Глава 9. (1/1)

?Вырываюсь?Я задумчиво положила трубку телефона обратно на тангенту и, опустив взгляд на блокнот, отметила в нём две даты собеседования. Завтра должно состояться предварительное, с неким Мартеном Корбейном, предыдущим ассистентом Паоло Роверси, а седьмого февраля – с самим фотографом.Перспектива стать настоящим ассистентом знаменитого фэшн-фотографа, с одной стороны, могла дать много преимуществ: работа на разные модные журналы, посещение светских мероприятий и относительно быстрый подъем по карьерной лестнице. Но с другой стороны – вечный недосып, переутомление и снобы из высшего общества, встречаться с которыми лицом к лицу совершенно не хотелось. Как не хотелось и уставать.Поиски работы и без этого удручали и вытягивали много сил. Если б не родители, давно бы бросила эту затею и осталась работать официанткой. На самом деле, казалось, что все навыки обращения с камерой забылись и растерялись, и теперь глупая детская мечта с высоты нынешнего опыта смотрится не такой перспективной. Ну фотограф, ну студия – чем это лучше кафе? Та же нервотрёпка и те же клиенты. Ещё и чаевых не дадут.?Ирландия выиграла в матче против наших! Эх, а какие были прогнозы! Какие прогнозы…?, — разочарованно воскликнул папа, отложив газету на кофейный столик. Он поправил очки в крупной оправе, закинул ногу на ногу и, перелистнув страницу, снова погрузился в чтение.Мама, находясь на кухне, никак не отреагировала. Она с усердием оттирала плиту от застывшего жира, то и дело прыская на эмалированную поверхность моющим средством, запах которого отдалённо напоминал яблоко. Затем потянулась достать новую губку с верхней полки, но вовремя вспомнила, что не сняла перчатки.Со вчерашнего дня мама решила со мной не разговаривать – ей не нравилось, что я до сих пор торчу в кафе и ни с кем не встречаюсь. Но афишировать сейчас то, что происходит между Дэйвом и мной (особенно когда мы сами толком во всём не разобрались) было бы очень глупо и неосторожно. Я даже папе не рассказала! А что касается работы… я просто сдалась.?Так и будешь на чаевые жить? — спросила вчера мама, специально для разговора поднявшись ко мне в комнату. Она перед этим не интересовалась ни моими делами в кафе, ни дальнейшими планами, просто пришла в комнату и с самого порога начала обычное наступление, произнесённое с возмущенной интонацией: — Позор на мою седину – дочь без высшего образования дома засиделась – ни замуж не собирается, ни карьеру строить! Хочешь, чтобы я всю оставшуюся жизнь перед соседями краснела??К таким внезапным маминым визитам с целью поругаться я привыкла, но каждый раз после её ухода на душе скреблись кошки – душило чувство вины за то, что выросла такой бесполезной, неблагодарной и никчемной дочерью.— Ну, ма-ам, — вначале понадеялась оправдаться, но быстро откинула эту идею. От разговора бы это не спасло – она уже сверлила меня своими карими глазами, расставив руки в бока. По крайней мере, теперь у неё есть силы сердиться, не то, что перед отъездом, когда она выглядела, как скелет, обтянутый кожей. В зеркале её худое лицо искажалось ложной заботой, и я не спешила встречаться с ней взглядом. — Мне в кафе нравится, там люди хорошие...— Вот смотри, потеряешь нас насовсем, одна останешься, ни детишек не будет, ни мужа рядом. — Мама перешла в наступление, повысив голос, вдыхая для каждого сказанного предложения поглубже. — Кто за тобой присмотрит? ?Хорошие люди? из кафе?— Не хочу об этом думать, — пробубнила я, обернувшись. Перебирая холодные пальцы на руках, я старалась найти верные слова, чтобы ее успокоить. Чувствовала отвращение к самой себе – неприятно сидеть, испытывая только смертельную скуку и желание побыстрее закончить этот диалог.— Конечно, ты не хочешь, — возмутилась мама, взмахнув руками. — Ты никогда не хочешь думать о серьезных вещах – у тебя же ветер в голове! Нельзя всю жизнь быть такой легкомысленной, нужно уже о будущем задуматься. О том, как семью содержать, детей воспитывать, работу стабильную искать, а то закроется твоё кафе, и что делать будешь? — Пойду в другое кафе, — пожала плечами я. — Хоть в чём-то у меня есть опыт.— Взяла бы пример с Сида Уайтчепела! — раздосадовалась мама. — У мальчика тоже опыта не было, а теперь его в Корнуолле по всем местным газетам дергают!Я вздохнула. Знала бы она, по каким газетам его дергают – не стала бы вообще его упоминать. Не говоря уже о том, что она до сих пор не знает о Поле Уайтхеде и том, что я чуть замуж не выскочила! Вот таким отношениям она бы точно не обрадовалась. Хотя, может, если б она узнала об этом, то перестала бы попрекать меня?В общем, мама еще много чего высказала вчера, но я ей ничего не ответила. Напоследок она кинула: ?Ах, ты со мной теперь не разговариваешь? Ну и я с тобой тогда не буду, тоже мне, моду нашла!? — и, тяжело сопя носом, вышла из комнаты, хлопнув дверью.Маме не объяснишь, что самой пробиться без связей – непосильно тяжело, особенно в Лондоне, и проще сначала работать на кого-то, а потом уже собственную студию открывать. Она бы сказала, что нужно делать свое имя самостоятельно, а не через каких-то других фотографов. Поэтому я молчала, и если нужен был совет родителя – обращалась к папе. Он хоть не осуждал, а наоборот поддерживал во всех начинаниях, понимая, как в наше время тяжело с заработком. Как раз-таки папа сегодня нашел неприметное объявление в газете с номером телефона и маленьким заголовком: ?На время работы в Лондоне фотографу требуется ассистент. Рассматриваем только кандидатов с портфолио!?, и подтолкнул дозвониться им. Мы в это время сидели с Дэйвом в моей комнате на втором этаже и пытались поговорить хоть о чем-то непринужденном. После поцелуя я чувствовала такую скованность и нервозность перед другом, что не могла поддержать разговор. Дэйв пытался вести себя, как ни в чем не бывало, но такая его стратегия сбивала с толку. Я хотела поговорить, чтобы выяснить раз и навсегда – кто мы друг для друга.Как раз в тот момент, когда Дэйв снова предлагал прийти на их выступление, к нам поднялся папа и немного разрядил обстановку. Я поспешила спуститься к телефону, радуясь возможности немного отдохнуть от давящей атмосферы, но перед этим пообещала другу: если меня не примут и в этот раз, то прекращу поиски до следующего квартала – когда начнется отпуск в кафе – и точно посещу репетицию их группы и концерт. Дэйв согласился.Отойдя от комода всё в той же задумчивости, я чуть было не столкнулась с папой, вышагивающим в сторону ванной.— Нет, шери, ты представляешь – снова повышение налогов со следующего месяца! — возмутился он, остановившись рядом с телевизором. Даже не задумываясь, он включил его и закинул на диван пульт. Я успела опомниться, прежде чем папа продолжил. — Я не представляю, с чего за аренду помещения под магазин за прошлый квартал платить, а тут снова налоги возросли! Что творят там наверху? Сами не знают уже, чем простой народ извести. Столько хороших фирм из-за отмены государственной поддержки закрылось уже... Как бы нам не прогореть.