Show must go on. (1/1)

Чуйко.И оно продолжалось – шоу для президента.Все приходится делать самому… Мне было важно, чтобы и у тех на кого, и у тех против кого, я работаю, складывалось мнение, что невозможного для меня мало. Посему, я не стал размениваться на диски и привез всю группу живьем прямо к семейному очагу Голобородько. Мне, почему-то, хотелось поразить не столько его племянницу, сколько его самого, и мне это удалось. Родственники Василя Петровича, буквально открыв рты, смотрели на этих сумасшедших западенских парней. Он тоже на минуту замер, ошарашенный происходящим, а потом перевел взгляд на меня. Я, как и подобает хорошему шоумену, скромно стоял в стороне. Василь Петрович смотрел с восторгом и удивлением - так смотрят дети на Деда Мороза после раздачи подарков, например. Потешная ассоциация… Однако, как говорится, ?мавр сделал свое дело, мавр может уходить?. Я собирался откланяться, чисто по-английски, но Василь Петрович нагнал меня у двери.- Юрий Иванович! Спасибо, хотя… не стоило…Еще как стоило. На неустойку клубу, с которого мы сорвали этих голубчиков, ваша семья бы полгода протянула. В этом мире все чего-нибудь да стоит, все имеет свою цену. Даже вы, господин президент…- Ну что вы, Василь Петрович, мне было даже приятно.Чистая правда – обычно, я решаю задачи посложнее, а тут представился случай устроить этот водевиль.- Может быть?.. – он поднял рюмку, которую так и держал в руке.- Спасибо, но вынужден отказаться – завтра у нас насыщенный день, так что вы тоже не злоупотребляйте.- Нет, ну что вы… - он смущенно опустил глаза, - я чисто символически… - Вот и хорошо. Я пожал ему руку. По рукопожатию можно сделать кое-какие выводы о человеке и определить, кто тут решает. Ладонь гаранта была сухой и горячей, он едва сжал пальцы в ответ. Устал...Так устал, что позволил мне почувствовать свою слабость. Наше первое рукопожатие – соприкосновение противоположностей. Оно состоялось вечером при прощании, а не утром при встрече – когда господин президент появился передо мной едва ли не в нижнем белье, и был слишком взволнован, чтобы отвлекаться на протокол. В начале партии - как выяснилось позже, самой крупной в моей жизни игры, все козыри были у меня на руках. Но нельзя знать заранее, кому из колоды достанется джокер. По дороге домой я подводил итоги дня. Что же мы имеем? Школьного учителя, который понадобился кому-то из Них. Судя по тому же ролику, отсутствие опыта компенсируется присутствием гонора. Несмотря на растерянность и дезориентацию, это вполне может быть очень норовистая лошадка, и на волне популярности, ее кто-то захотел объездить. Чтобы и дальше успешно с Ними сотрудничать, сейчас нужно понять – кто именно. Я пытался найти ответ на этот вопрос в нюансах поведения и словах самого Голобородько, но получалось не очень, как я не прикидывал. Он же совершенно не умеет даже лицо держать на публике. Суетится, путается, смущается… А это ему, кстати, идет… Да, и костюм идет. Он же сам выбирал… Вкус у него, все-таки, есть. И с парфюмом угадал – унисекс от Hermes – свежий, озоновый с древесно-земляными нотами, как гроза над лесом…Я поймал себя на мысли, что мне нравится… не то что бы его опекать, скорее направлять… Может это отцовский инстинкт? У меня-то одни девки народились… Ювелир…Да и как его не опекать? Пока он шагу ступить без меня не может. И взгляд этот его… В школе… Такой просящий… Если не сказать больше…Но это все лирика. Именно направлять… Завтра нужно будет окончательно доработать образ и готовиться к инаугурации.И на сегодня, кое- что осталось...