Гадкий Утенок. (1/1)

Чуйко.Церемония посвящения плавно вошла в поздравительную фазу. Со стороны было видно, как этот мальчик, зачем-то переодевшийся в дешевый костюм, очаровывал своей непосредственностью все сорок семь иностранных делегаций. Но иностранцы – это одно, а украинцы – совсем другое. Вот чем можно очаровать, к примеру, Сергея Леонидовича Карасюка? Ответ очевиден - только глубиной кормушки. И Василь Петрович даже не представлял, с какой яростью и Карасюк, и Романченко, и Жанна будут биться за возможность сохранить все то, чего господин президент собирался лишить их, как было сказано, ?нахуй?. За себя я тогда не очень опасался, я был слишком близок к Олимпу, чтобы со мной с налета справился дилетант, (и слишком непредусмотрителен, полагая, что так будет всегда).Пока я об этом размышлял, нового гаранта уже окружили журналисты. Его терзали больше часа, но на этот раз он держался лучше, чем на первой своей пресс-конференции и все так же продолжал, будто, светиться изнутри. Наконец, сессия закончилась, представителей средств массовой информации отпустили с миром, и все было готово для фуршета.Нужно набросать Василю Петровичу регламент дальнейших действий, пока он не сбежал с этого бала, как Золушка, или еще чего не выкинул.Господин президент на довольно неплохом английском разговаривал с представителем ЮНЕСКО, насколько я мог разобрать, о Каменец-Подольской крепости, когда я нашел его глазами. Прерывать их беседу я счел бестактным, но Василь Петрович, сам вдруг обернулся, извинился перед своим собеседником и подошел ко мне.- Василь Петрович, сейчас вот это все часик потерпите, а потом забирайте своих, и поезжайте отдыхать.- Что значит - отдыхать?- Ну, как бы, резиденция готова, теплый семейный ужин в домашней обстановке…- Юрий Иванович, я как раз хотел вам сказать…Складывалось впечатление, что он боится на меня посмотреть, нервно сжимая тонкий бокал с шампанским. - Не нужно резиденции, я поеду домой, на Дарницу…- Василь Петрович…- Нет, - он все-таки поднял глаза, - Пожалуйста… Так будет лучше… Он говорил тихо, чтобы слышал только я, бархатным голосом с придыханием, и, невзирая на кипящую свою решимость, смотрел таким отчаянно просящим взглядом.На секунду меня повело. Только на одну секунду мне вдруг показалось, что ничего и никого нет вокруг, и он смотрит так и дышит так, и шепчет это ?Пожалуйста?… - при других обстоятельствах...Одно мгновение, просто картинка, вспышка…Я сам от себя не ожидал такой реакции.Стоять с ним рядом - уже испытание…Я вернулся в реальность и сосредоточился на проблеме, прогнав эти атипичные неестественные видения.Ну, вот куда его опять несет? Бессребреник хуев…- И кортежа не нужно, я с отцом доеду…- Как скажете, господин президент, - уступая, склонил я голову, а он снова отвел глаза. Вопреки традиции, - хотя пора уже было перестать удивляться, - сначала по своим посольствам, представительствам и апартаментам разъехались иностранцы, потом удалились местные феодалы, и только когда осталась публика пожиже, Василь Петрович с семейством отбыли в родовое гнездо на Дарницу.Он спускался по ступеням Дома Учителя, снова усталый, но уже более уверенный в себе. Выдержав все церемонии, он больше ассоциировался не с Золушкой, а с Маргаритой после Бала у Сатаны. А вот карета, действительно превратилась в тыкву, принимая во внимание, на чем ездил его отец.Господи, ну что за талант творить такие нелепости! Ну, хоть уехать можно было по-человечески!Его волшебное сияние угасало под тяжестью усталости, а может быть, он уже почувствовал то самое бремя власти, упавшее на его плечи.Его плечи…Стоп.Опять не туда понесло…Только что-то я уже не мог остановиться.Я подошел к нему и положил руку на плечо. Не впервые за эти дни, но он вздрогнул, будто его обожгло.- Василь Петрович, завтра я заеду часов в восемь, будьте, пожалуйста, готовы. И… прошу вас, соблюдайте дресс код…Он вспыхнул, и я поспешил добавить:- Тем более, что вам так идет его соблюдать.Он недоверчиво посмотрел на меня, но в этом ?недоверии? я увидел долю кокетства. Василь Петрович нарывается на комплименты? Извольте…- Хороший костюм подчеркивает достоинства фигуры, а ваша фигура – главная в стране.