Toyto Nika (1/1)

Василь За полночь мы с Ванькой сидели во дворе, допивая коньяк. Милка гремела посудой на летней кухне, где-то лаяла соседская собака, пахло дождем и дымом, и ясное небо было усеяно звездами… Благодать.- Нет, Вась, ну пиздят, конечно, конкретно – и на строительстве жилья, и на пособиях, и вообще все, что плохо лежит. - Рыба тухнет с головы – честного министра на оборонку, и чтоб ебал их всех по вертикали. - Министр, значит - как не генерал, так полковник, а где ты там честного найдешь?- Да, задача… Да чего там говорить - свои и те туда же…- вздохнул я и опрокинул рюмку.- Да, Петр Василич выдал, конечно…- А Светка что ли лучше? Вот чему она так Наталью научит…- Да все надо менять! – разошелся Скорик.- Вы, менялы! – крикнула с кухни Милка, - Расходимся!Мы выпили еще по одной и пошли в дом. Моя кровать как раз была вровень с низким подоконником. Я кинул на него подушку, лег на грудь, положив руки под голову, и уставился в небо над верхушками деревьев. Теплый ветер гладил по волосам, по плечам, успокаивая, убаюкивая. И все-таки вертелись в голове мысли о предстоящих делах и заботах, о том, как пиздят в оборонке, о том, что на Кабмине негде ставить пробу, о том, что у меня миллионы избирателей, но, фактически, ни одного союзника… А что же у меня тогда есть? Должны же быть хоть какие-то плюсы, хоть какие-то козыри у меня на руках.У меня есть опытный прошаренный премьер-министр. Но тут, як кажуть, палиця на два к?нц? – с одной стороны я совершенно беспомощен без него, а с другой – так же абсолютно беспомощен перед ним. Часто я не могу понять – врет он, шутит или говорит серьезно.И что мне делать с этой беспомощностью?Как я вообще при таком раскладе смогу с ним работать? Но без него я совсем не смогу… по крайней мере, сейчас…Вот уже мысли обрывались, веки тяжелели, смыкались ресницы, когда я услышал шорох справа. Наверное,Милка уснула, и Ванька несет еще по пятьдесят… Что за человек – если начал, то пока не упадет…Снова шорох, даже не шорох, а долгое шуршание, шелестение… к запаху сосновых досок и сада добавился тонкий аромат какого-то, явно женского, цветочного парфюма.Нет, Скорик так пахнуть точно не может…С замиранием сердца я медленно обернулся вправо.Аж дыхание перехватило - в кресле напротив сидела женщина, одетая по французской моде середины семнадцатого века. В комнате было темно, но я мог хорошо ее видеть, будто от нее самой исходило легкое золотистое свечение.- Bonnenuit, Monsieur le président…- промурлыкала она с настоящим французским прононсом и грассированием. Приподнявшись на локте, ошарашено разглядывая ее, я сказал что-то подходящее ситуации, что-то вроде ?Доброй ночи?.Женщина несколько секунд молча смотрела на меня с улыбкой Джоконды, которую один Бог знает, как толковать.Когда она снова заговорила, я заподозрил, что со мной случилось Чудо Пятидесятницы –я понимал французскую речь, хотя никогда не учил языка.- Vasil Petrovich, vous êtes très charmant.Я смутился под ее взглядом и на секунду отвел глаза.- А вы… простите?..- Ммм, если бы вы жили в 1640 году в Париже, скорее всего, мы были бы с вами близко знакомы. Возможно, даже очень близко…О, Господи!- Почему вы так считаете?- Потому, что в моем павильоне собирались лучшие умы того времени, цвет общества, просвещенная молодежь и самые красивые мужчины и женщины.Судя по тому, что моя собеседница меня понимала – не то я сам говорил по-французски, не то она просто не нуждалась в переводе. - На самом деле, к цвету общества меня трудно причислить – всего неделю назад я был простым учителем…- Я знаю, именно поэтому ваш случай так оригинален.- Ну, к великим умам я себя тоже не отношу…- Ваша скромность так очаровательна, - улыбнулась она, - Но вы же не поспорите с тем, что к просвещенной молодежи вы отношение имеете?