Еще утром я дал Кривицкому указания сделать мне по гаранту полную презентацию – родился, учился, женился. Кривицкий парень шустрый и сообразительный, к вечеру он привез мне обе версии – в папке и на флэшке. В папке, видимо, по старой советской традиции. Наверное, хотел мне продемонстрировать, что традиции знает и чтит, или напомнить, что я почти что ровесник Дзержинского. Засчитано…Лежа в постели, я листал его труд, надо отметить, весьма фундаментальный. Детали жизненного пути предков Голобородько я принял к сведению и переключился на сам объект.А он был трогательным ребенком…На девчонку похож… И взгляд этот олений… Он оттуда - из детства… А в юности - красивый парень… И, кажется, счастливый… Глаза смеются… Время вечной влюбленности…Это что? Старческая сентиментальность накатила?Я сосредоточился на более важных обстоятельствах его биографии.Вот, например, устроил целый бунт из-за доцента-взяточника, причем, того же самого, которому его батя занес хабар, когда тот был деканом факультета. Идейный какой, чуть с голоду не помер… Ничего за сорок лет без малого не нажил. Решил подороже продаться? Интересно, во сколько он обойдется тому, кто захочет его прикормить? Какой суммы будет достаточно?Но эта версия казалась мне все менее состоятельной, она не вязалась с самим объектом. Вернее было то, что он реально фанатик, до оскомины честный. Это сложнее, но перечитывая текст и листая фотографии, я все больше склонялся к такому выводу.Учитывая объем информации о Василе Петровиче, который я пропустил через себя на ночь глядя, ничего удивительного в том, что он мне снился, не было.Снился как-то неопределенно – я видел его - то ребенком, то юношей, а то просто чувствовал его присутствие… и запах грозы…Утром я со свитой был на Дарнице. Заехав во двор, из окна машины я увидел, как подперев дверь двумя ящиками с клубникой, в подъезд Василя Петровича протиснулась женщина в форме ?Укрзал?зниц??, удивленно посмотрела на десяток охранников, стоящих неподалеку, и исчезла в проеме, прижимая к себе огромного плюшевого медведя. Поскольку, я уже ознакомился с историей и генеалогией семьи Голобородько, у меня не было сомнений в том, что женщина приходилась гаранту сестрой. Насчет клубники я, конечно, мог распорядиться, но мне показалось остроумным доставить ее по назначению самому. Я подхватил оба ящика и поднялся на этаж. Судя по всему, мое появление в прихожей было для Светланы Петровны не первым сюрпризом в это утро – тем более, что Михась Хома встретился мне на лестнице. Неужели, Василь Петрович всю ночь закладывал с ним за воротник?Но – нет, президент был бодр и весел.Ну, хоть, не бухает, как Серега, уже хорошо.Это я, конечно, с выводами поторопился – лучше бы бухал. Однако у всякого есть свои слабости и пороки. Мне было нужно знать – какие у него, разумеется, не из антропологического, а из чисто практического интереса. То, как этот мальчик будет управлять страной, зависит от того, как я буду управлять им. Надо бы - ко всеобщему благу, чтобы боги были довольны, и все шло своим чередом. Светлана Петровна, видимо, долго еще отходила от шока, а вот Василь Петрович, и правда, был бодр, и в это утро, в отличие от предыдущего, более собран. Во всяком случае, к моему приходу он уже оделся. В машине он попытался поделиться со мной своими соображениями на предмет инаугурационной речи, но в этих вопросах, я страшный консерватор. Причина тому – опыт. Хотите самодеятельности – милости прошу в школу №521, Василь Петрович. Вчера вам, видимо, было мало народного творчества. Я сильно сомневался в ораторских талантах гаранта – это вам не в интернет материться, это – ритуал. Не нами, как говориться, заведено, не нам и отменять. Я постарался убедить в этом Голобородько, но, как стало ясно позже – мои старания не увенчались успехом. Разве что, мне снова удалось заставить его смутиться, к своему удовольствию.