— Скажи это маме, — отозвалась я под треск нагревающегося телевизора. — Она меня с открытием студии торопит.Из динамиков послышался еле различимый монотонный голос. Экран, всё ещё затемнённый, передавал размытые очертания синоптика. Мама недовольно фыркнула.— Как по-моему, хорошо, что у тебя вообще есть работа, — подхватил папа. Он заглянул в список программ на сегодня, который всегда лежал сверху на телевизоре, и два раза стукнул пальцем в журнал. — Вот кто теперь ни о чем не заботится. Вот эти, развлекающие публику. Гребут деньги лопатой и не боятся, что окажутся ни с чем на улице... А студия, даже если окажется прибыльной позже, работает не на количество, а на качество и имя основателя. И на контракты с издательствами, конечно. А у тебя ни того, ни другого пока ещё нет... Так что в этом вопросе я с твоей мамой не согласен.Он ушел в ванную, избежав ругани с мамой и оставив меня наедине с синоптиком из телевизора. Глядя на него, не казалось, что он гребёт деньги лопатой, как выразился папа. Сутулый стареющий мужичок размахивал руками, указывая направление движения циклона, и устало улыбался, закрывая собой Белфаст. Но он ведь не развлекает публику. Кому в самом деле интересно смотреть прогнозы погоды? Я переключила канал и уставилась в яркую рекламу кредитной карты.Вот уж точно, жизнь в кредит сейчас – самый доступный вариант. Но даже для этого требуется постоянный заработок.Я вздохнула, отыскав среди передач один смешной новый сериал, отложила пульт обратно на столик и оглянулась на лестницу. Интересно, чем занимается Дэйв?— Ты сможешь нам помочь в магазине в следующем месяце, солнце? — по-доброму поинтересовался папа, выглянув из ванны, все еще вытирая руки махровым полотенцем. — Наверное, стоит посерьезнее отнестись к чартовым песням – они лучше продаются.— Мне снова начать покупать музыкальные обозреватели и слушать радио каждый день? — спросила я, хотя знала ответ. Этим занималась в прошлый кризис – даже специально завела тетрадь для записей названий разных песен. Несколько месяцев вела его, а потом он закончился. Новый не покупала. Я привстала на цыпочки, заложив руки за спину, и с интересом склонила голову: — А мистер Уайлдер прошел испытательный срок?— Как ты его официально называешь! — усмехнулся папа. Он выключил свет, уселся на диван и закинул подушку себе под голову. — Да, он справился. ?Мистер Уайлдер? передавал тебе слова благодарности и большой привет. Беспокоишься?— Это ведь была моя идея… — я поджала губы и тяжело вздохнула. — Надо было сначала с тобой посоветоваться. Как он вообще?— Думаю, немного скучает, когда заглядывают покупатели, но в целом он в порядке и неплохо справляется. — Папа потянулся за пультом и немного понизил громкость. — Мы недавно спорили с ним насчёт новых популярных течений. У него интересный взгляд на электронику. Я-то думал, он придерживается более консервативных взглядов.— Потому что музыкально образован?— Его братья преподают классическую музыку, и росли они в достаточно консервативной семье… Я знавал их отца – это не тот человек, который может позволить своим сыновьям идти против семейных традиций. — Папа задумчиво почесал бороду и добавил: — Так что покупка Аланом синтезатора стала неожиданностью для них. Но вообще он молодец – зря времени не теряет, каждый пенни откладывает: где-то ещё подрабатывает и сдает экзамены на права. Занятой человек!— Ну да, — протянула я, ощутив некую обиду. Значит, оплатить обед у него денег не хватило, а вот синтезатор купить – пожалуйста!И вообще удивительно: синтезаторы сейчас стоят, как квартира в пригороде — Дэйв жаловался на это, когда инструмент Винса из фургона прямо на дорогу вывалился, они там все побледнели, но, к счастью, все обошлось, — однако Алан не кажется достаточно богатым, чтобы делать такие покупки.Я еще ненадолго задержалась перед телевизором, просмотрев забавную сцену из сериала, и, когда началась реклама, нехотя поднялась обратно по лестнице. Встав перед дверью в комнату, поправила рубашку, ладонями разгладила штаны, смахнула чёлку с глаз и выдохнула. Хорошо бы ещё мысли в порядок привести, вытряхнуть оттуда всё ненужное, спокойно поговорить… без воспоминаний о поцелуе, кулоне, дне рождении и том, какой Дэйв великолепный.В комнату я вошла, закрыв ладонями покрасневшие щеки.Дэйв без зазрения совести рассматривал мой альбом, расположив его у себя на колени. Сидел он на моей кровати как йог, что выглядело неудобно, особенно если учесть, что одет он в джинсы, в которую еще и майка заправлена. Но его сосредоточенное выражение лица не выражало дискомфорта. Я осторожно присела рядом, чем отвлекла его от просмотра.Дэйв отложил альбом и серьезно спросил:— Знаешь, что мне нравится в твоих фотографиях? — я мотнула головой, немного забеспокоившись: — Они все живые. Вот, например, с этого пейзажа так и веет свежестью. Отлично передает настроение.Он достал мою первую фотографию из колледжа – домашнюю работу по пейзажам, на которой изображено поле из окна электрички. Причем оконная рама тоже была видна, и это не понравилось нашему преподавателю – он снизил оценку в итоге, раскритиковав моё видение, назвав его ?скучным и устаревшим?. Однако она мне нравилась, так что фотография попала в альбом, пускай и не на первые его страницы.Этот же преподаватель нахваливал работу нашей старосты – она всего-то сфотографировала Саутендскую набережную (без всякой идеи, с плохой светотенью и без композиции) – так что я засомневалась, кто из нас двоих устарел.Мое изображение делалось рано утром, когда на полях местами еще лежал густой туман, но солнце уже ярко освещало низенькую траву и пышные редкие кусты. Оконная рама обрамляла всю фотографию и визуально делила ее на две части – на небо и землю. Причем на небе было единственное облако, озарённое лучами восходящего солнца, а за ним – великолепный градиент от небесно-голубого до лавандового цвета на самом горизонте.— Настроение сонливости и увядающего лета, — договорил Дэйв. — Оно нам обоим отлично знакомо, да?Звучал он несколько меланхолично. Наверное, вспомнил, как мы ездили вместе в колледж, видя эту картину день ото дня. Пролистав еще несколько альбомных страниц, он на мгновение задержал руку над той, где мы сидели на заднем дворе моей бабушки среди ее скульптур, а затем снова начал просматривать фотоальбом с самого начала.— Ты дозвонилась по тому объявлению? — все-таки спросил друг, не прерывая своего занятия.— Да, — тихо ответила я, отведя взгляд. Затем прикусила губу: — Но я все равно постараюсь прийти на ваш концерт.— Хорошо, — обыденно кивнул друг, — предупреди тогда, и я тебя встречу.Он закрыл альбом и опустил ноги на пол, вытянулся, вскинув руки к потолку, и широко зевнул. Наверное, ему наскучило сидеть здесь одному. Он провел ладонью по носу, шмыгнул им и посмотрел на меня. Я смущенно отвернулась.