Часть 8 (1/1)

Три месяца назад Герда вернулась в свой ?старый? дом на правах хозяйки. Где-то глубоко внутри, конечно, грызло противное чувство, что она там чужая, но художница предпочитала не обращать на это ровным счётом никакого внимания. В доме хозяйничала самозванка, возомнившая себя главной. Эмилия почему-то решила, что с каких-то может занять её место. Герда решительно зашла в квартиру, открыв дверь собственным ключом, затерявшимся в кармане пальто. Пройдясь по комнатам, где вновь, как и прежде, царила тьма, она присела у окна, наблюдая за тем, как капли дождя злостно барабанят по стеклу, спускаясь вниз и оставляя за собой мокрую дорожку. Было очень тяжело сидеть в квартире Ханса, в полной тишине, и знать, что больше никто её не нарушит. Дверь не откроется, впуская внутрь уставшего, но довольного арт-дилера, а в квартиру не зайдёт никто, кроме неё. Он не появится перед ней, не улыбнётся и не подарит букет цветов… Одиночество стало невыносимым, губительным, удушающим, совершенно противным, поэтому всё же решилась вернуться к знакомым людям.— Герда, почему ты здесь? — спросил Эйнар, обескураженный внезапным появлением бывшей, но отнюдь не забытой, любимой. Вернувшись с возлюбленной из театра, они застали её сидящей на подоконнике, совершенно безразлично разглядывающей мрачный пейзаж за окном.— Мне так захотелось, —?тихо шепнула она, даже не взглянув в сторону пары. Эмилия не сдержала судорожный вздох, её возмущение можно было заметить невооруженным взглядом. — Прогонишь? — тихо спросила художница, мысленно перебирая другие варианты жилья.— Нет, останься. Я хочу заботиться о тебе так же, как и об Эмилии. Милая, ты же не против? — поинтересовался Эйнар у матери его ребёнка, посмотрев на неё так, что хотелось немедленно исчезнуть. На автомате схватившись за живот, она неуверенно кивнула, проглатывая своё несогласие. Конечно же, она была против, но разве имела она права перечить ему: тому, кто действительно хочет заботиться о ней и об их будущем малыше. Мадам Вегенер смирилась с тем, что она всегда будет на, так скажем, скамейке запасных. Её мнение и чувства никогда не будут для него в приоритете.Мысленно возвращаясь в тот день, Герда чувствовала легкий укол совести. Она понимала чувства соперницы, но не готова была уступать собственным интересам. Ханс уехал три месяца назад и никак не заявлялся. Так долго не получать от него известий было совершенно невыносимо! Почему он не писал? Герда чувствовала себя разбитой. Она злилась на Ацгила из-за предательства. Возможно, имела на это полное право.Герда дала согласие на развод и думала, что останется до конца одинокой, ведь ей никто не был нужен. Но она разучилась чувствовать одиночество за то время, что жила с Хансом и даже с Эйнаром. Художница вновь вернулась к тому, от которого так стремительно убегала, а Эйнар в свою очередь воспользовался тем, что Ханс уехал служить, чтобы обеспечить женщинам защиту и безопасность, когда придёт час столкнуться с немцами. С Эмилией она почти не общалась а по возможности и вовсе избегала. Герда не собиралась как-то пакостить этой девице: есть и есть, пускай будет, но сильно зажимала уши, когда слышала за стеной стоны удовольствия от плотских утех. ?Вот ведь ненасытные!? Она закурила, думая, что сигаретный дым поможет забыться; хотелось верить, что никотин спасёт её от ненужных мыслей. Пока сигарета была зажата между указательным и средним пальцами, всё казалось не таким уж и паршивым. Когда ей сильно хотелось прервать своё существование, ?целебный? никотин бил по мозгам, дурманил разум — всё в тот же забывалось. К жизни её возвращали рисование и музыка, что сочинял для неё Ацгил тот прекрасный месяц, что они жили вместе. ?