апрель (1/1)

— Не знаю, что со мной, Ричи. Бывает, читаю свои старые тексты и сам себе кажусь фальшивым. Они в ссоре все еще, но Гиллан почему-то позвонил, а Блэкмор почему-то примчался из гребанного Шеффилда на попутках сквозь промозглый туман и косой дождь, холодный далеко не по-весеннему. Он давно уже не уверен, что да как. Он готов без причин и без объяснений вернуться домой, врезав предварительно Гиллану со всей силы за приглашение, глупое и ни к чему пока не ведущее, не дающее никаких гарантий, но отнявшее столько времени на дорогу. Ему ничего не стоило бы, поглумившись немного над бездарностью нынешних песен, убраться легко и непринужденно восвояси, только вот даже без надежды на общее будущее он предпочел бы таскаться за ним следом по всему свету, целовать его руки и бросаться с ножом на любого, кто посмеет обидеть.— Чего ж ты приехал? Я позвал тебя шутки ради, — Гиллан стоит перед ним, придерживая сползающий с плеч клетчатый плед так отчаянно, будто это единственное, что способно скрыть его недостатки, — я не хотел тебя видеть.?Я не хотел, чтобы ты меня видел?, — читается в его взгляде, и Ричи вдруг обнаруживает в груди совершенно обыкновенное человеческое сердце, которое тоже умеет болеть и обливаться кровью, ну кто бы мог подумать.— Приехал сказать, что мне безразличны твои проблемы, — отвечает он сдержанно и тянет за край пледа, — приехал с первым и последним предупреждением, чтобы ты не смел звонить мне больше по всяким пустякам. Тем более пьяным в стельку.Гиллан отбивается, сохраняя дистанцию.— Зачем ты?.. Что мешало обсудить все по телефону? — спрашивает он на другом конце отвоеванного наполовину покрывала. — Нравится мотаться ночью из одного города в другой?— Не устоял перед возможностью дать тебе подзатыльник. И уже не ночь, а безбожно ранее утро, на Латтерворт-роуд была пробка из-за дорожной аварии.Ричи резко дергает плед на себя, и Гиллан отпускает свою часть, чтобы не оказаться у него в объятиях. На нем тонкая хлопковая рубашка на пару размеров больше — видно, что она великовата ему в плечах. Только в плечах. Он смотрит куда-то в пол, как будто немного раздосадованный этим фактом, и прячет руки в карманы халата, прислонившись с тихой усталостью к дверному косяку.Ричи не думает. От вида Гиллана, то ли прикидывающего пути отступления, то ли смиренно ждущего оскорблений, у него напрочь отключается мозг. Он пробует продолжить тот дрянной разговор с момента, как бросил трубку, но не помнит последнюю реплику и выдает наугад самое главное — то, ради чего выбрался из теплой постели под тоскливый апрельский ливень, мерил тротуар беспокойными шагами в ожидании машины и боролся три с половиной часа со сковывающей движения сонливостью.— Я тебе не ответил тогда, но я согласен, — говорит Ричи и явно ожидает на свое преисполненное благосклонности заявление какой-то реакции, но Гиллан разводит руками в вопросительном жесте.— По поводу? Я не помню, о чем спрашивал, — его неловкая улыбка потухает почти мгновенно, но он все равно смеется, хрипло и безразлично, — ты не представляешь, сколько аспирина, кофе и адсорбентов мне пришлось выпить, когда закралось подозрение, что ты и вправду можешь приехать.— Мы говорили о воссоединении Deep Purple, — подсказывает Блэкмор, заматывая Гиллана в плед по дороге к дивану.— О боги, — рухнув в кресло напротив, он сокрушенно качает головой, — это я предложил? А ты и не против. Поразительно.Пережив затянувшееся слегка молчание, они предпринимают осторожную попытку обсудить, каковы шансы начать историю группы с чистого листа. Напряжение между ними превращает диалог в минное поле — после стольких лет работы под одной крышей, репетиций, записей, выступлений, бесконечных изматывающих туров, стычек из-за дизайна пластинок и незапланированных пьянок они все еще не понимают друг друга, не чувствуют, какие темы затрагивать опасно, а каким наоборот нужно уделить все имеющееся в запасе внимание. Ричи сжимает кулаки, когда Гиллан, который ну просто обязан быть капризной принцессой, упивающейся чувством собственной важности, впервые на его памяти говорит про себя уничижительные вещи, а на заурядный вопрос о его жизни, заданный скорее из вежливости, выплевывает очередную грубость, подкрепляя все это дело ироничным ?а то ты не видишь?. Ричи бесится, что лишен теперь удовольствия относиться к нему хуже всех. Это перебор. Он не должен себя ненавидеть — Ричи раньше справлялся за двоих. А еще Гиллан со втоптанной в грязь самооценкой вызывает довольно-таки неприятную нежность, царапающуюся, кусающуюся и рвущуюся наружу. Блэкмор снова опережает неуместной репликой свои собственные мысли.— Ты красивый, — у него в интонации никогда прежде не концентрировалось столько злости. Он говорит так, будто Гиллан виноват в этом и прощения не дождется. Сколько они не виделись, дня четыре? Неделю от силы. Как же он не заметил... А ведь ему даже идет.Метнув на него укоризненный взгляд, Гиллан переводит тему, параллельно с болтовней закуривая сигарету, и Ричи понимает: чтобы лишить его хоть доли привлекательности, маловато будет систематического уничтожения ящиков пива.Впервые за утро обдумывая и тщательно подбирая дальнейшие слова, он зовет Гиллана с собой в Вермонт петь песни и устраивать пикники под открытым небом, сославшись на обещанное путешествие по Америке. Он не говорит, что хочет видеть его чаще, молчит о болезненной привязанности к нему и не упоминает всуе идеи, касающиеся грядущего альбома. Но даже без всего этого умеет быть убедительным.Когда пьяный Гиллан о чем-нибудь просит по телефону весенней ночью, это что-то обязательно случается.