Часть 2. Неожиданная встреча, Бланш и флёр загадочности. (1/1)

На следующее утро Рихард отправился по магазинам: купил продуктов, в аптеке?— средство от аллергии, приобрёл несколько симпатичных безделиц для квартиры, новые кисти и парочку холстов, намереваясь запечатлеть на них приятную суету какого-нибудь оживлённого кафе или умиротворяющее спокойствие вечернего Центрального парка, когда изящно выкованные фонари выхватывают из сгущающихся сумерек целующихся на скамейках молодых?— или не очень?— людей.Рихард вышел из магазина для творчества и спешил к своему стоявшему на заполненной парковке ?Паккарду?, когда из-за угла резко вынырнул мужчина.—?Чёрт возьми! —?чертыхнулся художник, видя, как набор новеньких кистей рассыпался по асфальту. —?Смотри, куда идёшь!—?Прошу прощения, мне очень жаль, позвольте, я помогу вам.Рихард на мгновение замер. Никогда прежде ему не приходилось слышать ничего подобного: какой голос! Он привык к молоденьким парням, голоса которых напоминали сопрано, к томным баритонам мужчин постарше, которые пели в вечерних кафе и кабачках, куда любил заглядывать Круспе. Но это было нечто новое, непохожее ни на что другое. Глубокий, раскатистый голос с то и дело проскальзывающими рычащими нотками, но не угрожающий, как это могло показаться, а мягкий, приятно ласкающий слух.—?Ещё раз прошу прощения, я вас не заметил,?— пояснил незнакомец, поправив старомодные очки, из-за стёкол которых на художника смотрели большие изумрудные глаза, поражавшие своей яркостью и глубиной; в остальном лицо его отличала некоторая грубость, простота крупных черт, напрочь лишённых должной изящности, строгости и аристократичности, которые Рихард привык отмечать в окружавших его людях.Взгляд льдистых глаз внимательно скользнул по линии скул?— недостаточно резкой, округлой,?— по высокому лбу, который пересекали первые горизонтальные морщины,?— видимо, мужчина часто в удивлении вскидывал густые брови; то немногое, что показалось Рихарду красивым?— это пухлые, хорошо очерченные губы, без ненавистного ему капризного изгиба, на вид мягкие и податливые.—?Ничего страшного,?— наконец ответил он, поняв, что молчание неприлично затянулось, а желание портить настроение себе и другим пустячной перебранкой исчезло. —?Просто впредь будьте аккуратнее.Он поспешил к своей машине, тут же забывая о незнакомце с пронзительными зелёными глазами, изумлённо глядящем ему вслед.***Рихард заканчивал с приготовлением своего нехитрого, но сытного ужина, от одного запаха которого текли слюнки. Несмотря на то, что поваром он так и не стал,?— хотя имел к этому определённые способности и при желании достиг бы в этом деле высот,?— готовить он любил. Он обставил кухню и столовую самой красивой мебелью?— лакированными дубовыми столами с красно-белыми клетчатыми скатертями, блестящими шкафчиками с всевозможными кастрюльками и сковородками, повесил полупрозрачные занавески. Рихард считал, что спальня и кухня?— самые важные комнаты в квартире, а потому подошёл к их обустройству с особым пристрастием. Он любил поспать подольше или поваляться в мягкой постели с интересной книгой в руках, в ненастную погоду он сидел у себя и играл на гитаре; на прикроватной тумбочке стояла бутылка с виски, а мягкий свет от ажурного ночника падал на его сосредоточенное лицо.А ещё ему нравилось стоять у плиты и пробовать новые рецепты разных блюд и десертов или совершенствовать уже хорошо знакомые, хотя и не злоупотреблял сладким: берёг ладную, красивую фигуру.