И вот он уже опускает ресницы от смущения, и...И мне лучше уйти, пока еще что-нибудь не привиделось….- Отдыхайте, господин президент. До завтра.На пару секунд я сжал его маленькую горячую ладонь и не оборачиваясь удалился.Машина с охраной, естественно, отправилась следом, и всю ночь дом и двор президента были под контролем. Утренний пиздюль пошел Толику на пользу.Вечером я сидел на балконе с бокалом виски и снова листал отчет Кривицкого. Ну, с психологическим портретом гаранта более-менее ясно, а вот что происходит со мной? Что за ненормальные реакции на обычные слова, жесты, взгляды… Или не такие уж они обычные? Я прикрыл глаза и передо мной поплыл видеоряд событий последних дней.Он - стоит в прихожей растерянный и неодетый, а вот уже одетый с иголочки и…Я - легко сжимаю его плечи, выводя в кадр. Его сердце бьется так часто, когда я прижимаю его к себе, снимая селфи.Я - рядом с ним в отделении банка, когда... Он наклоняется к окошку.Блядь, и наклоняется же… Его беспомощный и одновременно обезоруживающий взгляд... Какая сила в его слабости… Его ладонь на моем запястье, тогда… на пресс-конференции... ?Не надо, Юрий Иванович…? И мне снова видится, что он говорит это при других обстоятельствах… ?Не надо…?Его смущение и слабое пожатие руки в прихожей на Дарнице. Я – склоняюсь над ним, когда он дремлет в кресле визажиста, и у меня голова кружится от свежего запаха грозы….Его тонкие изящно очерченные губы… Надо бы прекратить эту сводку событий…Но я не могу… Он - спящий на королевском ложе в Межигорье, в этой дурацкой майке. Без нее было бы гораздо лучше… Он - почти в кольце моих рук…Я – убеждаю, уговариваю его, едва не обнимая… ?Василь Петрович, миленький…? Василь… Его имя мягко ложится на язык и тающим привкусом недосказанного остается на губах.Он – так яростно возмущается, когда...Я предлагаю ему разделить с кем-то постель!Почему с кем-то? Можно просто - разделить…Его взгляд снизу вверх…Его выдох: ?Нет, пожалуйста…?Все! Хватит!Я открыл глаза и отбросил папку Кривицкого на стол.Ночь на семнадцатое мая я провел не один, и это было очень кстати.Женщина увлекает и отвлекает, женщина снимает напряжение и успокаивает, одним своим пребыванием рядом с мужчиной, дает ему почувствовать, что с ним все в порядке, не в смысле - статуса и денег, а в смысле - просто, как у самца. Особенно если женщина значительно моложе. Анна Михайловна как раз годилась мне в дочери. Несмотря на продолжительную ночную сессию, утро мое было ранним. По дороге на Дарницу я сосредоточился на предстоящих делах, стараясь не вспоминать о вчерашнем.Василь Петрович вышел из подъезда ровно в восемь. Я с удовольствием отметил, что он внял моим советам относительно дресс кода, и в сопровождении охраны проводил его к машине. Я предполагал, что господин президент снова будет ломаться, но рассчитывал его убедить. Однако, я и не думал, на что он способен во имя собственной непогрешимости. Да где это, в какой стране мира такое видано, чтобы глава государства ездил на общественном транспорте!? Ну что за ребячество!Хорошо, что я бегаю по утрам, а то бы сердце выскочило – так втопил до остановки, что не угонишься. Господи, я за бабами никогда в жизни не бегал, а за ним...Споткнувшись на ступеньке автобуса, я чуть было не ухватился за его бедро, остановившись в последний момент. Это было бы слишком, даже для такой, и без того неформальной, ситуации. Дух в салоне стоял адский, а кислород, по-моему, вообще отсутствовал. Я искренне не понимал, зачем нужны эти практики мазохизма.Ну, не хочешь лимузин – ну скажи ты уже, чего тогда ты хочешь? Машину поскромнее? Ради Бога. Не пешком же ходить…Сглазил. Василь Петрович вышел из автобуса за три остановки, и мы продолжили путь пешком. По пути он так страстно возмущался казенной расточительностью, что дойдя до кульминации, разогнал собственную охрану.Нет, меня от него точно удар хватит!Но приключения только начинались. Сергей Павлович тоже преподнес сюрприз. Вернее, подложил свинью. Хотя, чего, собственно еще можно было ожидать? Ни дать, ни взять – безработный пенсионер. Правда, наличие у него винтореза, усложняло решение проблемы.