День 4. Свидание (1/1)
В конце концов, где работа с микроскопом, там и что-нибудь посерьезнее. У Артемия дух захватило от одной мысли, что сам Даниил Данковский мог бы научить его чему-то полезному. Чему-то такому, чего мог не знать даже почивший отец. Даниил — птица вольная (Артемий вздохнул), сколько он пробудет в Городе? Может, он через две недели уедет, и ищи ветра в поле. Он уедет, а Артемий останется и будет главным врачом Города.Хотя, конечно, куда интереснее было бы работать вместе с ним. — Это с кем же? — Оспина по-птичьи склонила голову и прищурилась хитро, сплетая стебельки.— С Оюном, — ответил Артемий и принялся срезать метелки с растений с удвоенным рвением. — Он же Старшина. Знает и умеет много…— Не мели чушь! — с достоинством произнесла Оспина. — Ничего он не знает. В тебе одном умения больше, чем в пятерых таких, как он.— Ты правда так считаешь?— Тебе всего ничего осталось подучиться, и ты ему фору дашь! Покажешь себя так, что он голову перед тобой склонит, одежды уступит и в сторону отойдет.— Да-а, было бы, конечно, хорошо. Особенно про одежду.— Плечам твоим его сила пойдет, накинешь на себя его бычью шкуру.— У него разве бычья?.. — недопонял Артемий, уже нарисовавший в воображении себя в змеином столичном лоске.— А какая ж еще?.. — недопоняла Оспина. — Отродясь Старшина бычью носил.— А… Старшина. Да, конечно.Повисла пауза, в которую Оспина спокойно и почти блаженно перебирала стебли, а Артемий считал секунды до следующего неизбежного вопроса. Все мысли его занимал столичный врач, и страшная неизведанная Столичная Наука, о которой с жаром когда-то давно упоминал отец, распаляла и пленила воображение сильнее, чем обереги из глины. Обереги, сказать по чести, совсем не работали, хотя Оспина их и хвалила.— Вечером на реке невесты танцевать будут. Все черви и одонхэ соберутся смотреть. Тебе тоже быть надо, чтоб видели тебя и полюбили, как своего.— Я не смогу сегодня, — поспешно ответил Артемий. — У нас рецепт новый, все готово, надо опробовать, пока трава не засохла.— О, — Оспина понимающе улыбнулась и с воодушевлением кивнула, — твирин дело хорошее. Я приду посмотреть.Артемий замялся.— Не стоит лучше… Сама понимаешь: рецепт новый, ребята волнуются. Еще намешаем при тебе что-нибудь не то, все в землю отправится…— Ну, если ты так считаешь, то не приду, — легко согласилась она, умиротворенно продолжая плести. — Тебе надо много работать, чтобы Старшину сместить. Очень много.— Да-а, — смутно протянул Артемий и вздохнул. — Работать надо много.— Работать — еще раз — с кем?Клара придвинула стул и оседлала его задом наперед, как делала всегда, когда им грозил ?серьезный разговор?. Дымящуюся чашку с чаем она осторожно поставила на перекладину спинки и придерживала кончиками пальцев, чтобы не уронить, но и не обжечься. Артемий гордо поднял подбородок и, сцепив ладони большими пальцами, изобразил птицу.— С Даниилом.— С Данковским?.. Тем самым Данковским? Вот это интересно...— Настоящий врач. Из Столицы. Со своей лабораторией даже, говорят. Бросил вызов самой Смерти!Клара поперхнулась и подняла ладонь, требуя возможности вмешаться:— Стой-ка. Я слышу куда больше интереса, чем следовало бы. Уж не собрался ли ты к нему в подмастерья проситься, знахарь-недоучка?— Может и собрался, а то чего недоучка-то? Это, может, шанс мой первый и единственный медицину нагнать.— А Оспина?— А что Оспина?— Да говорят, что ты Старшиной заделаться собрался!— Я? Да ни в жизни!Артемий стукнул кулаком по ступени и тогда понял, что слегка переборщил с энтузиазмом. Клара приподняла бровь, и от ее взгляда тут же захотелось поежиться. Почему-то вдруг разболелась голова, напоминая о вчерашнем похмелье.