На шумные улицы Нью-Йорка, полные жизни даже в эти поздние часы, медленно опускались сизые тёплые сумерки; Рихард открыл окно, позволяя лёгкому ветерку принести в кухню, пропахшую пряностями, свежесть вечера и душистое благоухание роз. Мужчина облокотился на широкий подоконник, прислушиваясь к чуть раздражённым гудкам клаксона, визгу шин и шумевшему у соседей этажом ниже телевизору, передававшему какое-то комедийное шоу: не успел он задуматься о том, кому же может принадлежать этот чудесный ботанический мини-сад, как в дверь громко и уверенно постучались. Неожидавший гостей художник удивился, но дверь открыл.На пороге стояла молодая женщина, возможно, немногим младше самого Рихарда: высокая, худощавая, с несколько костлявыми плечами и острыми коленками. Она держала в руках бутылку вина и приветливо улыбалась.—?Вы, верно, тот самый Рихард?.. —?спросила она низким, ломким, как у подростка, голосом. —?Очень рада знакомству, давненько в наш дом не заселялись новые жильцы! Меня, кстати, зовут Бланш!Мужчина посторонился, пропуская её в прихожую; она легко впорхнула в просторную квартиру художника, внеся в него своё стройное тело и холодный аромат хвойных духов.—?Очень миленько и со вкусом! —?констатировала она, осмотревшись. —?Я принесла вина, думаю, вы не против? О, а чем это так вкусно пахнет?Бланш окончательно освоилась и по-хозяйки забралась с ногами в одно из кресел; чёрные вьющиеся волосы до плеч чётко обрамляли её широкоскулое, точёное лицо с острым подбородком и пристальными карими глазами в оправе длинных ресниц. Рихарда уже давно ничего не удивляло, и подобное поведение скорее забавляло его, нежели раздражало. Да и ужинать в одиночестве не так приятно, как в компании, пусть соседка и ввалилась в его квартиру стремительным ураганом. Художник принёс тарелки и приборы, разложил всё на невысоком стеклянном столике в гостиной, где расположилась его новая знакомая.—?Уверена, вам у нас понравится! —?сказала она, взяв в руки зелёное яблоко из плетёной корзинки и подбрасывая его в воздух, точно играющий с клубком пряжи котёнок. —?Жильцы у нас, в большинстве своём, прекрасные люди: я вас обязательно со всеми познакомлю. Кстати, я видела ваши картины?— это просто невероятно! Они шикарны, я считаю, что вас в Нью-Йорке ждёт признание и успех, уж можете мне поверить! Надеюсь, когда откроется ваша первая выставка, я не останусь без приглашения.—?Вы узнаете об этом сразу же после меня,?— заверил её Рихард, одарив её своей фирменной улыбкой,?— ох уж эта дикая смесь галантности и чертовщинки!Впрочем, Бланш не стоило рассматривать это как некий знак благосклоннности: она не первая и далеко не последняя девушка, оказавшая ему столь явное расположение, и за столько лет, полных подобными знакомствами, художник научился не теряться и сохранять трезвость рассудка. Он привык к тому, что они, чуть завидев его, виснут у него на крепкой шее, а потому со временем острота ощущений значительно притупилась.—?Я как раз сейчас заканчиваю одну картину. Она станет заключительной в этом цикле. После этого планируется открывать выставку. Возможно, через месяц, максимум?— в начале июня.—?О, я могу взглянуть? —?живо поинтересовалась Бланш, отложив яблоко в сторону и выпрямившись; Рихард принёс из спальни небольшой холст, где ещё оставалось много белых пятен, но уже вырисовывалась определённая картинка.—?Я ненавижу писать не с натуры, но время поджимало. Нужно было как можно скорее вылетать в Нью-Йорк. Поэтому приходится рисовать с фотографии,?— он протянул ей снимок: на нём камера запечатлела пожилую пару на белокаменном полукруглом балконе, увитом тонкими лозами лилового вьюнка; солидного вида старик в дорогом чёрном костюме, с густой седой бородой, и его супруга?— хрупкая, благородного вида женщина в белом платье с распущенными серебряными волосами и добрым, морщинистым, как у черепахи, лицом.