4 (1/1)

Второй раз за сегодня Лу вылетел из шатра и помчался в шаткое сооружение, отведённое под уборную. Обычно таких мест делали два: в начале и в конце стойбища, чтобы, будучи людьми, справлять свои нужды в относительном комфорте. Ханя этот самый ?относительный комфорт? просто убивал — он не мог привыкнуть к тому, что теперь и он человек лишь отчасти. Былой комфорт ему не нужен, да и не светит.Вбегая в крохотную будку, заменяющую туалет, Хань согнулся в три погибели, позволяя себе наконец как следует проблеваться. Мечтал он об этом мучительных четыре часа, изнемогая под душными шкурами в объятиях жаркого как печка Сэхуна. Рвало добрых минут пять, создавая ощущение перемешанных внутренностей и полной опустошённости. Хотелось с головой окунуться в прорубленную во льду ближайшего озерца лунку, чтобы избавиться от отвратительного послевкусия и стряхнуть вялость. Организм слишком тяжело принимал новое звериное естество и перестраивался с трудом.— Чёртовы... волки, — обессиленно прошептал лис, утираясь рукавом и выходя на воздух с чугунной головой.Его немного водило из стороны в сторону, а холод немилосердно пробирал до самых костей, так некстати напоминая об оставленной в шатре шубе. Без которой, кстати, Сэхун строго-настрого запретил высовываться на улицу.— Всё сопротивляешься? — На плечи лису опустился до боли знакомый твид. Пару месяцев назад он цеплялся за него, рыдая на полу шатра Чёрного волка, умоляя Кая его не бросать.Лу злится на весь белый свет, а на оборзевшего гончего — и подавно, скидывая дарящую тепло одежду и отталкивая огненного, пытаясь ускорить шаг и свалить куда подальше и желательно навсегда. — Ты чего? Не дури, Хань, простудишься. А Исин, хоть и умница, но не всесилен. — Чонин непреклонно вернул твид на хрупкие плечи, запахивая спереди для надёжности. — Чего взъелся так? Он развернул лиса к себе лицом, пытаясь заглянуть в глаза. Ещё недавно замученный и грязный мальчишка теперь изменился. Основательно так, до неузнаваемости. Когда-то короткие и тёмные волосы превратились в снежно-белые разлетающиеся по плечам гладкие пряди, укрывающие тонкую бледную шею, ослепляющую сиянием кожи и синими разводами венок. Глаза отливали слишком яркой голубизной в редких солнечных лучах, а губы выделялись на фоне бледной кожи своей алой притягательностью. Прикуси — и брызнет кровь, что так жарко к ним приливала. Прекрасный и хрупкий. Без сомнений, перед Чонином теперь стоял настоящий белый лис. Холод и практически ощутимая стужа, исходящая от тонкого тела, будоражили его огненную кровь.А ведь для него, сына вождя и огненного волка, это идеальный лис. Белый, ледяной, как незамерзающие воды на реке Предков... И он лично подарил его брату.— Пусти, — капризно шлёпнул его Лу в грудь, сжав кулаки и напрягая тонкие запястья. — Как ты обходишься... Я белый лис, я тебя... я тебе... — Он медленно начал оседать в снег, теперь уже беззащитно цепляясь за гончего. — Ну, конечно, как иначе-то. Лис ты. Месяц назад так же отчаянно кричал, что ты человек. — Чонин легко подхватил Ханя и закинул себе на плечо его почти невесомое тело. — Не веришь? Ты не веришь?! — Белый попытался крикнуть, безвольно повиснув на чужом плече, но воздуха ему не хватило, а к горлу снова так некстати подкатила тошнота. Он смог только вцепиться в плотную рубаху гончего и повиснуть молча, сжимая кулаки.