II (1/2)

Веттерштайн, 11 августа 2003 г. С каждым часом обстановка накалялась всё больше. Юрген не знал уже куда и деться от них обоих — Руперта и Доминика. Он был чем-то вроде каната, который каждый из них тянул на себя. И это выматывало даже больше, чем их бесконечный поход по горным тропинкам.

Юрген не мог винить ни одного из них в происходящем. Зачинщиком конфликта был Доминик. Конечно Доминик. Он был настолько ревнив к своим друзьям, что не мог выносить даже мысли о том, что Юрген может вот так легко подружиться с кем-то ещё. Именно поэтому Дом и не знал ни об Эрике, ни об остальных ребятах — незачем было вызывать лишнюю ревность. Иногда он был как девчонка, ей-богу, но это всё же был его друг. Его Доминик, которого Юрген знал уже целую вечность — года три.

Руперт старался сглаживать острые углы как мог, но даже у него терпения не хватало надолго. Стараясь огородиться от неприязни Дома, он всё больше начинал общаться с Юргеном, чем, конечно, вызывал только новую волну недовольства. Попытайся Руперт не защититься от Дома, а наоборот, подружиться с ним — всё наладилось бы.

Но нет, вместо этого им нужно было перетягивать между собой Юргена, который к концу дня не хотел не то что участвовать в их разборках — он не мог найти силы даже дышать.

В этот день они добрались до места, которое Дом хотел показать Юргену. В нём на самом деле не было ничего особенного: небольшое плато, с одной стороны — гора, с другой — обрыв. Вид с этого плато, конечно, был неплохим (ну для тех, кто любит все этиштуки), но тащиться ради него пять дней было полным идиотизмом.Вечером они решили, что пора отправляться обратно. Вообще-то Юрген решил это ещё после первого дня, но кто же будет его слушать. По вечерам они недолго сидели у костра — ровно столько, сколько было достаточно для ужина. После этого Доминик и Руперт расползались по палаткам, а Юрген оставался сидеть, разглядывая догорающий огонь. Минут через десять кто-нибудь обязательно возвращался. Или Дом, или Руперт — как по расписанию.

В этот вечер он так же, как и обычно, остался приглядывать за костром. Вот только шорох раздался одновременно со стороны обеих палаток — и Юргена с Домом, и Руперта. Они вышли вдвоём, и Юрген даже не оборачивался, зная, что сейчас Руперт и Дом обмениваются тяжёлыми взглядами.

Но куда им деваться? Обычно каждый из них делал вид, что ему не спится. Или что он что-то забыл. Они просто не могли признаться в том, что не хотят разговаривать друг с другом — это то, о чём оба умалчивали всю дорогу. Открытых стычек было мало, они куда больше жаловались друг на друга тогда, когда оставались с Юргеном наедине. Доминик всё время смотрел на Руперта волком (это он умел как никто другой), а тот, не понимая, в чём провинился, отвечал Руперту своим гробовым молчанием.

То же самое произошло и сейчас. Они молча подошли к костру — как Юрген заметил, почти синхронно — и сели по разные стороны от него.

— Тебе, наверное, тут скучно, — сказал Доминик.— Не замёрз? — спросил Руперт.

Они произнесли это одновременно и тут же замолчали. Как же они заебали за всё это время, а ещё альпинисты. Что Дом, что Руперт — оба они чесали о каком-то братстве, о том, что горы не терпят ссор, а сами вели себя как дети.

— Всё в порядке, — ответил он обоим. — А вам чего не спится?— Холодно одному, — сказал Доминик.

Юрген снова услышал в его голосе эти чёртовы нотки ревности. Они ведь не трахались, так почему Дом вёл себя как его подружка?

Руперт промолчал. Он часто отмалчивался, предпочитая уйти от конфликта, и только потом шёпотом спрашивал Юргена: "Ты не в курсе, за что Дом меня так ненавидит?"

На самом деле Дом не испытывал ненависти к Руперту. Просто Руперт попал не в то место и не в то время. Не нужно было ему с ними идти, совсем не нужно. Сейчас Юрген предпочёл бы куковать посреди Веттерштайна вдвоём с Домом, чем наблюдать за этими двоими.

Заебало. Всё это чертовски заебало.

— Так, хватит, — неожиданно для самого себя сказал Юрген, протягивая руки Руперту и Дому, — возьмите меня за руки.

Руперт внимательно посмотрел на него (чёрт, ну что за непроницаемые глаза) и, немного поколебавшись, накрыл его ладонь своей.

— Отлично, девочки, продолжайте, — в голосе Дома был слышен сарказм.— Не выёбывайся, — сказал Юрген, повернувшись к нему. — Возьми меня за руку.

Он был готов спорить на что угодно, что именно так и выглядел растерянный Дом. Он хмурился, между бровей пролегли две глубокие складки, а взгляд стал жёстким и недовольным. Но Юрген хотя бы мог понять этот взгляд.

— Вы заебали.

Этим, конечно, лучше было бы закончить ту лекцию, что он сейчас собирался прочесть, но эти слова вырвались случайно. Нужно ли было говорить что-то ещё? Наверное, да, если Юрген планировал их действительно помирить.

— Вы заебали, — повторил он. — Вы пять дней ведёте себя как сраные кретины. Давайте вы поговорите друг с другом, выясните все ваши проблемы, а утром мы спокойно пойдём обратно. Как друзья. Или хотя бы не как враги.

Юрген замолчал, предоставляя слово Руперту и Доминику. Оба молчали. Первым не выдержал Дом.

— А ты типа школьный психолог? — с интересом спросил он.

— Блядь, Дом, давай ты сейчас перестанешь быть уёбком? — ответил Юрген. Он повернулся к Руперту, надеясь, что хотя бы тот сейчас скажет что-нибудь дельное.

Зря надеялся. Руперт только пожал плечами, мол, а что я, я ничего.

Ничего. Конечно, ничего. Юрген устало закрыл глаза, чтобы не видеть их обоих.

— Доминик, почему ты так негативно относишься к Руперту? — он старался говорить как можно спокойнее, но, кажется, получалось не очень.

— Потому что он ничтожество, — раздался спокойный голос Дома.

Юрген открыл глаза и уставился на него. Доминик, мать твою, Палмер, что же ты несёшь?

— Заебись поговорили, — ответил Руперт. — А нахера ты меня с вами звал?— Бухой был, — сказал Дом. — А нахера ты согласился? Возвращался бы в свою Австрию.

— Я согласился из-за Юргена. И ещё потому что ты бухой куда приятнее тебя трезвого.