Часть 3 (1/1)

— Господин Линдеманн, если дело в деньгах, то это?— не проблема! Просто назовите сумму! —?не унимался лесничий. Мужчина начинал выходить из себя, и это было очень заметно, несмотря на то, что с его лица вот уже полчаса не сходила гуимпленовская улыбка, от которой становилось, мягко говоря, не по себе. Он, совершенно не характерно для финнов, бурно жестикулировал, то и дело затыкал и без того немногословную супругу, когда женщина пыталась вставить свои ?пять копеек? в его эмоциональный монолог, посвященный никчемности их старшего сына. ?— Да дело тут совершенно не в день… —?я не в первый раз за вечер был перебит на полуслове. На самом деле, Кари Вало не собирался слушать никого, кроме себя, потому с каждой его фразой я приходил во все большее недоумение. Вопрос ?Зачем шеф все-таки позвал меня на этот долбаный ужин?? не терял своей актуальности. Что можно обсудить, если никому не давать высказаться толком? С таким же успехом он мог молча отвезти своего Вилле ко мне на кордон и оставить мальчика там. Все равно ни мое мнение, ни мнение его жены, и уж тем более самого ?виновника? мужчину, по большому счету, не интересовало. ?— Тилль, поймите меня правильно: он должен нести ответственность за свои глупости! К тому же парень в шестнадцать просто обязан знать цену деньгам. А Вилле только и делает, что безжалостно спускает их на ветер! Я в его годы, между прочим, уже зарабатывал! А он автомобили бить будет?! Не выйдет! Какой пример он подает младшему брату? Да и потом, мальчишка наконец должен понять?— все, что мы имеем на сегодняшний день, нажито непосильным трудом! Пусть побудет в моей шкуре! —?пафосно заключил уже подвыпивший директор, несильно ударив кулаком по столу и, любуясь собой, неестественно распрямившись в плечах, задрал голову. Казалось, вот-вот?— и заиграет торжественная музыка, а над лесничим появится лавровый венец, но только почему-то из сушеных листьев, какие обычно кидают в бульон для запаха. Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться в голос, представив эту картину. Также в тот летний вечер мне очень хотелось курить, но не находя подходящего момента, чтобы отлучиться, я терпел. И это с каждой минутой становилось все тяжелее. К тому же в доме Вало было неимоверно душно: менее чем за час до моего прихода, как назло, у них сломался кондиционер, а день выдался просто аномально жарким. Сославшись на духоту, я и решил попроситься на воздух. Кари Вало махнул рукой на запасной выход, ведущий на задний двор. Я тут же направился по указанному пути. К счастью, прямо на пороге расположилось плетеное садовое кресло за деревянным маленьким столиком из ?Икеи?, а на нем, в свою очередь, очень кстати стояла пепельница. Маленький дворик, в отличие от абсолютно безвкусного интерьера гостиной в самом доме, выглядел неожиданно уютно и стильно. Угрюмые валуны облаченные в изумрудный мох, служащие своеобразным бордюром аккуратно стриженному газону с островками небольших хвойно-вересковых групп и клумб полевых трав, походили на причудливых сказочных существ, а тропинка из мелкого серебристо-серого гравия, ведущая к небольшому прудику, выложенному из тех же природных камней, смотрелась так естественно, будто она всегда находилась на этом месте, разделяя участок на две части. Возле самого водоема, будто сторожа его от странных грабителей (а каким бы еще пришло в голову воровать воду из пруда?), росли витиеватые яблони каких-то редких сортов?— их соцветия окрашенные в нежно-лиловый и розовый цвета, перекликались с холодными оттенками вереска. Я заключил: двору чета Вало уделяет куда больше времени и внимания, чем детям. Но вся эта северная прелесть?— прохладный скандинавский садик?— со всем его многотравьем, деревьями, будто с полотен импрессионистов, дорогими коваными светильниками и глиняными фигурками вмиг померкла, стоило мне встретиться взглядом с парой огромных, нефритовых, колдовских глаз, которые без тени смущения вновь разглядывали меня. Вилле, в неизвестно когда успевшей стать насквозь сырой футболке, налипшей на его угловатое, остроплечее туловище, тонкое настолько, что казалось, будто оно вот-вот?— и переломится под весом мокрой черной ткани, сидел по-турецки в гамаке, натянутом между яблонь. В то время как его косматый черный пес Сами, громко чавкая, жадно лакал прямо из декоративного пруда. Я забыл о незажженной сигарете в зубах, когда кудрявый маленький бесенок, такой взъерошенный, мокрый, пахнущий коктейлем из кока-колы с примесью чего-то покрепче, вскочив на ноги, направился в мою сторону. Еще мгновение?— и теперь уже мое колено зажато между стройными, не по-детски соблазнительными бедрами, а мокрая майка летит куда-то в кусты. И вот я осторожно касаюсь прохладного, влажного юношеского живота с начавшими появляться бугорками пресса, а подняв свою дрожащую руку?— мальчишеской плоской груди с затвердевшими от ледяной воды из-под шланга или из водоема темными маленькими сосками. Сопротивления со стороны Вилле я, к своему удивлению, не встретил. И вот кудрявый дьяволенок придвигается так близко, что я почувствовал на своих губах его горячее дыхание, а запах мокрых птичьих перьев от его каштановых лохматых волос, щекочущих мне щеки, показался мне действеннее любого афродизиака. Внутри что-то сжалось и тут же?