— Я знаю, Хань. Чего ты бунтуешь? Лис, белый, конечно. Все знают. Но я-то помню, как я этого самого гордого лиса, — встряхнул он Ханя на плече, — трахнул на полу игорного дома, из которого и забрал. — Гончий тихо рассмеялся, совсем не рассчитывая всерьез обидеть Лу своей дурацкой шуткой.Пройдя пару шагов, он услышал вместе сердитого сопения тихие всхлипы и сразу же бережно поставил Ханя на землю, чтобы тут же подхватить на руки уже по-человечески.— Да ладно тебе. Прости, не хотел обидеть. Если тебя утешит, у Чанёля я тебя оставил специально. Знал, что Хун согласится тебя купить, и что Юки не протянет долго. Бросать я тебя не собирался, — неумело попытался он успокоить лиса, на что получил уже слышимые рыдания. — Хань, перестань. Сейчас-то чего? — искренне удивился он.— То есть, ты меня не бросил, а купил и использовал. Спасибо, Кай... — срывающимся голосом проговорил Лу, пытаясь спрятать лицо в ладонях.— Я обеспечил тебе место рядом с вождём. Это лучшее, что я мог сделать. — Чонин чмокнул его в макушку. — Хватит рыдать уже.— Грубая свинья, — прилетело ему в ответ.— Мягкий поросёночек.Гончий аккуратно передал свою ношу тихо подошедшему Сэхуну. Так естественно, будто им и слов не требовалось, чтобы ощутить состояние друг друга. Тот принял лиса, на мгновение касаясь своими руками рук гончего. Сэ скованно выдохнул, а Чонин отвернулся, спеша поскорее уйти.— Чонин! — догнал гончего окрик вождя. Тот обернулся через плечо. — Спасибо. — Сэхун смотрел с тоской, вглядываясь в тёмные глаза. — Спасибо, что заботишься о нём, — добавил он поспешно.— И о тебе буду. Всегда.Сэхун тяжело вздохнул, разворачиваясь к шатру. Он ещё чувствовал Кая, несмотря на то, что они расходились в разные стороны.? ? ?Хун опустил лиса на постель, накрывая шкурами и подкладывая небольшой горячий казан с углями под теплый мех в ноги.— Попрошу, чтобы тебе сварили ягодный компот или сделали булочки. Что ты хочешь? — Сэхун бережно ткнулся губами в сладко пахнущую прохладную кожу на запястье лиса.— Ты тоже меня бросишь? — отстранённо поинтересовался Хань, наблюдая, как волк замер, внюхиваясь в его запястье. Сэхун тяжело вздохнул и нехотя отпустил руку лиса, накидывая на плечо охотничью сумку и собираясь выйти наружу.— Бросишь?! — повысил голос лис, откидывая в сторону надоевшие шкуры и опуская ноги на пол. — Ляг. Не говори глупостей и не плачь. Ни за что не брошу, понял? Успокойся, — с этими словами вождь собрался позорно сбежать от очередного бессмысленного разговора, щедро пересыпанного обидой и горьким разочарованием. Но за талию его обхватили тонкие руки, утягивая обратно в теплоту. — Лу...Лис скинул шкуру с плечей, по шажочку двигаясь обратно к постели и утаскивая за собой волка.— Останься...? ? ?Освоившись в стае, Тэмин будто намертво прирос к Исину. Его бесценные знания о лекарственных травах и друидских секретах очень пригодились лекарю и принесли неоценимую пользу стае Белых. Лисы подолгу засиживались допоздна, заваривая ароматные настои и разговаривая о разных мелочах. Тэмин многому научил молодого целителя и одновременно учился у него, в благодарность заплетая темные короткие волосы того в искусные прически. Последнее Исина весьма смущало, и он намеренно лохматился, возвращая себе прежний вид.