Глава третья (1/1)

?Спой, светик…? За окнами уже стемнело. Бледная луна озиралась вокруг. Рауф мерил шагами комнату. Внутри головы все стучало и пульсировало, словно отряд гномов долбил молотками по мозгу в надежде утрамбовать там произошедшее. Почтовый голубь-айтишник прилетел с вестями от Карины не домой?— на студию: они сегодня планировали записать альбом, хотя видок Фаика кричал о том, что спеть можно только колыбельную. Взлохмаченный, бледный, голодный, убеждающий близких,?— и себя,?— в том, что у него ?все зашибись?, парень едва держался на ногах. Кулер с питьевой водой пустел. Пакетики кофе ?3 в 1? вскрывались. Пластмассовая ложечка не вынималась из стаканчика. Ага. Зашибись. Настолько, что хотелось зашибиться в прямом смысле слова. Они пришли. Настроили аппаратуру. Подготовились. А потом младшему взбрело в голову зайти в ?ВК?… Стаканчик с обжигающим кофе упал. Рубашка, не оценившая излишней теплоты, всхлипнула. Рауф зашипел,?— не то потому, что ошпарился, не то еще почему,?— и, вскочив на ноги, ушел в закат. Никто ничего не понимал?— раньше таких вспышек гнева с ним не случалось. Рауф вообще с детства отличался спокойствием и местами излишней серьезностью. Однако сегодня вызовы Фаика почему-то сбрасывались. А затем, минут сорок подряд, роботизированный голос оповещал о разговоре абонента по другой линии. Говорил с Кариной. Рауф ничего не стал рассказывать брату?— Амина бы этого точно не одобрила. А вот маме сказал. Потому что интересовалась настойчиво. Та, естественно, очень расстроилась и даже, кажется, поплакала, по-женски сопереживая названой дочери. Самим же парнем овладела ярость. Он боялся сорваться и высказать Фаику все, что думает. В позиции ?она предала нашу любовь?, которую тот принял, рассказ о попытке самоубийства вряд ли что-то изменил бы,?— по крайней мере, пока Фаик не остыл,?— потому что, как известно, дурака исправит только поворот головы на сто восемьдесят градусов, а вот Ами разговорчивость ?брата? могла и навредить. Загорелся экран лежавшего на диване телефона. Мелодия заглушила ведущего ?Голоса?, который неустанно иронизировал с экрана телевизора. ?Ящик? Мирзаев не смотрел лет с двенадцати, потому что правды в нем было на смокинг для мухи. А сейчас включил для фонового шума. Чтобы тишина не сдавливала виски. Сэм, которому по несчастливому стечению обстоятельств довелось почивать рядом с телефоном, вскочил, испугавшись пиликанья. Глаза широко открылись. Дремоту как рукой сняло. Царапая когтями обивку, кот слетел с дивана и побежал на кухню. Нужно же успокоить расшалившиеся нервы! Усмехнувшись, Рауф взял мобильник в руки. Свет торшера упал на экран. По стеклу наискось пробежала царапина. Разбил, когда узнал… Нечаянно. Уронил на асфальт. Теперь часть дисплея отказывалась работать. Отлично. Просто замечательно.Цифры на дисплее оповестили: звонят с азербайджанского номера.—?Алло? —?произнес Мирзаев, ответив на вызов. По ту сторону кто-то хрипло откашлялся. Динамики шипели. И им, бедным, досталось…—?Привет. Это Амина. Голос девушки невозможно было узнать из-за слабости и хрипоты. Плакала. Снова. Дурочка. Все это глупо. Жутко глупо лишать себя жизни из-за человека, как бы сильно ты его не любил. Потому что жизнь одна. И на трассе судьбы очень много крутых поворотов: пешки становятся дамками, исполнители каверов?— заслуженными артистами, а бывшие?— семьей. Никогда нельзя точно сказать: ?