Глава 8. (1/1)
?Яркий свет?Сообщение о скором возвращении родителей застало меня врасплох. Я, потягиваясь, встала с кровати, готовясь совершить утренние ритуалы, настраиваясь на очередной рабочий день, однако не успела выйти из комнаты, как из коридора донесся протяжный телефонный звонок. Спеша снять трубку, я не заметила стоявшего рядом с лестницей табурета, споткнулась об него и почти тут же потеряла равновесие. В полете, стараясь ухватиться за что-нибудь, скинула с комода трезвонящий телефон и фоторамку с семейным портретом, разбив её вдребезги, и больно распласталась на деревянном паркете рядом с осколками.Наступила секундная тишина. Я попыталась встать, выругавшись на саму себя за то, что не задвинула табурет после вечернего разговора с Дэйвом, и параллельно со мной из телефонной трубки донёсся прерывистый, обеспокоенный женский голос: ?...ты? Что случилось? Всё в порядке??, — затем связь оборвалась, оставив после себя шипение.Пока оператор пыталась наладить звонок, я успела подняться, выкинуть осколки и надеть тапочки, посчитав пол слишком холодным для хождения по нему босиком. При этом мыслей насчёт звонка не наступало, – лишь подняла телефон, прижала трубку плечом к уху, вздохнула и потеряла ушиб.В зеркальном отражении таяло собственное очертание.— Шери! — голос, пронзительный и строгий, прорезал сознание. Мгновенно придя в себя и собравшись, я наконец поняла, что говорит мама. Мама! Даже волосы на голове, эти ненавистные рыжие волосы, зашевелились от осознания важности звонка! Я прислушивалась к помехам, сильнее прижав двумя ладонями трубку, и не могла поверить, что это действительно ее голос. — Ты меня слышишь?! Да что же это такое... Ты как, ма шери?! Как диплом защитила?! — шипение перебило дальнейшие вопросы.?Я постаралась ответить что-то внятное, но язык не слушался от волнения. Мама, несмотря на плохую связь, продолжила выкрикивать в трубку: — Не волнуйся за нас, мы с папулей в Кёльне! Слышишь?! В Кёльне, у Франке! Мы знаем, что ты пыталась ему дозвониться в отель, но Чарльз уже был в Германии! Меня выписали из больницы и мы скоро полетим домой! О, шери, ты бы видела, как к рождеству подорожали авиабилеты! Ты там справляешься с расходами?! Слышишь меня?! Алло?Я слышала её. Слышала, но не могла ничего сказать. Возникло ощущение, что меня придавило чем-то очень тяжёлым к чему-то очень мягкому.— Она не слышит, Чарльз, — в трубке зазвучали характерные шуршащие хлопки. Мама передала трубку, — давай ты попробуй своим громким голосом...— В трубку не нужно кричать, душа моя. — спокойно ответил папа, и меня от его слов бросило в дрожь. Папуля говорил мягко и спокойно, так, как только он мог. — Солнышко, ты тут?..Я промычала неуверенное ?угу?, прикрыв ладонью пол-лица.— Мы вернёмся завтра к семи вечера. Билеты уже куплены, так что не переживай, доберёмся с комфортом, наблюдая за полетом в иллюминатор, — папа, судя по едва уловимой насмешливой нотке, улыбнулся, и я вторила ему. После небольшой паузы он продолжил: — Но не встречай нас в аэропорту, хорошо, зайка? Мы закажем такси оттуда, и я должен буду решить пару важных неотложных дел, касающихся работы... Насчёт этого...— Чарльз! — возмутилась мама на заднем плане.— Небольшое задание для тебя, — все равно продолжил папа, — приберись к моему возвращению в магазине, пожалуйста, и отметь в Журнале, что необходимо закупить. Я займусь поставками завтра, и подумаю о найме нового сотрудника... — Па, уборщица уволилась... — перебила я, найдя эту информацию важной.— Знаю, солнце, поэтому сообщил постоянным клиентам о переходе магазина на неполный рабочий день. Но со следующей недели нужно будет вернуть прежний график, и нам нужен сотрудник... — папа прервался, когда на заднем фоне послышались посторонние шумы, а затем поспешно закончил разговор: — Ладно, зайка, мы продолжим паковать чемоданы, а ты отдыхай. Уже завтра увидимся. Мы тебя любим.— И я вас... — гудки разорвали связь.***?Этот момент?Вчерашнее сообщение также заставило меня выпросить выходной, и подняться раньше будильника.Я тряхнула головой, скидывая рыжие волосы на плечи и, раздвинув шторы, открыла окно. Последний день восьмидесятого года встречал теплым солнышком и пушистым, легким снегом. Небо, возвышающееся над четким рядом темных крыш, было высоким и приглушенно-голубым – неплотная пелена серой тучи закрывала всю его яркость. Где-то там прямо сейчас домой возвращаются родители. И поэтому мне страшно. С улицы слышались вой сирены и радостные возгласы соседских ребятишек: мальчишки взгромоздили два форта по обеим сторонам дороги и закидывали друг друга снежками, а девчонки чуть поодаль лепили снеговиков и хихикали. Их голоса заглушались лишь рычанием моторов редких машин и воем соседской собаки, сходившей с ума от вынужденного одиночества – её хозяева решили провести Рождественские и новогодние праздники на каких-то южных островах, оставив дом на дальних родственников, живших в пригороде Лондона. Они сюда заглядывали два раза в неделю, и каждый их приезд собака радостно лаяла на всю округу, а затем долго и протяжно скулила, умоляя посетителей не уходить. Я и сама часто представляла, как встречу родителей и, разрыдавшись, попрошу их больше никогда не оставлять меня одну. Однако сегодня эта мысль окрасилась в мрачный цвет – мама наверняка начнет ругаться на то, что я не отвечала на их звонки... и на волосы. Она ненавидит рыжих.Если быть честной, я не могла представить и поверить в то, что уже сегодня все встанет на свои места.Отвлекшись от окна, я вернулась к туалетному столику, покусывая обветренные губы и потирая заспанные глаза. В прогретой комнате играло радио: ди-джей задорно объявлял названия песен из праздничного чарта, их незамысловатые попсовые мелодии заставляли неосознанно подпевать, хрипя себе под нос едва различимые слова. Остальное пространство дома тревожно молчало, лишь изредка всхлипывая водой в старых батареях, от которых трубы в подвале начинали низко гудеть. Этот раздражающий звук давил на сознание, делая ожидание еще более муторным и терзающим. Хотелось отвлечься, поэтому я разложила перед собой на столике косметичку и украшения. Неброско накрасилась, впервые за несколько недель не выливая на себя полфлакона дорогущей жидкой пудры, подаренной Розой (синяки сошли, осталась только ссадина от браслета с вишней, которую, я надеялась, родители не заметят), надела огромные сережки-кольца, серебряный кулон на длинной холодной цепочке, осмотрела себя в зеркале и, завершив макияж, нанеся губную помаду, неспешно переоделась.