- …чистые мысли и, в конце концов, чистое тело. Согласны? Занятно было наблюдать, как в ходе моего монолога, он старался окончательно собраться: несколько раз резко выдохнув, часто моргая длинными ресницами, будто стряхивая с век остатки сна, а потом, боковым зрением заметить, как он на секунду завис после слов о чистом теле и настороженно посмотрел на меня. Вообще-то, я подводил к предстоящему визиту в, так называемый, ?Департамент красоты и здоровья?, но Василь Петрович, очевидно, интерпретировал мои слова иначе, и я едва сдержал улыбку, довольный произведенным эффектом. И почему мне доставляет такое удовольствие смущать его?… или восхищать… А как у него, интересно, с бабами? Я знал, что он в разводе и, как будто, никаких других женщин, кроме матери, сестры и племянницы, рядом с ним не наблюдалось.А может, он из этих?.. О, времена! О, нравы! Ничему не удивлюсь… Надо будет эту тему профильтровать... Рукопожатие – дело хорошее, но, чтобы понимать, что у человека в голове, полезно бывает знать, что у него в штанах.. И манипулировать им так намного проще… Поэтому мои Старики и держат свою стаю ?воронов? и ?галок?, как заправская советская гэбня. И, как следствие – держат за яйца почти всех крупных бизнесменов, шоуменов и политиков… Последние, конечно, всегда готовы кинуть камень, но это совсем не означает, что они без греха. Как раз наоборот – чем больше они занимаются камнеметанием, тем больше скелетов можно обнаружить в их собственных шкафах… Между тем, мы добрались до места, и я должен был представить гаранту целую армию педерастов, прости Господи.Вот сейчас и проверим, как у него с бабами…Да, он смущается и теряется даже в такой компании... Еб твою мать, как трогательно! Прямо -таки страшно стало отдавать его в руки этой пиздобратии. А ну как под дурное влияние попадет? Я старался удержаться от совсем уж откровенных подъебок на эту тему, но они сами приходили мне на ум, а в груди, будто крыльями сотен бабочек, билось совершенно ребячье озорство. Аж сердце зашлось – не мальчик уже все-таки.- Андре – парикмахер.Андре, ну да… ?а обычный парикмахер никому не нужен на хер?...Василь Петрович представился и пожал ему руку.- Юлиан – визажист.Смотри мне, Юлька, не абы кого тебе доверяют.Тут этот ?не абы кто? выдал:- Василь Петрович… Ва… Вася…Ооо… Вот оно как? Прямо сразу – Вася?Тихо охерев, я сделал вид, что мне послышалось.А президент, наконец-то, перестал дергать обслуживающий персонал за руки.- Вальдемар – косметолог.Ну, этот-то вообще шелковый.- Марио – костюмер.Маринка так разволновалась, что посмела меня поправить:- Стилист.- Извини, стилист, - съязвил я.Вполне себе костюмер, учитывая какие театральные представления разыгрываются в Кабмине, в Раде и в Аппарате Президента.- Это Сержио - пилинг-мастер.- Пилинг…что? – Василь Петрович снова как-то беспомощно на меня взглянул.- Очистка кожи.Во всех возможных местах…- Это Розарио – архитектор загара.Ага, Донна Роза…Очередь дошла до ?музы?. По мне, так Лесик был похож на резиновую бабу, только с членом, и мозгов в нем было столько же. В смысле, в Лесике, а не в члене.Хотя, как знать, в чем больше…Но Василь Петрович принял его за фитнесс тренера. Могу представить в каком режиме проходят его тренировки… Подумать страшно …- Это Лесик, - улыбнулся я, восхищаясь таким виртуозным воплощением абсолютной пустоты, - муза всего этого департамента. У них без Лесика, видите ли, нет вдохновения.Не стоит у них, значит, без Лесика-то!Я внимательно наблюдал за реакцией президента .- Я их понимаю, - смущенно улыбнулся он, и я, что называется, чуть в осадок не выпал. Да неужели! Это же можно до инаугурации себя скомпрометировать такими заявлениями!А вот и Федя. Поднимавший Серегину самооценку. От злоупотребления алкоголем, говорят, она со временем, сама не встает…?Мужественный проникновенный взгляд?! Ну, еб твою мать…… в который раз подумал я, и сообщил Феде, что раз у нового гаранта с ?