Конец!?. Конец дружбе. Конец счастью. Конец любви. Если, конечно, ты не стоишь у могильной плиты. В остальных случаях конца просто не существует. Существует передышка. И, оборвав жизнь на этапе отдыха, человек проигрывает сам себе, лишаясь возможностей. Внутри Мирзаева все бурлило. Поперек горла осколками битого стекла встали слова упрека, которыми хотелось ?наградить? Темрокову. Потому что глупая. Во рту пересохло. Нет, не отчитает. Не сейчас. Ами и без него плохо. Позже. При личной встрече. Нагиев все еще жужжал из телевизора, мешая сосредоточиться. Щелкнула красненькая кнопка на пульте. ?Дядя Дима? наконец замолчал. Выдохнув, Рауф крепче прижал телефон к уху и отправился заваривать себе чай. Так спокойнее.—?Добрый вечер, я?— диспетчер,?— усмехнулся он. —?Ты что там творишь?! Ненормальная, что ли? Два последних предложения обязаны были прозвучать. Для стимуляции. Потому что глупая. И Фаик этого не заслуживает. Никто этого не заслуживает. Никогда. Придя на кухню, Рауф обнаружил Сэма доедающим корм, который еще пятнадцать минут назад доверху наполнял миску. Изголодался, бедняга… Мирзаев улыбнулся и подошел к шкафчикам.—?У Сэмуайза, вон, чуть инфаркт не случился,?— продолжал парень. —?Ребенок скучает, не ест ничего, а она его чуть сиротой не оставила! ?Мать? называется! Темрокова, прежде сдавленно молчавшая в попытках справиться с чувством вины, хихикнула. Только Рауф так мог: заставить улыбаться, когда хотелось кричать. С первых дней между ними завязались теплые, действительно семейные отношения. Как у родных брата и сестры. Так же было и с родителями. Мирзаевы дали Амине то, чего она не получила от жителей дома, в котором выросла: любовь и заботу. И теперь, потеряв любимого человека, девушка жутко боялась потерять семью.Напрасно.—?Сэмик у тебя, что ли? —?осведомилась Ами.—?Да. Утром забрал. Он обиделся за тебя на Фаика. Исцарапал всего, кресло порвал и переехал ко мне. С креслом и вправду вышла очень любопытная история: когда Софа ушла, Рауф продолжил читать брату нотации. Сэм поддакивал, согласно помахивая хвостом. Фаик пыхтел. Фаик слушал. Фаик терпел. А потом завел внутренний патефон, и заиграло ?Предательство? неизвестного композитора. Такого неуважения в адрес своей почтенной матушки Сэм не выдержал. Издавая звуки, больше похожие на запрещенные заклинания магической школы, чем на мяуканье, он выпустил когти и расправился с креслом, которое доселе считал своей собственностью, тем самым выражая нежелание оставаться здесь. Амина улыбнулась в трубку. Из левого глаза выкатилась слезинка. С губ сорвалось едва слышное ?Мой мальчик…?. В голове Рауфа всплыла шуточка из ?Tik-Tok?: ?…кот?— это не совместно нажитое!?. Да. Это всегда был, есть и будет кот Амины. Потому что именно она притащила с улицы маленький дрожащий комочек.—?Только не говори, пожалуйста… —?заикнулась девушка. —?Он не должен ничего знать. Рауф налил в кружку кипятка и бросил пакетик черного чая. Вода окрасилась в некий коричнево-красный цвет. Стекло мгновенно нагрелось. Брызги плеснули на рубашку, обжигая грудь парня. Мирзаев тихо выругался,?— второй раз за день! —?и вернулся в гостиную.—?Понял. Не маленький. Как ты себя чувствуешь? Ответ был очевиден, но, тем не менее, Рауф горел желанием прочитать Амине лекцию. Разумеется, не такую длинную и не так интенсивно промывающую область черепной коробки, как та, что прочтут они с родителями, когда Темрокова окончательно придет в норму, но все же…—?Тебе соврать или сказать правду? —?слух Рауфа резанула усмешка. Не просто горькая?— с привкусом ртути. Первый глоток чая попал в организм. Душу окатило кипятком. Сердце заметалось из стороны в сторону, приводя в действие заржавелые детали скелета. Парень сел. Диван устало скрипнул.