Ничего не портило этого лиса. Ни растрёпанные черные вихры, ни простая одежда (зачастую это были надетые наспех вещи мужа, а не положенные лисам шубы). Он не носил украшений в волосах, на руках или шее, совершенно не подчеркивая свою красоту и оставаясь непоседливым растрёпышем. Его руки не были нежными, как у тех же Минсока или Тэмина. Все в ранках от ножа для кореньев и с чуть грубоватой кожей на пальцах, они пропахли травами и сушеными ягодами. Вместе с этим Исин оставался невероятно красивым лисом. Сэхун забрал вымазанного сорванца, прислуживающего на кухне Чёрного вождя, и когда представил перед Чанёлем, показывая, кого забирает, тот едва не подавился от досады. Узнав после, что тот еще и лекарь, Чёрный вождь чуть не взорвался от злости.Син был очень добрым и не по-лисьему смелым. Он никогда не знал, кем были его родители, из какой они стаи и какое место по-настоящему можно звать домом. Давным-давно брошенным и никому не нужным щенком на покинутом стойбище его нашёл Чанёль и забрал к себе, отдав на попечение лисам из стаи. За его воспитание взялась пожилая бурая лисица. Которая в последствии и привела его к Сэхуну. Она знала, что молодой вождь поможет ему раскрыться и обрести семью. И Сэхун помог. Он сам какое-то время был очарован Исином, а их взаимный интерес сложно было не заметить. Первые робкие чувства проклёвывались постепенно, и оба были воодушевлены идеей создать стаю, семью...Син слушал Сэхуна, став ему хорошим другом, нашел подход к Каю и всегда был тем, кто поддержит. Но робким поцелуям у костра не суждено было вырасти во что-то большее.Чунмён из стаи Серых волков-кочевников украл Исина. Точнее сказать, попытался. Лис тогда дал ему такой отпор, что Мён позорно спутал его с волком. Исин всегда отличался боевым характером. Что уж говорить о том, когда тебя, ищущего под снегом ягоды, валят лицом в этот самый снег и пытаются взять прямо там, рискуя всё отморозить. Острые зубы прокусили Чунмёну руку, а ножичек для кореньев воткнулся в плечо, достав через слои одежды до голой кожи. Ну, а удар затылком сломал нерадивому похитителю нос.Благодаря сему романтичному знакомству их в стае стало трое. Спустя неделю Чунмён пришёл на поклон к Сэхуну, добровольно оставляю стаю кочевников и признавая в Белом нового вождя. Ради Исина он оставил всё, что имел, и предал вождя собственной крови.Сэхун был глубоко тронут таким поступком. Так мог поступить только настоящий волк ради своего лиса. И пусть Исин фыркал и воротил нос, в глубине души он переживал из-за чувств Сэхуна. Но устоять перед напором кочевника не смог, сразу отдав своё сердце серому волку, появившемуся на их скромном стойбище. — Я пришёл за тобой, — обратился он тогда к Исину, даже не зная его имени. — Или к тебе. Для меня нет разницы.Вскоре картина с целующимися у костра Исином и искренне полюбившим его волком стала привычной. А Сэхун не стал им мешать. А через некоторое время появился Кёнсу — маленький бурый лис, с которым было не так тяжело забывать брата. Разбившись по парам, стая Белых жила так какое-то время, пока в уютный мирок не наведался Чанёль с визитом скучающего брата. Он отметил красавца Исина, в шутку сманивая его обратно к Чёрным. Вместе с ним появился и необычный гончий, что явно не вписывался в рамки простых охотников. Бэкхён откровенно лип к Чанёлю, и, как многим было известно, занимал не только место гончего в его стае. С острыми чертами лица, стройный и тонкий, со слишком нежными для гончего пальцами и улыбкой, он попросту заменял вождю лиса. На него заглядывались многие, не воспринимая как волка и не подозревая, что за сила скрыта в худом