12 (1/1)

В первые же зимние дни в Сеуле наступили морозы?— и Чеен с Цзыюй ходили на подработку, закутавшись в старые курточки, натянув шапки и замотавшись шарфами, из-за чего напоминали старьевщиц. Другого варианта не могло быть?— холод казался жутким, а с моря несся первый зимний циклон, который принес с собой снега. Чтобы не заболеть приходилось тепло одеваться и пить горячий чай, но даже это не спасло?— и половина общежития свалилась с гриппом, а вторая судорожно пыталась работать и за себя, и за первую половину.Чеен тоже приболела, но ее молодой крепкий организм взял свое. Хватило двух дней в ледяной плохо отапливаемой комнате, чтобы она сумела встать на ноги и покинуть общежитие. Вне него она и поправилась. Во-первых, в госпитале им выдавали витамин С и таблетки хинина, оставшиеся еще со времен мировой войны, а во-вторых, покидая помещение, где почти все болели, Чеен спасала себя от микробов, от вечного кашля, от тоски и слез, и понемногу привела себя в порядок. Чонен выбила им другое жилище?— теперь все работающие незамужние девушки жили в многоквартирном доме, где раньше жили семьи военных, ныне демобилизованных. Их селили по двое-трое с заполнением договора?— как санитарки военного госпиталя, они находились под защитой армии, чтобы было весьма кстати?— молодые и красивые девушки в военном Сеуле легко могли стать жертвами разных преступников.Чеен и Цзыюй поселились вместе?— отхватили уютную квартиру на третьем этаже. Они выбрали двухкомнатную с мебелью, которая была гораздо меньше квартир других девчонок, зато лучше отапливалась. Рядом жила Чонен с Джихе, а напротив жила Дахен с какой-то студенткой. Жить подобием общины было легче?— иногда они ужинали все вместе, иногда просто собирались поболтать.—?Война кончится,?— часто мечтала Джихе?— ее большое теплое сердце рисовало чудесные перспективы?— будет много фруктов и цветов, наступит весна, вернется Кан Даниэль, и они поженятся. Об учебе и карьере она уже не мечтала, только об окончании войны. Чонен на такое только вздыхала?— она была лишена иллюзий полностью, потеряла их на фронте.Дахен об окончании войны не мечтала?— брата ее это все равно не вернет. Ничего уже не будет как прежде, а после войны ей точно придется поехать к матери, убитой горем, и Дахен страшила эта встреча. Она тосковала по тем временам, когда была любимой и младшей, теперь ее некому было защитить, да и на ее хрупкие плечи ложились заботы о родителях. Будущее не манило ее, а пугало?— никто не воевал за нее на фронте, она никого не ждала к себе домой.О чем думала Цзыюй никто, конечно же, не знал?— та была себе на уме. Время от времени она говорила резкие и холодные вещи, в которых было много правды, но которые ранили сердце глубоко, и за них ее никто не любил. Даже холодноватая Чонен всегда говорила о Цзыюй с уважением, но с неприязнью.—?Этой девочке нужно немного деликатности…—?Она просто не умеет врать,?— робко вставляла Чеен.—?И не пытается учиться,?— замечала Чонен. —?Но на одной правде далеко не уедешь, скажу я тебе. А она словно удовольствие получает от своей жестокости.Это было похоже на правду, но меняться Цзыюй не пыталась?— а Чеен любила ее именно такой. Они сдружились так, словно были знакомы много лет.В их уютной квартирке была крохотная кухня, на которой всегда было чисто и прохладно. Цзыюй прятала продукты, у них всегда был сахар и мука, например, а еще она сама связала кружевные салфетки для красоты и стирала полотенца. В большой комнате, где раньше была чья-то спальня, жила сама Цзыюй, там она хранила свои многочисленные вещи, оставшиеся от прошлой жизни?