Французская сюита? — не единственное его произведение, существовали и и другие лирические сонеты. На стене её спальни красовался портрет Ханса в военной форме, который держал пистолет на расстоянии вытянутой руки и целился в неё. Он даже, вероятно, не подозревал, что своим отъездом убил женщину, оставляя лишь её жалкое подобие и вновь пробуждая в ней Густаво. Дело в том, что художницы больше не существовало — она уехала вслед за любимым, на войну. Эйнар старался в столь напряжённое время обеспечить своих женщин всем необходимым, но это было непросто. Он делал всё возможное, и даже чуточку больше, ничего не прося взамен. Видя перед собой Герду, благодарил Всевышнего за то, что она осталась и позволила любоваться ею каждый чёртов день.—?Герда, тебе что-нибудь нужно? —?он заглянул в спальню бывшей жены и застал её сидящей на бордовом пуфе, с зажатой между губами сигаретой. Выпуская медленно едкий дым, буквально отравляла воздух вокруг себя и неотрывно вглядывалась в портрет напротив, будто ждала, что он оживёт.—?Я не Герда, ты ошибся,?— строго поправляет она, даже не взглянув на хозяина дома.—?Ладно, а Густаво нуждается в чём-то? —?Привези мне пианино,?— вдруг просит она, резко меняя тон. Её словно осенило и, кинув окурок в пепельницу, Герда обернулась к бывшему супругу. —?У Ханса в квартире есть инструмент. Прошу, привези, иначе я сойду с ума. — Когда женщина играла полюбившиеся пьесы, то чувствовала присутствие любимого рядом. Это придавало ей сил.—?Я всё сделаю, ты же знаешь,?— Эйнар нашёл нужное время и обнял потерянную женщину в мужском одеянии. —?Я немедленно привезу фортепиано, не беспокойся. —?Улыбнулся он и закрыл от удовольствия глаза: Герда снова в его руках. Как бы ему вновь хотелось оказаться в этом теле, таком совершенном и родном…—?Вегенер, если Эмилия увидит, как ты мурчишь от удовольствия, прикасаясь ко мне, то не придёт от этого восторг,?— без эмоций произносит она, даже не пытаясь высвободиться из объятий: она устала сопротивляться, пускай обнимает, кто хочет — всё равно того, кого хочет она, нет рядом. Женщина покосилась на сурового офицера Ханса Ацгила, и на глаза тут же навернулись слёзы. Что за проклятая сентиментальность! Пришлось прикрыть их, чтобы сдержать и не выпустить наружу. С неё достаточно этой слабости.—?Да, ты права. Прости.—?Не у меня проси прощения,?— Герда строго оглядывает мужчину напротив, после чего вновь украдкой косится на портрет. —?Просто привези мне это чёртово пианино.—?К вечеру оно будет у тебя. —?Эйнар быстро?спрятал руки в карманы, чтобы вновь не протянуть их к Герде, и в спешке вышел из спальни. Женщина падает на пол от бессилия. Её мучает бессонница и тошнота по утрам, вечное недомогание и противная слабость. Когда же будет новый прилив энергии? Она так устала ждать и смотреть на то, как радуется Эмилия. Даже проходящая война за их окнами не омрачала её настроения. Уже через четыре месяца стали проявляться признаки положения той, которую она порой терпеть не могла. Герда передёргивала от досады плечами, когда рассматривала её слегка округлившийся живот. ?Сейчас не лучшее время для беременных!??— ворчал внутренний голос художницы. Женщина часто скрывалась в своей комнате, чтобы не видеть довольную физиономию будущей матери, хотя та не оставляла попыток подружиться с ней, но это было безрезультатно.Когда к Герде приехала Улла, подруга из Дании, это стало словно глотком свежего воздуха. Балерина стала единственной, кто смог хоть немного избавить художницу от съедающей тоски. Совсем чуть-чуть, и на том спасибо.—?Эй, ты что с собой сделала? — взволнованно спросила та, увидев перед собой изменившуюся подругу.—?И тебе привет, ничего такого. Заходи,?