—?Правду, будь добра.—?Жалею, что не дали вскрыться. Рауф сжал кулаки. В груди что-то неприятно кольнуло, подсказывая: причина не только в его брате. Точнее, к этой причине, похоже, добавились еще какие-то. Амина молчала. Часы на стене монотонно тикали, мешая ?переварить? услышанное. Ну и денек, конечно…—?Зачем ты так? —?устало спросил парень.?— На одном идиоте жизнь не заканчивается. Девушка вздохнула.—?Моя закончилась. Она говорила абсолютно серьезно, без тени иронии. Констатировала факт. В интонации прозвучало нечто такое, что Рауф понял: дай Амине волю?— начатое будет закончено без колебаний. Мирзаеву стало жутко. Ами, палочка-выручалочка для уставших и обессиленных, висела на волоске от непоправимого… Любовь, оказывается, угнетает хуже ненависти.—?Не говори ерунды,?— отмахнулся Рауф. —?Ты молодая девчонка. Все еще будет. И любимый человек рядом, и четверо детей, и два стаффордширских терьера, как ты хотела.—?В том-то и проблема, что не будет четверых детей. Вообще детей не будет. Врачи сказали: аист до меня не долетит. Девушка изо всех сил пыталась держаться, но рыдания все равно прорывались наружу. Вместе со слезами и скулением выходили оставшиеся силы. Рауф ощущал боль, кипящую внутри Амины, даже сквозь трубку. А ведь еще пару недель назад Ами лучилась счастьем… Жуткая картина. Сердце Мирзаева упорхнуло со своего законного места и теперь колотилось где-то в районе желудка. Слух отказывался осмыслять услышанное. Вместо связных предложений уши передавали хозяину бормотание. На незримом экране внутри головы зажглась надпись: ?Потеряно соединение с сервером?. Очередной глоток чая, воспользовавшись замешательством, пролетел в дыхательное горло. Парень закашлялся.—?Подожди, Ами… —?хрипло произнес он. —?Ты серьезно? Надпись ?Потеряно соединение с сервером? сменилась на ?Загрузка… 33%?. С такими вещами разве шутят?—?Абсолютно,?— подтвердила Темрокова. —?На фоне нервов что-то там произошло и?— все. ?И?— все?… Два слова иногда несут в себе больше смысла, чем толстенная энциклопедия. И режут лучше всякого ножа. Слова?— вообще очень опасная вещь. Большинство преступлений происходит из-за того, что кто-то, не подумав, что-то кому-то сказал. Рауф поставил кружку на кофейный столик и зарылся рукой в волосы. Из горла вырвалось обреченное ?А-а-а!..?. Мысли запрыгали. Они. Просто. Поругались. Он. Просто. Приревновал. И сломал ей жизнь. За сутки. ?Господи, за что все это???— возвел глаза к потолку Рауф, которому, как бы, не должно было быть особого дела до девушек брата. Тем более бывших. Но Амина?— не просто бывшая Фаика. Амина?— часть семьи. Неотъемлемая. Даже если бы между ними не сложилось таких отношений?— младший всегда брал на себя ошибки старшего. Со школы. И ему всегда было стыдно, как за свои.—?Все хорошо, не переживай,?— попыталась ободрить ?брата? Ами. Мирзаев усмехнулся. Хорошо. Ага. Очень. Темрокова никогда не считала свои проблемы проблемами, как бы не издевалась над ней жизнь. Зато всегда бежала на помощь другим по первому зову. Этакая мать Тереза, плюющая на себя. Раньше, когда у Софы был сложный период, Амина круглые сутки находилась рядом. Вырывала из рук лезвия. Ругала. Говорила, что это неправильно. А теперь сама…Эх, Фаик-Фаик…—?И об этом ты, конечно же, тоже попросишь ему не говорить?—?Пожалуйста…—?А вот об этом я скажу. Скажешь ?спасибо?, если не получит по мозгам, которых нет.