Рейс из Германии должен прибыть в аэропорт к пяти вечера. До этого времени нужно прибраться в магазине и немного посидеть над Журналом учёта товара. Проводить инвентаризацию без чьей-либо помощи мне ещё не доводилось, в отличие от уборки во всем помещении, поэтому я планировала потратить на всё как минимум четыре часа. После этого можно будет вернуться домой и приготовить что-нибудь из оставшихся с Рождества продуктов.Убедившись, что ничего не забыла, я вышла из дома и неторопливым шагом направилась в Хаммерсмит.Путь лежал вдоль Темзы, по той стороне, на которой разросся парк Уетлэнд. Сейчас этот старец укутан в белоснежное покрывало, но в основном он впечатлял приезжих неизменными пейзажами: пожухлой травой, корявыми низенькими деревцами и вечно влажной землей. Кроме того, в нем всегда было тихо, даже в туристические сезоны. Парк состоял из нескольких частей, отделенных между собой болотистой местностью: на юге расположилась площадка для наблюдения за птицами, чуть севернее – пешеходная зона, на западе – невзрачный вход в парк, а на востоке – Темза. К берегу реки спускались немногие, в основном лондонцы, хорошо знавшие сухие тропинки, не поросшие осокой: одни ловили в грязной воде рыбу, другие просто отдыхали – я причисляла себя ко вторым, но бывала в парке исключительно редко. Последний раз – год назад с Дэйвом – мы ?пускали блинчики? камнями и о чем-то увлеченно спорили. А вот местность, начинавшаяся сразу за парком, с недавних пор начала пугать. Там стоял этот страшный дом Пола Уайтхеда, и невзрачные малоэтажные квартирки, мимо которых пришлось бежать босиком. Завидев их, я тут же свернула через Крабтри-лейн на Фулхэм-Палас-роуд и до магазина дошла, стараясь отбросить неприятные воспоминания. В магазине, не переворачивая двустороннюю табличку ?открыто/закрыто?, я прошла в каморку, скинула на кресло сумку, повесила любимое бежевое пальто, поставила в кассетник затертую до дыр ?A Night at the Opera? обожаемых папой Queen и, после фортепианного вступления Фредди Меркьюри, принялась разбирать шкафы. У отца тут хранилась просто куча старых журналов, некоторые из них даже ни разу не открывались. Те, что посвящены музыке – лежали отдельно, как правило, в нижних ящиках, остальные же раскиданы по всем полкам. Я сначала хотела отсортировать всё и сложить в несколько стопок за кресло, но наткнулась на один пестрый женский еженедельник, и задержалась взглядом на одном из заголовков: ?Как понять, что парень тебя любит? Пройди наш специальный тест!?, — он показался заманчивым, так что, хмыкнув и отыскав нужную страницу, попутно стирая пыль с обложки, я пробежала взглядом вдоль текста. Наверное, не стоило завышать ожидания насчет этого теста – он оказался обычным опросником, где в конце предстояло подсчитать набранные ?за правильные ответы? баллы и подсмотреть в конце журнала итог. В ином случае я бы не стала браться за его заполнение, однако в памяти явно вспыхнул образ Дэвида Гаана, поэтому, взяв в руки карандаш, принялась как можно тщательнее обдумывать каждую предложенную ситуацию. Одна из них даже заставила меня серьезно задуматься: ?Он представил Вас своим друзьям, но те начали над Вами подшучивать, доведя Вас до слез. Опишите его действия?, — но завершить тест не успела.Звякнул колокольчик, оповестив о покупателе. Я недоуменно обернулась на шум – табличка на двери точно гласила ?закрыто? – и, оставив журнал на спинке кресла, вышла в зал, ожидая увидеть кого угодно, но не этого высокого парня с полупустым пакетом в руках. ?Резко очерченный?, как его справедливо прозвала Берлина, выглядел запыхавшимся, но спокойным. Я поспешила сообщить о том, что магазин не работает, но парень качнул головой: — Это не займет много времени. — Затем он положил пакет на пол, загремев бутылками, и, порывшись в глубоких карманах старых джинсов, вытащил оттуда аккуратно сложенную купюру, которую тут же протянул мне. — Я хотел рассчитаться за обед в кафе, но ваша коллега объяснила мне всю сложившуюся ситуацию. Мне жаль, что так вышло. — Оу, — замешкалась я, взглянув на купюру еще раз. В голове промелькнула мысль выставить парня за дверь, указав на табличку, но остановило, внезапно, уважение, ведь посетитель проделал довольно долгий путь от кафе до сюда. — Если у тебя финансовые трудности, лучше оставь эти деньги себе… В самом деле, мне не было трудно заплатить за твой обед. — Не поймите неправильно, мисс Уиллер, — он вскинул бровь, — я просто не могу позволить девушке платить за себя. Не в моих интересах оставаться перед кем-то в долгу. Я непонятливо тряхнула головой: — В этом действии есть что-то плохое? — Или это просто неприятно, — подхватил он. — Еще не решил. Я еле сдержала улыбку, но смеяться тут в действительности было не с чего. Посетитель оказался настойчив, и я, после непродолжительного и бессмысленного диалога, состоящего из его напористости и моих вялых отговорок, всё-таки придумала один-единственный разумный аргумент. — Давай так: ты оставишь эти деньги себе, но вместо этого поможешь мне с уборкой сегодня. Если не занят, конечно. Отрывать от важных дел не буду.Посетитель вздохнул, запихав руки в карманы: ?Если вам такого рода помощь нужна больше, чем деньги, мисс Уиллер…? — Чарла, — поправила его я. Слышать свою фамилию каждый раз надоело еще в школе. Всегда считала, что со сверстниками нужно обращаться менее формально. — Простите? — Мое имя. Чарла. Просто напоминаю. — Я вернулась за прилавок и облокотилась на стеклянную витрину, подперев голову кулаком, вспомнив, как первый раз представился Дэвид-к-черту-формальности-Дэйв. Его глупое лицо при этом выражало такую глубокую вину! Смешно вспоминать. — И да, помощь сейчас важнее денег. — В таком случае, Чарла, я мог бы сделать что-то для вас, — он, не выражая ни одной эмоции на лице, отошел обратно к двери, взял пакет, бутылки в котором снова загремели, и, собираясь выйти, схватился за дверную ручку. — Если вы подождете… — Постой! — окликнула его я. — Как тебя все-таки зовут? Но он снова не ответил, спешно выйдя из магазина, оставив за собой след от грязных ботинок и холодный уличный воздух. Я вздохнула, проводив парня взглядом. Вернется он или нет – мне пора приступать к уборке. До прибытия самолёта оставалось чуть больше пяти часов.