято называть безусловной, и не сомневался, что к внукам тот отнесется с не меньшей заботой. Сам Артит?— другой вопрос, но обсуждать его бывший наставник не собирался. Его попросту это не волновало. А вот, что волновало?— так это, что убежденность Конгфоба заставляла его задаваться вопросом?— а так ли правилен выбранный им путь сохранения полной тайны? Если… если первый скриниг не выявит проблем, то, возможно, не было бы ничего критичного в том, чтобы дать знать о его положении самым близким с обеих сторон? Дурацкая мысль.—?Подожди еще немного. Мне нужно время, чтобы все взвесить,?— вновь отведя от Конга глаза, Артит расстроенно потянулся за салфетками и принялся вытирать попавшие на стол брызги молока. Ему снова было не очень хорошо, но волнение теперь практически всегда вызывало тошноту.—?Если… если ты считаешь, что это необходимо?— пусть так. Но то, что у меня есть человек, с которым у меня серьезные отношения, я скрывать не стану.—?Как хочешь,?— пробормотав это себе под нос, Артит опустил голову пониже и принялся тереть стол еще настойчивее, жалея, что нет причин немедленно встать и пойти куда-нибудь прогуляться. ?Серьезные отношения? Конгфоба действительно звучали очень серьезно. Так, как если бы в этом и вправду не допускалось ни малейших сомнений. Будто это являлось очевидной истиной, а не простым объяснением для родителей, придуманным для того, чтобы без лишних вопросов отменить неуместную в данный момент помолвку.Артит не рассчитывал, что вместо того, чтобы оповестить Конга о своём мнении, окажется застигнутым врасплох чужим. По итогу же именно он всю оставшуюся часть пути до Бангкока вновь и вновь возвращался мыслями к прошедшему разговору и ко всем тем событиям, что случились после того, как младший выяснил правду. Кроме самого первого, самого яростного взрыва негодования, Конгфоб ни разу не использовал в своей речи ничего, что можно было счесть оскорблением или выражением ненависти. Конг… был заботливым, внимательным и, возможно, лишь немного более непреклонным, чем обычно. Сам Артит не смог бы гарантировать, что проявил бы к младшему подобную терпеливость, окажись они в обратной ситуации. И… это подводило к мысли о том, что Конгфоб вовсе не был так категоричен в своём гневе, как казалось изначально. Что младший… был способен рано или поздно простить то вранье, которое вскрылось так внезапно и неприглядно.Ройнапат то и дело искоса поглядывал на Конгфоба, покусывал губы, дергал края шорт и не переставал думать о том, насколько он должен быть важен для младшего, чтобы тот даже спустя года и после подобных обличающих открытий, полностью перечеркивающих то, во что верилось раньше, был в силах дарить ему свое внимание и заботу? Насколько велика та любовь, о которой Конгу и удалось-то признаться всего дважды за все время их знакомства, если ?серьёзно? в его словах до сих пор звучит именно так, а не иначе? И… будет ли для Конгфоба и вправду благом, если он так никогда и не узнает о том, что его чувства не безответны?Артит боялся обступающих его вопросов, боялся, что ответ на любой из них только подчеркнет его собственную трусость и неспособность идти на сближение с человеком, который так явно стремился к нему, но в глубине души уже знал правду. Только он сам не давал им оказаться вместе, а все его попытки убедить себя, что без него Конгфобу будет лучше, не имели под собой не единственного обоснования, кроме его собственного мнения. Если он действительно хотел увидеть счастливым Конга, разве не стоило прислушаться к самому младшему? Разве не стоило сделать это не только ради любимого, но и ради их детей?Ответы на эти вопросы были еще очевиднее, но проступающий на ладонях пот и пересыхающее горло напоминали Артиту о том, что никогда прежде он не произносил даже простого ?люблю?, обращаясь к кому-то, что уж говорить об объяснениях, почему он считал это неуместным раньше. Он… он не мог сделать этого сразу. Но ведь у них было время? Достаточно времени, правда? Хотя бы для того, чтобы привыкнуть к мысли о том, что он должен сделать.Незаметно вытирая ладони о шорты, Артит пытался успокоить себя тем, что никто и ни за что не станет его торопить, но понимал, что осознание собственной несправедливости в отношениях с младшим, рано или поздно все равно заставит его пойти на признание. Сейчас это казалось чудовищно сложным. Абсолютно нереальным. Чем-то фантастичным, но от того не менее страшным. Практически?— парализующим. Он не помнил, чтобы хоть чего-то боялся так раньше. Хоть когда-нибудь. Но это не было причиной, чтобы отступать. Не было...