- эпизод 1 - (1/1)

Астольфо никому не любил показывать своё тело, пусть даже это была случайно вошедшая горничная, когда он натягивал рубашку. Такое случалось пару раз в поместье друзей, куда его забрали на первое время после трагедии. Пусть даже это были врачи, осматривавшие его после того, что случилось, и назначавшие ?бедному мальчику? лечение. Астольфо не хочет, чтобы хоть один человек видел оставленные на нём метки вампира. В череде тех тварей, что он отправлял прямиком в ад, остаётся ещё пять чудовищ; и когда он разберётся с последними, видимые доказательства позора навсегда исчезнут с его глаз, но те, что засели в душе, не пропадут уже никогда. Оттого Астольфо и не выносит медицинские осмотры, злится из-за ранений, которые по временам получает на охоте. О них он не всегда может позаботиться сам, и даже помощь Марко не всегда выручает. Требуется специалист, которому и открываются его метки. Во всей красе. За этим следуют вопросы, а иногда — сочувствующие, понимающие взгляды. Астольфо не выносит ни того, ни другого. Он задыхается от ощущения собственной никчёмности, от чувства стыда за то, что всё это произошло именно с ним, и он не мог это остановить. У него не было сил, он был слишком напуган. Поэтому, вновь оказавшись в лазарете, Астольфо не желает звать кого-то из медперсонала, когда замечает, что повязка на его груди вновь начала пропитываться кровью. Это вполне естественно, отмечает он про себя, такое случается от неосторожного движения. Врач, который обычно делает ему перевязки и которого Астольфо за неделю пребывания в лазарете научился терпеть, придёт к нему утром, а до тех пор можно и подождать. Однако выдержки в этом вопросе Астольфо не хватает. Он откидывает с себя больничную простыню, потому что не хочет пачкать бельё кровью, а после — спать на нём. Чаще всего перевязку ему делают прямо тут, а потому бинты хранятся здесь же, в небольшом шкафчике его трёхместной палаты. Вот только он здесь один, и потому чувствует себя полноправным хозяином. Сперва Астольфо решает, что будет нелишним взять немного бинтов, сложить в небольшой квадратик и подсунуть его под перевязку, на то место, где опять саднит и кровоточит его рана. Так он и поступает — искомые материалы находятся без труда, — зато с остальным возникают проблемы. Повязка наложена слишком туго, и для того, чтобы осуществить желаемое, приходится понемногу её ослаблять. От собственного усердия и нескончаемых попыток, которые никак не могут закончиться успехом, Астольфо покрывается потом. Больничная рубаха мешает. А кровь, лишь недавно остановившаяся, начинает течь вновь, с новой силой. С досады Астольфо тянет за бинт слишком сильно, и, в итоге, остальные обвисают на нём, как увядший плющ. Астольфо тихо ругается сквозь зубы; все старания насмарку, а к его заботам прибавляется необходимость новой перевязки. Самое время звать на помощь медсестру, но у Астольфо свои причины этого не делать. Только не снова! Ещё где-то с час юноша воюет с бинтами, пытаясь воссоздать работу его врача; ничего не выходит, но даже теперь он не готов сдаться; просто он умаялся, и потому делает перерыв, посидит минутку-другую без дела и начнёт всё снова. Когда сзади неожиданно громко хлопает дверь, Астольфо чуть не подскакивает на месте, а после — сразу спешит запахнуться. — Астольфо, не спишь? — в палату входит Роланд, всё такой же жизнерадостный, но так и не заимевший себе хоть грамм совести.— Если б и спал, пропустить твоё появление всё равно не смог бы, — ворчит юноша. Оставляя брюзжание больного без внимания, Роланд подходит ближе. Только теперь Астольфо замечает, что в руках у него средних размеров свёрток.— Что это?— Без понятия, — легко отвечает Фортис. — Марко хотел тебе отнести, но я вызвался ему помочь. Всё равно мне было по пути. Астольфо с трудом сдерживает в груди стон разочарования. Вот если бы сюда сейчас пришёл Марко, это было бы очень кстати! Чёртов Роланд! Опять всё испортил, перехватив у верного слуги его вещи!