— Тогда скажи ей, что Старшиной не будешь, а собрался в Столицу с хлыщом.— Зачем?..— Артем!Артемий вздохнул, сжав пальцами переносицу, и отмахнулся.— Она поймет, ага? — поднял он руки. — Оспина — укладская женщина, для нее слово мужчины — первее и главнее ее собственного. Если я соберусь в Столицу, она это примет со смирением и покорством.— Покорностью.— Я так и сказал.— Ты сказал ?покорством?.— Какая разница? Она это примет. Если, — подчеркнул Артемий, — я соберусь в Столицу.— Ой, по тонкому льду ты ходишь, Артемка…—Дак, чай, лучше тебя знаю. Верни голову, как было, и не трепись пока никому, ладно?Клара, закатив глаза, отвернулась и поднялась со стула. Боль тут же исчезла, зато в дверь постучали. На пороге Артемий встретился нос к клюву с мортусом, который молча повернулся плечом и подставил карман. Артемий выудил оттуда письмо.?Ты пожалеешь. Я же сказала тебе не лезть. Иди в Уклад. Анна?.Мортус тут же скрылся за углом. Артемий зло цокнул языком и обернулся:— И как это, к чертям, работает?!— Ты меня знаешь, — пожала плечами Клара и тоже цокнула языком, оттаскивая стул на место.— Конечно. Теперь в курсе весь город, да?— Ну, не весь…— Я понял. Если я встречу твою сестру, я ей уши надеру.— Нет у меня сестры, — безмятежно отозвалась Клара. Артемий хмуро стянул с вешалки бушлат и буркнул, хлопнув за собой дверью:— Я ушел.— Куда это ты ?ушел?? — Капелла закончила читать книгу и теперь сидела без дела, свесив ноги через подлокотник кресла.— Я не понял, — вскинулся Ноткин, — нам с Оспиной самим, что ли, разбираться?— Ей понравился наш твирин, — подал голос Мелкий.— Можете не беспокоиться, Оспина сегодня не придет, — ответил Артемий, заталкивая свои записи в сумку. — А я по делам.— Куда по делам? А рецепт?— Я сказал, что надо делать. Если что, Мелкий разберет мой почерк.— О, я поняла, — предложила свою версию Капелла. — Он опрокинул Оспину и теперь опрокидывает всех нас, потому что идет к Данковскому. От нас тоже отказаться решил?— Вообще-то нет, с чего ты взяла, что я так сделаю?— О как, — удивилась Капелла и с круглыми глазами склонила голову на бок, — а разве было не с чего так решить?..Артемий молча стиснул зубы и с силой дернул пряжки, затягивая ремни на сумке. Капелла выдержала паузу, дав шанс на реакцию.— Скажи Оспине, что собрался в Столицу, — надавила она.— Я еще не собрался в Столицу, — отрезал Артемий.От дальнейших разговоров он сбежал, укрывшись в Омуте.В Омуте вечером было тихо. Даниил снова был уставший, но уже более дружелюбный. Выпить за встречу он отказался, но вежливо попросил Еву принести им наверх чаю с баранками. Вышло так естественно и красиво, что Артемий прикусил язык, сраженный Столичным духом: похожий шлейф оставался за Марией Каиной, когда та приезжала на три месяца в Город. Там, в Столице, определенно существовала какая-то совсем другая жизнь, и Артемий впитывал все, что только слышал.Даниил, казалось, местными традициями тоже заинтересовался, и с любопытством (хотя и без излишних подробностей) спрашивал о нравах и привычках.— Так как тебя занесло в наши края? — выгадав момент, спросил Артемий, подкручивая по наставлениям винт фокуса на микроскопе. Расплывчатое пятно вдруг приобрело резкость и поделилось на маленькие клетки с пятнами и вкраплениями. Выглядело интересно, но пока непонятно.— Сбежал подальше от столичной суеты. — Даниил закатал рукава и зацепил их какими-то мудреными прищепками. — Стало слишком трудно работать.— Я слышал, ты бросил вызов самой смерти как явлению, — осторожно подступился Артемий.— А ты мне про какую-то траву рассказывал, сын знахаря.— Тебе это интересно?