- Может быть, к просвещению молодежи –да, а вот к самой молодежи –увы нет. Мне уже почти сорок…- Голубчик мой, я оставила этот мир, прожив в нем почти девяносто – вы совсем еще мальчик…Я вглядывался в ее лицо, фигуру и никак не мог узнать.Черные смоляные волосы, завитые и уложенные в сумасшедшую какую-то для наших времен прическу, синие большие глаза, в которых читалось изрядно опыта и мудрости, именно поэтому нельзя было бы точно сказать в каком она возрасте.- Девяносто?.. – эхом повторил я.- Оui, mon cher. Зато я прожила три жизни. Я рано стала взрослой. У меня было хорошее наследство, однако в те времена, наследство семнадцатилетней девушки рассматривалось исключительно как приданое. - Прямо как у нас: госбюджет – приданое президента… - невесело улыбнулся я.- Чтобы пресечь всяческий интерес к себе, как к возможной супруге, я даже ушла в монастырь, но ненадолго, - она коротко усмехнулась.- Вы?.. Я начинал нащупывать мыслью ее образ. Женщина кокетливо подняла бровь.- Я. Я – сделала себя сама. Я – была маленькой и слабой, но выбрала для себя другой путь.- И как вам это удалось? Ее длинное платье снова зашелестело, и она оказалась рядом, присев на край постели.- Научившись видеть слабости других, я научилась обращать свою слабость в силу, и вскоре обзавелась многими поклонниками и покровителями. Неужели ты не справишься с одним премьер-министром?Ее глаза были так близко, они будто смотрели в душу, в память, будто она могла видеть то, что мне снится. - Откуда вы знаете?- Давно наблюдаю, - улыбнулась она.Мне кажется, я покраснел.- И… как же слабость можно обратить в силу?- Сначала нужно понять, каковы твои слабости и принять их.- Я… я совсем не искушен в политике. У меня нет опыта.- Но ты хорошо образован. Тебе известен опыт целых цивилизаций.- Если бы это что-то решало… Я от всего этого с ума схожу, становлюсь неловким и рассеянным… Как можно воспринимать всерьез президента, который теряется, как мальчик?..- Нас любят скорее за?привлекательные?недостатки, чем?за?существенные достоинства. И потом… - она едва ощутимо провела кончиком мизинца по моему плечу, и по спине побежали мурашки, - ты красивый мальчик. А когда красивый мальчик теряется перед опытным мужчиной - такая история получает особенное очарование.Моя гостья явно на что-то намекала, а я не знал, куда мне деться. - Но все, что ты перечислил – это не слабости. Настоящую слабость ты боишься признать. Я помогу тебе. Твоя слабость в том, что когда он рядом с тобой, у тебя кружится голова и путаются мысли. Твоя слабость в том, что тебе снятся с ним странные сны. Сказать почему?- Нет! – почти крикнул я, и тут же извинился, - простите… - Вот видишь, как все просто, - она склонила голову набок, лукаво прищурившись, - А какие слабости у него?- У него нет слабостей.- Уверен? – она выразительно оглядела меня.- О чем вы?- О том, что слабости есть у всех, даже у сильных, даже если они очень хорошо их скрывают.- Не знаю… Он… Он как змей… Искушает, как змей… и лжет, как змей… Я это чувствую, даже если не знаю наверняка…- При дворе стоит быть двуличным и?иметь раздвоенный?язык.- Вы его оправдываете?- Нет, я рассказываю тебе – как бывает.- Постойте, я уже где-то слышал… скорее читал… Про раздвоенный язык при дворе… – я вгляделся в удивительно бледное лицо с легким румянцем еще более пристально. Ее олеандровые губы сложились в выжидательную, немного надменную усмешку, и я, наконец, вспомнил имя. Даже не вспомнил, а странным образом узнал.Рядом со мной на постели сидела сама Царица Куртизанок.- Вы... Нинон де Ланкло…Она легко кивнула, а я почувствовал, как кровь бросилась к лицу.- Ну-ну, что такое? – она мягко потрепала меня по щеке, - Не нужно меня стесняться. Хотя, тебе это очень идет… Воспользуйся этим.- Чем?