Мысль седьмая: Три минуты (1/1)

Как он мог не видеть? Как он мог не слышать?Разве могло произойти всё это так тихо и молниеносно? Кажется, он слышал странный шум снаружи и вой сирен. Питер даже не спал!Асфальт мокро бликовал, устланный дождевой водой и бурыми разводами засохшей крови. Она укрывала бетонные углы зданий и лобовые стёкла перевёрнутых машин. Из раскорчёванных салонов грозили выпасть мёртвые тела, но столь скоропостижно ушедшие, что будто бы и не мёртвые. Живые!Дым повреждённых конструкций и ядовито-манящие ароматы забегаловок вились над этой дорогой смерти, разжигая в мозгу Питера не только отвратительный по своей сути аппетит, но и тошноту. Он пытался осознать происходящее. Что уж говорить о принятии того, что просто не в силах понять?Медленно перебирая холодными дрожащими ногами, Паук будто плыл меж затонувших кораблей и напоровшихся на рифы лодок. Уже некому хоронить всех этих людей… Они просто останутся здесь, медленно гниющие груды из мяса и костей, серовато-бурое решето мышц, изъеденное опарышами.Страх наполнял сознание Паркера вязкой липкой субстанцией, синтетической трясиной, отдающей гнилью и горелой пластмассой. Он боялся вдохнуть, думая, что это вещество может заполнить его лёгкие и затвердеть. Пит мог выруливать самым безумным образом и всегда утыкался в подушку безопасности. А теперь?Холод немыслимым образом пробирался меж кожаных пор туристических ботинок, заползал в твёрдую резиновую прослойку. Это был не тот холод, к которому готовят альпинистов, он шёл изнутри крохотной абстрактной вселенной, изнутри самого бытия.Артерии, наполненные горячей живой кровью, леденели с каждым шагом. Питер пробирался через пар собственного дыхания и весь дрожал, крепче стискивая лямки рюкзака.Улица двигалась вместе с ним, смыкаясь на дальнем перекрёстке.И везде, словно ненужные игрушки, были раскиданы люди. Глубоко отвратительные сами по себе, и из-за ужаса, стянувшего в гримасу их лица. Выкрученные и раздробленные конечности в вязкой липкой нити жира, торчащие словно арматура ребра. Все погибшие были чем-то страшно напуганы, их носы и лбы морщились в предсмертной муке, исцарапанные абразивом асфальта.Тело Мэй было совсем другим. Она умерла не так.Где-то однажды Питер услышал, или может вычитал в бурной интернет-дискуссии, что люди не попадают в рай, ад или чистилище. Но всё и не обрывается, померкнув подобно телевизионному экрану. Около трёх минут после смерти сознание человека продолжает жить. Попал ли Паркер в те самые три минуты своей тётушки? Может быть, он попал в чьи-то три минуты на пройденной улице или кого-то в этих тихих забаррикадированных окнах?Питер не мог взять верх над страхом и лишь из раза в раз пропускал через себя воздух, надеясь, что когда-нибудь его хватит для крика. Кричать хотелось страшно, убийственно! По причине и без, просто, чтобы убедиться в том, что мир действительно такой и всё, что происходит?— истинно происходит. Может, он хотел понять смысл? Должен же быть хоть какой-то смысл.Повернув на перекрёстке, Паук не выдержал, и его ноги резко подкосились. Вздохнув в последний раз, он судорожно допрыгнул до холодной кирпичной стены и облокотился, медленно сползая вниз. Почему-то именно здесь было пусто и привычно. Спокойно. Всё как раньше: тяжёлый мокрый свет, разливающийся по бордюрам, пар, сечёный прутьямисливов.Рассеивающиеся ароматы прошлой, совсем недавней, жизни. Корица и кофейные зёрна, рамен и стейки, хрустящее тесто с кунжутом и, может быть, пряности. Это было всё, что он мог уловить, но и услышанных запахов хватило для болезненно цветущей в грудиностальгии.Ни одного единого тела. Кажется, что прямо сейчас выбежит из-за угла гиперактивный старшеклассник с полупустым рюкзаком, зайдёт в закусочную напротив и выбежит обратно с парой ароматных тако. Где-то во дворах красно-рыжих кварталов ребятня будет бегать от холла до коробки, живо болея за друзей в баскетбольном матче мировой величины, а леди с завывающим седым пинчером пожалуется почтальону на столетний варикоз. Это был тот пыльный и тёплый Нью-Йорк, который он помнил.В этом городе не было страхов больше, чем не сдать контрольную. В нём были облупившиеся скамейки в неухоженном сквере и дружеские косяки на крышах домов. Это было небо, очень редко украшенное звёздами, но к чему они, когда ярче всех всё равно сиял шумный и бойкий Манхэттен.—?Как мы могли упустить всё это? —?тихо пробубнил Питер.?Как ты мог упустить???Ты ебанутый и этим всё сказано. С?— стигматизация!??