Часть 11 (1/1)

—?Ханс! —?в зал?вбежала взволнованная Герда, как только услышала стук входной двери. ?Он ушёл! Нет, ну нет же! Как он посмел???— Эйнар, куда он ушёл? Я ведь всё сделала правильно! —?художница металась по гостиной, бросая мимолётные взгляды в сторону сына, мирно сидящего на диване и играющего с Лили.—?Герда, эй, остановись на минуту,?— Эйнар поймал женщину за локоть и, развернув к себе лицом, заметил, как часто та дышит от негодования. —?Он просто пошёл на построение, скоро вернётся. Вместо того, чтобы разносить гостиную, лучше подумала бы, как окончательно умертвить свою гордость.—?Не дождёшься, Эйнар Вегенер. И вообще, это не твоё дело! —?она?вырвала руку из сильного захвата и, подбежав к окну, резко распахнула его. Взгляд без труда остановился на объекте воздыхания. Женщина внимательно наблюдала за тем, как солдаты выстраиваются в шеренгу. Когда напротив них встал офицер, подчинённые слаженно поприветствовали командира.—?Отставить разговоры в строю, вы не на базаре!До Герды доносился грубый, громкий, чёткий голос офицера. Её губы невольно растянулись в улыбку, а внутри вдруг стало так спокойно, тепло растекалось по венам. Художнице так нравилось, как он командует и держит под своим контролем целый взвод. Она видела, как он уверенной походкой проходит мимо солдат, а они слушают его, затаив дыхание, и, кажется, даже не моргают без разрешения. Герда восхищалась тем, что происходило внизу, и как один человек может быть настолько разным: нежным и грубым, властным и дружелюбным, любящим и ненавидящим.—?Ты прекрасен,?— прошептала она и, ещё раз улыбнувшись происходящему, отошла от окна и направилась в подвал за красками и полотном. Её посетило вдохновение, впервые за последний год, а вместе с ним у неё родились новые эмоции и ощущения. Художница практически пробежала мимо Эйнара, чтобы он не успел её остановить, ведь муза не будет ждать! Пускай готовкой занимается Эмилия, а за сыном присмотрит Вегенер, пока та займётся творчеством.—?Герда, куда это ты направилась? —?беспрепятственно ретироваться не удалось. Мужчина не мог промолчать, понимая, что его бывшая жена не торопится помогать Эмилии.—?Мне надо, отстань! —?рявкнула Герда, даже не взглянув на него, устремляясь в укрытие. Её мастерскую давно переделали под детскую, украсив стены пейзажами и избавившись от наглядного пособия по занимательной эротике. Комната преобразилась, стала совершенно другой. Герда зажгла свет в тёмном помещении, достала мольберт и взяла уголь. —?Власть! —?выкрикнула она, и чёрные линии сами появились на бумаге, олицетворяя несколько солдат с неизвестными ни для кого эмоциями. Только она знала, что на их лицах запечатлён страх и неуверенность в завтрашнем дне. Будут ли они жить? Это лишь в руках Ацгила. Она улыбнулась и быстро набросила силуэт в форме перед безмолвными манекенами. Герда прорисовывала черты лица офицера и понимала, что он пугает её не меньше, чем тех солдат, однако этот страх настолько возбуждал, что становилось не по себе. Художница отложила уголь в сторону, сорвала бумагу и стремительно вышла на дневной свет, чтобы лучше рассмотреть свою работу. —?Не хватает красок,?— она прищурилась и принялась подбирать подходящие оттенки. — Серый и красный, больше и не нужно,?— женщина усмехнулась своей идее передать картину в серых и мрачных тонах, похожих на форму нацистов и передающих настроение французского народа. Красный, конечно же, означал страсть и кровь. —?Небосвод будет светиться алым над головами немецких фашистов. —?Рассуждала художница, вновь ощущая прилив жизненной энергии и неимоверной силы.—?Герда, офицеры скоро вернутся! —?крикнул Эйнар. Мужчина оставил детей на попечение молодой жены и отправился посмотреть, чем же там занимается Герда.—?Твоя жена настолько безрукая, что ужин не в состоянии приготовить? —?художница появилась неожиданно, выскочив из-за угла, при этом держа лист бумаги в руке. Спрятав творение за спину, она уверенно вздёрнула подбородок и посмотрела на бывшего мужа.—?Эмилия нуждается в помощи,?— спокойно ответил он, после чего медленно выдохнул. Ещё немного, и он почувствует очередные неприятные уколы в области сердца и почек, да и вообще во всех органах. —?