— кое-что она иногда продавала, зато меньшую, которая раньше была гостиной, забрала Чеен. Там стояла небольшая софа, крохотный шкаф, и Чеен с удовольствием разложила там свои пожитки. Старый расстроенный рояль, поцарапанный при попытке вывезти его из квартиры, служил ей тумбой, а под салфеткой торшера она хранила письма Онни. Элис писала ей раз или два в месяц, рассказывала, как живут родители, писала о работе и иногда просила Чеен выслать немного денег?— в деревне работы не было. Чеен и высылала переводами, и тогда Элис присылала грустное письмо, в котором казнила себя за свою бесполезность и плакала о судьбе своего Оппы, которого призвали на фронт.—?Мой оппа тоже на фронте,?— однажды написала ей Чеен, сама не зная почему. —?И я еще не получила ни одного письма. Вообще ничего, так я тебе скажу. Но я не отчаиваюсь. И ты не теряй надежды, Онни. Они должны вернуться, когда кончится война. А война обязательно кончится.Она строчила ей, а потом, когда перечитывала, смеялась?— какой глупый наивный бред, и все-таки эти мелочи, типа писем сестре или вышитых салфеток, напоминали о былой мирной жизни, дариил надежду и внушали, что завтра обязательно наступит. Пусть даже и не для всех.А потом, когда короткие вечера кончались, на утро они снова надевали форму, куртки и теплые залатанные чулки и шли на работу?— и всякий раз мечтали вернуться в свое тепло.Чеен ходила пять раз в неделю в госпиталь, вместе с Джихе и Дахен, а по вторникам и пятница после обеда шла в тюремную больничку. Там ее ждал доктор Чхве?— и ждали ее пленные солдаты.Особенно Ким Сокджин.***Когда сошли его синяки и отеки, Ким Сокджин снял постиранные руками Чеен бинты?— и все ахнули. Он оказался удивительно красив, так красив, как не был никто среди знакомых Чеен. Конечно, Джонни был привлекательным, а Чон Чонгук был еще красивее, и Тэен был удивительно хорош собой, но среди них всех Ким Сокджин выделялся?— у него были правильные аристократичные черты.Чеен не могла долго поверить, что он всего лишь солдат, когда увидела его. Ее собственные черты казались грубыми и непривлекательными по сравнению с его лицом?— и она даже пожалела, что не настолько красива, по-девчачьи глупо. Тот же вечно сыпал ей комплиментами и силился сказать что-нибудь милое.—?Зачем? —?спрашивала она. —?Я вам все равно не верю.—?У меня дома сестра твоего возраста, Пак Чеен,?— улыбался он. —?Она любит, когда с ней мило говорят. Но она посмелее будет. И всегда добивается того, чего хочет.—?А я?—?А ты образец смирения и чести,?— отвешивал он ей поклон. —?Ты удивительное создание. Никогда бы не подумал, что встречу такую девушку.Чеен хмыкала, отворачивалась, а потом незаметно для самой себя торопилась, чтобы перестелить ему постель или сделать перевязку. Она боялась, что Ким Сокджин, едва оправившись от своей контузии, подхватит тиф, и старалась держать его в чистоте, надеясь, что где-нибудь на фронте кто-нибудь когда-нибудь позаботится так о Джонни. Сокджин это замечал?— он, безусловно, был умнее всех солдат, кого видела тут Чеен, умнее и смелее их.—?Твой парень не ревнует, что ты работаешь в госпитале? —?интересовался он.—?Он на фронте,?— сухо говорила Чеен, и в ней всегда просыпалась неприязнь, она вспоминала, на чьей стороне воевал Ким Сокджин до того, как попал сюда.—?Я тоже там был,?— улыбался он. —?И вот теперь я тут.—?Попасть в плен не стыдно,?— кивала она.—?Стыдно,?— он хмурился, но глаза его безудержно смеялись. —?Мой командир так и говорил?— если вас поймают, убейте себя и своих товарищей. Не доставайтесь врагу в руки живыми и невредимыми.—?Но это неправильно,?— хмурилась Чеен.—?