— Мы сможем выйти погулять после обеда, если хочешь, — неуверенно предложила я. — Или давай посмотрим какой-нибудь фильм в кинотеатре. Наверняка сейчас показывают что-нибудь интересное.— Я тоже об этом думал, но знаешь, — подхватил было Дэйв, но быстро отмахнулся от этой идеи, — давай лучше останемся тут.— Тогда, может, потанцуем? — разнервничалась я, вскочив с кровати. — Я включу проигрыватель…— Не надо, Чер, лучше открой окно, а то у тебя тут душно. — Я послушно открыла форточку, впустив прохладный воздух в прогретую комнату, и так и осталась стоять перед Дэйвом. — Спасибо. Ты могла бы прийти двадцать второго на концерт, мы как раз в Лондоне будем выступать. Так тебе не нужно будет никуда ехать. А потом, вечером, я тебя провожу и останусь у тебя на ночь. Закажем пиццу, выпьем чего-нибудь… это было бы круто.Я замотала головой, стремительно краснея от представленных сцен. Дэйв нахмурился:— Что-то не так?— Мы… — в голове вихрем пронеслись все вопросы, которые хотела бы задать, но запнулась на самом первом и сдалась. Ведь каждый раз, когда нам нужно поговорить, мы чуть ли не ссоримся. Наверное, это нормально, что у нас есть своя точка зрения на разные ситуации, но сейчас хотелось, чтобы мы были единого мнения – отказа бы не пережила.— Если ты сейчас подумала о прошлой ночевке, то забудь, — серьезно заявил Дэйв. — На этот раз все будет по-другому.Этого я и боялась! — Дэйви, — как можно дружелюбнее обратилась я, подавляя эмоции, — лучше потом поезжай домой, отдохни, как следует. Вы же и двадцать третьего будете выступать, а ты говорил, что тяжело два дня подряд на сцене петь.— Да мне не петь тяжело… — он вздохнул, встал с кровати, прошел мимо меня к книжной полке над туалетным столиком и остановился. — А знать, что девушка, которая мне нравится, опять отталкивает меня. Не хочет, но отталкивает. Зачем-то.— Я не…— Знаешь, Чер, что никак понять не могу? — он провел рукой по полке и достал оттуда мой дневник. Я замерла, настороженно спросив, подавившись воздухом:— Что ты делаешь?— Ты ведь не была такой нерешительной со своим женихом, — друг обернулся ко мне, крепко сжимая ярко-красный ежедневник. — Ты ведь сразу согласилась на его предложение, сразу переехала к нему, выполняла все его прихоти, ты даже перекрасилась, хоть говорила когда-то, что не хочешь портить волосы. Ты писала тут, что хотела бы ?чтобы то же самое предложил Дэйви?, но если я тебя попрошу жить со мной, ты ведь не согласишься. Ты отказываешься даже от обычной ночевки со мной, потому что смущаешься! Забавно, правда? Ведь ты легла под Уайтхеда в первую же ночь, и к чему это привело?Мне как ножом по сердцу резанули – оно заныло так остро и забилось так быстро, что я осела обратно на кровать, отвела взгляд и закрыла глаза. Он читал его. Он читал дневник. Он всё знает и злится из-за этого. Там же столько всего написано… Там же все мои переживания, там же вся я, как на ладони…— Ты не можешь обвинять меня за это. Ты вообще не должен был… — с обидой пробубнила я, затем закрыла ладонью рот, облокотившись на собственную ногу. Его слова жгли душу и сердце. До такой степени жгли, что щеки щипали, а к горлу подступили слезы. Я не хотела ругаться и не хотела слушать. Дэйв отложил дневник на туалетный столик и провел рукой по волосам, нахмурившись:— Не должен был что? — выдержав паузу, он с горечью заявил: — Единственное, что я не должен был делать – это влюбляться в тебя, потому что мы были отличными друзьями, Чер!Его голос дрогнул, но не сорвался. Он владел собой, в отличие от меня. Не думала, что разочаруюсь в его словах настолько, что не смогу смотреть ему в глаза без боли в груди.— Знаешь, что я подумал, когда ты позвонила мне после своего побега из его дома? Я подумал, что ты пользуешься мной. Думал, что врешь. Я не хотел приезжать до тех пор, пока ты не попросила дать тебе еще один шанс.— Я никогда не использовала тебя, — только это и смогла выговорить. Слезы выступили на глаза, порождая желание выговориться. И с чего он вообще так решил? Разве звучала неискренне, признаваясь ему в том, что произошло?Я снова взглянула на Дэйва. Он приблизился ко мне, смотря сверху вниз, но затем опустился на колени и попытался взять за руку. Я вырвалась. Он еле справлялся с эмоциями, но не отступал, продолжая смотреть в мои глаза. Я тяжело дышала, стараясь не дать воли желанию собраться и уйти. Как он может так прямолинейно говорить о таких вещах?— Теперь-то я это знаю. Прости, Чер, — он снова предпринял попытку взять меня за руку. На этот раз вырываться не стала, но и пальцев не сомкнула, — я просто хотел, чтобы те два месяца с твоим женихом для тебя прошли спокойно и счастливо. Потому что единственное, что я хочу – это чтобы ты была счастлива. Со мной или без меня. Я бы смог свыкнуться с мыслями о том, что тебе лучше без меня, что не скучаешь и даже не вспоминаешь обо мне, что вся наша дружба – пустой звук для тебя. Но я просто дурак, раз говорю об этом сейчас… потому что ты сказала, что тебе тяжело и страшно думать о том, что я к тебе испытываю. Не думаю, что с тех пор что-то изменилось.— Зачем ты тогда это рассказываешь? — полушепотом спросила я, стараясь не разрыдаться. — Если знаешь, как это мучительно слышать.— Хочу, чтобы ты поняла, что я настроен серьезно по отношению к тебе, Чарла. — Дэйв сильно сжал мою ладонь, чуть отведя наши руки в сторону. — Ночевка – это еще один шаг, который смог бы нас сблизить. Я хочу, чтобы ты знала, что я не могу сдерживаться больше, но не хочу ранить тебя. Ты плохо пережила свой первый раз. Поэтому я стараюсь действовать осторожно; ты дорога мне. Очень. Сильно.Тихо, немножко неровно, но осознанно, обдуманно, так он звучал, и у меня не было причин не верить ему. Не было причин бежать от него, но сорваться в любой момент – легче, чем дать ему завладеть ситуацией. Однако останавливало осознание того, что передо мной на коленях стоит всё тот же Дэйв – активный, пробивной, амбициозный и самоуверенный парень, у которого множество друзей и определенные цели на дальнейшую жизнь. И этот же человек в то же самое время очень ранимый и ведомый. Он, как и я, не пережил бы моего отказа, поэтому начал бороться за нас двоих. Как я, понимая это, вообще смею отказывать ему?Как смею отталкивать его, если те два месяца плакала ночами в подушку, и со слезами же на глазах просыпалась, потому что он снился мне каждый день? И это не Дэйв должен извиняться передо мной, а я – перед ним, и извиняться так до бесконечности. Я никогда в самом деле не думала, что о чем думает, когда мы не видимся. Я не думала, насколько это может быть больно для него. Я всегда переживала только о себе – пропитывалась этой жалостью и была уверена, что меня все покинули. Но это я ото всех отвернулась.— И я не понимаю, зачем мне эта группа, слава, концерты, даже деньги… — продолжил Дэйв, — зачем это всё, если не ради тебя? Это всё не имеет значения, если тебя нет рядом. Я схожу с ума каждый раз, когда мы не общаемся. Схожу с ума от того, что ты не со мной. Поэтому прошу – никогда не уходи от меня больше. Не говори больше о ненависти ко мне. Эти слова как червь застряли у меня в груди – убивая меня изнутри.