Перевернув ?A Night of the Opera? на сторону "В" (папа бы все дела бросил, чтобы послушать альбом Queen!), я взяла в руки тряпку. Протерла тумбу, стол и шкаф от скопившейся пыли, перебросила раскрытый журнал на прилавок, рассортировала остальную макулатуру по полкам, затем остановилась, осознав, что вечером придется делать все то же самое дома. Эта мысль породила множество других, но все они будто растворялись и только поддерживали мой боевой настрой. В ином случае я бы поникла и отложила все дела в долгий ящик, но не сегодня. Одна мысль о том, что совсем скоро смогу крепко-крепко обнять маму с папой, согревала душу. Побыстрее бы завершить уборку и пообедать в семейном кругу!Закончив в захламленной каморке, принялась размашисто выметать пол во всем помещении. Снова выйдя в зал, прикинула, чем бы занять ?резко очерченного?, если он вдруг придет. Поручить ему инвентаризацию? Заставить вымыть стеллажи? Перераспределить товар? А ведь еще окна нужно протереть, а то снег с дождем сильно их загрязнили. Я вытащила ведро, насыпала в него порошок, и поставила в единственную раковину, наблюдая, как вода вспенивает моющее средство. Радужные пузырьки переливались, освещаемые одной лампой, и лопались от собственного величия. Ха!Интересно, какие фотографии из Ливерпуля привезет папа. Он обещал перед отъездом наснимать целый альбом, чтобы и Битлз, и корабли, и местные пейзажи, и архитектуры – не остались без внимания.А мама... Как она сейчас выглядит, интересно? Поправилась ли? Как провела время у Франке? Столько всего предстояло сегодня узнать, что нетерпение вырывалось резкостью движений и обостренным вниманием.Колокольчик над дверью звякнул, когда я вытаскивала тяжелое ведро из раковины. От усилия и усталости мои рыжие волосы прилипли к холодному мокрому лбу. Пот пропитал футболку, и вдруг стало стыдно выходить из уборной в таком виде. Хотя парень явно не стеснялся показаться неряхой. Или это не он вернулся, а кто-то другой не заметил таблички, точно оповещающей о том, что магазин закрыт?Я торопливо отодвинула ведро и прислонилась к двери, приоткрыв ее, выглянув в образовавшуюся щель. На проходе стоял тот самый парень в старых джинсах и темной короткой куртке. Только теперь выглядел он несколько иначе. Причесался? Или на улице ветер поднялся и закинул его волосы на затылок? Или отсутствие пакета в руках меня смутило?Нет, было что-то в его заметной сутулости, в застывшей позе, в том, как он прятал руки в карманы, и в его прямом профиле лица, от которого невозможно было отвести глаз.Я переменилась с ноги на ногу, беззастенчиво рассматривая этот профиль. Не могла понять, почему он кажется столь привлекательным: острый нос и прямые скулы, разросшиеся русые брови и хитрые светлые глаза – всё это делало его лицо каким-то хищным и притягательным. Наверное это и называется харизмой, природной красотой.Посмотреть бы поближе, в анфас. Или сфотографировать! Эти светлые глаза... Светло-серые... Везёт мне на сероглазых!В это же мгновение парень устремил свой взгляд прямо на меня, прямо в душу, вывернув наизнанку этим холодным интересом, сменившимся на легкое смятение. Сбилось дыхание и я сделала шаг назад. Рыжая челка все ещё налипала на лоб, но я не спешила ее поправлять, чувствуя, как лицо заливается краской, а воздух, спертый и тяжёлый, еле достигает лёгких. Я проигрывала во внутренней борьбе с навязчивым желанием продлить этот момент и одновременно разорвать его. Если это чувство можно назвать ударом молнии, о котором твердил Дэйв – тогда понятно, почему он запомнил меня в 75 году. Я прижала ладони к груди, и мы простояли, смотря друг на друга, еще пару секунд, пока он вдруг не представился: ?Алан Чарльз Уайлдер?. Его уверенный и теплый тон ещё больше сбил с толку. Я пришла в себя, отодвинув дальнейшие размышления о природе обаяния этого парня, и, распахнув дверь, ногой выдвинула наполненное ведро в зал. Магия того момента ещё не сошла окончательно, и я улыбнулась: ?Приятно наконец познакомиться с тобой, Алан?.Хоть его имя и состояло из первого и среднего, я решилась самостоятельно определить, как к нему обращаться.— Взаимно, Чарла, — подхватил он, обеспокоенно оглядевшись. — В чем конкретно требуется помощь? Теперь он явно отбросил притворную доброжелательность, присущую ему в предыдущих наших встречах. И пусть первое впечатление о нем оказалось несколько омрачено, я от чего-то была уверена: Алан – отличный парень.Покосившись на ведро и вновь на Алана, я обвела рукой, а второй убрала челку: — Нужно вымыть полы в зале и протереть верхние полки. До них я не дотягиваюсь, так что ты, пожалуйста, начни с этого. Весь инвентарь в уборной; кассеты и пластинки складывай в коробку, я потом помогу расставить их по местам… Затем разберемся с окнами и стеклянными витринами, вынесем мусор… работы много, на самом деле. — Я замялась, прокрутив в голове разговор в кафе, и решилась оправдаться: — Не пойми неправильно, Алан, я не хотела тебя чем-то обидеть. — Даже если бы ты хотела, Чарла, я благодарен, так как в самом деле нахожусь в трудном финансовом положении, — в его голосе не чувствовалось неприязни. Он слегка улыбнулся, вероятно, не поняв, к чему я это сказала.Он прошел мимо меня в уборную, а я взяла швабру, стоявшую возле прилавка, и окунула в ведро вместе с наброшенной на нее тряпкой. Серая грубая ткань потемнела, впитав воду, и потяжелела, как мои мысли. Значит, я правильно поступила, когда заплатила из своего кармана за его обед в кафе. И выглядит он так бедно, не потому что хочет так выглядеть, а потому что не может иначе. Ему даже новые ботинки не на что купить? Ходит в дырявых…Нашу семью не затронул кризис, так как у нас была ?