— Герда открыла дверь перед Уллой, приглашая пройти в их уютное гнёздышко, где, в принципе, могут жить все желающие. Балерина с радостью прошла внутрь, принимаясь всё разглядывать.—?Ты так и ходишь в мужском облике?—?Мне так хорошо. Я чувствую себя увереннее, ну, и менее одинокой.—?Тебе нужна помощь, дорогая, нужно постараться разобраться в себе.—?Нет, больше не нужно,?— сообщает Герда, уверенно расстегнув пуговицы на пиджаке и пройдя к бару, где взяла для себя бутылку крепкого виски и стремительно разлила по бокалам, после чего кинула в них по три кубика льда и медленно поднесла к губам. —?Проклятый алкоголь,?— поморщилась она от запаха и резко передумала пить, с самого начала зная, что почувствует тошноту.—?У меня есть знакомый женский врач, он из Германии, —?проговорила Улла и заметила, как женщина вздрогнула от одного лишь упоминания о стране. Она пристально посмотрела на художницу, немного насторожившись тем, почему Вегенер онемела при упоминании о немцах. —?Профессор Варникрос часто приезжает в Париж и старается помочь людям, потерявшимся в себе. Он ещё во Франции,?— балерина с такой печалью во взгляде смотрела на художницу, что та проглотила беззвучное ?мне и так хорошо?, молча кивая в знак согласия: терять было больше нечего. —?Я отведу тебя на приём к нему? Герда, прошу,?— просит подруга, заглядывая в печальные глаза.—?Хорошо-хорошо, пошли к твоему замечательному профессору,?— не удержавшись, съязвила она, после чего улыбнулась, но лишь уголками губ. На большее не хватило сил.—?Я рада, что ты согласна,?— удовлетворившись ответом, Улла взяла холодную руку в свою. Слишком бледное лицо с огромными синяками под глазами в полной мере демонстрировали её не очень уж здоровый вид.Как уж оставаться здоровым?***Профессор не успел принять Герду, дела вынудили его срочно уехать в Дрезден, поэтому они смогли встретиться лишь через некоторое время. Женский врач встретил странную пациентку в небольшом ресторане на окраине Парижа. Там было спокойно, не было никакой суеты. Он сам позвонил мадам Вегенер и предложил встретиться в непринужденной обстановке.—?Улла рассказывала мне о вас, и я прошу прощения, что не смог встретиться с вами раньше,?— мужчина лет пятидесяти встал из-за столика и протянул Герде руку, слегка улыбнувшись её странному виду.—?Ничего страшного, я всё понимаю,?— улыбнулась она в ответ, пожимая сильную ладонь: нежную, надёжную, как у Ханса… —?Она очень хотела прийти со мной, но гастроли, к сожалению, заставили её покинуть Францию.—?Да-да, прекрасная прима наверняка сейчас выступает в Риме,?— подхватил Варникрос, пригубив чёрный чай из чашки, успевший стать холодным. —?Вам заказать чего-нибудь? —?Герда тут же стала перебирать в голове всё, чего бы ей хотелось. —?Можно зелёный чай?—?Хорошо,?— профессор жестом подозвал официанта и сделал заказ. Герда протяжно вдохнула и после выдохнула, стараясь успокоиться. —?Что с вами происходит? —?мужчина мгновенно принял серьёзный вид и принялся внимательно слушать рассказ необычной женщины, сидящей напротив.—?Думаю, что я мужчина. — Это всё, что она могла сказать, потому что недостаточно хорошо знала этого человека, чтобы сразу же всё выдать. —?Чем вызвано ваше утверждение? Вы замужем?—?Была замужем.—?Простите, но развод ведь не является поводом думать, что вы не женщина.—?Всё в прошлом,?— она горько улыбнулась, опуская взгляд на кружку чая перед собой; официант незаметно для неё поставил перед ней ароматный напиток. И как он только успел?—?Вы понимаете, что говорите о смене личности? Может, дело совсем не в том, что вы ощущаете себя мужчиной? —?Герда взглянула на мужчину, не зная, к чему тот клонит. Она промолчала. —?Я с удовольствием вам помогу, —?добавил он, слегка прикасаясь к женской руке. —?