Глава 4. В пасти Парижский улиц (1/1)

Теперь оставим наших подруг и Его Высокопреподобие и обратимся к другому, не менее интересному персонажу. После провала пьесы, разумеется, Пьер Гренгуар ничего не получил. Его положение и прежде не было завидным, а нынче стало по-настоящему бедственным. Куда бы он ни обратился, во всех постоялых дворах, ночлежках и кабаках его гнали вон без оплаты.Постепенно погружаясь в отчаяние, он забрел в совсем незнакомый район Парижа, пронзенный непривычной тишиной. Некоторое время он плёлся не зная, куда. Не раз стукался он головой об углы домов, сворачивая из одной улицы в другую, перепрыгивал через канавы, пересекал улицы, глухие переулки и перекрестки, бросался во все извилистые проходы старинного рынка…Он попал в лабиринт глухих переулков, перекрестков и домов, и все время колебался, потерявшись в этой путанице темных улиц, больше, чем если бы попал в лабиринт замка Турнель. Наконец его терпение лопнуло.—?Будь они прокляты?—?все эти перекрестки! —?торжественно воскликнул он. —?Наверное, сам дьявол понаделал их!Внезапно из переулка вышел слепой, выставил руку вперед и гортанным голосом промолвил:—?Подайте.—?О, дружок, у меня нет ни гроша,?— пытался оправдаться поэт, пятясь назад.Вот появился хромой, за ним?—?паралитик. Боже! Число калек росло с каждой минутой; они выходили из домов, выворачивали из-за угла, выползали из подвалов.Чьи-то сильные руки схватили несчастного поэта и потащили в пасть этого пугающего квартала.Вот его приволокли на площадь, посреди которой горел костер. Кого тут только не было: испанцы, итальянцы, немцы, евреи, христиане, магометане, язычники. Калеки, что становились бандитами и наоборот.—?К королю его! —?ревела разношёрстная толпа.—?Ты нарушил наш закон. Неужели добропорядочный гражданин не знает, что сюда путь открыт лишь бродягам? За это ты будешь повешен! —?с высоты своего трона обратился к нему король.Голос короля, хотя в нем теперь и слышалась угроза, напомнил ему другой, жалобный голос, который в то самое утро нанес первый удар его мистерии, затянув среди представления ?Подайте Христа ради!? Он поднял глаза. Перед ним был действительно Клопен Труйльфу, облаченный в те же лохмотья, что и утром.—?Но монсеньор… Сир… я не знал! Я… тоже, можно сказать, бродяга! —?лепетал Гренгуар, пока на его шее затягивалась петля.—?Неужели? И что ты сделал? Может, зарезал кого-нибудь? —?спросил Клопен, давясь от хохота.?— Боюсь, что нет. Но я бы сделал это, если бы было нужно,?— пропищал несчастный поэт.—?Что это там?! —?раздался хриплый, но громогласный, как валторна, голос.—?Телия, к нам забрел чужак. Иди разберись! —?крикнул один из бродяг.Ксенакис лежала на стоге сена, болтая с проституткой. Но, услышав о происходящем, она встала и поплелась к Клопену.—?Что ж, проведем суд в духе святой инквизиции! Будет нам жаркое! —?злобно заявила она, приближаясь к поэту и грубо хватая его за лицо.—?Постойте, знакомая рожа. Не ты ли автор того эм… ?произведения?? —?спросила она, глядя на него.Гренгуар воскрес духом.—?Да, мадемуазель. Я Пьер Гренгуар, поэт, написавший мистерию, которую разыгрывали сегодня утром в большом зале Дворца правосудия!—?Клянусь морским дьяволом! Тогда тебя тем более стоит повесить, за этакую-то прескучную дрянь,?— прохрипела пиратка, закатившись пьяным хохотом.—?Но,?— внезапно возразила она,?— по нашим обычаям, нельзя повесить человека, не спросив сначала, не хочет ли какая-нибудь женщина взять его в мужья… Ну, дружок, это твоя последняя надежда. Ты возьмешь себе в жены или одну из наших женщин, или веревку.—Эй вы, сестры мои, кто из вас, начиная с колдуньи и кончая ее кошкой, хочет взять себе в мужья этого молодца? Давайте, мужчина задаром!Гренгуар напрягся: этот обычай показался ему весьма странным. Но всё же лучше быть мужем, чем быть повешенным.К нему устремились женщины, они лапали его, отпуская сальные шуточки. Но никто из них не согласился. Положение становилось опасным. Сказать по правде, пиратке уже было жаль паренька. Телия подошла к стоящему на бочке поэту, ущипнула его за бедро и сказала:—?Ну что, раз никто не хочет, придётся мне тебя взять.Толпа разразилась пьяным хохотом. Гренгуар начал молиться, понимая, что его бездарная жизнь кончилась.—?Ну что Тел, вешаем? Народ ждет! —?сурово промолвил Клопен.?— Так уж и быть, я возьму в мужья менестреля! —?хохоча, прокричала Телия.Эсмеральда только что вернулась и стала свидетелем этой жуткой сцены. Самое ужасное, что в приговоренном она узнала поэта.—?Как говорится, дают?— бери,?