- Тем, что твое смущение так соблазнительно. Ты уже на верном пути, осталось только научиться управляться с этими энергиями.- Как?- Слабый сильнее сильного в силу слабости сильного к слабому.На этом утверждении мой разум окончательно засбоил.- Еще раз…Она подняла глаза к потолку и вздохнула, досадуя на мою непонятливость.- Не играй по его правилам, держи его в напряжении, но если он прижмет тебя к стенке, не бойся показаться беспомощным. Toyto Nika. * В твоем бессилии – великая сила. Просто расслабься. Если распорядиться даже скромными ресурсами с умом и временно капитулировать, потом можно получить все. В любых отношениях между людьми, в постели или на войне, мальчик, – сильный уверенно тянется к слабому, и это обстоятельство дает слабому шанс. - Что вы говорите… при чем тут постель? – от таких метафор меня бросало в жар. Наследница рода Ланкло улыбалась уголком губ.- Ты даже не представляешь, каким мощным оружием владеешь. Подумай об этом.Она наклонилась ко мне и потянула майку с плеча.- Так лучше, - сказала она и, странно - майка оказалась на полу.Царица Куртизанок поцеловала меня в лоб, и… дальше я ничего не помню…Я проснулся под какое-то сумасшедшее пение птиц в саду и еще с час лежал, уставившись в окно, вспоминая подробности очередного, более чем странного, сновидения. А когда поднялся с кровати, с удивлением обнаружил на полу свою майку, в которой, будто бы, засыпал…День у Скориков пролетел незаметно. Вечером, по устоявшемуся сценарию, посидели во дворе, а на следующий день нужно было снова нырять в этот чан с дерьмом. Я почувствовал, как за минувшую неделю, успел соскучиться по школе.Заеду утром к ребятам, хотя бы просто повидаться…Уже укладываясь спать, я настороженно посмотрел на кресло, в котором прошлой ночью сидела моя гостья.- Слабый сильнее сильного в силу слабости сильного к слабому…Я медитировал на это утверждение, постигая его смысл, пока меня не сморило сном.В Киев мы ехали вместе с Ванькой, он вез в штаб какие-то бумаги, а я упал ему на хвост в служебную машину – не пиздец на какой роскоши ездит простой украинский капитан, и дороги у нас еще те. Так что когда меня высадили у школы, аж покачивало. Я посмотрел в расписание и, увидев, что у моего ?10 Б? урок Истории, поднялся к себе в кабинет. Весь класс был в сборе, но совершенно ничем не занят – замену мне пока не нашли, а другие предметы не могли проставить из-за каких-то мудацких ограничений по часам и прочей бюрократии.Надо будет с этим разобраться в ближайшее время…А пока я старался восполнить пробел в знаниях моих брошенных учеников. В кабинете стоял старый проектор, еще от Аркадия Григорьевича мне в наследство досталась пленка с архивными документами, фотографиями, свидетельствами современников о Петре Аркадьевиче Столыпине. Ему я и посвятил ближайшие сорок минут. Хотя, пока я рассказывал, а ребята слушали, я не замечал времени, да и они, видимо, тоже. Как же мне не хватает нормального цикла обмена энергией – когда не надо притворяться, сомневаться и не доверять, когда не нужно с пеной у рта кому-то что-то доказывать.Наверное, с президентством я погорячился… Я должен быть здесь с ними… А там… Сразу вспомнились Кабмин и Рада, и аж затошнило.Но там я ради них. Я не могу их подвести.Хотя, конечно, эти дети втянули меня в какую-то авантюру, о чем я им прямо и заявил, как раз перед тем, как в кабинет вошла Раиса и сообщила мне о том, что я ?пропал в стране?.На самом деле, я и не думал пропадать. Просто мне был необходим этот час передышки.Такси я вызывал с городского из учительской – то, что баланс мобильного на нуле уже сутки, я заметил только что. Если бы в салоне не работало радио, я бы поехал на Банковую - только из новостей я узнал, что Администрация Президента уже перебралась на ВДНХ, куда водитель и взял курс.