— точно взорвалось. Внизу живота сделалось невообразимо тепло и до боли приятно потянуло. Я, невзирая на опасную близость лесничего, его супруги и их младшего восьмилетнего ребенка, бессовестно трогаю, целую везде, где только возможно, Вилле, обвившего меня своими бесконечными ногами, елозящего по моему паху промежностью и не менее напряженным, чем мой…?— У вас покурить не будет?Я вздрогнул, чуть было не подпрыгнув в плетеном кресле. Возле меня, опершись о столик задницей, обтянутой узкими джинсами, порванными на коленке, стоял Вилле. В совершенно сухой, откровенно большой ему футболке не то с ?Kiss?, не то с ?Металликой?. Мне стало невероятно стыдно: это же надо?— уснуть на ужине у директора! Я встряхнул головой, как только что вылезший из реки лабрадор, заморгал заспанными глазами, уставившись на подростка. Я тщетно пытался забыть о тех постыдных, но таких возбуждающих картинах, которые мне только что привиделись. Но это было практически невозможно: мальчишка находился от меня на расстоянии вытянутой руки, так обольстительно, по крайней мере с моей точки зрения, полуприсев на край столика, пододвинув кормой стеклянную пепельницу… ?— Долго я тут так… пробыл? —?постаравшись принять как можно более невозмутимый вид, что не очень-то мне удавалось, подбирая слова, осведомился я, не ответив юному скандинаву на его вопрос. ?— Где-то минут пять. Так у вас не найдется сигаретки? —?настаивал мальчик, стараясь говорить полушепотом. Видимо, совсем недавно у него начал ломаться голос. Уже тогда, чуть хриплый, не сформированный до конца, но уже довольно низкий, он имел те нотки, что так приятно отдаются вибрацией внизу живота у тех, кто слушал бы парня. Я, наверное, как любой нормальный взрослый должен был прочитать нотацию молодому курильщику о том, что если он не бросит пагубную привычку, то непременно схватит рак легких или горла, и, разумеется, не давать ему никакой ?сигаретки?, но я молча протянул ему пачку красных ?Мальборо?. Ведь парнишка, скорее всего, видел, что я сам достал ?раковую палочку?, чтобы затянуться. Я посчитал, что чтение нравоучительных лекций выглядело бы как минимум по-ханжески. Пухлые длинные пальцы быстро скользнули в картонную коробочку. И вот охристо-оранжевый фильтр наполовину скрылся между полных, больших губ. Раздался негромкий щелчок зажигалки, голова юноши, его большие, жилистые ладони окутались призрачной вуалью, а извилистые струйки дыма вплетались в его кудрявые волосы. Признаться, как бы странно это не прозвучало, но я не увидел ничего плохого в том, что Вилле курит: напротив, в этом есть что-то эротично-неправильное. Может быть, если бы какой-нибудь другой мальчик или девочка его возраста попросили сигарету, я бы и не дал, начав брюзжать, как и подобает делать взрослому в такой ситуации. Но ему идет эта вредная привычка. Да, ?идет??— именно то слово. Я все больше осознавал безвыходность своего положения, вызванную ни с того ни с сего выскочившей, будто чирей на заднице, влюбленностью. А главное?— в кого? В нескладного подростка, который и любить-то, в силу возраста, по-настоящему еще не может. Не умеет. У него?— гормональный всплеск, у меня, судя по всему,?— кризис среднего возраста. Прекрасная пара. Это чистой воды мазохизм. ?— Так это к вам меня хотят сплавить на неделю? —?вырвал меня из безрадостных раздумий Вилле. В его голосе не было обиды и неприязни, которые могли бы вполне логично возникнуть. ?— Ты не очень-то и расстроен,?— заметил я. ?— Расстроен?! —?вдруг расхохотался он. И в его кашляющем, чуднОм смехе, было что-то очаровательное, заставившее улыбнуться и меня.?— Да я ни то что к леснику на неделю готов уехать, я к лешему на год с удовольствием бы съеб…точнее?— уехал… ушел… убежал! —?запутался в словах Вилле, вновь громко рассмеявшись собственной оговорке. Парень уже закончил курить. Он вальяжно уселся на стол, пододвинувшись ко мне. Крупные мурашки, будто жуки-скарабеи в страшилках о мумиях, заползали по моей спине и рукам, когда его большая, сухая, горячая ладонь коснулась моих пальцев. Я сглотнул. Из-за обшитой брусом стены до нас доносились ругань и взаимные упреки родителей Вилле, уже успевших в пух и прах пересобачиться, а нас будто бы парализовало. Мы сидели, разглядывая друг друга. Он на столике из ?Икеи?, я?— в плетеном кресле. ?— Знаете что? —?нарушил тишину юный финн.?— Я, пожалуй, не буду переодеваться в костюм, чтобы вы не чувствовали себя кирзовым сапогом среди домашних тапок. Паре кирзачей было бы куда комфортнее,?— заключил юноша, широко, заговорщически улыбнувшись, обнажив крупную щербинку между большими передними зубами, отчего стал похож на Чеширского кота или на безумного Шляпника. Правда, без шляпы. Ну на то он и безумный. ?— И правильно. Я сам хотел тебя об этом попросить,?— подтвердил я.?— Пойдем?Вилле согласно кивнул головой. Когда мы вошли в дом, чета Вало тотчас же прекратила ругань, словно школьники, застуканные учителем за подготовкой очередной пакости. Супруги как по команде натянули улыбки на блестящие от пота лица. Йессе спустился и молча уселся на свое место. ?— Он вам не надоедал? —?осведомился Кари, прищурившись посмотрев на старшего сына. ?— Нет, ни в коем случае. Кстати, когда его ждать у себя на кордоне?Вилле опустил голову, чтобы никто не заметил его широкую улыбку. Лесничий же буквально просиял, в то время как его жена, опять-таки не говоря ни слова, удалилась на кухню. Определение ?формально благополучная? идеально подходило этой семье.