подушка? на этот случай – магазин. Музыка всегда популярна. Однако на улицах все чаще заметны такие как Алан – оборванные и обозленные, люди, лишившиеся своих рабочих мест, не имевшие возможности потратить лишний пенс, живущие в нищете или на грани. Скольким семьям в Британии приходилось экономить, чтобы просто выжить? Даже в Лондоне, в столице этой ?великой страны?, жизнь протекала далеко не так радужно, как об этом вещало телевидение, трубило утреннее радио и гласили заголовки газет. Люди недовольны. Они готовы к переменам, они хотят лучшего, хотят слышать правду, но вместо этого нас всех ?кормят? новостями о свадьбе Леди Ди и принца Чарльза.И я не задумывалась до этого момента, как тяжело приходится Дэйву, Бертольде Баумгартен, Сиду Уайтчепелу и остальным хорошим ребятам, которым просто не повезло родиться в семье рабочего класса. Начало работы протекало в тишине. Алан усердно тер пустые полки, пока я задумчиво возила мокрую пенную тряпку, оставляя на полу мыльные белые пятна от порошка.Молодежь справляется, как может. Дэйв неплохо зарабатывает на концертах, Берлина не сидит на шее брата, обеспечивает себя самостоятельно, работая в кафе, Сид уехал на заработки в другое графство... Они стараются, каждый из них.Алан, наверное, тоже старается. Может, ему не везёт? Может, мне стоит предложить парню работу здесь, в магазине, но как к этому подойти? С какой стороны начать разговор? Папа все равно хочет найти нового сотрудника, так что все можно оформить официально, но ведь сам парень может не согласиться. Скажет, что лезу не в свое дело. Еле сдержав тоскливый вздох, полный усталости и жалости, я оперлась на швабру и поправила синий фартук. Ну разве я, взрослая и самостоятельная девушка, не смогу без одобрения отца предложить Алану честную работу, связанную с музыкой? Пускай зарплата будет зависеть от количества продаж, пускай это будет каких-то двадцать фунтов в неделю, но этого достаточно на покупку новой одежды, например...Я обернулась на Алана, раскладывающего обратно на круглые стенды кассеты. Он стоял ко мне спиной, но в отражении окна было видно, как он сосредоточен. Внимательно изучающий каждый альбом, он сортировал их ровно в том порядке, в каком они лежали до уборки. Вернувшись к мокрому полу, я еще пару раз потерла особо грязное пятно и окончательно сдалась. Как говорила Берлина ?как бы мне эта щедрость боком не вышла?. Попросту страшно предлагать что-то подобное, даже не разобравшись в ситуации. И стоит ли мне быть такой доброй к незнакомцу? Нужно ли ему это? Почему это меня вообще волнует? Главное ведь сегодня успеть привести магазин в порядок, до возвращения папы. А после – уже забивать и ему, и Алану голову трудоустройствами.Я завершила мытье пола, и окинула взглядом весь зал. Пускай тут еще было, над чем работать, но грязь не так сильно бросалась в глаза. Результат не мог не радовать. Я устало улыбнулась, когда Алан обернулся на шум, и потащила ведро с мутной водой обратно в раковину. Правда, вылить воду не удалось – парень взял инициативу в свои руки, прервав рассортировку альбомов, и помог с тяжелым ведром. Мыльный раствор с почти оглушающим шумом вылился обратно в раковину. Я отошла подальше от брызг, почти спрятавшись за высоким парнем.— Спасибо, — и смутилась, заметив, как напряглись мышцы его рук, а рубашка впитала грязь.Алан вскинул бровь, окинув меня взглядом. Затем поставил ведро наполняться, а сам произнес:— В следующий раз попроси меня, я поменяю воду. — Он кивнул на раковину. — Ведро слишком тяжёлое для такой хрупкой девушки.— Ты был увлечен альбомами, — невнятно оправдалась я, — да и не тяжело мне, с чего ты это взял?Отпираться было бесполезно. Конечно, одна я еле справлялась, уже порядком выбилась из сил и хотела передохнуть, но проявлять слабость перед малознакомым парнем...— Это хорошо видно, — ответил Алан, вытаскивая наполненное ведро. — Думаю, что для уборки тут стоило вызвать клининговую компанию. Не хочу показаться грубым и безответственным, я рад помочь, но мне нужен перерыв. Смею заметить, что тебе он тоже не помешал бы.— Но мне правда нужно закончить тут к пяти, — протянула я, отведя взгляд. — Если сейчас мы прервемся, то потом нужно будет ускориться или что-то оставить, как есть.Я шагнула в сторону, торопливо схватившись за ручку ведра, но Алан снова перехватил его и напряженно передвинул в зал. Я растерялась, наблюдая за тяжёлыми движениями парня: он молча продолжил протирку стеллажей, размашисто водя тряпкой по широкой деревянной поверхности полки, и снова не обращал на меня внимания.Стало стыдно. Он же сказал, что хочет отдохнуть, а я, упрямая овца, так грубо отказала ему! Стоит хотя бы поблагодарить за усердие.— Алан... давай закончим на сегодня. — В конце концов, за три часа, проведенных здесь, мы достаточно успели сделать – видимой для посетителей грязи не осталось, за исключением заляпанного стеклянного прилавка, с которым я могла бы справиться сама. А вот Журнал... — Спасибо тебе за помощь. Правда.— Не за что. Я все ещё ощущаю вину за эти несколько фунтов за обед, так что рад, что смог немного восстановить доверие. — Он оторвался от стеллажа, и его лицо приняло серьезное выражение. В моей душе все еще витали сомнения по поводу нового сотрудника и того, что я могла бы сейчас папе предоставить отличного кандидата. Но он может не согласиться, а я – проворонить момент. — Твоя коллега сказала, что ваш начальник не знает об этом инциденте, но, будь я на твоем месте, Чарла, написал бы жалобу, внес в черный список и, только увидев такого наглеца сегодня в магазине,вышвырнул бы за дверь. Забрав деньги, конечно. Так что нахожу твое отношение немного странным. Может быть, нужна еще какая-то помощь, но ты, в силу своей застенчивости, не можешь об этом сказать?Парень выжидающе замолчал, следя за моей нервозностью. Я мотнула головой, прикусив губу.Он как в воду глядит. Нет, в принципе, ничего обидного в моем предложении нет. Просто спросить, не хочет ли он попробовать работать тут – это что, какая-то большая проблема? Я нахмурилась, скрестив руки на груди, рассуждая про себя о необходимости говорить что-то сейчас, и все-таки решилась:— Ты не хотел бы поработать здесь? Папа открыл вакансию с зарплатой в пятьдесят фунтов в неделю.