Четвертая часть. (1/1)

— Сева, – поперхнулся Костик, глядя в светящиеся тусклым серебристым светом глаза. – Я обещаю, что не допущу этого.

— Я уже двоим пытался помочь, но безрезультатно, – Сева прижался лбом ко лбу Бекетова.— Тебя наказали за это?— Да.— А что за существа напали на меня? Зубастые тени? – сменил тему Костик.— Разные люди попадали сюда. Некоторые под стать нашему хозяину. Мерзавцы. Они не смогли после смерти сохранить физическую форму. Да и слуги поместья остались. Правда, на их долю энергии обычно не хватает, и они остаются в виде теней.

— Бррр, – содрогнулся Бекетов. – А ты?— Я… — начал Сева и замер, прикрыв глаза. – Уходим, быстро.Свеча погасла, и Костя пискнул, когда провожатый схватил его за талию и потащил к выходу. Бекетову оставалось только прижимать книгу к груди и переставлять ноги. Они вылетели из библиотеки и свернули налево. Полная темнота не мешала Севе быстро передвигаться.— Сева? – задыхаясь спросил Костя, стараясь не запутаться в длинных полах халата.— Тени. Они позвали Пафнутия, – отрывисто проговорил провожатый.— Как? Зачем? – забросал его вопросами Бекетов.— Надеются урвать немного энергии, – пояснил Сева, запихивая подопечного в какую-то нишу.— А как же ты? – не отдышавшись спросил Бекетов, проводя ладонью по груди парня. – Теплый. Выглядишь, как живой.Дикий визг и торжествующий хохот прервали их беседу. Воздух похолодел, сгустился, затрудняя дыхание.— Костя, сиди тихо, чтобы не случилось, – в темноте тому было видно только глаза провожатого, мерцавшие серебристым светом. – Авдотья, Евсей, закройте его, – пробормотал Сева и отстранился.Бекетов не успел ничего спросить, когда его накрыло темнотой, как ватным одеялом, не позволяя двигаться.?А у них есть оппозиция?, – пришло понимание.Темный коридор осветился вспыхнувшими свечами в бра на стенах. Сева стоял гордо выпрямившись, не обращая внимания на то, что ноги оплели пара зубастых теней, а напротив стоял управляющий и раскручивал кнут.— Что, щенок, ничто тебя не учит? – ласково спросил Пафнутий, и Бекетова передернуло от его мерзкой улыбки. – Ничего, сейчас я тебя проучу, а когда хозяин наиграется и новенького. – Тени визгливо расхохотались, вторя медвежьему хохоту управляющего.Костик зажмурился, от звуковой какофонии затряслись стены.Свист бича и болезненные стоны заставили его распахнуть глаза: Пафнутий наотмашь бил Севу, а тот стискивал зубы.?Я совсем не герой, но так нельзя?, – подумал Бекетов, чувствуя, как в душе что-то обрывается. Он легко преодолел хватку теней, и бросился на управляющего, со всей силы благословляя его тяжелым фолиантом по голове.

Тот рыкнул, разворачиваясь, а парень крикнул:— Сева, беги! – смачный удар по бородатому лицу, свернул Пафнутию челюсть. Костя, как молотом орудовал книгой, вбивая обидчика в пол, но забыл про теней, и одна из них впечатала его в стену.— Ууу… — Бекетов сполз на пол и перевернулся на задницу, отбивая фолиантом нападение зубастого клубка.— Костя! – бросился к нему Сева. – С ума сошел? – он поставил его на ноги. – Быстрее, уходи!— Представляешь, я их вырубил! – неверяще сказал Бекетов.— Это все книга, – простонал светловолосый парень.— Хэээээээээээ…