И черт меня дёрнул вообще ему тогда крикнуть о ненависти. Только всё порчу своими словами, хотя не хочу этого.— Это не было правдой… я не это имела в виду. — Я опустила голову и смолкла, уронив пару слёз на его ладонь.— Я так хотел быть свободным от мыслей о тебе, Чарла, но теперь хочу, чтобы это никогда не прекращалось. Я могу сделать тебя счастливой. И хочу этого. Хочу, чтобы ты улыбалась только мне, хочу, чтобы ты держала меня за руку, обнимала, дурачились и вообще, делала всё то же самое, что ты делала раньше. Потому что это необходимо для меня, — я отчётливо слышала быстрый стук его сердца. Он не врёт, он искренен сейчас: — Потому что я боюсь потерять тебя. И если ты хочешь того же, что и я – нужно что-то делать. Чтобы быть вместе. Чтобы больше не приходилось расставаться. Но так, чтобы ты не начала меня бояться. Я могу быть ужасным.— Я не боюсь тебя.— Чтобы ты могла мне доверять даже после ссор. Я могу быть резким.— Я доверяю тебе.— Чтобы ты любила меня не за деньги и славу, не за дорогие подарки и красоту, а за то, какой я есть, со всеми недостатками. Я могу быть скучным.— Я люблю тебя.— Давай встречаться, Чарла. Ты не будешь ни в чём нуждаться, если согласишься.— Я согласна.— И, наверное, об этом уже поздно говорить, но я не хочу, чтобы между нами снова выросла стена недопонимания. Не хочу, чтобы ты считала это предложение… чем-то поспешным и неправильным, — Дэйв протянул руку к моему лицу и нежно провёл по моей щеке, затем пригладил мои волосы и выдохнул. — Я бы не стал, если бы не любил тебя. И так же не стал бы, если бы ты не любила.Он притянул меня на себя. От этого мы оба оказались на полу – я нависала над ним, уронив слезу на его майку. Меня трясло, я опустилась, вжалась в парня сильнее, тихо всхлипывала, вдыхая его аромат, желая услышать те слова ещё раз, а он молча успокаивал, не отпуская меня.И было так страшно и стыдно. Жарко. Душно. Больно. И вместе с тем так тепло и хорошо одновременно. Сладко-горько. Чувствовала, что мы наконец высказались, но ещё одно вырывалось наружу, последнее, что ни выкрикнуть, ни прошептать.Нежность и усталость.?Я всего лишь хотела быть с тобой, не важно, кем приходясь тебе, я хотела заполнить эту пустоту, видя твою улыбку, наблюдая, как ты дурачишься, я хотела лишь отстраненно наблюдать за твоими успехами, Дэйви, но этого со временем стало так мало… так мало тебя одного?.Я вздохнула и сквозь слезы улыбнулась, снова оказавшись над ним, снова роняя слезы на его лицо, снова вытирая их рукавом своей рубашки.?И я прощаю тебя за прочитанный дневник, прощаю за всю ту историю с кулоном и твою неловкость и стеснение, прощаю за резкость и временную грубость – ведь ты никогда не хотел причинить мне боль?.Я коснулась губами его лба, и носа, и щек, и губ – вскользь, покрывая его лицо поцелуями – потому что хотела. Потому что, наконец, могла.?И ты прости меня, ведь я видела, как ты сломался тогда, как начал злиться, пытаться перевести вину на другого, но еще больше обвинял себя. Прости, что не пыталась помочь, прости, что не было возможности сделать что-то большее, сказать больше?.Я запустила руку в его волосы и прижалась к его груди, слыша быстрое биение его сердца. Казалось, что они сейчас даже в таком темпе бились в унисон.?Но теперь я здесь. Я здесь, чтобы выслушать. Я здесь, чтобы поддержать. Если тебе плохо или что-то нужно – дай знать, я примчусь хоть на край света, чтобы помочь тебе. Я живу для тебя отныне?.— Делай со мной, всё, что вздумается, говори, что хочется, я обещаю, что никто не узнает о твоих тайнах от меня – ни один интервьюер, ни знакомые, ни друзья, ни родные – только мы будем знать обо всём. Мы вдвоем во всём мире.Нас могли увидеть мои родители, они могли нас услышать в любой момент – если бы папа выключил телевизор, если бы мама перестала жарить рыбу, если бы кто-нибудь из них поднялся на второй этаж – но этого не случилось. И это не имело значения, ведь произошло что-то настолько безумное, что у нас обоих перехватило дыхание, а в голову ударил адреналин. И даже открытая форточка не смогла остудить то чувство, что проснулось в нас.Выше, чем любовь.***?Всё под контролем?Родители не узнали о нас тогда. И я не рассказала о нас потом. Они бы не поняли. Они бы не поддержали.Я сама еще до конца не осознавала, что мы наконец-то вместе, что открылись друг другу. Я будто смотрела на Дэйва другими глазами, после его слов о том, что не боится, если у нас через девять месяцев появится ребенок: ?Даже если так, Чер, я не откажусь от вас. Просто придется действовать немного быстрее?. Он стал смелым и решительным, но я испугалась этой мысли о возможной беременности. Мы слишком молоды. Мы не готовы. Это было бы неправильно. После этого я до такой степени накрутила себя, что буквально приходилось убеждать себя в том, что все хорошо. Напоминать о том, что мы с Дэйвом теперь больше, чем просто друзья. Что можно вести себя не так сдержанно и скованно. Что нужно быть счастливой и не бояться ответственности. Ведь, если бы я высказала ему тогда всё, что думаю о детях, это разбило бы сердце и разрушило его мечты.Я не могла с ним так поступить.В начале февраля, после успешного собеседования с сеньором Роверси, я совсем скисла. Хотелось с кем-то посоветоваться, кому-то открыться, так что позвонила Розе, но она завалила меня собственными проблемами: ?Представляешь, Ди, мы в Германии вынуждены торчать до самой осени! — ее высокий голос срывался на визг и резал ухо. Я отвыкла от того, как звучит лучшая подруга. — Родаки, без нашего с Беном ведома, подали наши документы в экономический, типа чтобы мы продолжили их бизнес. Я им такой разнос устроила, когда узнала! Чуть с матерью не подралась – разбила ее любимый чайный сервиз, так она меня в комнате на ключ заперла и не выпускает – устроила домашний арест! Мне, блин, девятнадцать лет, какой ещё домашний арест?! Совсем из ума выжила трухлявая карга. А Бену вообще пофигу! Он хоть в юридический, хоть в экономический – со всем соглашается, а мне говорит, что не хочет учиться вообще. Вот как с этими людьми жить??Я положила трубку, так и не рассказав о нас с Дэйвом. Мама, как всегда подслушав разговор, заметила: ?Розалин уже совсем леди, ей не нужно подсказывать дорогу, как её братику. Не знаю, отчего Анна с Отто так категорически отнеслись к выбору университета, когда девочка хочет быть медиком, — она вытерла руки об фартук и заботливо добавила: — Вот я бы на их месте поддержала дочурку в ее стремлении. Такое благородное дело – людям помогать. Тем более что она отлично справляется. Я пока у них гостила, Розалин мне все уколы ставила и следила за приемом лекарств. Такая умница выросла?.Мной она так не гордилась.Я пыталась поговорить с Берлиной, но девчонка потеряла свой паспорт и разрыдалась на другом конце провода. Ей грозила депортация из Великобритании, и эта проблема была важнее моих любовных переживаний.