*** На столицу Азербайджана плавно опускалась ночь. Стрелки часов плелись к цифре одиннадцать. В городской больнице давно погасили свет. Горели, мешая сомкнуть веки, лишь лампы на стойках дежурных врачей. Здание окутала сонливость. И то ли это препараты так действовали, то ли нервы, с которыми у всех здесь были напряженные отношения, требовали выстраданного покоя?— в царство Морфея уже отправилось большинство пациентов. Большинство, но не обитательницы триста тридцатой палаты. Амина ходила из стороны в сторону с телефоном Дины и убеждала Рауфа в том, что не нужно ничего говорить. И трогать Фаика тоже не нужно. Потому что он не виноват. Разговор затянулся. Темрокова виновато поглядывала на соседку?— межгород ведь. Та отмахивалась.—?Ну ладно, спокойной ночи,?— наконец попрощалась светловолосая. —?Завтра, если что, с Каришиного наберу, хорошо? Ей что-то ответили. Девушка хихикнула и сбросила. Телефон вернулся к хозяйке.—?Спасибо большое, Дин. Шатенка кивнула в знак принятия благодарности.—?В карты? —?предложила она.—?Давай, конечно,?— согласилась Ами. Несмотря на то, что за день организм натерпелся потрясений, спать не хотелось вообще, Дина, прошедшая через подобное, бодрствовала вместе с новой знакомой, аргументируя это как: ?Я не хочу проснуться утром и узнать, что человек, который накануне вечером поил меня чаем?— труп?. Они быстро поладили. С Аминой такое случалось редко. Темрокова подсела на кровать к соседке. Пружины старчески кашлянули. Дина поднялась и, глянув в экран телефона, как в зеркало, выдохнула через нос. Да-а, жилища пернатых в качестве прически явно стали писком моды. Усмехнувшись, Алибекова достала из тумбочки упаковку карт.—?В ?Дурака? я не умею,?— предупредила Ами.—??Двадцать одно? тогда?—?Раздавай. Дина вынула колоду из упаковки и, перемешав карты, подала Амине одну. Червовая дама. Десять очков. Смуглые руки вытянули еще. Теперь себе. По лицу скользнула ухмылка. Интересно… Светловолосую энный раз за сутки накрыло волной воспоминаний. ?Конечно, куда же мы без прошлого? —?хмыкнул мозг. —?Мы без него теперь ничто!?. Девушка поморщилась и сжала пальцами виски.Июль. Восьмое. День рождения Амины. Повсюду разлился приглушенный свет. В окно кухни, близоруко щурясь глазом-полумесяцем, заглядывала ночь. Москва заснула. Клубы и казино проснулись. За столом сидели Рауф, Фаик, Софа и она, Ами. На столе стояли свечи, карты и бутылка тархуна?— всеобщий любимый напиток.Лучший день рождения. Софа раздала карты. Бубновая семерка. Отлично. Нужно еще две. Рауф ухмыльнулся?— тоже, видимо, был доволен раздачей. Фаик неопределенно присвистнул и отхлебнул газировки из стакана. Софа надула губы, мысленно ругая себя. Вытащила неудачную карту.—?Еще! —?потребовала Ами. Софа подала. Восьмерка-пики. Восемь очков. Пятнадцать. Нужна шестерка.—?Еще,?— тоном османского султана распорядился Рауф.Серьезный и молчаливый на людях, в кругу близких Мирзаев-младший превращался в ?Stand Up? комика-тире-пародиста. Смеялись все, вне зависимости от характера и склада ума. Иногда Рауф выдавал такое?— Амина каталась по полу. А Карина, кстати говоря, и полюбила его за простоту и чувство юмора. Софа со вздохом протянула парню карту. И вновь тот остался доволен. Следом очки получил Фаик, а за ним сама ?банкирша?—?Перебор,?— фыркнула радужноволосая и открыла свои карты. Два туза: червовый и крестовый. Двадцать два очка. Третий проигрыш за вечер. Радужной сегодня не везло. Лунные кролики сжевали всю морковь удачи и запили соком азарта.—?Ха, опять продула! —?злорадствовал Фаик. Только услышав голос, Амина поняла: парень лежит у нее на плече и старательно запоминает карты.—?