коньяк (1/1)

— Ты не говорил, что Роджер теперь исполняет с тобой Space Truckin'. Я бы не сказал, что у него красивый голос. Первый концерт воскресшей, как феникс из пепла, группы, не обходится без разногласий.— А он и не должен быть красивым. Он мне нужен, чтобы добавить экспрессии, — облизнув губы, Гиллан расплывается в самой надменной улыбке из всех когда-либо им использованных, — фанатам такое нравится.— Ты это у Queen подсмотрел? — Ричи не завидует, еще чего. Он не обижен, что до чертового отъезда из чертового Парижа ему о нововведении никто не удосужился сообщить. — Подпевающий бас-гитарист, вау. Как свежо! Идея явно одна на миллион.Ричи не ревнует и уж точно не хочет побывать на месте Гловера. Ни за какие сокровища мира он бы не согласился делить микрофон с человеком, которого на дух не переносит.На втором концерте все повторяется в точности. Вступающий на припевах Роджер вызывает восторженный шум в зале, а Ричи с остервенением ударяет по струнам медиатором.После третьего концерта он остается убрать оборудование, накатывает с Пейсом по случаю тепло принятого публикой сингла, скрашивает выпивкой болтовню с техниками, закидывает вдогонку принесенный Джоном коньяк, а направившись спустя уйму времени нетвердой походкой в сторону служебных помещений, на свою беду промахивается мимо нужной двери. Очутившись в одной из комнат, он щелкает по привычке замком и только потом замечает свою ошибку.Гиллан стоит напротив, спиной к нему, упираясь лбом в стену. Ремень его джинсов покачивается в полумраке, касаясь ног.— Ричи? — вздыхает он рвано.Блэкмор, не уловив сходу его интонацию, на все сто процентов уверен, что слышит не что иное, как вопрос застигнутого врасплох человека. Проклиная все на свете за вторжение в гримерку в столь неподходящий момент, он собирается было выдать свое присутствие какой-нибудь меткой матерной фразой и уйти с миром, но медлит в замешательстве. Его всерьез напрягает, почему Гиллан не оборачивается, чтобы проверить свою теорию.— Ричи...Блэкмора посещает страшная догадка, которая тут же подтверждается новым протяжным и таким непривычно чувственным звучанием его имени на выдохе.Гиллан не спрашивал, вот в чем загвоздка. Он пьян настолько, что ему по барабану, кто у него за спиной.Ричи подумал бы миллион раз, если бы мог. Думать после крепкого Hennessy — задача не из легких. Он не знает, зачем делает несколько заплетающихся шагов вперед, даже не уверен, гадко ему или хорошо.Он прикрывает глаза, навалившись на Гиллана сзади и притягивая его к себе за бедра — лихорадочная дрожь, пронзающая волнами все его тело от чередования тягуче медленных толчков с жесткими, сводит его с ума. Гиллан не соображает, что происходит, и не отрывается от своего занятия. Гиллан стонет как последняя блядь, выгнувшись в пояснице, и подставляясь под прикосновения Блэкмора. От него остается жар на ладонях — Ричи сжимает его до синяков, сам не свой от нахлынувшего возбуждения, взъерошенный, грубый, ненавидящий его все так же нерушимо и преданно, но с тихим сдавленным вздохом притирающийся к нему стояком сквозь одежду. Он не меняет положения рук, чтобы не сковывать движения Гиллана, который, кажется, уже на грани. Он не шепчет ему ничего на ухо и игнорирует порывистое запрокидывание головы в поисках поцелуя. Он сдержанный, черствый к проявлениям чувств, но все же не железный и, сломавшись наконец от особенно жалобного всхлипа, утыкается носом в изгиб шеи, ближе, теснее, прямиком туда, где бьется учащенный пульс, ведет ласково чуть выше, опаляя кожу сбитым дыханием. Гиллан пахнет домом — на его ключицах цветет терновник, тлеет табак собранных Роджером самокруток, разливается по холсту масляная краска, бьется рюмка распитого однажды на двоих абсента. Что же он наделал? Годы отрицания, годы скандалов и натянутых улыбок горят ярким пламенем, оседают внизу живота, тонут в каждом умоляющем, сладком звуке, срывающемся с губ Иэна.Ричи кусает его шею почти безотчетно и отталкивает от себя в ужасе, чтобы уйти прочь, чтобы не видеть его больше ни секунды, чтобы дрочить в туалете на его образ — вот уж действительно паталогическая взаимность.Анализируя произошедшее, вспоминая моменты с концерта, крики, музыку, темную гримерку, представляя снова и снова доступного, распаленного Гиллана, хватающегося одной рукой за стену, Ричи понимает вдруг, что, помимо всего прочего, мучается от неудовлетворенного желания целоваться с ним.Видит бог, он не попробует больше, но и не простит себе упущенную возможность.