Всё дело в том, что вы не ощущаете себя женщиной? Ведь так? —?он выдохнул, видя перед собой совершенно потерянного человека. Опыт позволял ему делать какие-то предположения.—?Да, абсолютно… —?Герда удивлённо вздёрнула подбородок, отчего брови невольно сошлись.—?Когда у вас в последний раз была менструация? —?задал он не очень деликатный вопрос, но он гинеколог, ему позволительно. Такие вопросы являются частью его работы. Художница сглотнула и вспомнила о тех самых женских днях, о которых уже успела и позабыть; их отсутствие списывала на стресс и присутствие Густаво. Она машинально положила руку на живот, а Варникрос улыбнулся поведению женщины напротив, в частности её испугу и непониманию. ?Как такое может быть??—?Четыре месяца назад,?— шепчет она по слогам, точно зная, когда уехал Ханс. Она не могла ошибиться. —?Если вы приедете ко мне на осмотр, то я отвечу на все вопросы о вашем здоровье, изменениях и выпишу витамины,?— по-доброму усмехнулся он, отмечая слишком бледный вид женщины. Выглядела ли она счастливой? В карих глазах он видел стоявшие слёзы, которые мгновенно скатились по щекам.—?Но как?—?Я уверен, что вы знаете, как это происходит,?— он ни на секунду не сводил с неё взгляда.—?М-могу ли я... прийти на приём сейчас, доктор? —?заикается Герда, не убирая руку с живота.—?Разумеется,?— улыбнулся мужчина. Он попросил счёт, встал со своего места, после чего помог подняться Герде и, придерживая за талию, повёл за собой. Он видел, что ей нужна помощь. —?Неужели вы не замечали никаких изменений?—?Не придавала значения, ведь живота нет,?— вдруг она поняла, что он есть, просто округляется не так быстро, как у Эмилии. Но почему? ?Играющие? гормоны? Доктор проведёт осмотр и поймёт, что это всё какая-то дурацкая шутка судьбы. Она и так отняла у неё Ханса, прогнала Густаво, развела с Эйнаром и поселила бродяжку в её доме, а теперь бесстыдно играется с её самыми заметными мечтами.—?Это нормально, ведь живот может появляться на более поздних сроках,?— спокойно и так обыденно произносит профессор, помогая художнице выйти на свежий воздух. —?Не волнуйтесь, мы сейчас всё выясним,?— заверил он, подводя к автомобилю. Открыв дверцу, он усаживает в него напуганную женщину.Что же её ждёт?***?Надеюсь, отец ребенка обрадуется такой прекрасной новости!?Последняя фраза Варникроса крутилась в голове Герды. Она не помнила, как вышла из кабинета после осмотра, узнав, что действительно беременна. Четырнадцать недель. Остановившись возле кабинета и прислонившись затылком к прохладной стене, она медленно сползла по ней на пол: ноги не желали удерживать вес. Обеспокоенная медсестра тут же подбежала к ней со стаканом воды, предложила выпить и посидеть в палате, подождать, чтобы кто-нибудь приехал за ней. Услышав слабый отказ, женщина в белоснежном халате помогла ей встать, доводя до стульев.—?Мадам, ответьте, с кем мне связаться, чтобы за вами приехали? —?спрашивает она, рассматривая лист рекомендаций для беременных и дату следующего приема, желательно на немецкой земле. Герда опустила взгляд на адрес и задержала дыхание, пока солёные слёзы медленно катились вниз, к губам, увлажняя их. Хочется забыть о существовании проклятой Германии, но над ней кто-то продолжал усердно издеваться. Герда продиктовала домашний адрес и номер телефона Эйнара, после чего медсестра послушно отправилась звонить. —?Простите, не могли бы вы назвать имя вашего супруга?—?Он мне не муж,?— шепчет она себе под нос. —?Эйнар Вегенер,?— громче проговаривает она и снова переводит взгляд на уголочек белой бумаги, распрямляет его и быстро пробегается по тексту, запоминая, что необходимо ей и её будущему малышу. Закончив, складывает её и прячет в карман пальто.