Подъезжая к зданию, я увидел на аллее высокую фигуру премьер-министра. Сложив руки на груди, он пристально смотрел на приближающуюся к нему машину. Впечатление, будто сейчас он снимет ремень и…Так, не стоит развивать эту мысль…Я чувствовал себя, как сбежавший из дома малолеток, которому пришлось вернуться к строгому отцу.Прямо – ?Холст. Масло. ?Возвращение блудного сына?…Про себя я пытался ерничать, но только чтобы подавить нахлынувшее вдруг волнение.Машина остановилась, и Юрий Иванович сам открыл дверцу. Я вышел и…И меня тут же снова втянуло в орбиту его обаяния…А на память опять пришел тот сон, о котором я запретил себе вспоминать.Как там она говорила? Расслабиться? Пожалуй, я так и поступлю, просто чтобы с ума не сойти …Мне показалось или господин премьер и, правда, был взволнован? Если совсем честно –мне почему-то было приятно его волнение. Спецназ? Истребители? Серьезно? И это все из-за меня? Ради меня?Он снова окручивал, заговаривал, запутывал.Юрий Иванович проводил меня в мой кабинет – новый был гораздо скромнее, хотя все-таки какой-то пейзаж в пошлой золотой раме на стену повесили. Господин премьер уверил меня, что это подарок от него и исключительно в целях поддержания государственного престижа. Я в это не поверил, а если Юрий Иванович начал врать в мелочах, значит за этим стоит, что-то большее. Вскоре мне предстояло узнать что именно, но пока…- А вы где расположились?- А я над вами…Что?Я сам не понял, почему меня так передернуло от этих его слов. Как заклинание, минуя разум, они упали в самую мою суть, и она тут же откликнулась на них:Он надо мной…В определенном смысле, это утверждение имело основания. Если говорить об опыте, стаже в политике, возможностях влиять на людей и события и, даже просто о росте и возрасте, он – безусловно, надо мной. Но как раз обо всем этом я не подумал. А подумал я о другом. А вообще – оно само как-то подумалось. Он надо мной… Значит, я – под ним… Под ним… потому, что моложе и слабее… Нет, не физически слабее – это слабость другого свойства… У него взгляд профессионального охотника, и он смотрит на меня, как на добычу. Под ним…Меня ведет. Меня ведет от него, а он сам ведет меня по коридорам. И я ведусь, ведусь, как ребенок, доверившись ему. Не надолго, но абсолютно - растворившись в его голосе.Он беззлобно смеется моей наивности и мне хочется ему верить.Залет ногой в пустое ведро и фронтальный контакт с фикусом в кадке немного меня отрезвили., и я поинтересовался новостями посерьезнее переезда.- Что с долгами бюджетникам?В результате краткого диалога с премьером мне удалось выяснить, что высвободившиеся средства уже ?распилиделили?. Этот глагол надо включить, как неологизм,до словника укра?нсько?мови.Пока мы дошли до кафе я уже закипал.Ну как? Как за два дня можно спиздить полмиллиарда? Я сам подниму сметы и лично все проверю…Тогда я наивно полагал, что это мне что-то даст. За два дня успели не только спиздить, но и спрятать концы в воду.Ну, Юрий Иванович, я еще за это спрошу…Изрядно заведенный и злой я стоял у стойки кафе и выслушивал объяснения премьер-министра, которые не казались мне убедительными, когда по телеку пошел сюжет о переселении народов в исполнении Яны Клименко. Я, открыв рот, наблюдал, как вице-спикер, грузно вывалившись из своего бронированного монстра, неловко садится на велосипед, буквально сразу за главным зданием администрации. Потом Яна помянула бюджетников, и я готов был сгореть на месте от стыда.Пустили на недельку… А у меня поллярда увели за два дня…?Не играй по его правилам…?Я не буду.?Держи его в напряжении…?Сейчас я ему устрою!Праведный гнев заглушил мою природную робость и уже привычную растерянность перед Серым Кардиналом Украины, который делал вид, что ничего не знает. Ну, конечно!- Всех этих политимпотентов давно пора отправить на свалку истории…Да неужели!- С кого начнем?