Так учит жить партия…—?А что есть партия? Разве коммунизм не должен защищать своих граждан? Прежде всего?— от произвола и гибели?—?Должен,?— кивал Сокджин. —?А мы должны защищать его от бесчестья. Пасть в бою?— вот верное решение, а попасть в плен, значит, проявить малодушие.—?Я так не считаю,?— честно говорила Чеен. Но потом думала?— Сокджин пришел из другого мира, и не ей его учить. Главное, что он не презирает ее, а она не испытывает ненависти к нему, значит, она была права, они оба корейцы, и оба хотят одного и того же?— мира и свободы.—?Моя сестра говорила, что я зря иду воевать,?— Сокджин клал руки под голову?— будто бы не на продавленной постели лежит, а на лужайке с цветами. —?Она знала, что я не умею убивать или ненавидеть. Я по жизни эстет, знаешь, что это такое? Я люблю красоту.—?А она?—?А она умная и прозорливая. Будь она мужчиной, она бы лучше других смогла управлять страной. Сильная личность. И смелая. Ничего не боится. Однажды в детстве за нами погналась бешеная собака, знаешь, что сделала? Она сначала бежала куда-то, а потом остановилась, когда устала, обернулась и ринулась в драку с собакой. И если бы не прибежал отец, я был бы уверен, что моя сестра победит.—?Такая отчаянная? —?с сомнением спрашивала Чеен.—?Более чем,?— кивал Сокджин. —?В прошлом году отец хотел ее замуж отдать. Нашли хорошего жениха, он секретарь партийного собрания, так моя сестра не вышла даже поздороваться. А сама сказала, что не станет женой того, кто не умнее ее самой.—?Я бы так не смогла… —?восхищенно пробормотала Чеен. —?Она удивительная.—?Когда ты ее увидишь, то убедишься, что она такая… —?кивал Сокджин. —?Ей бы точно не понравилось в плену. Она бы сделала все на свете, чтобы не попасть сюда, я уверен.Он смеялся, болтал, его переломы понемногу заживали?— и близился день его выписки. Доктор Чхве уже успел привыкнуть к нему, Сокджин не создавал ему проблем и быстро шел на поправку. Однако держать его в больничке вечно он не мог, и вскоре ему предстояло отправить Ким Сокджина в тесные камеры, что означало его верную смерть?— там в духоте и испражнениях без чистой воды и еды, он точно подцепит сыпной тиф и умрет.Однако возвращаться в камеру ему не пришлось. Чеен самолично нашла способ задержать его и отстояла его в этой борьбе?— потому что Сокджин спас ее, а она всегда платила по долгам.***Стояла середина декабря, когда в ее жизни снова появился Чон Чонгук. Мрачный с обросшим лицом, похудевший, она едва узнала его. Его привезли из цеха, сказали, что он упал и долго не мог прийти в себя. Чеен и Дахен, которая спустилась к ней в приемник, умыли его, надели чистую одежду и отвели на рентген?— переломов у него не было, было обезвоживание. Оказалось, что он не ел несколько дней, все работал и работал, и ему требовалось банальное?— еда, вода и покой. Это ему и обеспечили девушки, памятуя о старой дружбе?— и о малышке Йерим, конечно.—?Я за ним присмотрю,?— обещала Чеен. Она уже успела позабыть о старой вражде, прошедшие месяцы открыли ей глаза, никто никому не враг, а Чон Чонгук когда-то любил ее подругу?— разве не может она помочь ему?..Она самолично устроила ему палату в стареньком изоляторе, где раньше лежали больные с сыпью?— ныне он пустовал, на болезни кожи всем было плевать сейчас, принесла второе одеяло и чистую воду, а когда он, наконец, пришел в себя, принесла ему водянистой каши из ячменя.—?Не густо вас тут кормят, да? —?спросил он, когда попробовал съесть ложку-другую.—?Почему ты не ел и не пил ничего? —?поинтересовалась она. —?Работал усердно?—?Я хотел упасть,?— признался он. —?