Но и Роланд тоже кое-что замечает, когда Астольфо протягивает руку, чтобы взять то, что предназначалось ему. — У тебя кровь течёт. И все бинты спущены. Чем ты тут вообще занимался? — озадаченно спрашивает он, и Астольфо вновь запахивает расползшиеся полы рубахи.— Не твоё дело! — выкрикивает юноша. — Ты помог Марко и принёс мне вещи, теперь уходи!Роланд не двигается с места.— Спасибо за помощь, — чуть не скрежеща зубами, с великой мукой выдавливает из себя Астольфо, полагая, что это ?спасибо? возымеет эффект. — А теперь иди!— Я не могу оставить тебя вот так, — отвечает тот и задумчиво смотрит на дверь. — Думаю, стоит позвать кого-нибудь из дежурных. — Не смей! — Астольфо поспешно хватает его за руку. — Я сам справлюсь!На лице юного паладина появляется упрямое выражение, и Роланд только качает головой.— С перевязкой? — в лоб спрашивает Фортис, мгновенно обо всём догадываясь, и Астольфо приходится его отпустить. Ну, ясно. Теперь не отвяжется. Не успокоится, пока лично не проконтролирует, как дежурная сестра перевяжет бедного мальчика. А потом застрянет здесь и без конца будет спрашивать его о самочувствии. Однако ожидания осыпаются прахом, на деле Роланд идёт ещё дальше.— Давай я помогу, — предлагает он себя, — кое-что в этом я понимаю. Не долго думая, Астольфо соглашается. Уж лучше так, лучше один только Роланд, чем целое собрание из эскулапов и дежурных. Рубашку приходится снять, и Астольфо ёжится. За городом, в предместьях и на парижских улицах — повсюду царит весна, но в его палате прохладно.Чтобы пациенту было удобней, Роланд оставляет его сидеть на койке, а сам то опускается перед ним на колени, то поднимается на ноги и нависает, весь сгорбившись. Из вредности Астольфо как-то не захотел говорить, что за пустующей кроватью возле окна есть подходящий для этих целей стул, а после ему становится неудобно заикаться об этом, ведь Роланд сделал почти половину работы. Действует он аккуратно, но с заметным рвением. ?Боже, — сетует Астольфо, — хоть что-нибудь Роланд делает иначе??Когда же Фортис замечает, что возле подрёберья есть зона, куда должен лечь бинт, но которую Астольфо упорно прикрывает локтём, осторожно, но настойчиво отводит его руку, чтобы продолжить дело. Там ещё оставалась метка, одна из пяти. Астольфо подчиняется, но с вызовом впивается взглядом в лицо Роланда, пытаясь понять, что он. Но Роланд следил лишь затем, насколько плотно и ровно ложатся бинты, и не мешает ли повязка движениям. На его лице читается лишь сосредоточенность на текущем занятии. И юношу даже веселит мысль о том, что Роланд может растерять всю свою концентрацию и совершить ошибку, стоит ему сейчас заговорить с ним. Не то чтобы Астольфо в самом деле хотел начинать всю перевязку по новой, но...— Что в церкви? — спрашивает он. — В последнее время много работы?Вопрос выходит весьма неожиданным после столь долгого молчания, Роланд на секунду останавливается, заглядывает ему в лицо и, улыбаясь, продолжает перевязку.— Уже рвёшься в бой? — говорил он, посмеиваясь. — Напрасно! Мы справляемся! И потом, я помню, что говорил твой врач, когда ты только поступил в лазарет... Астольфо корчит кривую мину. Да зачем он вообще раскрыл рот?! Нужно было молчать в тряпочку! Рассказать обо всём может и Марко. Роланд же сейчас начнёт о ранениях и необходимом для больного покое. Да ещё заведёт песнь о том, что впредь Астольфо следует быть осторожней. Нет мочи выслушивать это опять!— Вот только не надо напоминать мне об этом! — перебивает его Астольфо. — Я прекрасно знаю всё, что ты можешь сказать! О том, что я не должен был бросаться на вампира один! Должен был оценить обстановку, а ещё позаботиться о прикрытии с тыла. Тогда бы атака не была такой хаотичной, многих ошибок удалось бы избежать, и я бы сюда не попал. Да-да, в той вылазке мне нечем гордиться, я понял, дальше!