теле. Оценил Чанёль и Кёнсу. Лис запал ему в душу слишком сильно, и с тех пор визиты Чёрного к Сэхуну участились, став регулярными. Бэкхён оказался безжалостно вышвырнут из стаи, а Чанель упрямо отказывался объяснять причину. Сэхун тогда искренне не понимал идиотизма брата: отказываться от чистокровного гончего, да еще и с такой родословной, какая была у Бэка, было откровенно глупым. Его отец издавна был первым охотником у Великого Вождя, отца братьев. Мать же славилась своим сверхчувствительным носом и слухом, принося неоценимую пользу стае в виде обильной добычи. Родители Бэкхёна так и остались в стае Чёрных по просьбе сына, там их жизнь была налажена и текла своим чередом.Спустя некоторое время Чанёль наведался вновь и неожиданно бросил вызов на поединок Сэхуну.— Я хочу твоего лиса. Будешь биться со мной, а призом будет он, —Чёрный кивнул головой в сторону замершего Кёнсу.Хун не знал, как реагировать, но был уверен, что Кёнсу будет против, был уверен в его любви к себе. А ещё знал, что в поединке шансы равны: он давно уже не был тем забитым белым щенком, которого мог оттаскать за шкирку любой желающий. Белый верил в силу своих чувств. А перед самым поединком Кёнсу неожиданно породил на свет мёртвого щенка, мех которого был угольно чёрным. За спиной Сэхуна его лис и его брат уже давно были вместе, а поединок был лишь той жирной точкой в сложившейся ситуации.Предательство сильно подкосило Белого волка, почти сломав его. Все мечты и стремления были в момент забыты, и он даже попытался слить поединок, просто оставив Кёнсу Чанёлю.Чан переживал это так же больно, как и Сэхун, но винить было некого. Таковым было распоряжение природы. Именно в тот момент снова появился Кай.— Ты будешь биться! — Он жёстко отвесил пощёчину младшему брату. — Не смей подводить стаю! Будешь! А после буду я, стану гончим в твоей стае. Буду с тобой. Сэхун не мог поверить, что Чонин согласился на давно забытое им предложение. Ради такого он мог биться с кем угодно, но этого Чонину показалось мало. Его обида на отца и высокомерность Чанёля, на то, как поступил он с его Сэхуном, разожгла огненную кровь так, что условия поединка пришлось изменить. При победе Сэхуна, опозорившего его стаю и его честь Кёнсу он прилюдно убьёт. Казнит, как нарушившего законы лиса, который и свою стаю тоже позорил. На поединок прибыла и Восточная стая, родом из которой был До. Битва проходила при всех, на центральной площади посёлка Чанёля. Изнуряюще и долго. Но Сэхун победил. Белый волк выиграл поединок. Из толпы на него смотрел большими глазами Кёнсу, не верящий в происходящее. На него смотрел и как никогда счастливо улыбающийся Бэк, которого Сэхун взял к себе в стаю.— Я пойду за тобой куда угодно! Да здравствует Белый вождь! Сын Великого вождя! — первым выкрикнул гончий со своего места, во всю мощь голоса прославляя Хуна.За ним восторженные крики подхватил нестройный гул голосов, Исин, Чондэ и даже тихий Минсок. И только в одном голосе не было радости, звенела лишь острая сталь. Говорил огненный волк:— Да будет казнь. Завтра на этой же площади, вождь Белой стаи забьёт кнутом у позорного столба плюющего на законы лиса — До Кёнсу из стаи Восточных волков.Чанёль бессильно упал в снег, ударяя руками землю, а мама Кёнсу плакала, не пытаясь скрыть слёз.