Мирза-аев… —?вкрадчиво протянула девушка. Дина пощелкала пальцами перед глазами соседки и тяжело вздохнула. Выглядела она устало. Каштановые локоны окончательно растрепались. Круги под глазами расширили свои границы. Выражение лица говорило о недоумении и растерянности. Амина толчками возвращалась в реальность. Толчок?— свечи обернулись больничными лампами. Толчок?— фырканье Софы сменилось окликами Дины. Толчок?— пальцы возлюбленного, крепко сплетенные с ее, превратились в сжатую в ладони шапку. Будто кто-то извне, недобро усмехаясь, показывал: ?Смотри: это?— было, а это?— есть! Нравится реальность??.Нет, не нравится.—?Земля вызывает Мину! Прием! Еще подавать? Ами чихнула от неожиданности и закивала.—?А, да… Извини… Динара понимающе усмехнулась и, не глядя, протянула ей крестовую шестерку. Шестнадцать. Сложно. Двадцать одно очко уже не набрать, потому что нет карты, дающей пять. Но сдаться?— проиграть Дине, которая, возможно, набрала еще меньше. И как поступить?.. Светловолосая вздохнула.Все решилось само собой. Дина достала третью карту. Лицо исказилось в гримасе разочарования. Плотно сжав губы, девушка выпустила через них воздух со звуком ?фью-у-у!?. Карты упали на кровать. Перебор. Два туза и дама. Тридцать одно. Досадно.—?У меня пропал энтузиазм к игре. Прямо как к жизни,?— усмехнулась шатенка. —?Слушай, а можно вопрос? Темрокова кивнула. Она догадывалась: какого типа вопрос. Сложно не догадаться, когда у самой на языке вертится подобный. Просто очень непривычно видеть молодую, красивую девушку не на отдыхе с друзьями и семьей, поющей под гитару ?Батарейку?, а под капельницей, с потухшим взглядом. Непривычно и… страшно? Да. Страшно осознавать, что человек, сидящий перед тобой, предпочел наступающей весне крышку гроба. Что у этого есть какая-то причина. Что в его груди засела боль.—?Ты тоже из-за парня это, да? —?выдала Дина. ?Тоже?… Сестры по несчастью? М-да… Любовь, конечно, зла, но у Дины, кажется, была дочь. Главный человечек в жизни, рядом с которым не стоял ни один мужчина. Подарок свыше. Распоряжение ?Живи! Воспитывай! Дари счастье! Исполняй мечты!?. Что должно случиться между парнем и девушкой, у которых, предположительно, общий ребенок, чтобы девушка оставила этого самого ребенка на произвол судьбы и решила себя убить?Ами бы так не сделала. Другое дело?— у нее не было того, ради кого нужно жить. Ее ничего не останавливало.—?Да,?— кивнула светловолосая. Шапка елозила по рукам, оставляя на ладонях тепло потерянной любви. В каждую линию впечатывался аромат парфюма. Аромат любимого человека. Нужно купить такой же одеколон. Обязательно. Глаза резал свет ламп. Виски пульсировали от воспоминаний. В горле застрял склизкий ком. Нужно выговориться. Да. Необходимо. Чужому человеку излить душу всегда проще, чем близкому. Потому что близкие переживают и много советуют, когда не нужно.Дина была вполне готова к ?излиянию души?.—?Говори-говори, я слушаю,?— угадала она ход мыслей соседки. —?Знаю: как фигово в первые дни… Можешь начать со знакомства, если так проще. Амине крупно повезло. Можно сказать: ?Сходила к психологу, не отходя от капельниц?. Тело начал бить озноб. Нервы. Поднявшись на ноги, блондинка подошла к своей кровати. Стянула одеяло. Укуталась. Села обратно к Дине. Одеяло не спасло. Холодно.—?Я с детства любила петь,?— начала Темрокова. —?Собирала весь поселок и пела. Лет с пяти. Но родители были жестко против. Родители были жестко против всего, что я делала. Лет в тринадцать я, окончательно переругавшись с семьей, решила, что после восемнадцати уеду в Питер, чтобы петь там. И уехала… А потом, сильнее закутавшись в одеяло, Ами с придыханием, местами роняя слезы, поведала Дине о походе в караоке, изменившем весь ее мир…?