Juri 20/11/10 (1/1)

- Ну и что ты устроил? К чему это вообще? Чего ты добивался? – Рё наконец-то соизволил со мной заговорить. Прежде чем это случилось, мы успели покинуть дом моих родителей, добраться до вокзала, сесть в экспресс до Токио и уже проехать добрую половину пути. Я не думал, что все это время он репетировал интонацию, с которой будет меня допрашивать. Да я вообще не думал о том, что творилось в его голове, потому что никак не мог разобраться со своей. И уж тем более не мог найти нормальный ответ хотя бы на один из заданных вопросов.

Впрочем, ничего особенного я не сделал. Просто маме рассказал, что с Рё меня связывает не только группа и музыка, но и несколько более важные вещи. Момент для откровенности я выбрал крайне удачный. Во всяком случае, поначалу мне так казалось. Отец в очередной раз за вечер утащил Рё курить, а я намеренно подлил маме вина, убедился, что она выпила, и огорошил ее новостью. Сказать, что моя родительница удивилась, значило не сказать ничего.

Первым вошедший в столовую Рё сразу же понял, что случилось что-то не очень хорошее. Мамин взгляд, оценивающий и изучающий его в свете открывшихся перспектив, особой радости не добавил. Несколько запоздало я осознал, что такая информация вообще мало кого может осчастливить. Более того, сейчас мне стало ясно, что о таких вещах стоило говорить в совершенно иной обстановке. И уж тем более не тащить Рё с собой. В общем, на каком основании я надеялся на успех заранее провального мероприятия, теперь не понимал и я сам.Но сделанного не воротишь. Взять свои слова обратно я не мог, как не мог и избавить Рё от этой первой, неизбежной волны неодобрения и даже брезгливости.

Я осознал, что задолжал всем богам сразу, когда мама снова позвала всех к столу. Сторонний наблюдатель вряд ли заметил бы, что между нею и Рё появилось ощутимое напряжение. По крайней мере, папа продолжал развлекать гостя разговорами, совершенно не обращая внимания на грустные, какие-то обреченные мамины взгляды и виновато поникшие плечи Рё. Мне же все сильнее хотелось провалиться сквозь землю. В ожидающей меня преисподней я уже заслужил приличных размеров сковородку, но продолжал напрашиваться на расширение площади.

После ужина Рё ненадолго вышел из столовой, а вернувшись, извинился в самых изысканных выражениях – я понятия не имел, что он и так умеет, - и ожидаемо объявил, что сейчас же вынужден вернуться в Токио. И если папа искренне сожалел, что гость не может задержаться в его доме подольше, то мама вела себя исключительно в рамках этикета. Этакой полярной, арктически холодной вежливости. Я же судорожно решал, что делать дальше: оставаться, чтобы нормально поговорить с семьей, попытаться переубедить маму, либо же ни на шаг не отпускать от себя Рё, который в ту секунду уже торопливо собирал свои немногочисленные вещи.В конце концов, я выбрал второй вариант. Допрос с пристрастием шел в качестве бесплатного бонуса, от которого я бы с удовольствием отказался.

- Джури, потрудись объяснить, к чему был этот спектакль? Ты мне импровизированные смотрины решил устроить? А меня спросить тебе не пришло в голову? – Рё старался говорить спокойно, чтобы в порыве не ляпнуть ничего лишнего. Я же отметил, что он не захотел назвать меня по имени, расстроился окончательно и совсем растерялся.Так чего я в самом деле хотел от этого решительного, но крайне необдуманного поступка? Разве я мог рассчитывать, что родители устроят праздник по этому поводу или просто пожмут плечами, словно речь идет не о моей личной жизни, а тостах к завтраку? Не мог. Не мог, но спонтанно решился на этот шаг, рискнул и, похоже, крупно проиграл.- Рё, я… - пора было хоть как-то оправдать свой поступок в его глазах, хотя подходящих обстоятельствам слов никак не находилось.- Джури, - вот, опять. Захотелось схватить его за плечи, встряхнуть и едва ли не закричать в лицо: "По имени назови, пожалуйста! По имени!", но я сдержался, понимая, что заслужил не только это. – Я могу понять, что тебе хотелось поделиться с семьей. Я даже завидую тебе немного, что ты был настолько уверен в их понимании, раз решился на такой шаг. Но знаешь…Он помолчал, тщательно подбирая слова, а я сжался в кресле, гадая, что именно мне придется сейчас услышать. Разумеется, я не ждал ничего хорошего, но старался заранее предугадать масштабы грядущих неприятностей. Скажу сразу: предсказатель из меня вышел совсем никакой.- Мне кажется, - снова начал Рё, а у меня по спине пополз предательский холодок, - не только твоим родителям нужно время, чтобы все осознать, но и нам самим оно не помешает.