— На такую прямоту я не рассчитывал, — усмехнулся парень. — Но, не стану врать, это хорошее предложение, над которым стоит подумать.— Еще ты сможешь безгранично приходить сюда и слушать любимых исполнителей, — я указала на каморку, — вон там есть проигрыватель. Винил, кассеты – что угодно. Папа всегда вскрывает одну упаковку, когда приходит новая поставка, чтобы знать, что советовать людям… я не настолько люблю музыку, чтобы слушать все подряд, поэтому…— Заманчиво.—Оставь свой номер, папа тебе позвонит. Так вы сможете обговорить с ним отдельные вопросы, — я вытащила из кармана блокнот, в который еще недавно записывала заказы клиентов из кафе, и протянула его Алану. Пришлось оставить его в зале, а самой тащиться за ручкой в каморку, попутно забросив незаполненный журнал с тестом в сумку и надев пальто.Вернулась я в приподнятом победном настроении. Пока парень угловатым почерком выписывал номер телефона и свои инициалы (?Алан Нормал? – что бы это ни значило), я проверила время на аккуратных наручных часах – без пяти четыре. Пора возвращаться домой и встречать родителей.Думаю, папа будет рад узнать, что работать с нами согласился постоянный покупатель. Я проверила, все ли взяла, затем, пока парень надевал куртку, выключила в магазине освещение.Странно ощущать такую легкость после столь тяжелых месяцев, и осознавать, что дома меня отныне всегда будут ждать.— Тебя проводить? —Алан придержал для меня дверь, и мы вместе вышли на улицу.— Нет, спасибо,— улыбнулась я, поправив сумку.— До свидания, Алан. С наступающим Новым годом.Парень, дружелюбно улыбнувшись, кивнул ?И тебя?,а затем ушел, оставляя на мокром снегу следы от дырявых ботинок.***?Быть?Я ожидала, что родители будут ругаться на мой новый образ и на то, что не отвечала на звонки в течение нескольких дней, ничего из этого не произошло. Только папа, обычно не обращающий внимания на чью-либо смену имиджа, воскликнул:— Вот это номер! — и, подойдя ближе, пристально всмотрелся в мои запутанные волосы: — Я ничего не перепутал? Сегодня точно не Хэллоуин?Я замотала головой и провела по волосам ладонью:— Немного переборщила с реагентами...— Надеюсь, до января этот борщ смоется, а то реакция ta belle maman будет насыщеннее, чем этот ведьмин цвет.А до января-то оставалось несколько часов!Что касалось состояния родителей, то папа выглядел свежим и бодрым, делился впечатлениями о командировке в ?отсталый Ливерпуль?, где царила грязь и разруха. При этом он не жаловался, а наоборот – пропитался этой странной атмосферой, показывал фотографии, что-то объяснял, активно жестикулируя, и все повторял: ?Вот на следующий отпуск туда вместе поедем?. Мама, которая отлично провела время в Германии, весь последний месяц катаясь с фрау и герр Франке на экскурсии, посещая музеи и филармонии, и вообще всячески культурно просвещаясь, идею поехать на родину битлов не поддержала: ?Вот скажи мне, что там хорошего, в этом твоем Ливерпуле???Там атмосфера, Эм! Там доки, корабли, Ирландское море! Я уверен, вам там понравится! — встретившись с неодобрением, восхищенно ответил он. Затем ловко сменил тему, кивнув на сумку позади себя, и обратился ко мне: — Гостинцев оттуда привез, погляди?.Гостинцами оказались всякие сувениры, не распакованная упаковка открыток и мой фотоаппарат с забитыми пленками. Среди остальных вещей, купленных по заказам папиных коллег, лежала разбитая видеокамера с подписью: ?На ремонт Ч.У.??Чарле или Чарльзу?? — от чего-то засмеялась я.Настроение в тот день впервые за долгое время взлетело почти до небес. После плотного ужина, когда родители отправились спать, я, окрыленная, вернулась к оставленному на туалетном столике дневнику.Я вела его уже восемь лет, воссоздавая из крупиц памяти, кропотливо выписывая неровным почерком, оформляя цветастыми узорами и редкими ?секретиками? – маленькими значимыми вещицами: бусинками, листьями, рисунками, фотографиями – то, что казалось мне значимым, что волновало меня, что хотелось запомнить на всю жизнь. Записывала всё: диалоги, эмоции, мысли, запахи, тактильные ощущения, – и со временем его страницы стали моим отражением.И вот он подошел к концу. Осталась только единственное пустое пространство на корешке шероховатой поверхности красной бархатной обложки, на котором я особо старательно вывела: ?Тридцать первое декабря тысяча девятьсот восьмидесятого года. Цели, к которым нужно стремиться, намного менее важны, чем путь, по которому предстоит пройти ради них?, — слова любимой бабушки. Ее последнее наставление. Хотелось, чтобы именно она завершила этот дневник, ведь не покидало ощущение, что следующий год сулит много перемен. И, надеялась, эти перемены будут к лучшему.И чтобы хоть как-то сдвинуться с мертвой точки, я решила посвятить весь январь реализации своей мечты об уютной фотостудии. Для этого после работы каталась по разным фотостудиям в отдаленных районах Лондона, проходила идентичные собеседования и получала отказ за отказом. Как и предполагалось, столичным фотографам не требовались ассистенты без ?официального опыта работы?, но я не собиралась сдаваться. Знала, что, если не смогу устроиться сейчас – до конца жизни придется сидеть в официантках. Но теперь-то я могла немного расслабиться в плане домашних хлопот, что и сделала, с удовольствием и облегчением свалив на вернувшихся родителей все их обязанности.Мама продолжила домохозяйство, лишь изредка интересуясь, нужна ли какая помощь в магазине, но довольный папа отвечал, что они там вдвоем справляются. Вдвоем, потому что Алан принял мое предложение и устроился к нам продавцом. Вернее, еще не устроился – проходил недельный испытательный срок. Папа говорил, что он проверяет выдержку и дисциплину, но я бы это назвала по-другому, судя по тому, как они вместе заслушивают и обсуждают все имеющиеся в магазине пластинки, а затем переходят на разговоры о машинах.Свободного времени стало значительно больше, поэтому я не упускала случая позвонить Дэйву и узнать, как у него дела. Наверстывала упущенное.— Надеюсь, ты не расскажешь моим о женихе и прочем, — шепнула в трубку я, пока мама возилась с запечённой курицей на кухне.