— огласил КлопенТут Гренгуар уже вполне убедился, что видит сон. Да, он заснул еще утром?— он грезит и теперь.Развязка, как ни была она приятна, слишком потрясла его своей неожиданностью. С шеи поэта сняли петлю и помогли ему сойти со скамейки. Он был так взволнован, что вынужден был сесть.Герцог египетский молча принес глиняную кружку. Телия подала ее Гренгуару.—?Бросьте ее,?— сказала она.Кружка разлетелась на четыре части.—?Брат,?— сказал герцог египетский, кладя руки на их головы. —?она твоя жена. Сестра, он твой муж. На четыре года. Ступайте.Телия быстренько куда-то ретировалась.—?Джали! —?крикнула Эсмеральда.—?Да-да??— ответила карлица, будто появившись из-под земли.—Отведи Пьера в наш дом и накорми. Я сейчас вернусь,?— тихо сказала она.—?Будет сделано,?— отозвалась Джали, взяла поэта за руку и куда-то потащила.Цыганка проводила их взглядом, и её лицо исказила гримаса гнева. Сжав кулаки, она отправилась искать виновницу произошедшего. Поиски не продлились долго: буквально за поворотом в старой телеге возлежала Телия Коринфская, окруженная детьми, и, потягивая из бутылки ром, орала песню:Пятнадцать человек на сундук мертвеца,Йо-хо-хо, и бутылка рому!Пей, и дьявол тебя доведёт до конца.Йо-хо-хо, и бутылка рому!Их мучила жажда, в конце концов,Йо-хо-хо, и бутылка рому!Увидев Эсмератьду, она улыбнулась.—?Как ты могла?! Ты чуть не убила человека! —?цыганку душил гнев; слова путались, превращаясь в обрывочные фразы.Она колотила Телию своими тонкими руками, с таким же успехом бьётся косяк рыбы о борт корабля.—?Эсме! Успокойся! Поэтишка сам пришёл сюда.—?Ты?— Дьяволица!!!?Вот ты кто такая! Уже пропила всё, даже последние мозги.—?Хорошо, пусть будет так. Но знай, что мы спасли ему жизнь, а, вернее, ты. Кроме того, он нам пригодится,?— спокойно и лениво сказала пиратка.—?Зачем? —?гневно прошипела цыганка.—?Я не всегда смогу быть рядом, кто-то должен тебя охранять. А из этого кое-что можно слепить. Не переживай.Эсмеральда упала подруге на грудь и разрыдылась.Они дошли до хибары, откуда раздавался веселый смех Джали. Телия открыла ногой дверь.—?Приветствую, мэтр! —?обратилась она к поэту. Несчастный чуть не подавился. —?Не бойся, Пьер, я не собираюсь лишать тебя невинности. По крайней мере сегодня,?— гоготнула она.—?Очень рад знакомству,?— дрожа сказал Гренгуар, пожимая ей руку.—?Меня зовут Телия Коринфская, Дочь Одиссея.Весь вечер они рассказывали друг другу разные байки. Когда Эсмеральда простилась и отправилась в свою комнату, Телия пренебрежительно обратилась к поэту и указала на сундук:—?Будешь спать там, —?и отправилась в комнату цыганки. Там царил полумрак, рассеиваемый лишь тлеющей лучиной. Эсмеральда лежала на кровати, прикрыв глаза, и мечтала.—?О чем ты думаешь, птичка моя?—?Телия, ты когда-нибудь любила?Ксенакис вздрогнула и задумалась.—?Ну же… —?тихо произнесла Эсме, приподнимаясь на локте.—?Нет. И не жалею об этом.—?Почему? Это же прекрасно!—?Эх, ты ещё маленькая. Будешь постарше, я тебе много расскажу. А теперь пора спать. Завтра Пасха, можно хорошо заработать,?— строго сказала Телия, сидя на краю кровати и развязывая деревянный протез.Цыганка промолчала лишь прижалась к телу подруги. Через несколько минут она услышала ровное дыхание. Телия уснула.Эсмеральде не спалось, она разглядывала подругу. Красивая фигура, стройные ноги, пышная грудь, какой не могла похвастаться цыганка, кожа нежно-оливкового цвета. Но самое удивительное?— это лицо. Резкое и, в тоже время, привлекательное, похожее на лик Афины: высокие скулы, прямой нос, карминные губы, длинные ресницы.?Небо, сделай так, чтобы Телия была счастлива?,?— подумала Эсмеральда и погрузилась в сон.Ночь. Кажется, город спит, но стоит приглядеться, и вы увидите, что в некоторых окнах горит свет. Кто эти люди? Что не дает им уснуть? Такое окно было и верхней башне собора.Клод не мог уснуть, не находил себе места. Его не спасали ни книги, ни опыты. Перед глазами всё время была Она. Цыганка, язычница, посланная самим дьяволом, чтобы совратить его. Ведь раньше Фролло был счастлив, ему не было дела до женщин. Теперь он попал в ловушку собственной добродетели. Каждая ночь?— мука, сладострастное томление, наполненное неясными очертаниями. Непонятный демон обрекает его на страдания. Тело то бросает в жар, то в дрожь, в паху тяжелеет, и нет спасения от этой напасти.Сколько бы ни молился и ни постился Клод, древний инстинкт рвёт его острыми когтями.—?Если она не исчезнет, я убью её! —?шепчет он после очередного истязания, буквально падая на жесткую постель.