этим? все нормально, то в его услугах мы больше не нуждаемся.Девочек я представил всех сразу:- Золотые руки Тайланда.Перед девочками он тоже смущался.Да что ж такое то! Вот поди тут разбери - в какую сторону у него крен!А внутри меня уже просто заливался смехом тот мальчишка, которым я когда-то был… Нет, не злой, на самом деле, мальчишка, просто веселый и вечно голодный до всяких проказ.Тем не менее, мне пришлось оставить Василя Петровича в этом Содоме, пообещав, что через час он будет чувствовать себя, как младенец. Какой там час!И, опять же – как заботливый и терпеливый отец, я ждал его в фойе часа четыре, пока президентское тело полоскали, растирали, умащали и полировали в разных местах. В кресле визажиста Василь Петрович уже спал. Эк разморило… Действительно - младенец. Неискушенный, невинный… Пока… Даже жалко… но такова жизнь - грязные деньги и власть связаны, как сообщающиеся сосуды, и они меняют до неузнаваемости тех, кто к ним прикасается в ста случаях из ста. .. Эликсиры разложения…Я наклонился над ним, и на меня снова пахнуло ароматом грозы.Василь Петрович посвежел, его кожа приобрела легкий бронзовый загар, под глазами исчезли круги от вчерашней усталости, а четко очерченные губы стали красными, я даже сначала подумал, что это Юлиан переборщил, но нет - цвет был естественным. Гарант и так на свои тридцать семь не очень выглядел, а после капитального тюнинга еще десятку скинул. Совсем мальчик…Я позвал его по имени.Он оснулся, снова заморгал своими длинными ресницами, тряхнул головой и вопросительно посмотрел на меня.- Потрясающе выглядите…Тут я душой не кривил. - На инаугурации затмите всех, даже Мишель Обаму…Ничего не могу с собой поделать…Мне нравится растерянность на его лице.Пока я наслаждался общением с Василем Петровичем, досье на него Кривицкий зачитывал конгломерату. Это означало, что вот-вот откроются карты, и, наконец, станет ясно, кто за нового гаранта сватается и у кого право первой ночи. Тем временем, я должен был познакомить президента с его собственным аппаратом– советники, главы департаментов и их родственники, которые, в свою очередь, были советниками глав департаментов. Вот такая у нас чехарда. - …Анна Петровна – ваш личный психолог…Василь Петрович, которого я был вынужден, что называется, пустить по кругу, стоически выдержал первых тринадцать, включая вновь появившегося Федю. Опять дежурные улыбки, рукопожатия и поклоны. ..Но одно лицо его поразило – лицо Гриши Бурьяненко – мудака и афериста, его резервной копии. Гришу притащил Дима, еще позавчера, когда стало ясно – кто. Наиболее точно состояние Василя Петровича в момент этой встречи можно выразить емким словом – охуел. Чего уж там – я когда впервые увидел, тоже охуел, только виду не подал. А вообще, если Федя был ходячим кредитом, то Гриша , продюссируемый Димой, - ходячим компроматом. Я тогда понял, что Суриков вырос из своего бизнеса, поднял денег, наигрался на бирже и начинает собственную игру. А к этому человека может подтолкнуть только одно – желание власти. Дима очень гибкий, терпеливый и хорошо считает. Шансы есть. До поры до времени он сам не станет отсвечивать, будет играть в бисер на расстоянии, прикидывать, рассчитывать, взвешивать. Он зайдет в сценарий неожиданно просто и неизвестно как именно. Моя школа… Он как змей, будет вползать в эти коридоры, и многое зависит от того, как велики его амбиции. Вряд ли он удовлетвориться банальной министерской должностью. Премьером? Или президентом?Если в первом акте на сцене висит ружье, то к концу пьесы оно должно выстрелить…После знакомства с резервной копией, Василя Петровича впору было разворачивать обратно к Анне Петровне, а увидев в коридоре еще сотню ожидающих представления президенту, он снова так беспомощно и просяще на меня посмотрел, что мне на секунду захотелось над ним сжалиться и сократить эту бессмысленную, в общем-то, процедуру. Но есть условности, которые президенту необходимо соблюдать, и мне придется приучить его к этой мысли. Не долго думая, я прогнал его сквозь строй.