Если я не хочу играть по его правилам, значит - правила нужно менять.- Видимо, с вас…Кто бы знал, чего мне стоило это произнести, но я решил идти до конца.- Не понял. С меня?Могу себе представить, что он подумал в тот момент – неопытный мальчишка пытается построить матерого чиновника.- Ничего личного… Но вы двадцать пять лет у руля – реформ ноль...Я начал излагать ему свои соображения о том, как следует реформировать власть, а он откровенно защищал всю эту нашу коррумпированную бюрократию. Он втянул меня в диалог и крыл мои аргументы в пользу радикальных перемен доводами в пользу сохранения сложившейся структуры. Он хороший ритор. Я пророчил будущее, а он ссылался на существующую реальность. И я понял, как сильно недооценил его возможности и влияние. А еще, я понял, что, действительно без него не смогу. И не просто, потому, что не справлюсь… - И резко вдруг запахнет импичментом…?Но если он прижмет тебя к стенке, не бойся показаться беспомощным... В твоем бессилии – великая сила…?Я посмотрел ему в глаза и прошептал:- Вы мне угрожаете?...На долю секунды он едва прищурился, задержав дыхание. Разгладились суровые морщины между бровей, взгляд смягчился и стал тем самым взглядом. Получилось…Но это невыносимо! Как он смотрит!Нужно было срочно что-то сказать:- Или вы считаете – депутаты не проголосуют за люстрацию? - Я не считаю, я как лидер большинства, вам это гарантирую. Но вы и меня поймите…Прижал к стенке…Прошептав мне это в лицо, он откинулся на спинку стула и, наконец, ?отпустил? меня.Мне показалось подозрительным, что он так легко предложил мне ключевые посты в министерстве, и мои подозрения позднее оправдались. Тогда я не предполагал как именно, но точно знал, что он будет добиваться контроля над новыми людьми. Тем не менее, я должен попробовать, пусть и на таких условиях. Нужно было все обдумать. Я допил кофе, пожелал приятного аппетита господину премьер-министру и направился к себе.На самом деле, после этих переговоров я пребывал в каком-то трансе. Таково влияние его взгляда, его голоса…Ничего не замечая вокруг, я налетел на официантку с подносом и обильно облился холодной водой.Наверное, это бы меня отрезвило, если бы тут же ко мне не подошел Юрий Иванович. Я стоял перед ним мокрый и растерянный, а он стряхивал капли с моего пиджака.- Что же вы так не осторожно…Да, просто я шагу без тебя ступить не могу!Его рука на моем плече.О, Боже!Я чувствую, как влажные дорожки скатываются по груди, по животу, ниже. Мне безумно стыдно, но меня это возбуждает.Только бы он не заметил!Меня волнует только господин премьер, хотя на нас уставились еще десяток посетителей.Просто он слишком близко…Юрий Иванович распахивает мой пиджак и его взгляд, вслед за каплями воды скользит вниз по шее, останавливается на груди и в одну секунду становится взглядом одержимого.Блядь! Да он же раздевает меня глазами!У меня сводит соски, а он быстро едва заметно облизывает губы.Господи! Это же!...Я даже про себя боюсь закончить эту фразу!Это же признаки сексуального влечения… Это же самая настоящая похоть!Этого не может быть…Мне хочется крикнуть:Нет!… но он вдруг спрашивает:- Холодно?… и я отвечаю ему:- Да…Сейчас моя беспомощность перед ним – безмерна, и если бы была его воля, я бы дал ему все, что он пожелал бы взять. Взять…И он берет - в руки себя, под локоть меня, и ведет в кабинет, лавируя между немногочисленными сотрудниками администрации,проходящими по коридору, так, чтобы они не заметили, в каком нелепом положении я оказался, очень ловко и изящно заслоняя меня собой. Я дрожу, и совсем не от холода, я отвожу взгляд, чтобы ни с кем не встретиться глазами и, главное – с ним.У самых дверей он шепчет:- Помочь переодеться?Господи! Он что – серьезно?- Нет… Не надо… Я сам…Он придвигается ближе, и его рука скользит мне за спину.Кто-то из нас двоих сошел с ума!