VI (1/2)

27 декабря 2010 г., Цугшпитце"Оставался бы дома и болел спокойно", — сказал Крисси, когда увидел его на Цугшпитце. Крисси был чертовски прав. Нужно было оставаться дома, не поддаваясь на провокации Пикса. "Тут весело, а тебе нет", — приходили от него сообщения. — "Сейчас я всем покажу нового композитора, а ты сраный лошара".

Отличный новый композитор, Пикс. Прекрасный выбор.

Чёрт.

Сложнее всего было делать вид, что они не знакомы. Казалось, Юрген справляется с этим куда успешнее — он вообще на Руперта внимания не обращал. Подумаешь, молодой композитор. Это Пикс с ним носился как с драгоценностью, а все остальные относились куда спокойнее. И Олли — и почему его заменял именно Олли? — с Алексом были больше заняты совместными воспоминаниями. И когда только соскучиться друг по другу успели?Паршиво было чувствовать себя здесь чужим. Именно сейчас, когда он потратил столько сил на пресловутую ассимиляцию с этим стадом говнарей, он приехал в Веттерштайн с температурой (он ведь не врал), бросив дома жену и маленького сына, чтобы стоять в углу и чувствовать себя чужим. "Айсбрехер" был прорывом, и огромным, но как же иногда было с ними тяжело.

А сейчас стало ещё тяжелее.

Руперт Кеплингер. Почему он выбрал именно это имя? Да, создать новую личность сложнее, чем заменить старую, но только если ты остаёшься жить в том же месте. Для переезда в другую страну он мог выбрать любое имя, но почему именно это? Было так сложно называть его Рупертом даже про себя, а произнести это вслух вряд ли когда-нибудь получится.

И всё-таки: зачем он приехал? Какие цели преследовал? Скорее всего, он собирался рассказать обо всём Пиксу и Алексу. Не может же быть так, чтобы он не хотел мстить. Такого просто не бывает. Так чего же именно он хотел?

— Твоё лицо бесценно, — раздался позади голос Руперта.— Доминик.

— Руперт. Меня зовут Руперт Кеплингер.

Вокруг никого не было: все потихоньку разбрелись по своим делам, решив заночевать в Гармиш-Партенкирхене. Они могли говорить откровенно.— Необычная фамилия. Ты, наверное, из Австрии.

— Да, из небольшого городка недалеко отсюда. Очень милый.

Заставить себя посмотреть Руперту в глаза казалось невозможным. Да и зачем? Воспоминания о том, как выглядит его злое лицо, за всё время так и не исчезли из памяти.

— Твоё лицо бесценно, — повторил он.

— Рад, что тебе нравится. Расскажешь, зачем ты здесь?

— Разве Пикс не говорил? Приехал познакомиться. У вас в группе не хватает композиторов, а в одиночку писать альбом Пикс уже не хочет.

— Не трогай Юргена.Силы нашлись. Лицо Руперта было не просто злым — его перекосило от ненависти. К кому интересно, к нему или Юргену? Или к обоим? Чёрт, как же его потрепало, наверное... Похуй. Они не могли вернуть назад сделанное, как бы ни хотели. Они вообще сейчас ничего не могли, кроме как ждать вердикта судьбы. Что он сделает? Чёрт возьми, что?Руперт молчал. Не услышал сказанного? Нужно было повторить? Не проблема.

— Не трогай Юргена.

— Это не твоё дело, — медленно ответил Руперт. — Мы говорим о тебе. Это ведь не Юрген занял моё место в консерватории. Не он взял моё имя. Не он продал мою квартиру и не он жил на мои деньги всё это время. И даже не он сбросил меня с того обрыва.

— И что теперь? Ты будешь мстить? Пойдёшь в полицию? Или пойдёшь жаловаться мамочке? — злость закипала где-то внутри и всё рвалась наружу. — Прости, я забыл. Пикс ведь тебе даже не мамочка.

— Я никуда не пойду. Но и ты здесь ненадолго.

— Мне всё равно. Совсем без работы ты меня не оставишь.

Оскар ведь говорил, что кому-то нужен басист, да? Говорил ведь? Чёрт, вспоминай, вспоминай, там была работа у какой-то кантри-певицы. Чёрт, блондинка такая, как же её... Клауди. Точно. Клауди Корек. Может, ещё не поздно было согласиться?

— Сейчас ты не уйдёшь. Я начинаю кое-что своё, мне будет некогда разъезжать с "Айсбрехер".

— И что тогда?— Ты уйдёшь, когда я скажу. Иначе да, мне придётся объяснить всё Пиксу.

— Мне всё равно, — чёрт, это слишком часто повторялось.

Руперт ненадолго умолк, смерив его взглядом.

— Ты уже проебал мою жизнь. У меня было такое будущее, а ты его проебал. Как ты вообще мог подумать, что сможешь заменить меня?— Это оказалось несложно. Я ломал голову, как поссориться с твоими друзьями, а оказалось, что ты сам с этим справился. Юрген не знал, да?

Руперт не ответил. Он глядел волком, и у него от злости едва только губы не дрожали.