Бедный мальчик…Через час он был абсолютно вымотан…До такой степени, что по дороге в резиденцию Василь Петрович задремал, прислонившись виском к стеклу. И я снова засмотрелся на него, вдруг обнаружив в этом несуразном мальчишке нечто благородное и даже аристократичное.Точеный профиль...Ресницы опущены, мышцы лица, уставшие от мимических усилий, расслаблены. Ему идет покой… И создается иллюзия, что сейчас ему можно внушить все, что угодно … Как в гипнотическом трансе… К чему угодно склонить… Нашептать...Чей же ты, мальчик?..Однако, я реалист. Внешность обманчива. Наполеон… Ну, вылитый… Тоже мелкий был, а всем дал просраться…Спящий вулкан…Я уже тогда почувствовал это. Сон Василя Петровича был не долгим. До Межигорья по зеленой-то трассе – рукой подать.Территория и сам особняк его впечатлили, только он до последнего не осознавал, что фактически это все принадлежит ему.Ну, какой, в пизду, краеведческий музей? Как с Луны свалился, честное слово…Я заметил, как увидев на ступенях, встречающих нас поваров, конюхов и шаманов, Василь Петрович на секунду возвел глаза к небу.Да, мальчик, придется еще немного потерпеть…За ужином он вел себя скованно, будто ему за государственный счет кусок в горло не лез. Серьезно? Так бывает? Ну, аппетит, как говориться, приходит во время еды. Лиха беда начало.После трапезы мне отзвонился Кривицкий и сообщил, что Голобородько – ничей. Ничей и все тут.Я ночевал в комнате напротив спальни президента. Не впервые, конечно – Сережа частенько закатывал пирушки, пил много и до звериного вопля, так что я был вынужден следить за его состоянием и состоянием его пьяного языка, чтоб не ляпнул в беспамятстве чего лишнего, не наобещал спьяну кому-нибудь из гостей такого, что создаст проблемы. Одним словом, я закреплял у него иллюзию, что он решает, но не давал увлекаться. Поэтому, ложился я позднее хозяина и сразу же засыпал. В этот раз мне не спалось. И вообще – странной была эта ночь. Присутствие Василя Петровича, чуждого всей здешней роскоши, почему-то волновало меня. Вероятно потому, что с его появлением совершенно точно будут меняться расклады, перераспределяться доли и, вполне себе, может начаться полный хаос. Не то что бы это плохо, если умеешь ловить рыбку в мутной воде, но, похоже, на некоторое время придется проститься с размеренной и спокойной жизнью. И как мы все проебали момент? Как не предупредили? Действительно – мистика какая-то…Раз уж не получается уснуть, пойти что ли прогуляться……рассудил я, натянул брюки и рубашку, плеснул себе густого красного итальянца и с бокалом спустился в сад.Сквозь зелень мягким теплым сиянием светили фонари, в воздухе запах цветущих яблонь мешался с сумасшедшим совершенно ароматом роз. Он преследовал меня, как булгаковского прокуратора, только голова у меня от него не болела, а так приятно кружилась.Или это от вина?..Фалернское……И, возможно, совсем рядом Тот, Кого совсем скоро я… отдам на распятие…Сверчки стрекотали, как сумасшедшие, и где-то в высоких кронах заливалась ночная птица.Дойдя почти до самой ограды, я почувствовал порыв ветра – с запада шла гроза, вдалеке уже мерцали зарницы. Хорошо…Я жадно вдохнул пахнущий озоном воздух, и замер, минут на пять послав все к ебени матери.Когда я вернулся, Хонка уже погрузилась в полночную тьму, два-три окошка были наполнены золотистым светом. За одним из них ночевал Никита и, судя по трепещущему голубоватому свечению монитора, которое мешалось с золотым, еще не ложился.Кому не спиться в ночь глухую…За окном спальни Василя Петровича тоже было светло.