Однако Роланд снова его удивляет. — Сегодня ты весьма самокритичен, — улыбнувшись, замечает он. — Да, ошибки были. Однако ты поступил самоотверженно, когда, не жалея себя, бросился спасать Марко. Думаю, одно это уже свидетельствует в твою пользу.Астольфо пристыженно молчит. Ему ли не знать, что в тот раз он бросился к Марко, прежде всего, исправляя те самые ошибки! Не допусти он их изначально, уничтожение вампира могло пройти успешней. И обойтись меньшим числом пострадавшим. И всё-таки Роланд зачем-то говорит ему это! Дурак! — Не надо меня хвалить, — бурчит Астольфо почти шёпотом, — в том нет особой заслуги.— Я считаю иначе, — не соглашается Роланд. — Очень важно чувствовать напарников. И если ты сильнее их, то должен думать и об их защите тоже. Нужно беречь людей. Ты начинаешь понимать, это главное. Когда в лицо тебе говорят такие слова, и нет возможности даже отвернуться, опустить взгляд, ситуация становится в высшей степени неловкой. Астольфо, как никогда, эту неловкость ощущает. Всей своей кожей и даже кончиками покрасневших ушей. И только Фортису всё нипочём. — Ну, в любом случае, — продолжает яшмовый паладин, как бы внезапно что-то припомнив, — в этот раз ты справился намного лучше, чем в Жеводане, когда поставил на кон всё. Наметился прогресс! Есть, чем гордится!Астольфо успевает лишь удивлённо моргнуть, а настроение уже летит ко всем чертям. И это Роланд называет прогрессом? Издевается что ли? В Жеводане Астольфо одолел вампир, а на последнем задании его выбросили из окна, и он едва собрал кости! Сомнений нет! Невысокого же Роланд мнения о его способностях! Фортис явно считает его ни на что не годным! Но этого Астольфо спускать ему не намерен. Он ему всё выскажет! Только Роланд не даёт ему опомниться, вдруг воскликнув ?готово?, после чего выпрямляется во весь рост.— Теперь мне пора, — сообщает Фортис. — Мария и Жорж, должно быть, заждались внизу. — Но прежде, чем уйти, добавляет. — Я ведь могу рассчитывать на тебя, Астольфо? Пожалуйста, не упрямься. Сразу зови кого-нибудь из дежурных, если вдруг ночью почувствуешь себя плохо.— Я не ребёнок! — возмущается Астольфо, хотя понимает, что именно так он и мог бы поступить. — Погоди! Мы ещё не закончили!Он идёт за Роландом до самой двери, намереваясь вывести его на объяснения, но потом вдруг вспоминает, что так и не надел рубаху. От этого его запал чуть спадает. Он смотрит в сторону кровати, прикидывая, сумеет ли метнуться к ней, схватить рубаху и при этом не упустить Роланда. А тот напоследок уже треплет его по голове.— Ну-ну, не держи меня. Если хочешь, я загляну к тебе завтра.— Н-не хочу! — что есть силы кричит Астольфо. Кричит уже в коридор, в спину Роланду, а тот оглядывается, лучезарно улыбается и машет на прощанье.Со злости Астольфо с грохотом захлопывает за ним дверь и говорит в никуда ?и не смей возвращаться?. Понимает, что ведёт себя глупо, но рядом с Роландом ему не так-то легко владеть собой. Свёрток со сменным бельём после ухода Фортиса остаётся на краю кровати. Астольфо усаживается перед ним, накидывает на плечи рубаху и обещает себе, что ни за что не выглянет в окно и не посмотрит, как Роланд уходит. Много чести! Вместо этого он распаковывает свёрток, вынимает оттуда вещи и отбирает среди них льняную рубаху. Проводит рукой по крепко затянутым свежим бинтам, и слабая улыбка всё-таки находит путь на его лицо. Астольфо дивится странному обстоятельству. Он всегда считал Роланда последним в списке лиц, которым мог бы дозволить осмотреть себя и тем более коснуться, однако именно Фортис справился с задачей лучше прочих. Астольфо прислушивается к себе и понимает, что пройденная процедура не вызывает в нём неприятных ощущений. Скорее наоборот. Но об этом он думать не хочет. Не сегодня. Завтра будет новый день.