— Юрген не знал, что он был твоим единственным другом. За семь лет никто ни разу тебя не искал.

— Это поэтому ты женился?— Да. Если я не буду отвечать на сообщения хотя бы часа три, меня будет искать весь Мюнхен. Она всех поднимет на поиски. Она может. И теперь у меня есть семья. Вряд ли ты в своей жизни представлял что-то такое.

— Забавно, — Руперт растянул губы в кривой ухмылке, — мои возможности не помогли тебе. Ты всё ещё ничтожество.

Возможно, это так и было в глазах Руперта. Но по крайней мере это ничтожество хоть кто-то любил.

Нужно было рассказать ей. Рассказать всю правду, ничего не скрывая. Она должна знать, и пусть лучше услышит правду от него, чем от Руперта.

Мир, похоже, рушился прямо на глазах. Вот так запросто, от одного только человека, или, вернее сказать, призрака из прошлого. Он вообще не должен был выжить. Это всё какая-то огромная ошибка. Ирония, чёрт её подери, судьбы. Он уже семь лет как должен был лежать на дне той проклятой пропасти.

И как только в голову ни разу не пришло вбить в поисковик своё старое имя? Это ведь было бы логично. Хотя бы узнать, считают ли его мёртвым или без вести пропавшим в горах. И искал ли его хоть кто-нибудь.

В этом они были похожи: как старого Доминика Палмера за восемь лет никто так и не хватился, так и старый Руперт Кеплингер тоже никому не был нужен. Зато сейчас всё изменилось. Наконец-то всё стало таким, каким должно быть: работа, о которой он мечтал, семья, прекрасная жена и ребёнок... Дети. Пора было привыкать к мысли о том, что скоро у него будет двое детей.

Нельзя было сейчас уходить, ни в коем случае. Пусть Руперт делает что угодно: всё можно было вытерпеть ради детей.

Мимо промелькнула чья-то фигура. Чёрт, Ахим. Хоть они и были едва знакомы, уже было понятно, что этот человек умеет оставаться незаметным. Как долго он был рядом? Что успел услышать? И что из того, что успел, он расскажет остальным?К чёрту Руперта — даже если он сейчас и пойдёт к Пиксу со своими небылицами, ему никто не поверит. Ахим — вот кого теперь нужно опасаться.

И позвонить Оскару насчёт работы. Непременно позвонить.

— О чём с тобой говорить, — донёсся голос Руперта откуда-то издалека. — Даже то, что ты стал мной, тебе не помогло. Всё ещё ничтожество.

В другое время ему можно было бы врезать от души, но не сейчас. Нужно было спешить домой.

4 ноября 2010 г., ГеретсридСначала в дверь ввалились пакеты из супермаркета, и лишь вслед за ними сам Дом. Юргену показалось, что они собираются устраивать вечеринку на весь город — может, даже и до Корла достанет — а не просто провести вечер вдвоём, как обычно.

— Что с тобой? — он сделал пару шагов навстречу Дому, чтобы забрать пакеты. — Мы ещё кого-то ждём?— Нет, — ответил тот. — Просто я виноват, вот и всё.

Юрген не мог даже вспомнить, где именно Дом провинился. Да и как это вообще было возможно, если по возвращению в Баварию они ещё не виделись?— Эй, — Дом улыбнулся. Должно быть, у Юргена был совсем уж растерянный вид. — Твой день рождения.

Точно! Дом ведь не смог приехать к нему на день рождения. Но разве кого-нибудь можно было за это винить? У него не получилось, всего-то. Неужели теперь нужно было устраивать пир на весь мир?

— Но я ведь тебя не виню, — сказал Юрген.

— Я справляюсь за двоих, — ответил Дом, на секунду оторвавшись от разбора пакетов — только для того, чтобы поцеловать его. — Так что с меня праздничный ужин.

Он закончил набивать холодильник, скинул верхнюю одежду, оставшись в одной футболке (и как только не мёрз?), и выложил всё из карманов на обычное место — полку недалеко от входа. Юрген знал, что до самого завтрашнего дня, когда Дом соберётся домой, он не притронется к своему телефону.

Неизвестно откуда — неужели такое было в доме? — Дом достал передник. Дело приняло совсем уж серьёзный оборот. Сколько он собирался проторчать на кухне? Весь день? Неужели всё это из-за того, что он не приехал на день рождения?

— Чего стоишь? — весело произнёс Дом, протягивая ему фартук.

— Где ты вообще этого нахватался?Юрген невольно вздохнул, повязывая за спиной такой же фартук, как у Дома. Гей-ситком, да и только — одинаковые фартуки, совместное приготовление ужина, не хватало только кампари в рюмках. Дурацкая идиллия.Что-то было не так.

— Жена научила, — ответил Дом.

Он выглядел таким беззаботным, и в то же время необъяснимо виноватым — как будто за его улыбкой скрывалось что-то другое. И если бы только Юрген мог понять, что именно.

— Она вообще нормально относится к твоим приездам сюда?— А не должна?

— У вас же ребенок... — Юрген осёкся. Возможно, эту тему не стоило поднимать, но ведь и правда, Дом оставляет жену одну с ребёнком больше, чем на сутки.