Хотел в госпиталь. Я совсем выбился из сил в цеху, времени нет даже отлить. Пардон, я не хотел грубить вам.—?Взял бы перерыв,?— пожала она плечами, но осеклась?— вспомнила, что по новому закону никто из граждан в возрасте восемнадцать?— сорок лет не имеют права не приходить на работу. —?Как жив остался?—?Да вот,?— развел он руками. —?Так вышло.Он доел кашу и с интересом стал рассматривать Чеен, словно ничего между ними и не было.—?Ты вытянулась,?— сказал он. —?И похудела. И волосы отросли. Джонни понравилось бы то, что теперь с тобой стало. И хену тоже.—?Ты неисправим, да? —?пожала она плечами. —?От твоей болезни нет лекарства. Но злости у меня тоже теперь нет. Живи так, как хочется жить. Все в порядке. Я не сержусь.—?Я тоже,?— передразнил он ее, а потом замолчал. Лицо стало бледным и плоским, словно он хотел сказать что-то, но сдерживался.—?О Йери нет вестей? —?негромко спросил он.—?Я писала ее родне,?— рассказала Чеен. —?Но к ним она не доехала. Вестей нет. Наверняка, она сбежала и спряталась где-нибудь. Я молюсь за нее. Больше я ничего не могу сделать.—?Наверное, для тебя она не сделала бы совсем ничего,?— подумал он. —?Абсолютно разные вы. Как вода и хлеб.—?И я, наверное, вода, да? —?усмехнулась Чеен. —?Без цвета, вкуса и запаха…—?Нет, ты чистый хлеб,?— буркнул он. —?Ты плодородная и настоящая, рукой можно потрогать. А Йерим… Она вода. Чистая и светлая, но не питает совсем. Если будут вести, расскажешь мне?—?Расскажу,?— честно сказала Чеен. —?А тебе работа другая нужна. На этой работе ты умрешь. Подцепишь туберкулезную палочку или еще что…—?Куда мне еще пойти кроме цеха? —?задумчиво протянул он. —?Не переживай, никто обо мне плакать точно не будет. А так… Спасибо и тебе, и девчонкам. Высплюсь и пойду обратно. Не по-мужски это как-то?— прятаться под твоей юбкой.Она задумалась над его словами?— слишком уж серьезным было его лицо, ночью вспоминала, с каким восторгом говорила про Чон Чонгука ее лучшая подруга, и решилась?— пошла к Чонен и доктору Чхве. Первая сразу дала добро, а второй предложил привести Чонгука к нему.—?Мужские руки мне тут пригодятся,?— сказал Чхве Минхо. —?А что? Перетащить кого-нибудь или биксы принести. Как тебе?—?Он умрет, если в цехе останется,?— сказала Чеен, смущаясь. —?Моя подруга просила позаботиться о нем.—?Ну так позаботься,?— сказал доктор Чхве. —?А я помогу и ему, и тебе. Ты же мне очень помогаешь…Так Чон Чонгук оказался вторым санитаром в отделении доктора Чхве. Сначала упирался и голосил, а потом пришел и стал молча работать. Чеен сразу же почувствовала это на себе?— Чонгук мрачно взял на себя добрую половину ее обязанностей, а еще всегда держался настороже, если она шла в мужской блок.—?Мне нянька не нужна,?— иногда говорил он, когда Чеен звала его на обед или говорила что-то. —?Тем более, ты, Пак Чеен.Она кивала, но все равно старалась оставить ему еды или заварить свежий чай, а он всегда старался найти ее взглядом и проводить до общежития домой по вечерам.И был прав, потому что молоденькая и худенькая девушка вызывала неоднозначные эмоции у самого разного контингента.***Она не поняла, как это вышло?— не сразу догадалась. Их было пятеро?— разных возрастов?— едва-едва оправившихся от тифа. Крепкие их тела быстро восстановились, но разум был отравлен?— формально они были пленными, на деле же еще считались больными, поэтому доктор Чхве не так упорно следил за ними?— курят они или сидят без дела на койках, и пусть… Им всем предстояло рано или поздно вернуться в свои грязные бараки, так пусть хоть немного отдохнут от пота и пыли, почувствую себя людьми, так думал он.Так думала и Чеен. И не заметила, как взгляды их стали чаще падать на нее?