—?Здравствуйте, Эйнар Вегенер, вас беспокоят из женской больницы имени профессора Варникроса. Ваша жена была на осмотре, ей стало плохо, но сейчас уже немного лучше, не волнуйтесь. Не могли бы вы забрать её? —?Герда слышала, что говорит молодая отзывчивая женщина в белом халате, как кладёт трубку, отодвигает стул и возвращается к ней. —?Мадам, ваш муж прибудет минут через двадцать,?— улыбнулась, предлагая горячего чая.—?Он мне не муж,?— снова повторяет Герда, с трудом поднимаясь на ноги.?— В любом случае, спасибо за внимание. —?Благодарит ту художница и старается уйти как можно скорее. Она спускается по лестнице вниз; на улице льёт дождь, поэтому бежать больше некуда. Как сообщить об этом Хансу? Он ведь не знает, что оставил её не одну.—?Герда! —?в окне показался промокший насквозь Эйнар. Мужчина забежал внутрь, присел рядом и обнял её, пропитывая одежду влагой. —?Что случилось? Хотя, стой, так ты беременна? —?на эмоциях спросил тот.—?Да.—?Я так рад за тебя! —?открыто заявляет он и лучезарно улыбается, но Герда не понимает его радости, ведь это не его ребёнок.—?Правда? —?Конечно, милая, ты хоть и не замечала, но я всегда радовался твоим сбывшимся мечтам.—?Простишь? —?Тебе не за что просить прощения. Главное, что ты снова со мной, и что я вновь могу видеть тебя, блеск в твоих глазах,?— от его искренности художница даже поёжилась.—?У тебя ведь скоро свой будет.—?Я знаю, но твой тоже никогда не станет для меня помехой: позабочусь о нём, хоть и, к сожалению, ни коим образом не причастен к зачатию. —?Герда тяжело вздохнула от этих слов. —?Ни о чём больше не думай,?— уверенно проговаривает он, обхватывая лицо и слегка сжимая. Он слегка тянется к её губам, желая поцеловать. —?Эйнар, остановись,?— просит она, чувствуя на себе уже забытые губы. Он медленно отстраняется, не желая давить на неё.—?Поедем домой?—?Да, я устала,?— соглашается она и поднимается со стула, направляясь к выходу, пока рука Эйнара заботливо поддерживает её за талию. —?Ты можешь связаться с Хансом?—?Он уехал, Герда, его полк может оказаться где угодно, в той же Венгрии или Чехии. — С грустью сообщил тот.—?Он не вернётся, ведь так? —?неожиданно громко, даже для самой себя, крикнула она, отталкивая того, кто причинял ей боль, топя все её надежды и оставляя на дне. Не хотелось допускать даже мимолетную мысль о том, что Ханс может не вернуться, никогда не увидеть их и даже не узнать о ребёнке.—?Нет, вовсе нет! Он вернётся, —?поспешил он успокоить Герду, аккуратно хватая за плечи и останавливая начинающуюся истерику. —?Вот увидишь! —?Вегенер крепко обнял любимую женщину с чужим ребёнком внутри. У него был шанс сделать её матерью своих детей: не получилось у него, зато вышло у лучшего друга. Ревновал ли он? Да, причём до помутнения рассудка. У него есть Эмилия, и она беременна, а та, кого он любил больше жизни, ушла уже после известия о случайной беременности. Эйнар прижал её ещё крепче к себе, а ладонь прошлась по спине и к пояснице, после чего начала медленно опускаться ниже.—?Эйнар!—?Чёрт, прости.До дома они добрались в полной тишине.***?Хочу к тебе?,?— шепчет она портрету, на котором изображён её бывший арт-дилер, после чего поворачивается к своему отражению в зеркале и начинает снимать мужской костюм. Оставшись в одном лишь нижнем белье, тяжело дышит, почти через раз, разглядывая себя в большом напольном зеркале наконец отражающим её женскую натуру. Пальцы проходятся по едва выпуклым очертаниям живота.—?Эйнар! —?воскликнула Эмилия, наблюдая за тем, как Герда любуется своим новым отражением. Она догадалась, что его бывшая жена также ждёт ребенка, да и срок у них почти одинаковый. За мешковатой одеждой она не заметила никаких изменений, хотя художница была довольно скрытной, ничем не делилась. Женщина и так делила с ней дом и Эйнара. Художница вздрогнула, обернулась на бесцеремонно вторгшуюся в её комнату нахалку и тут же направилась к ней, чтобы вышвырнуть за дверь. —?