Тем не менее, Сэхун тогда не причинил Кёнсу вреда. Казнь состоялась. И был Чанёль, мертвецки бледный и смотрящий только на Кёнсу. Белый видел позорные для вождя слёзы, видел бессилие на его лице. Ведь ни один закон не был нарушен, и смерть лиса оправдывалась нерушимыми волчьими законами. У желающих воспротивиться были связаны руки.Сэхун поставил Кёнсу на колени, швыряя кнут в утоптанный снег.— Я так решил! — крикнул он, нарушая тишину, прерываемую лишь дыханием собравшихся. Ухватившись за высокий чёрный хвост трясущегося Кёнсу, он резанул волосы у самого корня, оставляя в руках длинные пряди. С рассыпавшейся причёски соскользнул тот самый гребешок, что дарил он лису в знак своих чувств. Он срезал волосы, запах которых так любил, бросая на белый снег и топча ногами.По щекам Су покатились крупные слёзы облегчения и, не выдержав, он схватил Сэхуна за руку.— Спасибо... — шепнул лис на выдохе.— Разве мог я убить тебя так же, как ты уничтожил меня? — Сэхун выдернул ладонь и поднял глаза на упавшего на колени Чанёля. — Забирай своего лиса.Когда стая Белых собиралась выступать в путь, Чанёль нагнал его.— Сэхун!Тот обернулся, наблюдая рядом с Чанёлем бурого лиса в накинутом капюшоне.— Спасибо. Я тебе этого не забуду. Про... — У Бэкхёна проси, — резко оборвал его Сэ, выискивая взглядом своего гончего.— Не нужно, я всё равно не прощу. — Молчаливый до сих пор Бэкхён бросился за ворота, позорно утирая слёзы.Старейшие лисы, служившие ещё Великому Вождю, были почетными жителями посёлка, что построил Чёрный вождь. Всё наследие их отца: волки, место, ресурсы, уважение —всё досталось Чанёлю. Именно поэтому стремление Сэхуна создать свою стаю никогда не воспринимались всерьёз. В него и не верил никто, смеясь в спину и думая, что помучается и прибежит к брату. Кай же наведывался периодически, появляясь из ниоткуда и пропадая снова в никуда. Никто не верил в Сэхуна, никто, кроме Исина, Чунмёна, Бэкхёна да странного волка-отшельника, всю стаю которого перебили, и он пришел в посёлок Чана в поисках работы, чтобы прибиться и найти себе место.Так Сэхун встретил Чондэ. Волка, помнившего рухнувший мир. Тот много знал о далёких и неизведанных землях, соображал в строительстве, тактике боя и хорошей охоте.— Белый вождь, я хочу служить тебе, стать частью твоей стаи и просить тебя кое о чём, — хитро начал Чондэ, подсаживаясь к Сэ, когда тот выпивал в игорном доме.— И о чем же, странник? — прищурился, улыбаясь, Сэхун.— Рыжий лис с восточной земли. Сын вождя, что перебил мою стаю. Помоги украсть его, — доверительно попросил Чондэ.— Хочешь его смерти? — Хун чуть нахмурился.— Нет, что ты. О красоте его практически ходят легенды. Вожди западных селений бьются за него насмерть, представляешь, как расстроится папочка, узнав что его клеймил безродный волк погибшей стаи?Так Сэхун помог организовать похищение Минсока, красота которого взаправду отбирала дар речи. Сорвав мешок с головы лиса, волки не смогли сдержать восхищённых возгласов.Мина приходили возвращать не раз, заявлялись и в селение Чёрной стаи, на что Чанёль за каждым разом вступался за Белую стаю, помня о великодушии брата.Всё решилось поединком между Чондэ и бывшим женихом Минсока. И как бы Мин не болел душой за своего волка, выиграл Чондэ. Отцу рыжего лиса ничего не оставалось, и он отступил, вновь повинуясь волчьим законам. Минсока в стаю забрал Сэхун. Всё было честно.