Нет. Он просто тянется к дверной ручке позади меня, опускает ее и втискивает меня в приемную, подальше от чужих глаз.- Белла Рудольфовна, у нас тут небольшое недоразумение…Секретарь оглядела меня с ног до головы и направилась к одному из встроенных в стену шкафов.- Идите сюда, Василь Петрович, - позвала она, а господин премьер откланялся со словами:- Если что – я у себя. Над вами, - напомнил он и вышел.Вдруг я осознал, что пока он был рядом, вода едва не закипала на моей коже – такой жар меня охватил, а теперь пронзал острый холод.Белла предусмотрительно протянула мне полотенце, повесила новую выглаженную рубашку на дверцу шкафа, и тактично оставила меня одного.Я разделся по пояс и на несколько минут завернулся в махровую белизну.Стоя перед зеркалом, я видел в отражении совсем не президента, а растерянного мальчика. ?Когда красивый мальчик теряется перед опытным мужчиной - такая история получает особенное очарование…?Красивый?Я никогда не оценивал себя так. Не то чтобы я считал себя уродом, но ничего эстетически выдающегося в своей внешности я не находил. Красивый…Я медленно стащил полотенце с плеч.Неужели он хочет видеть вот это? Он – у кого могут быть сотни женщин, просто по щелчку пальцев… Нет… Я слишком впечатлительный… Ничего этого не было… Я сам все надумал… Не было этого раздевающего взгляда…Но что-то кричало во мне:Был!И снова бросило в жар.Заставить себя забыть свои сны – ладно, но выбрасывать из памяти эпизоды текущей воспринимаемой реальности – это уже попахивает Альцгеймером. Контролируемая амнезия – интересно, медицина сталкивалась с таким феноменом?Но, что бы со мной не происходило на фоне таких потрясений, президентский кабинет не место для того, чтобы развивать подобные мысли. Еще раз оглядев себя в зеркало, я надел свежую рубашку и уже завязывал галстук, когда вошла Белла.- Василь Петрович, указ о проведении конкурса по вашим квотам…- Уже?Я же ей слова об этом не успел сказать… Должно быть, Юрий Иванович распорядился сам…- Думаю, что на следующей неделе мы сможем начать отбор.Ну, на следующей, так на следующей… Пока мне тоже есть, чем заняться…Например, побеспокоиться о том, где я буду сегодня ночевать.Я набрал Сереге.- Привет гаранту! – услышал я из трубки.- Серег, привет. Тут такое дело… Можно я у тебя перекантуюсь пару дней…- Да чо нет? Тем более – я на съемки сваливаю как раз сегодня до четверга , - А чо случилось-то?- Долго объяснять. Потом расскажу.- Окей.- Ты во сколько уезжаешь?- В ночь поедем, поездом.- Хорошо, тогда я сразу с работы - к тебе. Спасибо.- Нема за що. Чекаю. Когда я приехал, Серега уже наметал наскоро холостяцкую поляну – заказал суши в ближайшем ресторане и выставил бутылку белого.- Ну я так – с легонца, чтобы не нарезацца.- Стихи, смотрю, сочиняешь, - улыбнулся я, и мы обнялись. Все таки, Мухин – самый близкий, самый доверенный друг. Почти брат.- Поздравляю, Вась.Я вздохнул.- Да было бы с чем…Пока ужинали, я набросал ему общую картину и подвел итог:- В общем, пиздят, Серега, все и везде.- Да, и врут еще, как Юрий Иванович твой.- М.. мой? Почему - мой?- Ну не мой же! Твой премьер-министр.- Ааа, ты в этом смысле…- А в каком еще? – Мухин удивленно уставился на меня.Нет, Серег, об этом я даже тебе сказать не могу…- Что-то голова кругом идет… - соскочил я и еще выпил.- А я думал, ты не один будешь…- подмигнул Мухин.- С чего бы?Ты с премьер-министром что ли меня ждал?Я почувствовал, как запылало лицо.- Ну, мало ли… Ты ж теперь – президент. От девок отбою не будет.- Да, хорош, Серег…В смысле женщин – мы полные противоположности с ним. Он любую ушатает разговорами, и - в койку, а я всегда был более рассудительным и, чего уж там, робким, чтобы вести такую бурную половую жизнь. - Ну, ты, Вась, прям, святой…- Да, причем здесь… Просто домой ноги не идут…- Ну, ладно. Ты тут абстрагируйся, а мне пора.