Скажи, что это не он! —?умоляла девушка, придерживая свой живот. —?Считаешь, что кроме Эйнара других мужиков не существует? Больше не от кого забеременеть? Так вот, ты ошибаешься, и вообще, выйди сейчас же и не заходи сюда никогда! —?она почувствовала, как раздражение и злость поглотили её: теперь Герда собственноручно готова была выкинуть малолетнюю соблазнительницу чужих мужей за дверь.Вытолкав Эмилию за порог и закрыв за ней дверь на замок, женщина вернулась к изучению себя в зеркале, после чего надела лёгкую сорочку и халат с выбитыми на нём бордовыми цветами, решаясь всё же выйти из зоны комфорта. Внезапно захотелось показать на полотне своё новое положение; вдохновение посетило её неожиданно, чем она непременно воспользуется, и заодно заставит себя хотя бы ненадолго забыть о Хансе. ***Месяца стали стремительно сменять друг на друга. Эйнар, не желая подвергать свою молодую жену лишней опасности, увёз её в Данию, где она и родила ему девочку. Вегенер назвал дочь Лили, думая, что тем самым порадует художницу, ведь она желала бы рождения ?цветка? в реальности. Эмилия была не против. Герду он так же потащил за собой в Копенгаген, но уже на восьмом месяце, еле уговорив вернуться домой. Правящие круги Дании кое-как балансировали между Великобританией и Германией, а в 1939 году был подписан датско-германский договор о ненападении. Впрочем, многие в Дании понимали его иллюзорность, что и подтвердили последующие события. Утром 9 апреля силы Рейха вторглись на территорию Дании и в течение шести часов оккупировали королевство. Уже в 10 часов правительство Дании обратилось к народу с призывом сохранять спокойствие и не сопротивляться оккупации.— ?Герда, ты поедешь с нами и это не обсуждается?,?— строго сообщил он о своём решении, насупив брови, словно делаясь слишком грозным и совершенно непоколебимым. — ?В Копенгагене больше не спокойно!?— ?Я не могу уехать, а если именно сюда вторгся Ханс!?,?— вопила Герда, чувствуя, как крохотный Ацгил в ней начинает слишком активно шевелиться от её переживаний, поэтому приходилось успокаиваться и не срываться, хоть порой и очень хотелось. В данной ситуации командовала не она. — ?Весь в отца!?— ?Герда, с тобой всё в порядке??,?— нервно спрашивал Эйнар, пытаясь помочь женщине.— ?Всё нормально?,?— отдышавшись, успокаивала она его. — ?Кто-то вырастет футболистом?.В итоге она сдалась, уехав с ними. Эйнар выбрал страну, где можно было бы хоть какое-то время побыть в безопасности. Мест, не тронутых фашистами, практически не осталось. Был ли Ханс прежним, или жажда мести покорила его, как и остальных немцев? Норвегия, Бельгия, Нидерланды... Следующая страной для убежища стала Аргентина, так как там снаряды с неба не падали им на голову.Через месяц Герда родила мальчика, которого назвала Густаво. Теперь она могла видеть своего внутреннего мужчину воочию. Они улыбались друг другу, и женщина чувствовала к нему безграничную любовь, как и к его отцу, бывшему мирному человеку. Прежний ли он сейчас? Никто не мог этого знать.—?Я вернусь в Париж, хочешь ты этого или нет. — Шёпотом?угрожала Герда Эйнару, бегая за ним по светлым коридорам съёмного дома, пока он укачивал Лили.—?Хорошо, я понял, просто подожди немного, пока Густаво подрастёт,?— спокойно просил он, останавливаясь рядом с беспокойной женщиной, слишком уставшей от бесконечных ожиданий и пустых иллюзий. —?Может, мне ещё и подождать его совершеннолетия? —?