Он однозначно самый стереотипный псих??Настолько стереотипный, что напоминает героя подростковой мелодрамы??Но всё же мы прощаем тебе твои грешки из-за обстоятельств??Чё? Ничего я не прощаю, а вы там как хотите?Паук горько улыбнулся и утёр засаленным рукавом кофты вспотевшее лицо. Голоса редкобывали весёлыми. Подумав, он решил обратиться к сверхъестественным идеям вновь.—?Вы видите их? —?шёпот оказался очень громким и разнёсся по всей улице, настолько мёртвой вокруг была тишина.Голоса замолчали. Будто кто-то сгрёб тыльной стороной ладони и придавил их к стенкам черепа, пытаясь переломить эфемерные хребты. Что-то каждый раз противостояло получению истины, решало всё за Питера. Между правдой и ожиданием строилась огромная стена и баррикады с растяжками, огромное пшеничное поле колосков-мин. Паркер бы уловил зубами эту сухую скрипучую тросточку, а его мозги бы разнесло одним рвущим ударом.Выдернутые и смятые глазные яблоки, свисающие с широкополой соломенной шляпы чучела, глядели бы на него, содрогаясь фантомным тиком часов.?Мы видим то, что видишь ты, мы чувствуем то, что чувствуешь ты??Потому что нас не существует, Питер! Когда ты уже наконец поймёшь это???НАС НЕТ, ПИТЕР! НАС НЕТ! ТЫ ОДИН В ЭТОМ МИРЕ, ТЫ ОДИН, У ТЕБЯ НИКОГО НЕТ!??МЫ ВЫМЫСЕЛ??МЫ ПРОЕКЦИЯ, МЫ ОБРЫВКИ ТВОЕГО ГНИЛОГО СОЗНАНИЯ??МЫ КУСКИ ВОСПОМИНАНИЙ, СЛОВ И КАРТИНОК?Голоса кричали всё громче! Громче! Питер пытался заткнуть уши, но это, естественно, не помогало.?НАС НЕТ??НАС НЕ СУЩЕСТВУЕТ??ТЫ ОДИН?Всё вокруг закружилось роем фонариков, затанцевало лихорадочным танго. Паук чувствовал, как его голову распирает жаром и криками, будто извилины стали кругами ада. Всё его лицо болезненно распухло, он не мог слышать преисполненные боли стоны, он не мог мириться со своим рваным дыханием.Питер прогнулся в спине и перекинул тяжёлый рюкзак из-за спины на худые острые колени, быстро расстегнул молнию и принялся бешено копаться в содержимом. Через десять секунд он выудил маленькую жёлтую тубу с клозапином, набрал в рот побольше слюны и кинул в себя две таблетки.***Через полтора часа Паркер уже стоял у бара. Дверь как всегда была открыта, а внутри играли синие пятна света. Зайдя внутрь, он осмотрелся. Пусто.—?Джек?Никто не отозвался.—?Джек! Ты здесь?Пит нахмурился и, обойдя барную стойку, постучал в дверь подсобки.—?Хорёк, это Питер! Ты здесь? Ты помнишь меня?И вновь тишина. Немного подумав, Паркер щёлкнул ручкой и оказался в маленьком и тёмном помещении. На складном столике лежала раскрытая записная книга, рядом мерцал стакан виски. В отличии от зала, тут было тепло, под ногами скрипели половицы, сокрытые старым и пыльным турецким ковром, занимавшим почти всё напольное пространство.Пит подошёл чуть ближе и вгляделся в предметы на столе. Записная книжка была подозрительно взбухшая, будто что-то лежало меж страниц. Перевернув исписанное, Питер отшатнулся и испуганно ухватился за сердце. В тетрадь был спрятан самый настоящий пистолет. Он видел кучу пушек, взваленных друг на друга в углах мафиозных каморок. Он видел, как глава клана заряжал свой любимый револьвер, а затем снимал с предохранителя и целился в него, Питера. Шутливо… или нет. Паук не знал.И один вид оружия пугал до самых кончиков пальцев, до самых пяток и корней волос. Этот маленький механизм был будто создан из тёмной материи в том смысле, если бы тёмная материя была концентратом человеческих пороков. Он может спасать жизни, угрожая другой жизни. Он может убивать. Забирать души.Встряхнув головой, Паркер попытался убрать из головы все мысли и подошёл к столу. Он взял пистолет в руки максимально аккуратно, боясь даже дыхнуть на курок. Магазин полный, предохранитель на месте… Второе должно как-то охладить разум, но не помогало. Это был ?Глок?. Чёрный и матовый, приятно тяжелящий руку. Собравшись, Питер зажмурился, приподнял край худи и засунул ствол сбоку, прочно прижав ремнём. Было бы глупо не забрать себе.Он осмотрел стол ещё раз, затем спустил рюкзак с плеча и достал мобильник.—?Абонент недоступен,?— раздалось с другого конца.Ровно пять раз. Ровно пять раз он звонил Джеку. Он… мёртв??Вряд ли я когда-нибудь узнаю. Но надеюсь, что с ним всё в порядке?.Судя по каморке, это было сомнительно. Его как будто резко прервали, выдернули отсюда куда-то на улицу. Прошли ли три минуты Хорька так, как он думает? Питер присел на коробки, заменявшие стул, и резко захлопнул ежедневник, чтобы закинуть к себе в рюкзак?— почитает потом, сейчас некогда.Звонок. Гудки. Сигнал соединения.—?Уэйд?