Я люблю тебя?. Голос. Знакомство. Поезд. Москва. Счастье. Ведьма-память взмахнула палочкой. Чувства и эмоции тех дней, которые, казалось, давно погибли от удара двуручным мечом времени, начали вальсировать посреди души. Голова пошла кругом. Грудная клетка сжала сердце, превратившись в тиски. Потрескавшиеся неизвестно от чего губы задела усмешка. Он просил убегать и не вспоминать, а она, дура, только и делала, что ныряла с головой в море прошлого… Шатенка слушала. Рот открывался и закрывался, играя в рыбку. Поклонница, которую кумир полюбил с первого взгляда и забрал с собой?— такое разве бывает? По мнению Дины, подобная история могла выйти только из-под пера хорошего сценариста.А может, жизнь и есть самый лучший сценарист?..—?Я как будто в сказку попала… —?прохрипела Амина. —?Он, кажется, любил. Родители его меня приняли, хотя, сама видишь?— я похожа на азербайджанку только с очень большого расстояния и при наличии фантазии. А у нас с этим, вроде как, строго. С братом и сестренкой сразу поладили. В туры с ними ездила. Он везде с собой таскал. Планы строил. Свадьбу летом сыграть хотели. Имена уже детям дали: Нармина, Заира, Камран и Маир. Упомянув о детях, Ами на мгновение застыла, будто решая: удариться в рыдания или перетерпеть. Голова выбрала второе. Сердце уцепилось за первое. Девушка сильно зажмурилась и закрыла лицо руками. Хрупкие плечи вздрогнули. Из глаз цвета молодой хвои, приобретая ошеломляющую силу, хлынули ручьи.Сердце всегда оказывалось сильнее разума. Дина понимающе вздохнула. Внутри что-то перевернулось, как песочные часы. Захотелось обнять Амину. Просто подойти и обнять человека, которого она знала около шести часов. Алибекова считала себя черствой и сему порыву была немало удивлена. Но что-то изнутри кричало о том, что вскоре светловолосая займет определенное место в ее жизни, и шатенка поддалась. Встала. Подошла. Обняла.—?Ну ты, конечно, навспоминалась детства, подруга,?— выдавила смешок Динара. —?Прекращай топить соседей. Под нами кардиология. Вот расскажешь мне: чего ж вы тогда разошлись, если все было так замечательно,?— и можешь истерить. Амина выдохнула. Села ровно. Вытерла слезы. Скинула одеяло. Нужно было втолкнуть себя в ту временную зону, в которую вталкиваться совсем не хотелось. Просто решетки на окнах могли не спасти…Полдень. Метель. Москва. Амина вернулась от Алены, своего мастера маникюра, и застала Фаика в ужасном расположении духа. Он сидел, согнувшись в три погибели, и смотрел в пол.—?Солнце, что-то случилось? —?встревожилась девушка. Парень медленно поднял взгляд и прошипел сквозь зубы:—?Рей Мамедов случился. Темрокова опешила. Время остановилось. Часы встали. Сумочка упала. Пакет с фруктами вывалился на пол. Сначала Амина не поняла. А потом поняла и схватилась за голову. Пару дней назад в ?ВК? ей написал молодой человек, с которым она встречалась в девятом классе. Писал, что очень любил. До сих пор не может забыть. Хочет вернуть. Ами, естественно, ответила, что у нее есть любимый человек и ни в ком другом она не нуждается. Все. Конец переписки. Что не так?—?Не поняла,?— тихо сказала светловолосая. —?Хорошо. Ты прочел переписку. Но там ведь ничего такого не было… Я ясно дала понять, что его поезд ушел. Мирзаев вскочил на ноги и стал нарезать круги по комнате.—?Я же только тебя люблю, дурачок…*** Солнце давно воссело на свой небесный престол. Ветер шелестел в ветвях пока еще ?