Но кто бы мог подумать, что сердце рыжего лиса дрогнет? Что заботиться отшельник будет так, как не заботились дома, и что его одной любви хватит, чтобы тронуть душу? Что вместо жениха, выбранного отцом, он получит так сильно любящего его волка? Так в Белой стае родился ещё один крепкий союз.История стаи Сэхуна начиналась именно так. Трудно, со множеством переломных моментов и преград. Может быть поэтому члены стаи были неразрывно связаны друг с другом и так сплочены перед лицом любых трудностей.Очередной виток истории в Белой стае знаменовался появлением белого лиса, чьё присутствие обещало изменить ход истории. С того момента, как Кай бросил хрупкого мальчишку к ногам вождя, жизни всех троих тесно переплелись и проложили своё русло в течение судьбы.? ? ?Небольшая деревянная ложечка мерно постукивала о дно плошки, до краёв наполненной наваристым супом. Хань уныло ковырялся в нём, так до сих пор и не попробовав. К еде сегодня он не притрагивался. Да и за вчерашний день Хань позволил уговорить себя лишь на маленькую жареную рыбку.Сэхуна к себе лис не подпускал, начиная при любых попытках того плакать и упираться. Невооружённым глазом было видно — вождь еле сдерживался, чтобы не взять его силой и не выплеснуть злость за эту кислую мину, вечные слёзы и бесконечное возлежание на постели. Лу совершенно не мог жить так, как от него требовали. Будучи рабом в игорном доме, он выживал. В стае Чанёля — жил для Юки, видя в ней крохотную надежду. А попав к Сэхуну и став лисой, совсем перестал во что-то верить, посвящая всего себя лишь желанию стать свободным.— Чего ты хочешь? Рыбы, фруктов, мяса? Что? Шубы, тряпки? Украшения? Танцевать хочешь? Или петь? Каждый год проходит ярмарка в посёлке Чана, туда съезжаются лисы из разных стай, устраивается праздник с песнями и танцами. Горят большие костры, делаются лучше блюда и угощения. К этому готовятся весь год. Есть фавориты и новички, там будет очень красиво, там...Сэхун слишком поздно понял, что Хань его совершенно не слушает. Он просто сидел и смотрел в одну точку, окончательно бросив ложку. Волосы лиса свалялись — он и не думал их расчёсывать. Так же, как и разгребать бардак в шатре. Сонное, помятое лицо, выражающее полное равнодушие, дополняло этот набивший уже оскомину Хуну образ.— Праздник длится пять дней, там открывается рынок, куда приходят торговцы. Можно найти любые товары. Что ты хочешь, Лу? Чего тебе не хватает? — понемногу закипал Сэхун. — Отпусти меня. — Лис поднял на него потускневшие глаза. — Возьми себе Тэмина. Он ведь тоже красивый. Я хочу быть свободным, не хочу быть частью чего-то. Я найду посёлок, какую-нибудь работу, я... — начал свою заезженную мантру Хань.Сэхун вскочил, откидывая в сторону низенький столик, за которым они обычно кушали, хватая Ханя за руки и дёргая к себе.— Смотри на меня! — рявкнул вождь, встряхивая безвольное тельце. — Я сказал, смотри! — Он встряхнул чуть сильнее.Голова лиса безвольно мотнулась из стороны в сторону, и свалявшиеся волосы прикрыли лицо.— Нет больше твоего мира, слышишь? Нет тех, кого ты любил, нет и тех, кто любил тебя! Тебя самого уже нет! — Сэхун рявкнул уже громче, безуспешно пытаясь достучаться до куклы, которой стал его лис. — Ты больше не человек, прими это. Теперь ты то, что ты есть. С этим ничего не поделаешь. Всё, что ты знал о мире от выживших людей — прошлое. Не тешь себя иллюзиями, не живи пустыми надеждами. Больше нигде нет уголка, где спаслось хоть что-то. Людей больше нет. Сэхун отпустил руки Ханя, оставшегося чуть покачиваться из стороны в сторону. Он по-прежнему не издал ни звука. Тогда пальцы вождя мягко приподняли лицо лиса за подбородок. — Да, теперь мы прежде всего стараемся выжить, не дать погибнуть и нашему виду. Но культура, обычаи, традиции, законы, знания — это есть и у нас. Понимаешь? В нас больше человеческого, чем тебе кажется. Дай шанс самому себе...