Часть 6 (1/1)

Да, мои догадки касательно Линдеманна подтвердились. И имя, что он так горячо шептал, задремав в нашем саду?— именно мое, а не какого-то абстрактного тезки. Браво! Вы просто Эркюль Пуаро, Вилле Херманни: тут же нужно обладать особым детективным талантом, чтобы делать такие предположения! Совсем же было не заметно, как елда герра Немецкая-Дисциплина опять штаны оттопырила, пока он пыхтя, как после километрового кросса, возился у меня в волосах. Я тактично подыграл леснику, притворившись, что якобы ничего не заметил, когда тот, ерзая на месте, как из-за малой нужды, безуспешно пытался скрыть… свою огромную симпатию и безмерное уважение. Надо отметить, довольно забавное зрелище вышло. Короче, это слишком легко. Более того?— в моем случае было бы глупо даже надеяться на другой расклад. Очередной барон фон Соватьмалолеткенштейн. Порой мне кажется, что у отца только такие друзья. И что он сам такой же. А на рыбалке, охоте, в сауне,?в гараже?— не важно?— они, все эти маркизы де Блядокруа, только и делают, что сидят в кругу над мобильными и пускают слюни на голых школьников, фото которых занимают большую часть памяти их смартфонов. При этом неистово надрачивая. Между делом обсуждая, кто, как, куда и что засунул бы в ?того малютку? и что вон та ?белокурая крошка, в ее-то тринадцать, выглядит на все двадцать пять!?. Мерзко. Мерзко так думать о ближайшем родственнике, но как иначе объяснить череду недоизнасилований меня его знакомыми, а главное?— реакцию отца на все это? Последние шесть лет я не чувствовал себя в безопасности даже в стенах собственного жилища. Особенно там. А когда к нам являлся кто-то мужского пола, будь то сосед из дома напротив или почтальон, внутри все сжималось. В такие моменты я еще острее ощущал свою беспомощность и безвыходность моего положения. Хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, убежать как можно дальше, просто умереть. Ведь я осознавал, что защиты ждать неоткуда. По какой-то причине отец совершенно мне не доверял. Или же ему было удобно мне не верить. Ведь все это очень странно: когда я рассказал ему о том, что ?дядя показывал письку??— ?Это твоя детская фантазия!?. В то время как другие, нормальные родители, скорее всего, не долго думая, написали бы на эксгибициониста заявление куда следует. А когда в двенадцать лет я поделился с папой впечатлениями о Лапландии, не забыв непрозрачно намекнуть на то, что господин Сааринен приоткрыл мне тайну взрослой ?неправильной? любви с помощью своего пальца?— ?Ты достал со своими дебильными подростковыми заскоками!?. Мать же, будучи фанатичной христианкой, посоветовала неистово молиться. Как-то в отсутствие Вало-старшего она даже приглашала какого-то доморощенного экзорциста. Анита не могла найти объяснений тому, почему ее сын ?так грязно клевещет?. Ее вполне устраивала версия ?В моего мальчика вселились бесы!?. Потому мне пришлось познакомиться с господином Аспарагусом. По паспорту, как мне удалось выяснить, наткнувшись на его шизофреничный канал на ютубе,?— Юсси Лахти. Но этого цветочного* типа удалось спровадить быстрее, чем планировалось. Я прикинулся одержимым, разыграв перед финской версией Джона Константина** мой коронный этюд?— приступ эпилепсии. Мне уже как-то поверили некоторые, а именно заменяющая учительница физкультуры в школе и весь класс. Я в тот день форму забыл, и мне нужна была веская причина, чтобы и не заниматься, и избежать замечания. Потом еще долго пришлось всех уверять, что со мной все в порядке. Вот и плюгавенький мужичок в растянутом чуть ли не до колен свитере в катышках и сальным крысиным хвостиком на голове затрясся на своих козлиных ножках, чуть ли не выронив библию из моментально вспотевших ладоней: видимо, как это ни иронично, решив, что реально имеет дело с какой-то сверхъестественной херовиной. Да, мне было легче трястись, катаясь по полу, плеваться во все стороны и шипеть бессвязные ругательства, как при синдроме Туретта, чем выложить ему все, что со мной приключилось на самом деле, пока мы, по его просьбе, остались одни в моей комнате. Я решил, что раз мне не верят собственные родители, то посторонний человек не поверит тем более. Чтобы избежать позора, возможных косых взглядов и визитов соцслужб, эту историю, как впрочем-то и предшествующие ей, решили ?забыть?. Я же окончательно убедился в том, что полагаться могу только на себя. Поднимаясь с вещами на второй этаж, наблюдая за бегущим, как математик после чая с пургеном, покрасневшим, будто аллергик летом, Линдеманном с арматурой ниже живота, я пришел к неожиданному для себя выводу: мне какого-то хера импонирует такая его реакция на меня! Да, он не первый, кто захотел меня трахнуть. Но почему-то именно от его на редкость ненавязчивого внимания поднялась моя самооценка. Вот когда лысеющий, тощий старик Сааринен нюхал, как извращенец трусы японских школьниц, мои волосы, пока мы убирали возле оленьего загона, или когда Хакала мял мои на тот момент толстые ляжки в темном актовом зале, кряхтя при этом, как старый мопс после прогулки или вылизывающийся перс, я думал про себя: ?Ну неужели я настолько убог, что привлекаю внимание только таких?!? Но когда Тилль гладил меня по голове, выпутывая еловую лапку, я вместо вполне объяснимых и уместных в моем случае отвращения и тревоги почувствовал тепло, разливающееся по всему телу. От предательски приятных массирующих прикосновений мне стало неимоверно уютно и спокойно. Хотелось заснуть прямо на этих огромных горячих ладонях. Я заключил, что этот неуклюжий лесник с таким завораживающим экзотичным акцентом хоть и тот еще виконт де Дрочьюазье, но все равно кардинально отличается от всех прочих суровых вояк, озорных оленеводов и чемпионов по скоростному ляжкомацанию вслепую. В этот раз я удовлетворенно подумал: ?Не настолько уж и страшен Вилле Херманни Вало, раз на него встал у такого!? В животе что-то приятно запульсировало, а в ногах и руках появилась невообразимая легкость, которой еще никогда не возникало. Наверное, такое бывает только от колес в коле. Я решил окончательно забыть о своих планах с провокационными видео на мобильный в духе Лисбет Саландер*** и просто плыть по течению. *** ?— Это он тебя так? —?наконец произнес мужчина, в очередной раз обеспокоенно взглянув на лицо юного финна. Заплывший глаз и рассеченная губа с приклеенной на пластырь ватой в марле выглядели как угроза. Как предупреждение им обоим, что этим все не закончится. ?— Да. ?— Он едет сюда, верно? —?спросил лесник, стараясь говорить тише, чем обычно. ?— Нет. Его больше нет.