- А это что?Я заметил на подлокотнике дивана листок, видимо, с текстом роли или куском сценария. Под некоторыми отпечатанными словами Серегиной рукой были сделаны какие-то пометки ручкой.- Ааа, это так… Создавал иллюзию работы над ролью. Рифмы к словам подбирал – успокаивает нервы, развивает ассоциативное мышление…- А чего ты нервничал?- Поработай с моим режиссером и поймешь!Я пробежал глазами по диагонали – рифмы к словосочетаниям ?водолазный буй? и ?быстрая езда? были подобраны с присущей Сереге откровенностью.- Вы что там снимаете? Челюсти-10?- Ха! Что-то вроде. Да, говно очередное мы, Вась, снимаем.- Ясно.Мы попрощались. Мухин передал мне ключи, и я остался один в его студии.Сначала в душ. Я где-то слышал, что потоки воды уносят тяжелые мысли и беспокойство, мне бы это не помешало. Я долго стоял под струями, прикрыв глаза. Беспокойство ушло, а мысли его вызвавшие – остались. Но теперь я оценивал положение вещей несколько иначе. ?Нужно понять, каковы твои слабости и принять их…?Действительно, бесполезно отрицать, что я… Я хочу его…Кровь снова бросилась к лицу.Но так и есть - я его хочу. Хочу, как мужчину…В ту минуту, когда я это признал, реальность раскололась надвое – в одной вселенной оставалась внешняя и внутренняя политика, Кабмин, Рада, семья, друзья и господин премьер-министр, с которым мне предстояло вести долгую, изматывающую войну, а в другой появился мужчина, которого я хочу…Надо ли говорить, что ничего подобного со мной раньше не происходило. Надо ли говорить, что от этого внутреннего каминг-аута меня снова затрясло мелкой дрожью. Надо ли говорить о том, что я увидел, посмотрев вниз, почувствовав тяжесть между ног. Нет… Я не буду этого делать…Но я уже закидываю голову, ловя губами струи воды, и рука тянется к члену. И сейчас, как никогда, я хотел бы досмотреть тот самый сон, хотел бы позволить господину министру помочь мне переодеться… или просто… раздеть меня…Да…Я буду это делать… Потому, что не могу больше выносить эту пытку! Господи, за что мне это…Сон , явь и откровенные фантазии путаются, мешаются в моем сознании.Он так близко… Его дыхание на моих губах… Его ладонь на моей груди… Он целует меня… в рот… с языком… и я… Я под ним…… и этого достаточно, чтобы кончить.Мой стон отдался от видавших виды и слыхавших стоны кафельных стен. Обессиленный и опустошенный сумасшедшим каким-то оргазмом, я опустился на колени, закрыв руками лицо. Перед глазами все еще вспыхивали сверхновые звезды, и теплые струи, лаская скользили по телу. Через какое-то время я поднялся. Поднялся уже другим – принявшим свою слабость, и готовым обратить ее в силу.?Сим победиши?.Еще несколько минут под душем, и я нырнул в Серегин банный халат. В бутылке еще кое-что осталось, как раз на бокал. Медленно потягивая вино, я подбирал рифмы к заголовкам из валявшегося на столе журнала, раз уж это ?успокаивает нервы и развивает ассоциативное мышление?. Они, вроде, даже сливались в какое-то четверостишие, но я уже плохо соображал да так на диване и вырубился.Только утром, собираясь на работу, я нашел на столе исписанную бумажку, на которой сквозь зачеркивания и поправки, можно было разобрать следующее:Я святым под стать, Только мне под нимбЛезут мысли, блядь,Как лежу под ним…Я прыснул смехом. Ну, чисто – гарики!** Не иначе, Губерману икнулось в Израиле, когда я это насочинял.Да, стихи – явно не мое, пойду лучше управлять страной.*Toyto Nika (греч.) – Сим победиши (ст. слав.) – Этим победишь (рус.) - по преданию, будущий римский император?Константин I ?увидел эти слова в небе рядом с крестом перед битвой?с действительным римским императором?Максенцием.** Гарики – сатирические афористичные четверостишия Игоря Мироновича Губермана, дай Бог ему здоровья. Всячески рекомендуются к прочтению.