— Ох, Чер, велико желание! — хитро протянул Дэйв. — Но, пожалуй не буду… если ты мне за это пообещаешь прийти на запись сингла. Обещания-то я так и не дождался!— Хорошо, я обещаю, — пришлось поддаться. Мама то и дело высовывалась из кухни и подслушивала разговор, поэтому не хотелось начинать спорить.— Мне стоит взять фотоаппарат?— Спрашиваешь еще! Конечно! — Дэйв сделал небольшую паузу, и серьезно добавил: —И еще, при встрече, как только в студию войдешь, меня в щеку чмокни.— Что?! — взвизгнула я от смущения и негодования. — Ты в своем уме, Гаан? Не буду я этого делать!— Не, ну а что? Остальные девчонки тоже там будут, а они только так со всеми здороваются, знаешь, на французский манер… — при слове ?французский? в памяти всплыла сцена из недетского фильма, кассета с которым каким-то образом оказалась в кассетнике прошлым вечером. Вдобавок к смущению, я стыдливо прикрыла ладонью глаза, ощущая небывалый жар. Дэйв точно сошел с ума! — Так что к тебе тоже потянутся. А ты первой будь, ты же настоящая француженка. В отличие от них, кстати.— Все равно не буду… — буркнула я, накрутив на палец телефонный провод.— Ты меня обижаешь, Чер. Придется рассказать твоей маме, из-за чего ты так ?удачно? покрасила волосы, — я снова начала возмущаться, перебивая смех своего друга, и все никак не могла понять, шутит он или нет. Черт, его шутки всегда настолько серьезны, насколько же смешными выходят его обыденные слова! Дэйв, отсмеявшись, продолжил:— Ладно, насчет записи. Для Стиво мы будем записываться в ?Stage One?, я и сам не знаю, где это, тем более, студия арендована на два часа, так что ничего не получится.А для Миллера – шестнадцатого января будем целый день зависать на юго-востоке Лондона, в ?Blackwing Studios?, всей компанией. У кого-то даже в этот день – День Рождения, так что будет весело.— Хорошо… — в принципе, новые знакомства – это неплохо, особенно после месяцев одиночества. Я явно ощущала свою одичалость, так что требовалась небольшая встряска. Но вдруг вспомнился так и незавершенный тест, и я обеспокоенно поинтересовалась: — А если я не впишусь в эту компанию?Ответ, четкий и агрессивный, не заставил себя ждать:— Чарла, если хоть один человек скажет, что он против твоего присутствия, то он получит в глаз и вылетит из студии. Мне наплевать на мнение остальных, но если после этого все обернутся против нас, я просто возьму тебя за руку, и мы уйдем оттуда. Пускай ищут нового фронтмена…— затем он смягчился, и снова стал собой. — Но этого не случится. Они адекватные ребята, и ты уже почти со всеми знакома. Все будет хорошо, слышишь, Чер? Не думай ни о чем, и просто будь рядом.—Хорошо, Дэйви, я верю тебе. Все будет хорошо, — повторила я.— Тогда жду в студии, Чарлин. Не скучай.***?Переключатель?Солнечный день в своем разгаре растопил снег, устроив потоп на старой улочке. Слив засорился, кто-то вызвал специалистов, начавших сильно шуметь напротив церкви, переделанной в студию звукозаписи. Внутри, правда, этого шума слышно не было – раздавался раскатистый девчачий смех и звон бокалов. Веселая компания отмечала чей-то день рождения. По крайней мере, так сказал Дэйв.Он, укутанный в шерстяную кофту, вышел встретить меня и покурить. Я придерживала входную дверь.—Мы уже полтора часа ждем Дэна, — вытянув вперед руку и мельком взглянув на наручные часы, высказался друг. Я чуть сощурилась, но отвечать не спешила.— Я-то думал, что только я перестал что-либо успевать делать.У него и волосы не уложены, и кофта со штанами не гармонируют, – видно, собирался друг наспех, забыв даже накинуть плащ при выходе из дома. В обычный день я бы не смогла оправдать его страх опоздать, но сегодня – о, для ребят из Depeche Mode это был особенный день – начало записи их первого самостоятельного сингла.— Волнуешься? — обеспокоенно спросила я, смотря, как Дэйв, одним движением стряхнул пепел под ноги.— У меня руки дрожат, — тут же ответил друг, затем обхватил мою ладонь, демонстрируя доказательство своих слов. — Чувствуешь?— Ты справишься, Дэйви, — постаралась поддержать его я, не отпуская руки. — Подумай о том, что выступать перед толпой людей на сцене страшнее, чем перед друзьями в студии.Выглядел он серьезно: нахмурился, смотрел в сторону, явно что-то обдумывая, и, покончив с сигаретой, забыл ее потушить.— Не знаю, что из этого хуже по ощущениям, Чер, — затем потянул меня в теплое помещение – небольшую прихожую, кивнув, — пойдем.Хоть студия и располагалась в здании бывшей церкви, ничего в ней не напоминало духовный дом, скорее гостиницу: длинный коридор с запертыми дверьми напротив друг друга, а в конце коридора – открытый холл. После холла мы свернули направо и оказались в просторной комнатке, обитой звуконепроницаемой красной фанерой. Здесь уже расположились синтезаторы ребят и микрофонная стойка, кочующая от концерта к концерту как неизменный талисман.Дэйв эту стойку свистнул из родного колледжа, а зачем – не помнит. ?Пьяный был, — оправдался он тогда, заметив мой негодующий взгляд. — Я не горжусь этим поступком. Каюсь даже!?Но, что не сделаешь по глупости? Я не имела права винить Дэйва.Сбоку от инструментов, задвинутый к стене, стоял диван, на котором уютно расположились две незнакомые мне девчонки и Джо Фокс. Она, при виде меня, тут же привстала и потянула к ним, затем крепко обняла и воскликнула: ?Ты так круто постриглась, Чер! — затем обратилась к Дэйву. — Ты нашел Флэтча??— Как видишь, — пожал плечами друг и уселся рядом с нами, потеснив тем самым.— А то у нас Флэтч пропал, прикинь, — объяснила мне Джо. — Он отлить пошел, и минут на двадцать где-то провалился. Его Март ушел искать, а следом за ним еще несколько парней. Ты их, по-моему, знаешь. Знаешь ведь? Рэдклиффа, Рэдмонда и Аллена?— Она знает, — ответил за меня Дэйв. — А вот этих – нет.— Эй, — возмутилась Джо. — Где твои манеры? Они – не ?эти?. Вот, Чер – Энн Суинделл и Дэб Данахей. Девушки Мартина Гора и Винса Кларка. А это, дорогие леди – Чарла ?Чер? Уиллер. Та, которой Дэйв аж целую песню на первом концерте посвятил!— Так это была ты! — понятливо протянула, кажется, Дэб. У нее было достаточно выразительное лицо с мощными скулами и приятными добрыми глазами. Ее озаряла легкая улыбка. — Приятно познакомиться.