В середине того же месяца я ещё больше загрузилась. Работа с Роверси оказалась непростой: съемочный день длился с самого утра и до позднего вечера, возможности присесть не было, на плечо постоянно давила сумка, ноги ныли, голова, помимо мыслей о Дэйве, забилась ещё и съемочным расписанием, именами клиентов, журналов, названиями проявочных студий, ресторанов для встреч, телефонами нужных для работы людей, организацией отснятого материала и затратами на расходные материалы типа фотобумаги, кассет для полароида, реагентов и негативной пленки. Я находилась в постоянном напряжении, старалась максимально концентрировать внимание на том, что делает Паоло, предугадывать его следующие шаги и вовремя готовить технику к съемке, быстро её собирая. Я вела все переговоры, представляя фотографа знаменитым британским моделям, актрисам и музыкантам, отвечая по телефону и договариваясь о следующих заказах. При этом от меня требовалось постоянно находиться в тени, не высовываться и – что самое главное – не делать фотографий самостоятельно.В редкие выходные дни я сортировала получившиеся фотографии и развозила их в редакции. Выслушивала мнения, записывала их и передавала Паоло. Затем ехала в музыкальный магазин, закрывалась в каморке и, по просьбе папы, слушала радио, листала музыкальные обозреватели, отмечая в Журнале учета товара популярные группы. Папа, правда, постоянно пытался отправить меня домой, потому что беспокоился, но я так сильно уставала к тому моменту, что отмахивалась от него. Мне просто необходимо было отвлечься и не думать о задержке в этом месяце.Двадцатого февраля тоже выдался такой выходной. Я приехала в магазин вечером с другого конца Лондона, чтобы послушать дебютный сингл Depeche Mode и немного расслабиться. Папа собирался в автомастерскую, оставляя магазин на меня и Алана Уайлдера, скучающе стоявшего за прилавком.?Ну же, милая, — папа перед уходом налил мне чай и указал на стопку новеньких, еще запечатанных виниловых пластинок ?Dreaming of Me?. — Не нужно себя так терзать – отдых важнее. Алан сам может заняться списком популярной ныне музыки, если тебе тяжело?.?Нет, папуль, — я мотнула головой, благодарно принимая из его рук кружку горячего чая. — Я сама со всем справлюсь, честно. Пускай он спокойно сдает свои экзамены на права, работает на второй работе, а тут, стоя за прилавком, отдыхает – все равно покупателей нет?.Уайлдер на мои слова не отреагировал.?Он уже сдал экзамены, — гордо объяснял папа, — я сегодня ему машину оставил, он тебя подвезет до дома, чтобы ты по темноте не шла?.Я встрепенулась, хотела напомнить, что не могу ехать с чужими людьми из-за фобии, но он быстро поцеловал меня в лоб и спешно ушел, звякнув колокольчиком над дверью.Я недоверчиво покосилась на Алана, который облокотился на стеклянную витрину и отбивал пальцами ритм. Казалось, что папа слишком ему доверял, называя парня сложным для понимания, но добрым и готовым помочь. Конечно, он помог нам, согласившись работать здесь за такую жалкую зарплату, но назвать его добрым язык не поворачивался. Как вспомню его притянутую за уши улыбку – мороз по коже ползет! Хотя, моему отцу он никогда так притворно не улыбался.Я мотнула головой, отбрасывая нежелательные мысли. В конце концов, на сегодня осталась только одна задача – послушать запись и поделиться впечатлениями с Дэйвом, так что я глотнула теплый чай из кружки, взяла в руки семидюймовую пластинку, потянувшись через все кресло, и внимательней рассмотрела обложку альбома. На ней красовался рисунок брата одного из участников – Винса Кларка – Родни Мартина. Он изобразил стройную девушку в жёлтых штанах и розовой майке. Она смотрела на саму себя со спины – мистер Мартин использовал интересный эффект зеркального туннеля, так что изображение повторялось несколько раз, пока художнику не надоело рисовать, и он не завершил туннель неясным нагромождением квадратов.Обратную сторону пластинки занимало название группы и список песен. В самом низу заметно выделено ?Mute Records?, Декой-авеню, 16.Я аккуратно достала пластинку, будто бы это была ценнейшая вещь в жизни, и, поставив звукоснимающую иглу проигрывателя на самое начало дорожки, нажала кнопку старта.С самых первых нот у меня захватило дух – музыка звучала потрясающе! Это был синти-поп и новая волна в ярчайших их образах: немного похоже на ?Silicon Teens?, другую группу Дэниела Миллера и Фэда Гаджета, и что-то более взрослое, вроде тех песен Гэри Ньюмана… Но как же замечательно и тепло играли синтезаторы! Тексты песен настолько же неясные, насколько и завораживающие. Остроту ощущений дополнял сам факт того, что я присутствовала при записи в студии. Танцевальный бит ?Dreaming of Me? заставил подпрыгивать на месте и заряжал хорошим настроением; ?Ice Machine? действовала немного иначе – вызывала в душе чувство ностальгии. И этот голос, звучащий из динамиков... Голос Дэвида Гаана. Его не было рядом – это так странно, как запись на автоответчике!— Кто исполнитель? — внезапно встрял Алан, заглянув в каморку.— Depeche Mode, — отозвалась я, улыбнувшись. — Тебе нравится?— Не любитель новых романтиков. Слишком приторно и попсово. — Парень скрестил руки на груди. — Вторая композиция интереснее по звучанию. Она мрачнее первой, но не теряет свой жанр.— А мне нравится. Всяко лучше того, что мы слушали в последнее время – эти хоть не пытаются походить на кого-то, — ответила я, убрав пластинку и выключив проигрыватель.— Значит, тебе больше по душе легкие мелодии, сочиненные на коленке за пять минут.— Пять минут сочиняются – пять минут исполняются. В этом нет ничего плохого, на мой взгляд, — спокойно протянула я. От чего-то присутствовала уверенность, что парень не хотел задеть меня этими словами.Алан вскинул бровь, все еще стоя в дверях. Он прислонился к косяку и выглядел заинтересованным. Его высокий силуэт загораживал свет, падающий в каморку из зала, и я заметила, что волосы парня отливали рыжим. Я нашла это забавным, потому как он был русым. Еще я засмотрелась на небольшую родинку под его подбородком, стало интересно, не комплексует ли он из-за нее.— Так ты оставила работу в кафе? — полюбопытствовал Алан. — Даже не смотря на то, что работа с сеньором Роверси – лишь временная? Не боишься, что после того, как он покинет страну, ты останешься без работы?— Нет, — мотнула головой я, — потому что у меня всегда будет, куда вернуться. Крис меня сможет восстановить в качестве официантки, да и тут папа от помощи не откажется… Он не откажется и от твоей помощи, если ты вдруг захочешь уйти, а потом вернуться. Ты-то ищешь себе что-нибудь по специальности?— Не так активно, как раньше, но все еще в поисках, — подтвердил Уайлдер, но потом съязвил: — Музыкальные группы не часто набирают участников через утренние газеты.Я, посмотрев на наручные часы, пропустила его легкую грубость мимо ушей:— Почему ты так стремишься попасть именно в группу? Разве не проще продолжать, ну, в одной определенной студии, чем мотаться по всему свету и давать изнурительные концерты?