Бессонницей мучается? Или это от него самого сияние исходит?Моего внутреннего хулигана снова потянуло на подвиги.Подойдя ближе, я поднял с дорожки мелкий камешек и запустил им в окно.Камешек звякнул по стеклу и отлетел куда-то в кусты.Не дрогнула занавеска, не качнулась тень…Вырубилась все-таки спящая красавица… А спящий он, и правда – будто становится красивее…В эту ночь кроме запахов цветов в воздухе витало нечто пьянящее, и хотелось выкинуть что-нибудь эдакое.В холле было пусто. Я поднялся по лестнице и остановился у двери в президентский будуар. Прислушался к тишине и негромко постучал.Ну, спит, так спит, а если не спит…… у меня были наготове пара сценариев, способных его смутить.Ответа не последовало, и я легонько толкнул дверь.По комнате разливался приглушенный свет ночника.Василь Петрович спал, лежа на спине, закинув руку за голову.Ну, раз он спит, что мне здесь делать? Но вместо того, чтобы сразу уйти, я остановился у его постели.Совсем мальчик… Ничей… Я в твоем возрасте был уже хорошо прожарен на адской сковородке власти… Я уже был чей-то и кому-то нужен, и кое-кто уже был мне должен. Я уже имел влияние… Как ты будешь взаимодействовать с, под корень купленной, Радой и вечно капающим голодной слюной Кабмином? Если ты ничей…Такие мысли вертелись в сознании, а в подсознании происходил какой-то самостоятельный процесс, результат которого выражался в том, что я не мог отвести глаз от него спящего.Тени очертили рельефные мышцы рук, плеч, залегли во впадинках над ключицами… А он, на самом деле, хорошо сложен… Вот манеры у него несуразные - суетится, путается и на все стороны улыбается – и ворам и пидарасам. Майка эта нелепая… Я думал, в таких майках только пенсионеры спят… А он, вроде, молодой интересный мужик… Да какой там мужик… Мальчик…Господи, только этого мне не хватало…Потребовалось некоторое усилие воли, чтобы повернуться и уйти, хотя тогда уже надо было без оглядки бежать.Когда я зашел в свою спальню, сквозняком распахнуло оконную раму и, комната будто наполнилась грозой – ее звуком, ее духом. Я стоял у окна, наблюдая, как – вот еще только что - аккуратный, причесанный, ухоженный сад бушует вокруг, ломая на ветру ветви, сбрасывая под потоками ливня листья и лепестки.Стоял долго…Эта ночь колыхнула воспоминания сорокалетней давности. Воспоминания, которые лучше не трогать…Тем не менее, утром долг велел мне подняться пораньше, чтобы успеть пробежаться, позавтракать и взять под тотальный контроль процесс дрессуры. Никак иначе это было не назвать, учитывая Никиткино усердие.Позавтракать до появления Василя Петровича я не успел – его тоже подбросило ни свет ни заря. Сам он от завтрака отказался.Ну, хозяин – барин… - А я – с удовольствием…Действительно с удовольствием, только в режиме фуршета, я пил кофе и периодически внедрялся в процесс обучения, то мотивируя господина президента, то одергивая чрезмерно старательного Никиту.- Спокойно. Мягче… Видишь, человек волнуется.- Спасибо, Юрий Иванович…Гляньте-ка, образованный какой… Речь Линкольна его смутила… Я не оставлял попыток привести президента к регламенту, используя все возможные средства – если не срабатывали логические доводы, я включал, что называется, человеческое обаяние, сокращая дистанцию, создавая атмосферу доверия, нашептывая, едва не обнимая его.- Василь Петрович, миленький…Коснуться его спины, между лопаток – невербальный прием контроля, намек на то, кто кого здесь может наклонить.Он волнуется, теряется, соглашается, но я чувствую, что все его существо продолжает протестовать. Генеральная репетиция прервалась, когда Василю Петровичу позвонила его бывшая.- Юрий Иванович, мы можем прерваться? Сыну зоопарк пообещал… - оправдываясь пояснил он.