Ты рисовала? —?он сразу заметил то, что женщина так старалась спрятать.—?Да, а что? Нельзя? —?с вызовом бросила художница и отошла от Вегенера на пару шагов. Нужно было успеть спрятать работу у себя в спальне.—?Можно, конечно, но не могла бы ты заняться этим позже, а не сейчас? —?не выдержал Эйнар и прикрикнул, зная, что должен принять гостей, хотя ничего ещё не было готово, а времени с каждой минутой оставалось всё меньше и меньше.—?Нет! —?подтвердила Герда и опять убежала, на этот раз шумно хлопнув дверью комнаты.—?У тебя десять минут, Герда Вегенер, ты меня услышала? —?Эйнар опёрся плечом о дверной косяк и, посмотрев на часы, засёк время. Услышав приглушённое и порядком раздражённое ?да?, мужчина, засунув руки в карманы, отправился к Эмилии.—?Эйнар, всё в порядке? —?спохватилась Эмилия, как только увидела мужа. Он нервничал, она знала это, видела и чувствовала его всего полностью, как саму себя. —?Что мне сделать? —?девушка?обняла мужа и нежно провела рукой по каштановым волосам. Художник обнял в ответ и, посмотрев на детей, протяжно выдохнул. —?Не молчи. Мне плохо, когда я не слышу тебя,?— говорит Эмилия, целуя супруга в гладко выбритую щёку.—?Хоть?ты у меня послушная и нежная,?— улыбнулся он и, подтянув к себе, оставил на уголке губ поцелуй. —?Ладно, пока накрывай на стол, а Герда присоединится к тебе через десять минут,?— уверенно выдал он, выпуская жену из рук. —?И принеси кашу детям, я покормлю их, а то им давно уже пора купаться и спать. —?Он недовольно покосился в сторону запертой двери и принялся рассаживать детей за детские столики. Эмилия в ту же минуту отправилась выполнять просьбу мужа и вскоре вернулась с двумя тарелками питательной овсянки с молоком. Лили и Густаво тянули ручки к тарелкам, явно проголодавшись.—?Давай я попрошу Герду выйти? —?предложила Эмилия. Не то, чтобы она горела желанием принять на себя гнев растревоженной, раздражённой художницы, но подставлять под удар любимого мужа хотелось ещё меньше. Ей было очень больно смотреть на то, как он переживает за эту неугомонную женщину. Что в ней такого находят мужчины?—?Нет, не надо, у неё ещё пять минут,?— взглянув на часы, он отметил, что минуты тают в его пользу. Улыбнувшись детям, мужчина принялся кормить их.***Герда увлечённо смотрела на строгого офицера, изображённого в профиль и стоящего лицом к подчинённым. Как только его форма приобрела светло-серый цвет, художница остановилась и, склонив голову набок, словно испытала всю суровость его взгляда на себе. То, что нужно! Отложив кисть, она посмотрела на руку, на то самое место, где сжимались пальцы лейтенанта, да так сильно, что хотелось кричать и одновременно стонать.—?Вот чёрт! —?выдохнула она и прошлась подушечками пальцев по еле заметным следам. —?Как же ты меня волнуешь, нацист хренов! —?выругалась она и часто задышала. Посмотрев на картину, Герда решила дописать её позже. Стоило признать, Эйнар прав. Всё-таки время истекало, и был риск, что скоро художник вновь появится на пороге с угрозами. Как бы ей хотелось, чтобы ей угрожал Ханс, продемонстрировал свою силу и власть над ней. Облизнув губы, женщина подошла к зеркалу и принялась заплетать волосы в косу, оставляя её висеть на плече. Переодевшись в платье и почувствовав волнение внутри себя, она стремительно вышла из спальни.—?Оу, у тебя в запасе есть ещё две минуты,?— заметил Эйнар. —?Дай, я сама докормлю сына. —?Опустившись на ковёр рядом с бывшим и отобрав у него ложку, Герда стала привлекать внимание Густаво придуманным военным самолётом, конечно же, немецким, таким стремительным и разрушительным… Вот проклятье, о чём она только думает? За окном война, немцев надо опасаться, а она желает быть подвергнута испытаниям одного из них.Вегенер с интересом наблюдал за тем, как преобразилась бывшая жена, а ещё он заметил, что та стала намного женственнее с рождением сына. Как же ему хочется завалить её на пол, прямо здесь и сейчас, почувствовать те самые мягкие, нежные ткани, что так давно не сжимали его орган. Эйнар не сдержал стон, мысленно утопая в своих желаниях, и лишь неодобрительный взгляд Герды заставил его отвернуться, хотя бы попытаться сделать вид, что ей всего лишь показалось. Это вовсе не он возбуждается от одного лишь её присутствия и собственных непристойных мыслей, как какой-то там подросток. В конце концов, ему некогда, он кормит дочь!