Затем встала с кресла и начала собираться домой: закинула в сумку тетрадь с записями, бутылку воды и расческу, оставленную в магазине ещё с прошлого раза.— Не считаю концерты изнурительными – они всего на два часа. Что касается конкретно группы, я считаю, что мог бы стать полезным им, так как многое умею. К тому же, быстро учусь, и считаю себя неприхотливым.Я закинула сумку на плечо, раскрыла пакет, бережно сложенный папой, упаковала туда ?Dreaming of Me?/?Ice Machine?, и прошла к парню:— Неприхотливым, надеюсь, не в музыкальном плане, — затем показала ему язык и, как только Алан отлип от косяка, вышла из каморки. — Потому что ты жуть, какой избирательный – тебе все не так. И собирайся домой, время закрываться.— А я не виноват, что нынешние музыканты не хотят прорабатывать глубину своих песен. Всего-то стоило им задержаться в студии и с саундинженером прийти к единому мнению, — высказался Уайлдер, нырнув, как лис, в каморку за своими вещами. Я даже хихикнула с такого сравнения, слушая, как парень продолжает возмущаться уже из маленькой комнаты. — И надо с собой в студию, помимо невнятных демо, нести идею и представления о желаемом качестве своей песни. А то получается, что в чартах сейчас никакой индивидуальности – инженеры и продюсеры работают так, как привыкли работать, лейблам же это только на руку, пока формула успеха работает. Музыканты ленятся, деньги рекой в карманы льются. Но, вот, например, в Германии уже сейчас понимают – нужно больше экспериментов. Слышала ли ты Kraftwerk? Вот они неплохи. Они, и Дэвид Боуи, если приводить в пример Британию.Конечно, я слышала о Дэвиде Боуи: было время, когда мой Дэйв о нем безумолку трещал – ?Боуи то, Боуи сё? –восхищался его эпатажностью. А Kraftwerk больше по душе Мартину Гору – этот стеснительный парень обожал Германию.Я накинула пальто и с содроганием взглянула на оставленные папой ключи от машины. Вытерла вспотевшие ладони о штаны и попыталась успокоиться:?Тут до дома ехать – пара кварталов, ничего за это время страшного не случится. — Но страх схватил меня за горло, и я, нервно почесав шрам на запястье, всё-таки решилась спросить: — А ты знаешь дорогу до нашего дома? Если нет, то я лучше пешком дойду?.Алан вышел из каморки и закрыл за собой дверь. Затем проверил кассу, убрал Журнал учёта товара на нижнюю полку и, не торопясь отвечать, надел свою лёгкую кожаную куртку. Потом он окинул взглядом все помещение, нашел уместным поправить упавшие кассеты на витрине возле окна, и только после этого выдал:— Чарльз, твой отец, постарался объяснить мне дорогу. Но, если что, я взял с собой карту.Карту! Как по-британски! Остановимся где-нибудь в ярде от Стивенедж-роуд, начнем изучать окрестности.— На меня ты и не надеешься, да? — уточнила я, стараясь не паниковать.— Ты не предлагала помощи, Чарла, — справедливо заметил Алан, открыв передо мной входную дверь. Пропустил меня на улицу, затем выключил свет в магазине и вышел вслед за мной. — Если всё-таки будешь подсказывать, куда ехать, то, пожалуйста, делай это заранее, чтобы мы успели свернуть, если это будет необходимо.Вот уж не думаю, что в обморочном состоянии вообще можно что-либо подсказывать.Мы направились к припаркованной неподалеку машине, и с каждым новым шагом я чувствовала, как подгибаются колени, а голова пульсирует. Жар выступил потом на моем лбу, когда я села на переднее кресло, и в мыслях вспыхнул образ той злосчастной аварии. Скрип тормозов. Кровь на руках. Звук столкновения автомобиля с деревом. Тяжесть свалившегося на меня тела.?Нет, все нормально. Все под контролем. Я смогу с этим справиться?, — подбадривала себя я, отгоняя навязчивые воспоминания. Однако когда парень отпустил ручник, и машина тронулась с места, когда мне стало нечем дышать, и я наспех опустила окошко, только тогда поняла, что не совладаю с наступающей паникой. Алан, старательно выжимая педаль сцепления, справился с ключом зажигания и завел мотор. Дребезжание старенького форда отдалось болью в легких и неприятным покалыванием в пояснице.— Хочу предупредить, — вяло произнесла я, борясь с тошнотой. Я не могла ехать с чужими людьми – ощущение неизбежной смерти туманило сознание, думать о хорошем не удавалось. Уже не могла взять себя в руки, хотя мы даже не отъехали от места стоянки... — что, возможно, тебе придется тащить на себе труп и объясняться моей маме, кто ты, и что делал в машине нашей семьи.Мои слова быстро вывели парня из сосредоточенности:— Ты ведь не страдаешь тахофобией, нет ведь? — Он забеспокоился и заёрзал на месте, крепче сжимая руль. Я кивнула, два раза уронив голову от бессилия. — Об этом Чарльз меня не предупреждал... Так, дыши глубже, я поставлю что-нибудь, что тут у вас есть, в магнитолу...Парень спешно потянулся к бардачку, но разочарованно поджал губы: ?Небольшой выбор?, — увидев только старые чеки и кассеты Queen.— Папа их обожает, — в который раз напомнила я, тяжело втянув носом холодный воздух. В глазах темнело, сознание мутнело, я все больше и больше возвращалась в некоторые яркие фрагменты того дня, бессвязные и едва уловимые, но до ужаса реальные.— Так, подожди, есть запасной вариант, — тут же отозвался парень, включив радио. Гэри Ньюман самозабвенно воспевал: ?Здесь, в моей машине, я чувствую себя защищённым от всего?. Я подавилась, закрыв лицо ледяными руками. Алан выдохнул, снова повернув выключатель радиоприемника: — Как не вовремя…?Почему бы не включить BBC??, — сказала было я, но проглотила слова вместе с ещё одним неприятным комом в горле. От страха по телу пробежали ледяные мурашки.— Лучше выйти из машины, пока не поздно… — зашевелился Алан, но я его уже не понимала. — Ты сможешь подняться?Нет, всё: уши закладывает, голова давит, тело тяжелеет, – я точно сейчас в обморок свалюсь. Взгляд блуждал по всему салону, стараясь скорее стряхнуть темное возрастающее пятно. Я вцепилась в обивку кресла, слушая бешеный поток мыслей и шум в ушах. Кровь прильнула к горлу, сдавила легкие и тут же отступила, уйдя куда-то в пятки вместе с сердцем. Мне еще рано умирать!?Чарла!? — это отчаянное восклицание ненадолго вывело из состояния страха, но оно с новой силой обрушилось: почувствовала, как мое безвольное тело подалось вправо и угодило в крепкие руки сидевшего рядом Алана Уайлдера. С каждым мгновением голова тяжелела все больше и больше, а тело немело от холода.?Держись?, — его голос доносился из ниоткуда, возник в сознании и тут же истлел. Я, уставшая от всего мира, закрыла глаза.