— молоденькая и худенькая девушка казалась им беззащитной. К тому же она всегда была чистенькой и аккуратной, старалась позаботиться о самых слабых, и улыбка у нее была красивая. Чеен нравилась мужчинам?— понравилась она и этим пятерым. Но в силу своей испорченности и пошлости они не могли показать ей свое внимание.Они могли только взять ее и все.Так и поступили. Выследили ее, когда она прошла за здание, чтобы развешать там простыни. Один перехватил ее, второй утащил в подвал, а там были еще трое. Уронили на огромную кучу мешков с грязным бельем?— там его хранили до отправки в прачку, один встал у двери, четверо занялись девушкой?— как дикие звери, как волки.Чеен не сразу поняла, что происходит, а когда осознала, было уже поздно. Кричать она не могла?— пищала только сдавленно, потому что тяжелая рука сдавила ее горло. Время от времени пыталась открыть глаза, но не могла?— кто-то старой тряпкой закрыл ее лицо. Один держал ее руки?— потом с них долго сходили синяки, второй коленом сдавил ее ноги. Большие чужие руки блуждали по ее телу, пытались расстегнуть крохотные пуговички на платье.Чеен думала?— они изнасилуют меня, а потом убьют. Другого быть не может?— живой ее точно не оставят, ведь она все расскажет, значит, ее просто убьют. Задушат или забьют до смерти. А потом выбросят ее тело в этом подвале. Или прикопают в мусоре?— ее долго не смогут найти. Когда найдут, будет уже поздно?— она станет некрасивой и будет дурно пахнуть.—?Онни будет плакать… Мама тоже… Отец не переживет… —?проносилось в голове.—?Странно, я умерла во время войны, но в мирном городе…—?Меня убьют те, о ком я заботилась…—?Я старалась, чтобы им было лучше…—?Интересно, оппа простит мне мою глупость…—?Если оппа погиб, тогда мы встретимся с ним, если он выжил, я буду смотреть на него с небес…И сквозь череду этих оборванных мыслей, одна-единственная прорвалась, словно птица из клетки и вырвалась наружу с отчаянным криком, способным остановить время.—?Оппа… —?прохрипела Чеен,?— Я не хочу умирать… Я хочу жить!И все.Внезапно стало легче дышать?— руки на ее горле разжались, потом колено, которое было готово сломать ее ноги, исчезло, она смогла высвободить свои запястья и стащить с лица вонючую тряпку. Потом сумела вскочить на ноги?— еле дыша. И тогда увидела?— Чон Чонгук с окровавленным лицом, вооруженный железной тростью для раненных, отбивается от пятерых?— двое уже лежат на полу, держась за руки и голову, а трое пытаются обойти его, чтобы схватить и ее, и его.—?Помогите… —?хрипло крикнула Чеен. —?Кто-нибудь!Дверь приоткрылась, и туда заглянул Ким Сокджин?— удивленный, с огромными глазами. С мгновение он смотрел на всех. Один из пятерых?— тот самый, кто лапал ее, в этом не было сомнений, узнал его и присвистнул?— дескать, иди сюда и помоги, ты же свой, и Чеен вдруг с ужасом осознала?— они на самом деле чужие для Ким Сокджина, а вот те, кто пытался ее изнасиловать, его товарищи, возможно, сослуживцы. Сердце ее трепетало от боли и страха, она не чувствовала больше ног?— убьют не только ее, они убьют и Чон Чонгука. Как тогда она посмотрит в глаза Йери? В глаза его матери? В глаза самой себе?..Она ахнула и закрыла глаза?— Ким Сокджин громко выругался. Всего пары мгновений хватило ему, чтобы принять решение, возможно, самое тяжелое и легкое в его жизни.Он выхватил у Чон Чонгука трость и стал отбиваться ею от оставшихся троих.—?Сволочи, мрази,?— орал он. —?