—?Эйнар, прекрати заниматься со мной сексом в своей голове,?—?потребовала она тихо, едва сдерживая своё недовольство.—?Тебе показалось,?— прокашлялся он, упрямо отрицая очевидное и пытаясь, впрочем, ещё плотнее подвинуться к ней. Не будет же она драться при детях.—?Да? Твой вставший член говорит об обратном,?— она мимолётным взглядом указала на оттопыренные брюки и снова посмотрела в его неподвижные глаза. Эйнар облизнул пересохшие губы, передумав её касаться, к тому же в зал так не вовремя вошла Эмилия.—?Кто встал? —?к счастью, она?услышала лишь обрывок фразы и усмехнулась тому, как Лили размазывала остатки еды по поверхности стола. Густаво же собирал в кулачок кашу и кидал на пол, весело смеясь, пока мама и дядя выясняли отношения.—?Никто не встал,?— раздражённо проворчал Эйнар, стараясь усмирить животное внутри себя и отправить его в спячку. —?Ты уже накрыла на стол?—?Да. —?Эмилия, конечно же, почувствовала, что её мужу некомфортно, да и выглядит он каким-то… Возбуждённым! Она тут же посмотрела на Герду, которая с преувеличенным усердием вытирала лицо своего маленького поросёнка. Не преуспев в этом деле, художница встала и пошла умывать Густаво.—?Убери здесь,?— Герда кивком указала на грязный стол. —?А то твоя дочь может поскользнуться,?— добавила она для убедительности, хотя это было без надобности, ведь даже обычная просьба из её уст звучала так, словно это был приказ.—?Ладно,?— кивнула Эмилия, потянувшись за тряпкой, после чего отправилась к сидящему мужу.В дверь постучали, и Эйнар, вздохнув с облегчением, первый раз в жизни обрадовался их приходу. Хоть среди друзей он сможет расслабиться и избавиться от такого неуместного сейчас возбуждения. Мужчина отправился открывать дверь, при этом расправив плечи. Перед тем как открыть, художник пару раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул.—?Ну что, солдаты получили задание? —?тут же спросил художник, приветствуя на пороге двух братьев. Они были какие-то подозрительные, или ему кажется?—?Эйнар, если у тебя есть оружие, то вынужден попросить сдать его завтра утром в наш главный штаб,?— строго и слишком резко?отчеканил Ханс, сняв фуражку и пригладив светлые волосы назад.—?Это вынужденная мера, все граждане Парижа будут строго контролироваться,?— пояснил Бруно, стараясь официальный тон оставить за порогом. Он не спешил заходить, потому что знал, что в стенах дома не станет приказывать.—?Как скажете, офицеры,?— улыбнулся Эйнар, предлагая братьям всё же зайти. —?Ещё что-то? —?он с непониманием посмотрел на слишком нерешительных немцев и, сложив руки на груди, принялся дальше слушать требования.—?Нет, пока нет,?— с напускной уверенностью произнёс Ханс, заходя первым и на ходу расстёгивая китель, успевший надоесть за всё это время, хотелось привычного костюма, как и раньше. Бруно прошёл следом за братом.—?А где хозяйки?—?Детей купают, им спать пора. —?быстро ответил Вегенер, вставая напротив солдат. —?Сейчас они уже должны выйти,?— добавил он, посмотрев на время. Стрелки стремительно двигались к девяти часам. ?Ужин будет поздним?,?— подумал он про себя, почесав лоб. —?Как ваши родители поживают? —?поинтересовался вдруг художник, не спеша проходясь по гостиной и окончательно расслабляясь. —?Отдельно хорошо, а вместе как-то у них не очень складывается,?— горько усмехнулся Бруно, ответив на вопрос друга и, подойдя к окну, задвинул шторы. Ему не хотелось смотреть на то, что творится на улицах города. Ханс покосился на брата, а затем и на Эйнара.—?Они давно не вместе? —?продолжал задавать вопросы художник, направляясь к бару. Взяв бутылку бренди, он открыл её, быстро налил в стакан и выпил залпом. Ханс, облизнув губы, жадно следил за действиями смазливого друга, в его взгляде читалась мольба, он просил налить и ему. Эйнар понял его без лишних слов, проделал всё то же самое и протянул ему.—?Уже два года. Отец сказал, что война продлится до тех пор, пока она не вернётся к нему. —?