И хотя работы было непочатый край, здесь чувствовалась твёрдая рука мастера: чёткость форм, уверенность мазков, насыщенность цветов и стройность линий?— всё это цепляло и радовало глаз, высоко ценилось как придирчивыми критиками, так и простыми почитателями его творчества. Однако находились и те, кто отмечал, что чего-то в его картинах не доставало, но чего именно?— понять не могли: лишь позднее об этом весьма метко выскажется Тилль, всматриваясь в полотна Рихарда куда внимательнее прочих.Они с Бланш неспешно пили вино, обсуждали его творчество и её работу в университете, и так разговор постепенно перешёл на их соседей.—?В первую очередь я познакомлю тебя с Бруксом и Мэри,?— сказала Бланш, прислонив голову к его плечу и делая глоток. —?Мы с ними часто устраиваем вечеринки, бывает, ходим на танцы или в местный бар, там же часто можно встретить Гарри… Уже познакомились? Чудный старик, правда? Тебе обязательно надо будет сходить с нами.После сытного ужина Рихард и Бланш вышли на лестничную площадку, курили и болтали о всяких пустяках, когда снизу послышались тяжёлые шаги: вскоре показался мужчина, в котором Рихард сразу узнал утреннего незнакомца. Похоже, что-то всё же отразилось на его лице, потому что после того, как дверь этажом выше захлопнулась, Бланш не без удивления спросила:—?Ты его знаешь?—?Мы столкнулись сегодня утром, когда я вышел из магазина,?— Рихард усмехнулся и шутливо заметил, стараясь разрядить обстановку. —?Из-за него я уронил свои кисточки!Но Бланш только нахмурилась.—?Он, может, и безобидный, но очень странный, если честно: всех сторонится, ни с кем не общается, только и знает, что возиться со своими цветочками… Да, тот балкон его, у Тилля свой цветочный магазин: он флорист. Что?.. Бывала? Нет, что ты, я просто проходила мимо и нет-нет поглядывала на витрину. Скажу честно, видимо, весьма посредственный из него флорист?— букеты и композиции самые простые, ничего необычного,?— отмахнулась Бланш, однако Рихард почувствовал себя заинтригованным. —?В остальном живёт затворником, иногда ходит в библиотеку или пекарню. Я, когда утром собираюсь в университет, так и вижу: выходит из этого мучного ада, довольный, как слон, с этими дурацкими пончиками. Я не понимаю, как их вообще можно есть? Липкие, приторные и?— о, ужас! —?ты представляешь, сколько там калорий? То-то же, я бы на его месте питалась бы одними салатными листьями,?— тут она заговорщически улыбнулась и наклонилась к Рихарду, точно открывала ему секрет. —?Мы за глаза его так и зовём: Пончик! Ну, он собственно, и похож на него,?— она нетрезво прыснула со смеху и, покачивая бёдрами, стала спускаться по лестнице.Рихард какое-то время постоял, докуривая сигарету, и её ярко-алый огонёк отражался в его задумчивых глазах. Он обдумывал всё, что ему рассказала Бланш, и хотя по большей части она просто давала понять, что в её глазах флорист смешон, из её слов он кое-что да почерпнул. В целом, день выдался неплохим: он купил всё, что нужно, закончил с обустройством кухни и спальни, и даже познакомился с очаровательной соседкой. Конечно, болтала она без умолку, но это, если вдуматься, не так уж и плохо, а временами может быть даже полезно. В остальном художник решил, что Бланш довольно привлекательна: у неё соблазнительная фигура, интересное личико и простой нрав. Рихард по опыту знал, что с такими минимум проблем?— то, что ему нужно: с девушками вроде неё всё понятно, подвоха от них не ждёшь, ведь они вряд ли станут что-то замышлять против тебя и вынашивать изощрённые планы мести, скорее, прямо выскажут тебе в лицо всё, что думают. Однако Рихард не хотел бы оказаться в числе её неприятелей: он всегда восхищался девушками с острым язычком, но вот впасть в их немилость… Боже упаси!