Белый склонился, целуя Лу в припухший нос и вновь не получая никакой реакции. — Ответь мне хоть что-то, — уже едва не взмолился Хун, чувствуя неладное.— Отпусти меня, — почти беззвучно прошептал потрескавшимися губами лис, поднимая глаза.Это выбесило Сэхуна окончательно. Расшитый тёплый халат лиса жалобно затрещал, когда вождь ухватился прямо за него, швыряя Ханя на лежанку, в шкуры. Словно этого и ожидая, лис проворно скрутился в клубок и отполз к стене, затравленно глядя на Белого. Вот только Сэхуна перепуганный вид больше не останавливал, ведь время для разговоров прошло.— Сейчас я покажу тебе твоё место! — Сэхун дёрнул Ханя за обе лодыжки, резко подтягивая к себе и стискивая его руки над головой. Встречаясь взглядом с упрямыми голубыми глазами, вождь рассвирепел окончательно. Хань лежал смирно, даже не пытаясь вырываться, но во взгляде его легко читался полный спектр эмоций, бушующих внутри. Это заставило Сэхуна отпустить руки, принимаясь стягивать с лиса остатки халата, под которым у того ничего не было. В ответ на это вождю прилетела уверенная пощёчина, отвешенная хлипкой рукой. Это заставило Белого замереть на миг, чтобы снова броситься на Ханя с новой силой. Разодранный халат полетел на пол, пока ладонь вождя вцепилась в белоснежные волосы, стаскивая упрямца с постели.— Не нравится?! Тогда у меня есть ещё способ. — Сэхун доволок лиса до лохани с практически остывшей водой, по пути сметая всю посуду и несчастную утварь, попавшуюся под ноги. Хань продолжал молча сопротивляться, лишь тихо поскуливая от боли, вцепившись в чужую руку.У лохани Белый безжалостно заломил тонкие руки лису за спину, нагибая над поверхностью воды и упираясь коленом в поясницу. Вторая рука продолжала мёртвой хваткой держать за волосы, оставляя Ханя в подвешенном состоянии. Лис отчаянно дёрнулся, вскрикивая, но звук этот заглушила вода. Сэхун держал крепко, не давая сдвинуться даже на миллиметр за глотком воздуха, пока Хань продолжал кричал в агонии, рождая на поверхности воды сотни пузырьков. Лис в последний раз дёрнулся, порядочно нахлебавшись воды, и, наконец, обмяк у волка в руках. Лишь тогда Сэхун вытащил его за волосы, наклоняясь и заглядывая в лицо. Хань надрывно кашлял и хрипел, рыдая и отплёвываясь одновременно, но в глазах его больше не было упрямого протеста. Вместо этого там поселился страх.Когда Белый разжал руки, Лу едва не плюхнулся обратно в воду, но вовремя обрёл равновесие и шарахнулся назад, путаясь в ногах. Сэхун схватил его за руки, не давая упасть. — Не надо! — с надрывом попытался крикнуть лис, но лишь негромко просипел, закашлявшись. — Я пойду на ярмарку, буду петь и танцевать и... Сэхун снова потащил его за собой, преодолевая слабое сопротивление. На этот раз он вывел лиса из шатра, толкая в снег прямо за пологом. Тот безвольно упал на колени, пока мороз жадно грыз ещё мокрую кожу и превращал волосы в тяжёлые сосульки. Подняв глаза, Хань уже готовился к худшему, когда увидел собравшуюся вокруг шатра всю стаю Белых, наблюдавших за немой сценой.