— Город у вас дикий совсем, — прищурился Даниил. — То, что мне надо. Народ в Столице просвещенный, но… косный. Ваши тоже косные, конечно, но от страха. А те от уверенности, что правы. Доказать им обратное очень сложно.— Наши за такое на кострах жгут, — усмехнулся Артемий.Даниил рассмеялся.— Это тоже от страха, — пояснил он. — У ваших авторитет кто?— В смысле?— Ну, верите вы в кого? Кого боитесь?— А… Хм. Шабнак боимся, по домам она ходит, пучки волос подкидывает. А верим мы сложно, ойнон, ты так сходу не разберешься.— Этого хватит, — отмахнулся Даниил. — Главное, что верите в кого-то постороннего, в силы какие-то, в бога или богов, в землю там или коров священных… Тем и хорошо: нужно только стать чуть могущественнее, чем ваш этот бог, показать что-то особенное, чего ваш бог сделать пока не смог. Бога никто не трогал, а ты — вот он, живой и сильный.Даниил назидательно поднял палец и прервался на глоток чая. Артемий заинтересованно его слушал, подперев подбородок кулаком. Даниил говорил кощунственно, но не со зла. Он думал как-то по-другому, по-столичному, и Артемий решил отнестись к этому снисходительно.— А там все иначе, — продолжил Даниил. — Там каждый сам себе бог. Его и потрогать, и послушать можно, а победить нельзя. Только если кулаками.— Ты вроде степень ученую зубами выгрыз.Даниил стушевался. Артемий, осененный догадкой, отодвинулся от микроскопа:— …Ты что, правда кого-то укусил?— Зачем тебе это?..— Того самого Тельмана?..— Я не хочу об этом говорить, — поднял ладонь Даниил. — Главное, что получил степень — и по заслугам.— Что, без бумажки со смертью не потягаться? — осклабился Артемий.— Представь себе, — вполне серьезно согласился Даниил. — Для этого знаний мало, нужно оборудование, расходники, место хорошее и помощь. И деньги. Хотя с моим мнением вроде бы считаются, а работать все равно сложно. Не верят люди, что смерть победить можно. Ваши тоже, кстати, относятся со скепсисом.Артемий пожал плечами:— Все в мире определено и взаимосвязано, ойнон.— Тоже расскажешь про неразрывный круговорот жизни?— Я скажу, что отец меня так учил: есть непоколебимые законы мира, которые не сломать, даже если очень попытаться, — только себе хуже сделаешь или погибнешь, на то они и непоколебимые. Все остальное нужно лишь правильно делать научиться. У нас верят, что смерть — из непоколебимых. Это потому что все, кто на обман пойти пытались, никогда ничего хорошего не получали. Но может, — предположил Артемий, — просто делали неправильно?— Удивительно прогрессивные взгляды для язычника.— Ты ведь это и искал здесь, разве нет? Для своей работы.— Да, но… Не знаю. Если твирь эта вправду так всесильна, как я тут успел наслушаться...Артемий замер, вцепившись в Даниила взглядом. Даниил неуверенно качнул головой, взвешивая все ?за? и ?против?.— …То, возможно, стоит попробовать изучить ее свойства.— …И тебе понадобится тот, кто смыслит в том, как с ней обращаться.— В точку, — подтвердил Даниил.Артемий с облегчением выдохнул и с готовностью вытащил из сумки записную книжку.— Вот. Здесь то, что ты вполне сможешь понять. Это чтобы мы говорили на одном языке. — Книжку он передал Даниилу, а тот, наскоро пролистнув ее, спрятал в карман и кивнул. — Завтра в кабаке гулять будут в честь твоего приезда. Приходи, если написанное заинтересует. Там и обсудим.Даниил на слове ?кабак? поморщился. К алкоголю он явно имел какое-то предубеждение, но изменить место Артемий не мог: надо было принести на пробу свой твирин и толкнуть местным, пока Стаматины потерялись в запое и дела не контролировали.Чуть подумав, Даниил все же согласился:— Ладно. Я приду, если найду что-нибудь интересное.