Темнота мгновенно вытеснила реальность, запутав ее в паутине мыслей. Ничего не вязалось между собой и не вызывало никаких эмоций. Абсолютно. Продолжая слышать, я падала, вытягиваясь во времени… и никак не могла приземлиться. Не контролировала полет. Безвольно барахталась в невесомости. Не существовала, не жила, просто находилась где-то и одновременно нигде. И не могла ни уснуть, ни избавиться от этого пограничного ощущения, – даже не пыталась. Мне уже не было страшно из-за оцепенения, нехватки воздуха и сбивчивого сердцебиения – в этой тьме ничто не имело значения, лишь растворялось, поглощалось и выравнивалось во всём беспространственном. Присутствовало только чувство падения, и только оно шло извне – долго. Вечность. И в этой вечности, среди макового поля, меня звали по имени.?Чарла?, — протягивая длинный стебель с красным нераскрывшимся бутоном, хвастаясь им, как самым драгоценным. И я не понимала, зачем. Не знала, кто. Теперь ощущалась тревожность. Прохлада на коже. Роса на нестриженой траве. Мягкость сырой земли под босыми ногами. Слепящее солнце, далекое, едва различимое в вышине. И стойкий запах крови, нарастающий и леденящий душу. ?Возьми?, — прозвучало еще раз, настойчивее. Красный бутон на стебле вспыхнул огнем и быстро превратился в пепел. Я дернулась, желая убежать, но осталась на месте – ноги не слушались, тяжелели, вязли в земле, а взгляд не желал отрываться от алого пламени, охватившего все поле. И подумалось: ?От чего бежать? Опасности нет?, — но это были не мои мысли. Ветер шептал их мне, успокаивал, гладя по волосам, и я поддавалась, наблюдая за безумным адским вихрем изнутри, из самого эпицентра, бездвижно.То был огненный смерч, а я – единственный нетронутый цветок на всей поляне. И не было ни поляны после нас, ни солнца, ни звука, лишь тьма. Бесконечная. Застывшая смертью, въевшаяся в душу. Безумная, безмолвная. И даже после пробуждения чувствовалась ее присутствие – пугающее опустошение, от которого хотелось поскорее избавиться.?Чарла! — Уайлдер потряс меня за плечи и тут же прислонил ледяную мокрую руку к моей шее. Обморочное состояние начало отходить, я тяжело задышала, хватая воздух. — Не уезжай...?Липкая слизь стекала по моим коленям и по плечу парня прямо на свежевымытый папой коврик. Во рту и в горле скопилось еще немного – я сплюнула себе под ноги, сильно наклонившись; Алан меня придержал, оберегая от столкновения с бардачком, и, смочив руку водой из бутылки, снова дотронулся до моего затылка. Он уже успел выйти из машины, и теперь склонился надо мной, загораживая уличный фонарь. Я закрыла глаза и резко мотнула головой.?Слышишь меня? — тревожно спросил Алан. Услышав что-то невнятное и хриплое в ответ, он осторожно начал отмывать мои пальцы и колени от вязкой жидкости. Некоторое время я ощущала только мягкие прикосновения и все возрастающую благодарность за то, что парень не растерялся и привел меня в чувство. Но вскоре и мысли потихоньку начали возвращать в невеселую реальность. Стыд ударил в голову острой болью. — Ты меня до смерти напугала?.— Надо было… — только я начала говорить, сглотнув, Уайлдер тут же хмуро подхватил:— Предупредить о своей особенности.Я еле кивнула. Голова гудела, а вялость волнами накатывала на все тело. Сейчас хотелось только безмятежного отдыха, хотелось вытянуть ноги и укутаться в одеяло, чтобы согреться и избавиться от начавшегося озноба. Нужно прилечь.Я попыталась встать, но сделать это удалось только с его помощью – упершись на предплечье Алана. Он открыл для меня пассажирскую дверь и уложил на сиденье, подложив под голову мою сумку и укрыв торс своей легкой курточкой. Это происходило в тишине – он, наверное, злился на всю ситуацию в целом, а мне так сильно хотелось спать, что я поджала ноги и отвернулась к спинке кресла, постоянно глотая оставшуюся рвоту, что прожгла горло.Он снова завел мотор и отпустил ручник – машина тронулась, плавно и медленно отдаляясь от места парковки. Я зря боялась ехать с ним – он прекрасно водил, аккуратно и вдумчиво, направляясь прямиком к моему дому. Я зря так плохо думала о нем – сегодня Алан доказал, что на него можно положиться.?Спасибо?, — прохрипела я, сжимая рукав его куртки, вдыхая аромат дешевого одеколона.?Не за что, Чарла, — отозвался парень, плохо скрывая недовольство, — но в следующий раз, когда твой отец попросит тебя подвезти – откажусь. Дойдем пешком?.?Не говори ему, — попросила я, — он тебе очень доверяет?.?В таком случае, мне придется придумать что-то, чтобы объяснить запачканный коврик и твое вялое состояние?, — он вздохнул, вывернув руль, уводя машину куда-то влево.Я замолчала, закрыв глаза. По брусчатке глухо стучали колеса автомобиля, ветер, врывающийся в салон из открытого окна, свистел над ухом и встречные машины тяжело проезжали мимо нас. Стало так спокойно – мысли, наконец, улеглись, – и так тепло под легкой курткой… Алан мерз без нее, но не закрыл окно, не жаловался – ни слова не проронил о том, что ему некомфортно. И, когда мы добрались до Сивенедж-роуд и остановились напротив моего дома, нас встретила мама, предложившая Алану поужинать с нами. Парень отказался, притворно улыбнувшись: ?С удовольствием приму ваше предложение в следующий раз, миссис Уиллер, но сегодня придется продолжить рабочий день, — он обратился ко мне, сменив псевдо-улыбку на радушие. — Береги себя?.?Такой хороший парень, ну прямо как Чарли в юности! — довольно кивнула мама, закрывая калитку. — Тебе бы такого жениха, ма шери, и в жизни ни о чем сожалеть не будешь?.Я притянула к груди семидюймовку Depeche Mode, вспомнив о Дэйве, и крепко сжала ее, скрестив руки. Осознавала, что не смогу рассказать о сегодняшней поездке даже ему. Еще один секрет от всего мира.?Слишком много тайн в последнее время, Чарла?, — невесело хмыкнула я, затем оглянулась, всмотревшись в темноту родной улицы, и закрыла за собой дверь.***?Радионовости?Сингл, как выразился Дэниел Миллер, ?выстрелил?. Продажи шли хорошо, людей на концертах, по словам Дэйва, стало значительно больше, в прессе спустя неделю появились первые положительные рецензии. Когда Дэйв зачитывал их вслух перед всей группой, то чуть ли не лопался от гордости, ведь о них писали не обычные местные газетенки, а серьезные музыкальные издательства – ?New Musical Express? и ?Sounds?! Затем и вовсе произошло то, что ни один участник группы не был готов услышать – их песню внезапно начали крутить на ?BBC RadioOne?, вот тогда-то они и прочувствовали весь восторг. Мистер Миллер одобрительно качал головой, и уже сейчас говорил о следующем сингле: ?Так, ребята, немного отдохните в апреле, возьмите небольшой отпуск, вы это заслужили. Затем в мае вернемся в студию, посмотрим, что можно сделать с “New Life”?.Что говорить об отпуске, когда Дэйва распирало от воодушевления и вдохновения, а остальные участники (кроме Винса, скрывающегося от налоговых служб в небольшой бэзилдонской квартире) продолжали трудиться клерками в скучных лондонских офисах? Энди с Мартином даже не смогли посетить вечеринку Джо (которая, к слову, создала информационный бюллетень для всех фанатов) по случаю выпуска ?Dreaming of Me?; девушка не сильно расстроилась, всё равно пригласив их подружек – Дэбби и Энни, которые с вечеринки добирались домой на такси – ноги не держали!