шикнула она, после чего умчалась к сыну, которого надо было переодеть, покормить и уложить спать, а ещё успеть познакомить с отцом. Герда аккуратно взяла ребёнка на руки, поцеловала в крошечный лобик. Ей нужен был план побега, в котором Париж был бы целью. О сыне она сможет позаботиться, ведь у неё остались накопления от продажи картин. —?Мы сможем с тобой выжить даже в такое опасное время. —?Уверенно проговаривает она, вновь целуя сына, унаследовавшего от отца ярко-серые глаза. —?Остальное решится по ходу дела.***За окном шёл снег, что в солнечной Аргентине было явление достаточно редким. Вот-вот должен был наступить тысяча девятьсот сорок первый год. Здесь было вполне спокойно в силу того, что был принят нейтралитет: страна почти не участвовала в боевых действиях, но добровольцы могли воевать по обе стороны фронтов: Берлина и Токио. Герда стояла возле окна и, усадив годовалого сына на подоконник, показывала тому белые, медленно опускающиеся на землю снежинки. Густаво искренне радовался неизвестному для него пока явлению природы. Народ больше не удивлялся ничему, так как каждый день принимал у себя беженцев. Зима в Копенгагене была без снега, когда родилась Лили, было на удивление тепло и пасмурно. Мальчик же родился в солнечные дни. Всего месяц назад они были среди датчан, а сейчас мимо художницы расхаживает совершенно другой народ, с нескрываемым беспокойством в глазах. Женщина не очень-то и была напугана, наоборот, с неимоверным любопытством наблюдала за военными, которые изредка расхаживали мимо домов, держа в руках оружие. Нельзя было расслабляться под предлогом нейтралитета: всё могло измениться в любую секунду, как это произошло в Копенгагене. Её не пугало даже это, так как в глубине души она надеялась увидеть среди тех мужчин того самого Ханса Ацгила, которого любила и ждала каждую секунду.— ?Беги за ним?,?— настойчивые мысли не давали ей покоя, каждый день заставляя срываться с места и бежать с сыном на вокзал, но её останавливал Эйнар и твердил, что так нельзя, что она пропадёт на улицах Парижа вместе с ребёнком. В конце концов, Франция принимала участие в войне с самых первых её дней, но потерпела поражение, в результате чего в июне тысяча девятьсот сорокового года была оккупирована. Эйнар не хотел, чтобы они пострадали.— ?Будь ты проклят?.?— психовала она, садясь обратно в машину и прижимая Густаво к груди.—?Густаво уже год, может, пора вернуться?—?Можно,?— устало усмехнулся он, зная, как её обрадует его одобрение. Ему не хотелось оставлять Герду с Густаво одних, хоть он и знал, что сильная девочка Герда из снежной сказки выживет в любых условиях, сумеет заработать искусством и себе, и сыну на пропитание. Квартира осталась там, и без крыши она уж точно не останется, но вот поддержки не было бы ни от кого, а он обязательно подержит, спасёт, защитит и спрячет. Он устал удерживать её, но никогда при этом не устанет защищать от неприятностей. Герда улыбнулась и кивнула в знак того, что всегда будет ему благодарна.Эмилия всегда принимала решение мужа и следовала за ним без лишних слов, ничего и никого не боясь рядом с ним. Однажды он сам попросил её оставить страх там, на том самом бордюре, где она сидела босая и проклинала себя за неосторожность. Он надёжен. Девушка слепо верила тому, что он всё делал правильно, а поддержка, которую он всячески оказывал бывшей жене — всего лишь привычка.Они обе собиралась в дорогу, оставляя за спиной ещё одну страну, сумевшую сохранить нейтралитет. Сколько раз они сменят место проживания? Где окажутся в итоге? Есть ли ещё место, где было бы более менее безопасно? Герда отчаянно рвётся туда, где жить нельзя, а Хансу вернуться по-другому не получается, почему бы тогда не появиться через захват очередной страны? Как вариант.