Ну, хоть зоопарк – тоже развлечение, для пацана, у которого батя всю жизнь на одну зарплату тянет…У моих детей в его возрасте развлечения были погуще…Но меня тронула такая забота о сыне, и я поручил Толику организовать это семейное мероприятие.Тем временем, я поехал проверить на месте все ли готово к завтрашнему дню.Разумеется, оставались детали.Все, все самому…Разобравшись с деталями, я вернулся в резиденцию.В этот вечер с ужином у Василя Петровича и вовсе не задалось – Никита достал его придворным этикетом. Он опять бросил на меня умоляющий взгляд, но понял, что поддержки не получит. С плохо скрываемым раздражением он взял из вазы яблоко, пожелал присутствующим спокойной ночи и вышел из столовой.А вот я отужинал - тоже с удовольствием, но в одиночестве. Бутылка Шабли под форель придала мне задора, и я не смог не зайти к Василю Петровичу.Искушать ведь можно не только деньгами...Гарант старательно учил речь, а на полке под зеркалом лежал надкусанный им плод грехопадения, и его губы были влажными от сока…Уже полураздетый…Почему я придаю этому значение?Наверное, потому, что я эстет…… успокоил я себя.- Не спите?- Хочу…Хочет он… Сейчас проверим, чего именно…- Василь Петрович, прошу прощения, как-то не сообразил сразу предложить… Может, хотите первую леди?- Это как? – он прищуривается, глядя мне в глаза- Ну, как? Ну, вам виднее… Можно так… Можно так… - я сделал неопределенный, но достаточно выразительный жест.Да, можно-то по-всякому… - Да вы что, Юрий Иванович, издеваетесь или что?О, как он возмущается! Прямо заводит!- Василь Петрович, если передумаете – вот пульт. Кнопка один – Анжела, кнопка два – Виолетта, кнопка три – Эдуард…После Эдуарда негодование президента вышло из берегов.- Да вы что! Какие кнопки? Ничего не нужно, спасибо…- Ну, если что - сами разберетесь. Пультик здесь.Василь Петрович выдохнул вслед еще что-то неопределенно неодобрительное, чем доставил мне массу удовольствия.Настроение было таким, что и первая леди не помешала бы, однако времени осталось только на сон, и я не стал расходовать этот ценный ресурс.Я приказал себе уснуть. Во сне я о чем-то разговаривал с Мишель Обамой. Она сидела в широком белом кресле с высокой спинкой, больше раздетая, чем одетая в алое платье, а потом вдруг на ее месте оказался Василь Петрович в черном костюме от Лагерфельда, и я протянул ему спелое красное яблоко, неизвестно откуда взявшееся в моей ладони. Как только он его коснулся, оно превратилось в горячее, выталкивающее кровь из артерий, живое, бьющееся сердце. А потом начался откровенный сумбур, так, что утром я и не помнил. Сознание, как обычно оно и поступает, вытеснило прочь все для себя неважное, все, что не может истолковать и упорядочить.На рассвете было не по майски прохладно. Я нырнул в салон машины и бросил взгляд на окно спальни президента – до официальной инициации оставалось несколько часов. Для плебса – это сказка о том, как племя выбрало себе вожака, на самом деле этот обряд призван ввести неискушенного неофита в круг обладающих властью. Вернее будет сказать – пустить его по этому кругу. Это намного круче, чем просто не допустить до выборов. Его как бы принимают, но он еще не знает на каких условиях и так или иначе, разъяснять ему эти условия мне, как верховному жрецу, придется уже по ходу пьесы, а ему придется меня слушать.Но пока еще Василь Петрович спал…В доме учителя я провел долгих три часа. Сначала ничто не предвещало. Отзвонился Никитушка и доложил, что господин президент готов к выходу.Однако, за полчаса до начала, он так и не появился. Зато появился Толик.Толик… Какая же ты тупая скотина, Толик… Как,? Как можно было ставить под удар мероприятие государственного уровня из-за капризов этого мальчишки?! Силком он его не мог в машину засунуть… А, блядь, мне позвонить ты мог? Вот отвернуться нельзя, чтобы чего-нибудь не накосорезили… Голобородько мне вообще хотелось порвать или придушить.