Джо организовала танцплощадку, привезла много алкоголя, набила им импровизированный бар, включила музыку и весь вечер отжигала так, что я со своими ?потанцульками? на ее фоне казалась ребенком, еще толком не умеющим ходить. Дэйв к ней присоединился после второго стакана бренди – остальные присутствующие расступились, наблюдая за дикими танцами безумной парочки. Я решила спрятаться на маленькой кухне, чтобы не ревновать, и всю ночь провела в обнимку с шампанским. На следующее утро мы с Дэйвом настолько плохо себя чувствовали, что решили завалиться спать в доме у Гаанов – ключи от бабушкиного дома я уже давно выложила из сумки – и тогда миссис Гаан заподозрила неладное. Она не стала спрашивать, где мы так сильно напились (кажется, к этому-то она привыкла), но все-таки поинтересовалась, не натворили ли мы что-то противозаконное. Стыдно потом было до жути! Родители до сих пор не догадывались, что мы начали встречаться – в нашем поведении немногое поменялось, кроме, может, тайных взглядов и невербальных жестов. Мне теперь казалось, что мы понимаем друг друга даже не с полуслова, а будто мысли читаем. Мы чувствовали себя единым целым и почти не замечали окружающий нас мир. Это было действительно здорово, после почти полугодовой черной полосы в моей жизни.Продолжая ассистировать Паоло Роверси, я теперь старалась сильно не переутомляться – усталость вела к раздражению и надуманным мыслям. Пару раз поссорившись с Дэйвом из-за моего нежелания гулять и рассказывать, в чем дело, я все же смогла отыскать баланс между работой и личной жизнью, хотя для этого пришлось пожертвовать помощью в музыкальном магазине и обещанием сходить на выступление Depeche Mode. Друг понимающе тянул: ?Ну, это ничего, Чер, — и потом быстро добавлял, заставляя меня недовольно вздыхать: — Придешь тогда на следующий концерт??Время вдруг начало лететь с такой высокой скоростью, что я, однажды выглянув в окно в конце апреля, удивилась отсутствием сугробов и наличием крупных почек на деревьях. На улице пели весенние птицы, и я вышла с фотоаппаратом, чтобы впервые за несколько месяцев поснимать самой – процесс затянулся на несколько часов, и я вернулась домой с двумя полностью забитыми пленками и десятком моментальных снимков.В мае DM вернулись в ?Blackwing? для записи ?New Life?, выбрав би-сайдом новенькую шумную ?Shout!?, которую Винс представил прямо там, в студии. Я снова пришла посмотреть на процесс создания нового сингла, выкроив из напряженного рабочего расписания пару часов; Джо, Дэбб и Энн тоже пришли, и мы неплохо провели время за веселыми разговорами, поддерживая своих друзей. ?New Life? звучала бодрее и оптимистичнее ?Dreaming of Me? – Винс Кларк, хорошо изучив новые приемы, старался выжать из этой песни всё, что сам хотел бы слышать, а Дэниел мягко корректировал его действия, так что запись завершилась быстро – за неделю. К нам даже успел забежать Нил Феррис, промоутер группы: он радостно сообщил о том, что дебютный сингл взлетел аж до пятьдесят седьмой строчки в чартах Британии! Успех казался головокружительным. За ребятами вдруг начали гоняться все мейджор-лейблы Лондона, их приглашали на разные интервью, писали о них статьи и в целом боготворили, как одну из самых интересных групп этого года. Самооценка у Дэниела Миллера, как у основателя маленького независимого лейбла, выровнялась – до успеха DM он почти не верил в свои силы; ребята – Дэйв, Винс, Мартин и Энди – тоже резко изменили свое отношение к работе в группе, и начали мечтать о будущем, о большем, вместе.Четырнадцатого июня DM снова вернулись в студию – трудиться над полноформатным альбомом, но на этот раз никто из девчонок не пришел их поддержать. Я посещала могилу бабули и старалась понять, почему всё самое важное в жизни Дэйва происходит именно в этот злополучный день.Тринадцатого июня вышел новый сингл, который почти сразу попал в чарты и добрался до топ-30 в Британии. Наш музыкальный магазин неплохо заработал на продажах новой семидюймовки; я, снова прослушав ее в каморке вместе с Аланом Уайлдером (который только и сказал, что ?а, опять они?), оставила один экземпляр у себя.Наконец, через несколько дней случилось то, что можно назвать точкой невозврата в их истории.Мы с Дэйвом сидели в гостиной у меня дома, смотрели телевизор в ожидании очередного выпуска ?Top of the Pops?, и ели мороженое. Друг вел себя несколько несдержанно и резко, заметно нервничая, но я не придавала этому должного значения до тех пор, пока ведущий вдруг не объявил их, и пока они не появились прямо там, в телевизоре, перед нашими глазами и перед глазами сотен людей по всей Великобритании!?Дэйв! Это что?! ЭТО ЧТО?! — я уронила один шарик мороженого со стаканчика прямо на ковер, вскинув руку, указывая на экран, и как сумасшедшая повторяла, не веря увиденному: — Это вы? Это что – вы??Дэйв хохотал над моей реакцией и гордо отвечал: ?Да, но ты посмотри, как круто мы выглядим!?На шум прибежали родители. Они тоже не поверили своим глазам, но папа одобрительно похлопал моего друга по плечу, а мама забеспокоилась: ?Только не дай славе вскружить тебе голову, Дэвид?. Я потом так разобиделась на Дэйва, потому что он не сказал, что их позвали в BBC студию для съемок в самой популярной музыкальной программе страны, но парень меня быстро успокоил одной лишь счастливой довольной улыбкой. Он утер нос всем, кто в него не верил, кто утверждал, что из него вырастит преступник, гниющий в тюрьме, – теперь хвастался: вот, посмотрите, и кого вы называли неудачником?Depeche Mode с того дня стали настоящими знаменитостями. Их узнавали на улице, их окликивали фанаты, у них брали автографы, их концерты собирали полные залы; Мартин с Энди уволились из своих офисов, потому что люди начали постоянно на них глазеть. Они боялись, что могут остаться ни с чем, но мистер Миллер заверил ребят, что теперь все будет в порядке: ?Еще один сингл, и затем альбом. Вы на верном пути, ребята, но год будет продуктивным и напряженным – готовьтесь?.Пока группа готовилась к серьезным переменам в привычном укладе жизни, Алан Уайлдер, до того дня спокойно работавший в магазине моего отца, вдруг сорвался с места и перебрался с новыми друзьями в район Саттон – писать собственную музыку в составе рок-банды ?The Hitman?.?Пожелай ему удачи, солнышко, — попросил папа, пока мы провожали Алана перед закрытием магазина. Папа сильно расстроился, узнав такую срочную новость от парня. — Глядишь, будет у тебя два известных музыканта в друзьях?.Я пожала Алану руку, когда он уходил, и единственное, что сказала ему тогда: ?Мы будем рады твоему возвращению, мистер Уайлдер?.?Я буду рад вернуться, мисс Уиллер, — серьезно ответил Алан, — если не добьюсь успеха?.Мне почему-то было тяжело его отпускать, и после его ухода я так и не смогла свыкнуться с мыслью о том, что больше никогда не увижу этого резко очерченного ?рыжего лиса?. Я привыкла к нему и искренне желала счастья, но не хотела, чтобы он уезжал так далеко.Это желание сыграло свою роль в будущем...