Aggy 29/01/2011 (1/1)

Одиночество – самое большое горе в этом мире, и, что хуже всего, случиться оно может с кем угодно. Даже с молодыми, успешными, любящими и любимыми. Как известно, одиночество – это не обязательно тишина и пустая квартира, но, впрочем, всем известный пример чувства потерянности в толпе друзей мне тоже никогда не нравился. Если тебе кажется, что ты совсем один даже рядом с близкими, скорей всего, это просто паршивое настроение, которое вскоре пройдет. Подобному унынию я старался никогда не предаваться.А еще со мной всегда был Такуя. Теперь мне казалось, что именно всегда, как будто не было никакого "до", да и "после" никогда не настанет. И хотя последнее время мне все чаще мнилось, что окружающие меня не понимают, не слышат, не осознают происходящих со мной перемен, шекспировское одиночество со мной так и не случилось, потому что рядом был маленький. Невозможно чувствовать себя потерянным, забытым или обделенным вниманием, когда есть такой человек, как он.И надо же было такому произойти, что прилив преследовавшей меня тоски совпал с отъездом Такуи. Как раз в эти выходные ему надо было навестить кого-то из дальних родственников, и еще накануне вечером он попрощался и уехал. А я остался один в той самой пустой квартире и тишине. Не лучшие условия для человека, которого и без того гложут горькие мысли.Я чувствовал себя так, словно готовился к серьезному и важному шагу, но не знал, какими будут последствия моего поступка. В голову лезли неприятные ассоциации с разводом, и хотя такое сравнение было не совсем верным, ведь под этим словом понимается расторжение связи между двумя людьми, чувствовал я себя именно так: и решиться страшно, и жить, как прежде, уже не получается."Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?" – часто спрашивают взрослые у детей. И только дети могут быстро ответить, не задумываясь. Все же замечательное это время – детство, когда, может, и не знаешь многого, но зато точно понимаешь, чего хочешь. И возникает вопрос: а смог бы этот самый пристающий к ребенку с расспросами взрослый, ни разу не запнувшись, положа руку на сердце, рассказать, кем он хочет быть? В большинстве случаев нет.Я не был исключением, я тоже не знал. Но не покидало чувство неправильности всего происходящего со мной. Было в моей жизни что-то не то, как будто поступаешь неверно, осознаешь это, но продолжаешь, потому что не понимаешь, как надо.День тянулся бесконечно долго. Я не позвонил никому из друзей и ничего не запланировал, лишь бесцельно шатался по квартире, пытаясь сосредоточиться то на телевизоре, то на компьютере, однако внимание рассеивалось, и ничем не удавалось себя увлечь. Такуя оставался ночевать у родственников и уже утром планировал отправиться домой. Ближе к вечеру он позвонил мне, голос его показался усталым и печальным, и почему-то подумалось, что его настроение созвучно моему. Этот разговор, несмотря на его бессодержательность, стал единственным светлым пятном в серой пелене дня, и, положив трубку, я поймал себя на том, что улыбаюсь непонятно отчего.А ближе к полуночи я обнаружил, что закончились сигареты. Сколько курил сегодня, я не задумывался, но определенно много, потому что еще не так давно запас сигарет казался внушительным. Не желая ждать до утра, я быстро оделся и направился к ближайшему круглосуточному супермаркету.На улице лило, как из ведра, – зима называется. А я, конечно, о зонте не подумал, и лишь тонкий капюшон стал единственной защитой от потоков холодного дождя. Было сыро и промозгло, и при прочих равных я мечтал бы поскорей оказаться дома, однако глухая тишина квартиры не привлекала."Ну что с тобой происходит?" – спросил я сам себя, и ответ не замедлил явиться. Это хандра, самая обыкновенная. Кто-то обозвал бы подобное состояние депрессией, но мне это слово казалось слишком громким. Депрессия – это когда все из рук вон плохо. А у меня все было из рук вон хорошо, и только настойчиво чего-то не хватало.До квартиры я все же не дошел: остановился под козырьком остановки, достал только что купленные сигареты и наконец затянулся. Запрокинув голову, я увидел сквозь прозрачный пластик, как струи дождя разбиваются о крышу и стекают вниз на мокрый тротуар. Из-за плохой погоды и позднего часа людей вокруг не было, лишь я один стоял на этой остановке, как будто ждал поздний автобус.И именно в этот момент я подумал о том, что ответ на так и незаданный вопрос мне давно известен. В глубине души я все понимал и, может, поэтому подсознательно избегал искать решение так и не поставленной задачи. Действительно, казалось, будто что-то идет наперекосяк, и виной всему была лишь моя работа.Я любил свою жизнь, все ее грани, любил людей, которые были рядом. Ни о чем не жалел и пусть не знал, к чему стремиться, но шел вперед спокойно и уверенно. А еще со мной был Такуя, чувства к которому не поблекли и не угасли от времени. Даже наоборот – чем дальше, тем больше мне казалось, что он становится не просто близок, он становится частью меня самого. Еще все было в порядке с моим здоровьем, финансовым положением и со взаимоотношениями в семье. Не было ни единой причины расстраиваться и хандрить, кроме одной – пришло понимание, что я занимаюсь в жизни не тем, чем предназначалось.Я не сообразил, как это вышло: рука сама потянулась к карману куртки, и уже через мгновение я сжимал в пальцах телефон и слушал длинные гудки.- Да?.. – голос был сонным и при этом очень встревоженным, а в мою пустую голову только теперь дошло, что время за полночь, а Такуя собирался ложиться давным-давно.Мысленно дав себе пинка, я постарался выдать максимально бодрым голосом:- Привет, маленький.- Что-то случилось? – волнение лишь возросло, когда он понял, с кем разговаривает.- Нет, я просто… Просто соскучился, - выпалил первое, что пришло на ум. Теперь я и сам не мог объяснить этот звонок. Быть может, от внезапно свалившегося на меня понимания проблемы острая потребность почувствовать рядом, пусть даже через сотни километров, самого близкого человека, нашла воплощение в таком неожиданном порыве.Вместо того, чтобы выругаться и возмутиться, Такуя замолчал на несколько секунд, а потом осторожно спросил:- Ты не дома?- За сигаретами вышел, - честно признался я.- Тебе плохо, да? – в вопросе не было сарказма. Такуя вполне искренне заподозрил, что со мной что-то не так. Наверное, потому, что я никогда не был склонен к каким-то излишне эмоциональным и нелогичным поступкам, вроде звонков без повода среди ночи. А может, оттого, что уже не первую неделю тянулась нетипичная для меня меланхолия.- Приезжай скорее, - вместо ответа попросил я и бросил окурок в урну.Дождь не прекратился, но немного утих, в желтом свете фонарей блестели пятна многочисленных луж. От пронизывающего ветра становилось совсем неуютно, а еще замерзли руки. Но я не спешил прощаться, по-прежнему прижимал к уху телефон, хотя сказать было нечего, а Такуя молчал, как и я.- Все хорошо, - наконец я услышал его голос, тихий, но твердый. – Завтра поговорим, Рё. Все будет в порядке.- Конечно, - согласился я. – Разве может быть иначе?Медленно я побрел к дому, забыв о капюшоне, игнорируя лужи под ногами и непрекращающийся слабый дождь. В эту минуту я думал о том, что иногда бывают такие моменты в жизни, когда истинное мужество – это найти силы признать свое поражение.