Ну вчера же еще вел себя более менее адекватно, и вот – пожалуйста…Может Старики чего задумали? Да нет, это все равно, что из пушки по воробьям…Я был в ярости. В первую очередь потому, что все опять шло не по регламенту, во-вторых потому, что я с пяти утра на ногах уже просто выебся, чтобы с достоинством отвести нашу наречену к алтарю, а она…А может он действительно сбежал?Нет, ну это бред какой-то!Но вся моя раскаленная злость была бессильна выжечь беспокойство, тянущим холодком отдающее под лопатку.Что с ним могло случиться?Да ничего с ним случиться не могло, этого бы сами Боги не допустили. Умом я это понимал, но все равно тянуло, и ярость моя благородная уже вскипала, как волна, когда из-за поворота появилось такси и перестроилось в крайний правый.Сразу как-то отпустило. Он и ко времени успел минута в минуту.Господин президент вышел из машины – маленький и какой-то потерянный, быстро и неловко прошел по красной дорожке, оглядываясь по сторонам, будто искал кого-то взглядом.Мне почему-то хотелось думать, что меня.Я шел за ним, когда это недоразумение свернуло с верного пути, и бурные аплодисменты встретили пустоту.Теперь несколько сотен присутствующих искали глазами его, только не там где он был. Маленький и потерянный , он пробирался сквозь толпу к кафедре, а когда поднялся на нее, и его, наконец, заметили, со стороны и в кадре складывалось впечатление, что он материализовался там из воздуха.Явление Христа народу…..съязвил я про себя и мимоходом оценил:Свет удачно поставили…Волна аплодисментов схлынула, и он заговорил.Таким голосом можно что угодно наобещать – и поверят. Таким тембром можно обворожить целую страну… Но он не воспользовался этим своим преимуществом.Он отложил папку, совершенно детским открытым взглядом посмотрел в зал, смущенная улыбка едва заметно коснулась его губ…- Я краще сво?ми словами, - выдохнул он, переходя с укра?нсько? на рос?йську.Вот этого я и боялся. Ведь облажается сейчас…А мне очень не хотелось, чтобы он облажался на весь мир.Да и черт с ним! Какая мне разница? Я сделал все, что мог и даже больше…- Я тут по плану должен был вам много всего наобещать, но я обещать не буду… Я…Нет, это не свет так поставили… Это что-то совсем иное…Он будто сам светился изнутри, его голос стал еще бархатнее, еще глубже, но он не делал для этого никаких усилий. Я повидал много представлений на своем веку, во многих участвовал сам – иногда как актер, иногда, как режиссер, частенько как продюсер или представитель группы независимых, (совершенно от всего в этой стране), продюсеров. Я знаю, как врать глаза в глаза, я знаю, как врать на большую аудиторию, я могу составить Азбуку Лжи для начинающих и Библию Лжи для пиздоболов двадцатого уровня. Я чувствую ложь обонянием, я вижу ее зрением. Василь Петрович Голобородько, избранный президент Украины - был настоящим. И эта настоящесть делала его, чем-то большим, чем простой учитель истории и чем-то лучшим, чем просто президент.Чтобы попытаться обмануть меня в таких вещах нужно быть либо великим актером, либо конченым аферистом. Василь Петрович не был ни тем, ни другим.Я устраивал шоу для него, а в его кульминации он сам стал звездой, не сыграв ни одной роли.Говорил он не долго, пожалуй, это была самая краткая официальная речь, что я слышал, но пока говорил, я видел, как он расправил плечи, как ему, несмотря на волнение, стало легче дышать, как загорелись его глаза. На минуту я увидел Василя Петровича совсем другим – таким, каким ему еще только предстояло стать. Преображение на горе Фавор… ?И преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет?…Озарение, пророчество о том самом Черном Лебеде, который в свое время распахнет крылья...