В Югославию ему захотелось. Интересно, куда бы его понесло, если б секретаршу звали не Белла, а Катюша, например? Вот именно…Он все-таки пальнул. Хорошо холостым. Как обезьяна с гранатой, честное слово…Холостым – не холостым, но за нового гаранта сердце дрогнуло.Белла буквально закрыла Василя Петровича собой, и это было самым надежным прикрытием – ее бы Палыч ни при каких тронуть не посмел.Потратив четверть часа на утирание пьяных соплей, я пришел к выводу, что без спецназа не обойтись, но Василь Петрович настоял на возможности переубедить этого алкоголика.А вот не попер бы Анатолия Степановича, и переубеждать бы не пришлось.Мягко говоря, я не верил в успех этого предприятия. Уж не знаю, что он там напел Сергею Палычу, но спустя двадцать минут, последний вышел пред наши с Беллой очи умытый, причесанный, в застегнутой рубашке, пиджаке и галстуке. Разило от него, конечно, будь здоров, но в целом стало намного лучше. Если не подпускать журналистов близко – сойдет. И сошло - с Сергея Павловича сошло то самое, не иначе, наваждение, благодаря которому, Василю Петровичу удалось заставить его привести себя в человеческий вид. Теперь из под, более менее, благообразного облика бывшего снова вылезали свиные уши. - Трудолюбие и честность, - как-то похабно ухмыльнулся он и попросил проследить, чтобы Вася ничего не менял в его кабинете.Ну-ну…Я дал новому гаранту час времени, на то, чтобы Белла ознакомила его с текущими делами. Ну, чтобы не сильно он углублялся, перед предстоящей встречей с Кабмином, в разные детали. Ни к чему это сейчас. Все должно пройти ровно.Но мальчик быстро схватывал и, когда я снова вошел в президентский кабинет, тут же дал мне отповедь по поводу непомерных зарплат чиновников и хронических невыплат бюджетникам. Белла, конечно, тоже подбросила на вентилятор.Но я уже серьезно торопил Василя Петровича и, на первый раз пропетлял.Только у нас далеко не пропетляешь – нужно быть абсолютно слепым, чтобы не заметить, что каста, которой все похуй, никуда не делась после смены гаранта. Поэтому, пока дошли с Банковой на Грушевского, мы пропустили перед собой несколько кортежей.Василь Петрович кипел от негодования, как ядерный реактор, требуя на девяносто процентов сократить аппарат, а я старался унять его гнев. Но одно дело кипеть премьеру в уши, и совсем другое – высказать все это в лицо двум десяткам откормленных на бюджетном зерне индюков и уток.Оказавшись в овальном зале, полном этих представителей фауны, Василь Петрович снова растерялся. Чары рассеялись, и теперь он был просто гадким утенком на птичьем дворе.Судя по взгляду, напряженной спине и плечам, из него рвался Че Гевара, но, вероятно, воспитание не позволяло хорошему мальчику вот так с разбега размазать всю эту птицефабрику по стене.Он будто не слышит, когда я обращаюсь к нему, предлагая взять слово, а потом что-то растеряно лепечет про ?вместе? и ?поднимем экономику?.Мы уж давно поднимаем… и по карманам раскладываем… И, вряд ли у нас получится делать это вместе с вами, Василь Петрович…В какой-то момент, я даже подумал, что он сломается, смирится с этим навсегда. Для них – он был никем, а я – наместником богов на земле. Но и наместники иногда ошибаются, а Никто – одно из имен неизвестности.И в этой неизвестности нагнеталось что-то глобальное, что-то решающее.Он был слабым, как младенец и маленьким, как песчинка, но будто в этой песчинке сосредоточилось все пространство и вот-вот рванет.Так и вышло – Василь Петрович разразился праведным гневом перед Радой, ни дать, ни взять – Матерь Драконов.Почему я все время сравниваю его с женщинами?Но развить эту мысль я не успел, теперь нужно было соображать, как к понедельнику приготовить здания на ВДНХ, чтобы их величество были довольны, чтобы создать иллюзию, что он что-то решает.Выходные, конечно, пошли по пизде. Я собирался уже вечером вылететь к своим в Черногорию, но кто-то должен пожертвовать собой. Как говорится, хочешь сделать хорошо – сделай сам.В связи с этими обстоятельствами, я искренне желал Голобородько совсем пропасть, но, конечно, не мог предположить, что на сей раз Мироздание поймет меня столь буквально.