— Белый вождь... — мягко попытался обратиться к невменяемому волку Исин. Но Сэхуна это лишь ещё больше разозлило.— Я не понимаю, ни у кого нет никаких дел? Что за повод?! Вопросы ко мне? Что уставились! Мало работы? — рыкнул он, не забывая снова толкнуть в снег пытавшегося встать Ханя.— Он заболеет! Какого чёрта ты творишь?! — запыхавшийся из лесу показался Кай, отталкивая вождя от лиса.Чтобы обратиться волком Сэхуну хватило доли секунды. Сильный удар мощных лап отбросил Кая в сторону в сопровождении злобного рыка. Пытаясь воспользоваться ситуацией, Исин бросился к Лу, но вождь оскалился, показывая острые клыки.— Син, не вмешивайся. — Чунмён прижал к себе упирающегося лиса, боясь представить последствия такого поведения.?Это мой лис!? — все из стаи слышали оглушительные мысли вождя, словно удары колокола в голове. ?Мне решать как его воспитывать!?.?Он не щенок, чтобы воспитывать? — ответил так же громко огненный волк. Кай уже обратился и теперь так же скалился на Сэхуна, размахивая хвостом.Хун рыкнул бросаясь к Каю, но тот не уступил, подаваясь вперёд, но не нападая первым.?Кто твой вождь?? — слышал он разъярённый голос брата в голове и, ничего не отвечая, прижал уши, приседая на снег. Сэхун глухо рычал на одной ноте прямо у него над ухом..?Вырос что ли? Забыл, кто из нас задницу подставляет?? — едва услышал вождь голос брата.Не переставая рычать, он толкнул огненного лапой, заставляя перевернуться на спину. Тот поддался неохотно, даже лёжа на спине обжигал яростным взглядом. Живот кольнула резкая короткая боль. Сэхун его укусил только что. Чонин коротко тявкнул, но не сдвинулся с места.А вот Хун совсем растерял всю уверенность и грозный вид. Услышав, как заскулил Кай, он тут же принялся вылизывать его, поджав уши.?Прекрати,пугало! На тебя стая смотрит!? — недовольно прошипел ему огненный.Неловкую ситуацию спас Минсок, смело шагнувший к вождю, игнорируя пытавшегося его загородить Чондэ. — Мин, я кому говорю! — волк попытался поймать своего лиса за руку. — Я знаю, что делаю, — коротко ответил ему Минсок.Подойдя, он мягко погладил Сэхуна по голове, чуть облокачиваясь на него.— Великий вождь, ваших врагов здесь нет. Чувствуете, во мне будущее стаи? Будьте благоразумны. —Хун прижался носом к его животу, шумно втягивая воздух, а после всей тушей сгрузился в снег у ног лиса, укладывая голову ему на ступни.Поначалу никто не понял, в чём дело.— Что в тебе, Мин? — переспросил Чондэ.— Твой щенок, дубина, — сообщил ему обратившийся назад Кай. — Первый щенок в нашей стае. — Он поцеловал в щёку улыбающегося и раскрасневшегося Минсока, что трепал Сэхуна между ушами. — Поздравляю, ты умница. Чондэ плюхнулся на колени, не в силах вымолвить ни слова, смотря восторженно на мужа, которого облизывал вождь, благодарно поскуливая.— Поднимите горемычного уже, ну правда, заболеет! — вспомнил Чонин про так и лежащего в снегу Лу. От недостатка сил тот и подняться сам был не в состоянии.Исин с Тэмином подняли его под руки, отряхивая и накидывая на плечи очередную шкуру. Хань уставился в землю, дрожа от холода, еле сумев выговорить ?спасибо? и вцепившись в Исина ледяными руками.Сэхун поспешно обратился человеком, тоже целуя Мина в лоб.— Спасибо, рыжий лис. Спасибо тебе.Мин ярко улыбнулся и погладил его по рукам. — Иди, Хань сейчас посинеет.Сэхун на ходу словил Чонина за руку, тут же отпуская. — Прости... — шепнул он.— Я на подстилок не обижаюсь, — хмыкнул Чонин, проведя ладонью по волосам брата.