Бруно было тяжело говорить о родителях и об их ненормальных, в его понимании, отношениях. Нормальный мужчина не станет держать любящую его женщину в подвале, тем более она мать двоих его детей. Это ненормально. Вздохнув, фон Фальк снял китель, расстегнул верхние пуговицы форменной рубашки и, обернувшись, застукал двух друзей за распитием алкоголя. Вот что значит отвернуться всего на пару мгновений и не знать, что за спиной творятся такие непристойные вещи. Ханс и Эйнар синхронно спрятали за спину стаканы. —?Я всё видел. Как подростки, ей-богу,?— проворчал Бруно, будучи на десять лет старше этих двоих.—?Мы немного, товарищ лейтенант,?— пообещал Вегенер, предлагая и ему выпить, забыться, потеряться в своём сознании.—?Ладно, и мне наливай, а то как-то тяжело в последнее время. —?Бруно устало сел на диван и, откинувшись на мягкую спинку, прикрыл глаза. —?Хочу женщину, —?офицер?без лишней скромности высказал своё желание вслух, ведь надо было выпустить хищника наружу, хотя бы для удовлетворения инстинктов.—?А в чём дело? Давай познакомлю тебя с Люсиль, к тому же, помнится мне, ты хотел вернуться к этому вопросу,?— напомнил Эйнар дневной разговор с Бруно и подсел к нему, отдавая его порцию бренди.—?Давай,?— согласно кивнул Бруно, подмигнув художнику.—?Вы уже здесь,?— заметив двух мужчин в зале, Эмилия остановилась, кутая дочь в банное полотенце и торопясь поскорее уложить её спать. —?Буквально десять минут, и мы отправимся ужинать. Я извиняюсь, что так долго,?— с придыханием произнесла женщина, срываясь с места буквально убегая в детскую комнату.—?Люсиль красивая? —?хмыкнул Бруно, развалившись на диване. Алкоголь делал его похожим на отца, к сожалению. Он чувствовал своё поганое превосходство над простыми смертными, а особенно над примитивным женским родом.—?Красивая, младше сестры, и навряд ли у неё кто-то был,?— предположил Эйнар, так же расслабленно восседая рядом с другом, закинув ногу за ногу.—?Чистая непорочная дева. Проверим,?— хищно усмехнулся Бруно и невольно облизнулся. Уловив неодобрительный взгляд брата, тут же стёр похотливую ухмылку и встал. Когда двигаешься, легче не думать о покорных девичьих телах.—?Ханс, Бруно, Эйнар, проходите к столу,?— показалась Герда, державшая на руках засыпающего на её плече Густаво. В таком простом костюмчике?— в белой рубашке и простых штанишках?— мальчик походил на маленького плюшевого медвежонка. Трое мужчин отправились за женщиной. Мальчик спросонья поднял голову и, увидев знакомого дядю перед собой, заёрзал на руках матери, стремясь оказаться у него на руках. Герда поняла требование сына и резко остановилась, почувствовав за спиной дыхание и лёгкое касание Ханса. Она знала, что это он, чувствовала всем нутром. Обернувшись и заметив, что взгляд серых глаз был уже не такой суровый и требовательный, сглотнула ком желания в горле, ощущая, как он прокатился к низу живота и сразу же растворился, устремляясь всё ниже и ниже. —?Возьмёшь сына?—?Возьму,?— согласился он, забирая ребёнка и укладывая уже на своё плечо.Тот тут же уснул, почувствовав, что находится там, где нужно. Герда, чтобы не поддаться порыву, решила снова убежать. Она всё-таки ещё злится, как-никак.—?Герда, мне нужно знать, что мы будем вместе сейчас и даже потом, когда я не буду солдатом,?— проговорил он шёпотом, пытаясь остановить и удержать мать своего сына; это подействовало. Она обернулась и в два маленьких, неуверенных шага оказалась рядом.—?Теперь мы связаны навсегда, у нас ведь общий ребёнок. Я должна сказать тебе спасибо за него, и за то, что сделал меня той, кем мне так хотелось быть, ведь рядом с тобой как раз и почувствовала себя настоящей женщиной. —?Герда сглотнула ком в горле и завела руки за спину, как делал это Ханс перед солдатами, такой строгий, уверенный в себе и невероятно сильный; такому хотелось подчиняться беспрекословно. —?Мы будем вместе, только вот я хочу увидеть и твою тёмную сторону, испытать всё то, что испытывают люди и солдаты при виде тебя,?— озвучив свое истинное желание, женщина начала приближаться к нему, теперь её губы почти касались его. —?Всели в меня уверенность в том, что ты не был ни с кем больше. Ты только мой, ведь так? —?