голых? деревьев. Птички задорно щебетали, не заостряя внимания на календарном двадцать шестом дне февраля. Им было хорошо.Баку расцветал на глазах. Амина с Диной ?обедали?. Тарелки, наполненные гуляшом и картофельным пюре, стояли в стороне. Девушки болтали. О погоде. О музыке. О насущном. Тему ночного разговора никто предусмотрительно не поднимал. Он плохо закончился. Обе ревели. Дошло до судорог. В итоге прилетела танкового вида дежурная медсестра и, отчитав пациенток, как школьниц, вколола снотворное. Хорошо посидели…—?Минка, а спой! —?попросила вдруг Дина. Ами удивленно посмотрела на соседку.—?Что именно?—?А что угодно! Скажешь?— я минус включу! Темрокова задумалась. Ей действительно хотелось спеть. Что-нибудь лирическое. Глубокое. Тяжелое. Отражающее состояние души. Спеть так, чтобы у Дины пошли мурашки. Вложить всю душу. Отпустить ворона боли. Позволить ему лететь с ветром нот.И Амина знала подходящую песню.—?Эльдар Далгатов?— ?Разбила сердце?,?— скомандовала она. Динара взяла с тумбочки телефон. Дисплей отважно перенес стук ногтей. Мгновение?— и из динамиков полилась мелодия клавишных. А следом по палате разлетелся голос Темроковой:Этой ночью я умруЗа твою красотуЖизнь тебе дарю,Свою жизнь разбитую…Раньше верил я в любовь, теперь страдаю яВ этой жизни нету смысла без тебя… Алибекова вздрогнула. У ее соседки был мощный голос. Очень. Слова вскрывали сердце, словно нож для консервных банок. Руки похолодели. Задрожали. Шатенка сглотнула. Сильно. Очень. Невероятно. Сознание закрутил смерч. Мир вокруг расплылся. Перестал существовать. Уступил место музыке. Дверь скрипнула. В палату вошла высокая темноволосая девушка. Вошла и замерла, завороженная чудесным голосом.А Темрокова продолжала:…вся любовь в огне сгорела и душа бросает тело.На лице моем лишь грусть: умираю?— ну и пусть.Слезы капают из глаз?—Я любил в последний раз.Жизнь мою ты погубила,Сердце ты мое разбила… Дина всплакнула. Нежданная посетительница, крепче вцепившись в ручку пакета с презентами, шагнула к Амине и опустила руку на худое плечо. Восхищение переполняло брюнетку. Глаза зажглись тем благодатным светом, которым зажигаются они лишь у истинных меломанов, когда ноты касаются души. Девушка уже не могла сдерживать эмоции.—?Это… волшебно! —?воскликнула она. Темрокова замолчала. Музыка стихла. Взгляд хвойно-зеленых глаз скользнул по брюнетке. Это была не первая встреча. Вторая.—?Спасибо,?— поблагодарила блондинка. —?И за вчерашнее… Да, спасительница. Пришла навестить. И познакомиться. Не пожалела.—?Да ладно, что я сделала-то вчера? —?отмахнулась она. —?Маша, кстати, Маша. В палату заглянула Аиша. Вошла. Вздохнула. Забрала тарелки. Ушла. Она поняла: сейчас не время читать лекции о важности питания. Происходит нечто важное. Настолько, что даже сами участники событий пока не осознают всей важности. Решаются судьбы. Строится будущее. Именно в этот самый момент.—?Амина.—?Динара. В голове Дины что-то щелкнуло. Зажегся светильник. Она узнала девушку. Мария Подгорная?— известный московский продюсер. Владелица лейбла ?Effective Melody?. Выросла с дядей-дирижером. Помимо МГПУ окончила консерваторию. Всего добилась сама. Вот это встреча… И Мина удачно спела. В нужное время. В нужном месте.—?Амина, ты профессионально занимаешься вокалом? —?поинтересовалась Маша.—?Нет. Но хотела бы. Подгорная достала из пакета яблоко. Подошла к раковине. Помыла его. Откусила.—?Полетишь со мной в Москву. И это не обсуждается. Сделаем из тебя звезду Востока.