Вторая, девушка поскромнее, кивнула вслед за подругой, и ее крупная объемная прямая челка тут же упала на грустные глаза.Наверное, Джо опять начала бы о чем-нибудь говорить, но в комнату вошел потерянный Энди.— Ты ведь не ссал на заднем дворе? — без стеснения поинтересовался Дэйв.— Блин, понастроят хрен пойми как, плутаешь в этих катакомбах, тыкаешься в каждую дверь! — сходу нажаловался Энди, затем остановился и зло кинул: — Я, в отличие от тебя, культурно воспитан, и не стал бы отливать, где попало.Мартин с Винсем пришли вслед за Флэтчером. Оставался только мистер Миллер.Но и его долго ждать не пришлось – он, весь красный от спешки, даже не отдохнув, начал работать: ?Так, ребят, вы действительно хотите сделать Dreaming of Me вашим первым синглом? И второй вопрос – что вы поставите на сторону B? Я предлагаю вашу хорошую Ice Machine?.Парни хором ответили ?Точно ее, а на сторону B – что угодно?, и девчонки подтвердили: ?Да, Dreaming of Me – красивая песня!?Я промолчала, лишь мельком взглянув на серьезного Дэйва, и мне показалось, что он вдруг резко повзрослел.?Ну, значит, начнем с нее?, — мистер Миллер потер ладони, проверил инструменты, подозвал к себе хозяина студии, который вместе с Робом Алленом и Полом Рэдмондом отмечал чей-то День Рождения, и начал копаться с подключением своих собственных инструментов, которые привез с собой.Это заняло не больше получаса, мы за это время с девчонками и двумя пьяными парнями успели сыграть в ?Колбасу?, где я вылетела с первого же вопроса Джо.Когда все приготовления мистера Миллера были завершены, они с хозяином студии присоединились к скучающему саундинженеру в комнату с пультом, находящуюся прямо за стеной. Происходящее там хорошо просматривалось благодаря крупному безрамному окну.?Ребят, начинайте?, — издался громкий голос директора Mute из двух колонок, подвешенных на стены.Depeche Mode пытались сыграть так, как играют на концертах, но звук их подвел. ?Это какая-то лажа!? — возмутился Дэйв.Винс сетовал на плохо настроенное оборудование: ?Блин, никогда эти штуки друг с другом нормально не начнут контактировать?.Джо нашла прекрасную возможность поговорить. Снова обратилась ко мне.— А ты придешь к нам на вечеринку после выпуска сингла? Соберемся у меня дома, посидим, отметим, а потом ночью свалим куда-нибудь по лесу бродить. Круто будет!— Ничего не обещаю – работа… — ответила я.— У меня тоже работа, у девок, вон, тоже! — усмехнулась Джо. — Даже у Роба работа, да ведь, а, Роб? Но это не мешает нам время от времени веселиться. Можно и выходной за свой счет взять, в конце концов!Аллен подтвердил ее слова, а я снова заметила схожесть Джоанн и Дэйва. Она возмущается, как Дэйв. Одевается так же броско. Их манеры общения схожи. Встревает там, где не надо. Но она все-таки мягче. Теперь неудивительно, почему друг так много о ней рассказывал, – если бы я встретила кого-то, столь схожего со мной, я бы тоже этим тут же поделилась.— Я постараюсь, но не обещаю, — все же согласилась я, снова мельком взглянув на хмурого Дэйва. Его состояние немного меня беспокоило, и я хотела удостовериться, что он в порядке.— Ты не волнуйся, Черри, — приободрила Джо, проследив за направлением моего взгляда, — даже если этот котик не придет – скучно не будет точно. У меня еще ни одна вечеринка не проходила вяло и неинтересно, ребята подтвердят… Особенно Пол. Ха-ха, ты бы видела, как он однажды боролся с другим чуваком, и повалил его на мою кровать, сломав две планки!.. Но, знаешь, Дэйв Гаан ни разу не отказывался от выпивки в хорошей компании. О! Ооо! Заодно посмотришь на пьяного Марта, это просто отпад!Девушка с грустными глазами – Энн, вроде, немного встрепенулась, но ничего не сказала. Видно, это больная тема для нее, так как она поникла, отвернувшись от нас.Я посмотрела на Мартина Гора, этого низкого, по сравнению с Энди Флетчером, паренька с невинным лицом. Интересно, что же он такого вытворяет, когда пьяный? Мне казалось, что Дэйва в этом плане никто не переплюнет, у моего друга совсем башню сносит, он в таком состоянии может сделать вообще что угодно! Но Мартин… за сегодня не проронил ни слова, хотя в дружественной атмосфере находится.?Стоило Just can't get enough выбрать синглом, с ней возни поменьше было бы, — с досадой высказался Винс, на что Гаан одарил его испепеляющим взглядом. — А ты вообще слишком стараешься, там надо так петь, а ты…?— Это правильно, что Дэйви старается, — снова встряла Джо. —Винсу эта песня не очень нравится, но он автор и вправе выбирать.— Дэйв кажется вообще слишком вцепился в эти строки. Прям бредит ими, — неосторожно заметил Роб Аллен.— Ага-ага, — незамедлительно отозвался Гаан, — ничего не могу с собой поделать – они застряли в голове, никак не выкинуть. Может кому-то стоит писать менее навязчивые песни??Ребята, если не поторопитесь, то не выпустите ни единой записи, — вновь включился мистер Миллер, прервав все разговоры. — Хотите, чтобы ваш дебют на радио, что называется, ?выстрелил?? Усерднее и серьезнее относитесь к студийной рутине!?Винс, задетый словами Дэйва, раздул ноздри, но продолжил работу. Роб с Полом, чье поведение стремительно теряло контроль, решили продолжить свои посиделки в ближайшем пабе, так что в комнате стало намного тише и спокойнее после их ухода. Мистер Миллер вздохнул с облегчением, пробубнив в микрофон что-то о заблеванном студийном пульте ?как в прошлый раз?.Я заметила, что Дэниел много говорил по делу и мало – об отвлеченных вещах. Сразу чувствовалась деловая хватка и мягкий контроль руководителя: ?Флэтч, держи ритм, не отлынивай! Дэйв, следи за дыханием! Мартин, попадай по клавишам, хватит считать ворон! Винс, нужно сделать что-то с этим рифом – он никуда не годится?, — и в таком духе проходила вся запись.Этим мистер Миллер напомнил мне одного бабушкиного знакомого дирижера. Тот тоже любил всеми командовать, особенно мной за столом. Он при этом размахивал ложкой, чем смешил мою бабулю, и все командовал: ?Чарла! Ну-ка локти со стола! Спину держи, не врастай в землю! Не чавкай!?Бабушка в таких случаях всегда говорила: ?