со странной улыбкой?шепчет она, касаясь пальцами его паха и слегка сжимая возбуждённую плоть. Ханс напрягается и сильнее прижимает сына к себе. —?Хочу новых эмоций и ощущений, дай мне их, как давал всегда,?— она?продолжает говорить соблазнительным голосом, словно играя с ним, дразня. Пользуясь тем, что его руки заняты драгоценной ношей, художница продолжает поглаживать уже затвердевающий орган. Нарочно медленно приблизившись, она тронула мужские губы лёгким, самым нежным поцелуем, после чего отстранилась, тут же попятившись назад. Он увидел, как в её глазах за долю секунды вспыхивает и одновременно затухает пламя. ?И кто из нас теперь демон???— он улыбнулся собственным мыслям и погладил Густаво по спине, всё так же не отрывая взгляда от его матери, которая уже во всю, совершенно без стыда, вертела бёдрами, удаляясь всё дальше. Стоило ей скрыться, как Ацгил протяжно выдохнул, все-таки эта ?беда? навсегда оставила на нём невидимые ранения, а они были намного хуже реальных. Вторые могли со временем зажить, в напоминание оставив лишь небольшие шрамы, а вот первые кровоточат всегда и заживать даже не собираются. Она раз за разом продолжает наносить новые, при этом не забывая теребить старые.—?Ханс, если хотите, уложите Густаво в кроватку,?— предложила Эмилия, появившись за спиной мужчины. Он вздрогнул от её тихого голоса и повернул голову.—?Да, хорошо,?— согласился он и отправился в детскую спальню. На стенах бывшей мастерской были пейзажи с ярким солнцем и ясным небом, и главное?— зелёная трава и много разных бабочек. Ацгил хорошо помнил, что под ними находится. Ханс уложил мальчика в постель, укрыл одеяльцем и, поцеловав в щёку, принялся рассматривать его, погружаясь в воспоминания о том, какой он всё-таки бывает сволочью. Улыбнувшись и ещё раз посмотрев на спящих детей, погасил лампу и, засунув руки в карманы брюк, вышел, не запирая, а лишь прикрывая дверь.Ужин прошёл за оживленным разговором, хотя больше, конечно, разговаривали друзья. Герда и Эмилия лишь слушали и обслуживали мужчин, наливая им выпивку и накладывая ещё еды. Немного позже все встали из-за стола, отправляясь в зал и продолжая обсуждать действия главного генерала и зачинщика военных действий. Мужчины пришли к выводу, что он имел кучу комплексов и лишь пытался выпендриться. Как ни странно, офицеры и художник были абсолютно солидарны, хотя это мог решить за них алкоголь. Девушки пили вино, не пытаясь встревать в разговор. Художница лишь наблюдала за стремительно меняющимся Хансом. Каким, оказывается, он может быть разным: ласковым и грубым, хорошим и плохим, буквально ангелом и демоном в человеческом обличии. ?А ещё изменяет тебе!??— снова раздался ехидный внутренний голос, и она тут же скривилась от отвращения. Почему всё так? Герда снова разлилась и, резко вскочив на ноги, направилась с бокалом вина в детскую.Когда градус уже слегка превысил норму, офицеры решили разойтись по комнатам. Эйнар уволок жену за собой и вдоволь наслаждался телом, которое принадлежало лишь ему, а Герда всё ходила вокруг двери Ханса, не решаясь постучаться.?Наверняка спит?,?—?подумала она, нервно покусывая губу.—?Не спится? —?тихо произнёс он, резко открывая дверь и облокачиваясь плечом о косяк. —?Зайдёшь? —?предлагает он кивком головы, протягивая руку, чтобы ухватить женщину и затащить её в своё уютное логово.—?А ты заставь меня тебе подчиниться,?— пятясь немного назад, с вызовом произносит женщина. Он не успевает сделать и шага в её направлении, как женщина сорвалась с места, спасаясь бегством и скрываясь в своей комнате.—?Не боишься, что можешь пожалеть? —?спросил он, подойдя к двери и дёргая за ручку.—?Не боюсь. Страшнее, чем сейчас, навряд ли когда-то будет,?— в тон ему отвечает художница через закрытую дверь, дыша с ним в унисон.—?Тогда жди, я подарю тебе невероятные впечатления, Герда Вегенер, ты запомнишь это надолго,?— чуть слышно прошептал Ханс, ударив кулаком по поверхности так, чтобы она ощутила, как пробуждает в нём далеко не человеческие качества. —?Спокойной ночи,?— уже спокойнее пожелал он и отправился к себе, надеясь, что не увидит ни единого сна.