Только подойдите к Пак Чеен, и я вас лично уничтожу… Только троньте ее! Только попробуйте…Он кричал и откидывал их бессмысленно и глупо, неумеючи. Глядя на него, у Чеен в сердце расцветала надежда, а Чон Чонгук хмурился и снова бросался в бой. Остановил их привлеченный шумом отряд охраны и лично доктор Чхве. Он же потом и пытался удержать Сокджина от того, чтобы не добить поверженных им мерзавцев. Он же перевязывал разбитую голову Чон Чонгуку, он же и утешал заплаканную испуганную Чеен.—?Прости… Прости… —?бормотал он, перевязывая ее раненные руки. —?Я не думал, я даже подумать не мог… Черт, если бы с тобой что-то случилось, я бы себе не простил, я бы не пережил такого.Чеен лежала на диване в его кабинете, слушала, как в открытое окно залетает непрошенный снег, вспоминала, с какой силой держали ее руки мерзавцев, как близко было ее падение, как отчаянно защищал ее Чон Чонгук, и как выкрикивал ее имя Ким Сокджин.—?Я буду работать с вами, доктор,?— тихо сказала она хриплым от слез и удушья голосом. —?Я не буду сбегать.—?Правда? —?он тихо смотрел на нее. —?Ты уверена? Тебя не будут преследовать страхи?—?Нет,?— качала она головой?— смотрела в сторону двери, оттуда из щели отчаянно смотрели на нее две пары сияющих глаз. —?Меня есть кому тут защитить. Они в обиду меня не дадут.Уже вечером они с Цзыюй вернулись из бани, куда ты водила ее смыть с себя этот позор, подруга сварила суп и подогрела чай?— Чеен сидела на табуретке, смотрела в стену?— и начала рыдать, отчаянно и горько, первый раз за это время.—?Они поранили тебя? —?спрашивала Цзыюй. —?Они испугали тебя?—?Оппы, оппы не было рядом,?— захлебывалась слезами Чеен. —?Он обещал быть рядом, но его нет. Нет его. И я могла умереть сегодня, понимаешь? Меня могли убить, а его рядом не было. И как мне жить с этим теперь? Как? Я тоскую по нему, я жду его…Она рыдала, а мудрая Цзыюй долго смотрела на Чеен и соображала, соображала… Пыталась вспомнить и свои чувства?— но с ней ничего подобного не происходило никогда. Наконец, она ушла в свою комнату и вернулась оттуда со стопкой идеальной китайской бумаги. Поставила перед Чеен и хлопнула по стопке ладонью.—?Что? —?тихо спросила та.—?Пиши ему сама,?— твердо сказала Цзыюй. —?Даже если он и не получит этих писем?— тебе станет легче. Пиши ему. Обо всем пиши. О каждом дне своем пиши. Пиши и отправляй. И в каждом письме пиши, как любишь его. Как ждешь.—?Но… —?Чеен погладила бумагу рукой, как сердце. —?Если он не прочтет?—?Рано или поздно однажды он все прочтет,?— сказала Цзыюй. —?Одно из миллиона письмо достигнет его?— и у него будет повод вернуться домой. Дай ему время. Ему, себе и письму время дай. И все вернется. Я уверена.С того самого дня Чеен и начала писать бесконечные письма для Джонни?— она писала их и не отправляла. Складывала у себя. Посылать их было страшно?— а вот держать у сердца, хорошо и тепло.Внушало надежду.Жизнь в тюремной больнице изменилась. Доктор Чхве постарался?— Чон Чонгук получил вторую должность и теперь обеспечивал и безопасность сестричек и добровольцев, и ему не было теперь нужды ходить в цех, чтобы не умереть от голода.А сам Ким Сокджин, с подачи Чеен, остался в отделении доктора Чхве. Помощником санитара. Доказавший свою честность, он теперь пользовался доверием целого коллектива.—?Если бы это была не ты, я бы все равно помог,?— признавался он Чеен. —?Но не думай обо мне хорошо. Я просто ненавижу насилие.Он протягивал руку?— и прежде чем Чеен успевала увернуться?— гладил ее волосы.—?Я же говорил,?— прибавлял он. —?У меня дома младшая сестра твоего возраста… Если бы кто-то тронул ее?— я бы убил,?— улыбался он. —?Война идет или нет?— я не хочу, чтобы кто-то поступал так с девушками. Пока я рядом, я не позволю.Через его широкую улыбку Чеен видела настоящее солнце.