Юноши замерли, глядя, на встающего управляющего, будто поднимаемого за шиворот.— Тыыы… — его рот широко распахнулся, показывая игольчатые зубы. – Отомщууу. Пожалеешшшь.Костя судорожно сглотнул, но решительно сказал:— А я не позволю никого бить.— Бить? Да посмотри на него, защитничек, — презрительно рыкнул Пафнутий.Бекетов медленно оглянулся и вздрогнул. На месте проводника стоял труп: в изменчивом свете свечей хорошо заметны страшные раны, вытекший правый глаз, осколки ребер в развороченной грудной клетке. На подгибающихся ногах он обошел его. Ожоги, обломки костей торчат из ран, синюшная кожа разодрана и свисает клоками с плеч, на спине содрана плоть, а ниже Костик не смог заставить себя смотреть, и робко спросил:— Сева, больно?— Он не может ответить, глотку сорвал, – гнусно усмехнулся управляющий, а тени угодливо подхихикнули. – Могу обещать, что ты будешь выглядеть еще хуже.В левом уцелевшем глазу мертвого парня плескалось отчаяние. Не в силах выносить это, Костя обнял его и шепнул:— Я справлюсь.— Как трогательно! Два щенка думают справиться со мной! – картинно ахнул Пафнутий, обращаясь к своим прихвостням.Слушая их сытый гогот Костя почувствовал, как его охватывает ледяная злость, отсекая эмоции, оставив кристально четкий разум. Откуда-то пришло знание, что надо бежать в бальный зал, в центральной части дома и на месте разобраться. Бекетов отстранился от Севы, и с разворота, вложив все силы, ударил Пафнутия книгой. Тот рухнул на пол, а Костя побежал. Стены ходили ходуном, пол изгибался, будто решил сбить его с ног, тени тянули к нему когтистые лапы. На лестнице в его бедро впился черный клубок, но парень сбил его книгой и не чувствуя боли рванул вниз. На первом этаже сразу две тени вцепились в фолиант и вырвали из его рук, однако Костя не растерялся и огрел противников хрустальной вазой. Звон, осколки, и парень недоуменно посмотрел на оставшеюся горловину вазы в левой руке.?Не понял? Откуда я ее взял??Однако долго рефлектировать ему не позволили: злобный вой донесся издали, а кто-то подхватил Бекетова под локти и подтащил к двустворчатым дверям.

— Спасибо, – ошарашено пробормотал Костя, и перед ним промелькнули лица двух девушек.

?Оппозиция! Как я мог забыть?? – осенило его. – ?Я не могу их подвести?, – он решительно распахнул двери, и Бекетова буквально втянуло в помещение.Костя огляделся: он стоял в центре обширной пентаграммы, чьи линии светились насыщенным алым светом.?Теперь ее надо отключить. Думай, голова, а то расстанемся?.Подумать ему не дали – с гневным воем сгустились тени, напротив Бекетова вспыхнули алые глаза, оформилось бледное тело.— Коссстяяя, шшшшшшуссстееерррр. Но тебе это не поможет! – прошипел граф Кросссовский. – Как и всем вам!Тьма хлынула вплотную к пентаграмме, и в мелькании теней он заметил встревоженные лица Севы, Игоря Ивановича, незнакомых женщин и мужчин.— Я не сдамся, – решительно сказал Бекетов. – Отпусти всех, ты же мучаешь их и себя!— Молчать! – рыкнул граф. — Ты не понимаешь! Ты не знаешь, что значит безграничная власть! Я Царь и Бог для всех них! Милую и казню по своему разумению! И так будет всегда!— Нет. Хватит, – тихо сказал Костя, сжимая кулаки. – Пора это заканчивать, – он судорожно перевел дыхание.С его левой руки закапала кровь, впитываясь в пентаграмму.— Мне жаль вас. Жаль, что ты, Глеб, столько мерзостей натворил, столько боли причинил, – парень почувствовал, что на глазах вскипают слезы. – Хватит, успокойся. Попроси, и тебя обязательно простят.Злой хохот едва не сбил его с ног:— Можно подумать, ты простишь меня за все, что я с тобой делал, – ядовито сказал Кроссовский. – И за своего знакомца Арсения.Костик замер, одинокая слезинка скатилась с лица и капнула на пентаграмму:— Прощаю. За себя прощаю. А вот заслужить их прощение – твое дело, – произнеся это, он понял, что сказал правду. В его сердце не было ни злости, ни обиды, ни жажды мести графу, управляющему, зубастым теням.— НЕТ! – вой, полный злобы и боли, в котором не было уже ничего человеческого.Пентаграмма вспыхнула слепящим синим светом, все задрожало. Костик зажмурился, слыша нестерпимый звон в ушах, чувствуя, что его куда-то затягивает. Попытка сопротивления привела к головной боли и обмороку.