Ну, Эдди, она же ребенок, а не твой концертмейстер?, – а дядя Эд после этого всегда по-доброму улыбался и угощал конфетой.Вспомнив про бабушку и запись в дневнике, я достала из кофра фотоаппарат и почувствовала напряжение. Давно не держала его в руках. Неуверенность вновь затвердила о том, что я бездарность, и окружающие против предстоящей фотосессии. Пришлось спрашивать у всех разрешение, даже у Дэйва.Джо воодушевленно согласилась, Энн и Дэб (которая сама увлекалась фотографией) тоже. А вот Винс отказался, назвав себя нефотогеничным. Я пыталась его переубедить, потому что знала, как выгодно преподнести людей на портретах, но так и не добилась согласия. Мартин сразу попросил не снимать его во время разговора или смеха – он стеснялся своих крупных неровных зубов (хотя мне они казались милыми). И отличился Энди, воскликнув: ?Так ты и вправду фотограф!?, — на что Дэйв смачно хлопнул себя ладонью по лбу.— Мистер Миллер?.. — осталось последнее разрешение, которое для меня было важнее остальных.— Можно просто Дэниел, Дэн. Не такой уж я и старый, чего бы там эти оболтусы ни говорили, — в шутку разобиделся Дэниел, затем все же ответил: — Если ты этим процессом не будешь отвлекать весь творческий коллектив, – то я ?за?.Отвлекать и уж тем более рушить хрупкую вдохновленную атмосферу я не собиралась, – знала, как встать, с какого угла, какой ракурс, на какой выдержке делать, чтобы не пользоваться вспышкой, и как учесть все пожелания парней. Девчонок все равно пришлось фотографировать отдельно, – каждая, увидев полароид, захотела унести с собой по одному снимку на память, благо запасные кассеты были с собой.Впервые за весь день я не пожалела, что взяла с собой кофр. Утром он сильно давил на плечо и мешался с непривычки, а сейчас пригодился, так как мы с девчонками вышли на задний дворик (это было необычное место для фотографий – там стоял ужасающий крест, на который забралась Джо!) и мне снова пришлось поменять камеру.Когда мы вернулись, мальчишки уже приступили к записи Ice Machine. Я улыбнулась Дэйву, четко давая понять, что все в порядке, а затем разложилась в самом углу дивана, достала маркер и подписала каждую моментальную фотокарточку ?1981, Depeche Mode, Dreaming of Me/Ice Machine?, потом отдала девушкам, чтобы они выбрали самые, по их мнению, удачные снимки.Они переглянулись после небольшой паузы: ?Ого! Сразу видно набитую руку. Такая четкость… с такими фотографиями даже не стыдно в модельном бизнесе себя попробовать!?Парни все-таки отвлеклись от своих инструментов, так как Дэниел выделил десятиминутный перерыв, и столпились вокруг меня. Сам Миллер присоединился к нам, выглядывая теперь на снимки из-за спины Винса.?У нас на сегодня всего час остался, ребят, — мягко напомнил он. — Давайте продолжим работу?.И они продолжили, а я все оставшееся время глупо, но с огромным счастьем в душе, улыбалась, слушая очередную историю Джоанн Фокс.Я была действительно счастлива, что меня приняли в их компанию. Счастье наполняло меня, даже когда мы все вместе пешком решили добраться до вокзала. И спустя два часа, уже на перроне, когда пришла пора прощаться, вспомнила слова Дэйва о прощании ?по-французски?, и не опешила, когда Джо и Дэб так сделали. Энн воздержалась, но я не настаивала – мы просто обнялись, и вся Бэзилдонская свора, кроме Дэйва, загрузилась в последний вагон скорого поезда.?Эй, Гаан, не задерживайся, мы тебя ждем!— все еще доносился звонкий голос Джо, когда закрывались двери. — Выйдешь в Лайндоне??— Я, может, и не приеду, — Дэйв показал язык, а затем весело махнул рукой. Поезд тронулся и совсем скоро скрылся из виду.Мы направились к выходу с вокзала, без умолку болтая о сегодняшнем дне, и, остановившись у первого по ходу магазина, я игриво спросила:— Что дальше, Дэйви? — надеясь не расставаться с ним до самой ночи.Он, широко улыбаясь, взял меня за руки и вдохновленно произнес:— Что хочешь, Чер. Весь мир к твоим ногам упадет, только скажи, — затем легонько приобнял, заискивая передо мной, заглядывая в глаза.Что происходило, я не понимала, но было так хорошо и окрылёно, так высоко, что все вокруг просто перестало существовать. Я видела только его глаза, такие родные и теплые, только его нос со свежим пирсингом, по которому я провела пальцем, только его гладкие щеки, еще не успевающие порасти щетиной, и только его припухлые, застывшие в полуулыбке губы, такие желанные и недоступные.— Мне не нужен весь мир. Только ты, — отчетливо проговорила я, следуя велению сердца, не чувствуя ни робости, ни смущения.Объятия Дэйва были мягкими и свободными, он не удерживал меня, давая возможность отстраниться в любой момент. Но я не желала этого. Я не должна бежать. Не сейчас. Не сегодня. Запустила пальцы в его непослушные волосы, ладонью коснулась щеки и застыла, испугавшись себя и этих мыслей о большем.Боясь показаться навязчивой, испорченной, боясь ранить своими действиями, я закрыла глаза и услышала его бархатный баритон, сломившийся в полушепот:— Тогда дальше будем мы… — и чуть не падаю в обморок, когда Дэйв приблизился ко мне своим лицом.Тело размякло, но я была напряжена до предела. Противоречивые чувства захлестнули всю меня, но я не смела портить этот момент. Не сейчас. Не сегодня. Не с ним.Его дыхание пылало жаром, а я была холодна, как лед. И это был очень волнующий жест. Он не настаивал, но я не могла отвернуться от него сейчас. Нет, ни за что.Я люблю его. Люблю его за все. Люблю так сильно, что не могу обидеть. Люблю, и могу бесконечно долго произносить это слово, но так и не выскажу всю глубину своих чувств.Уши заложило, и мысли отсутствовали. Мне уже не страшно, я не одна.Теперь весь мой мир – это лишь он. Тот самый человек, который был со мной всегда. Он каким-то неведомым способом просто завладел мной, а я не смогла вовремя начать этому сопротивляться. И чувствовала, что так и должно было быть. Мы с самого начала должны были просто сделать это, а не пытаться угодить своим дурацким мыслям о том, что мы ?просто друзья?. И я тоже – его мир. И он чувствует тоже самое.Мы впустили друг друга в свою жизнь, заполнили пустоту в своих сердцах, и теперь это ни за что не изменится.?Чарла и Дэйв. — Договорил он, разорвав робкий поцелуй.— Звучит??