Вот оно! Внутри вдруг стало холодно и пусто. Если я правильно понял, Рё предлагал все обдумать, поодиночке. И даже просто размышлять об этом было слишком больно. Неужели он не чувствовал того же?- Хорошо, - я выдавил из себя это короткое слово таким колоссальным усилием, словно сдвинул гранитную плиту. Мимоходом подумал, что выбрал крайне удачное сравнение: этакое надгробие для наших отношений.

Рё кивнул и уставился в окно, как-то моментально отгородился от меня, отдалился, замер в напряженной, наверняка неудобной позе. Я поймал себя на мысли, что до одури хочу прижаться к нему прямо сейчас, стиснуть в кулаках его футболку, уткнуться носом в шею и почувствовать, как он обнимает меня в ответ. Бог с ними, с поцелуями, ласками, сексом. Пусть бы просто обнял, сказал, что этого разговора никогда не было и не будет. Большего я бы и просить не стал.

Но Рё молчал. До нужной станции оставались считанные минуты, после которых нам предстояло впервые за несколько лет разъехаться в разные стороны. Мы не обсуждали это, но подсознательно я понимал, что должен сегодня вернуться в свою квартиру. В конце концов, переночевать там я мог в любое время. А за вещами придется ехать уже завтра. А может, Рё сам соберет все, что сочтет чужим, и пришлет мне с курьером? Думать так было просто невыносимо. Перед внутренним взором плавали, мешаясь, самые разные картины: маленькая ванная в его квартире и внезапно погасший свет, его нахальное, но такое долгожданное предложение переехать к нему, его неожиданные и всегда удивительные подарки, неловкая, но искренняя забота.- Увидимся в студии. До завтра, Джури, - меня в очередной раз передернуло, но Рё предпочел сделать вид, что не заметил. Он поспешно вышел из вагона, а я остался сидеть на своем месте, комкая в руках билет.- Простите, пожалуйста. Может быть, вам требуется помощь? Это конечная станция, - вежливый и слегка встревоженный голос вырвал меня из этого нелепого транса, смутил и заставил хоть как-то действовать.

- Нет, спасибо. Прошу прощения. Все в порядке, - я не вдумывался в то, что говорил, торопился выбраться на платформу, чтобы там решить, что делать дальше. Впрочем, это было и так понятно: ехать к себе, перед этим заглянуть в супермаркет, купить хоть что-нибудь из еды, всякие бытовые мелочи, тем более, что я там не появлялся черт знает сколько времени.

Я даже удивился, что ключ подошел к замку и без проблем впустил меня в темное холодное помещение. Бросив вещи и пакеты у порога, я прошел вглубь квартиры, по пути включая везде свет, чтобы не чувствовать так остро неожиданное, такое непривычное одиночество. Постоял немного посреди пустой, напомнившей почему-то морг, кухни, побрел в спальню и только там по-настоящему осознал, что остался один. Задрожал, обхватил себя руками и сел на пол, прислонился к стене, потому что ноги вдруг отказались держать.

- И это все? Вот так просто? – я спросил вслух, хотя знал, что ответа ждать неоткуда. Услышал свой голос, внезапно дрожащий, такой жалкий, словно бы осипший и больной, и вдруг разозлился. Обиделся на Рё и на себя. Как же так? Мы же любили друг друга, разве нет? Нет, мы любим. Я его люблю. Вот, так правильно. В этом я уверен на миллион процентов. Я. Его. Люблю.

Вскочил на ноги так резво, словно меня подбросило невидимой пружиной. Вихрем промчался по комнатам, щелкая выключателем, схватил с полки ключи и хлопнул дверью, отчего во всем подъезде мелко задрожали стекла. Да хоть бы и повылетали ко всем чертям, мне-то что? Одна-единственная мысль подстегивала меня, подгоняла, заставляла прыгать через три ступеньки, рискуя свернуть себе шею, потом выскочить прямо на проезжую часть, чтобы попытаться поймать такси. Водители резко объезжали, не желая связываться с психом, так что первому рискнувшему я готов был отдать все наличные деньги, которые у меня были, уже просто из благодарности.

В машине я просто извелся от нетерпения, ерзал на сидении, теребил браслеты на запястье с такой силой, что даже разорвал несколько, ругался сквозь зубы, боясь замолчать и сорваться на банальную истерику. Как расплачивался с таксистом, перебегал улицу и поднимался на нужный этаж, даже не запомнил: лишнее знание, ненужное. Дрожащими руками открыл дверь и замер, пораженный и сбитый с толку.

В квартире Рё было темно, тихо и пусто. Звенящая тишина била по нервам, напрягала и пугала до липкого пота по спине. Когда в кармане привычно звякнул мобильный, я так растерялся, что не сразу понял, что с ним делать. Наконец догадался, нажал на прием вызова и замер, будто кролик перед удавом.- Таку, открой мне дверь! – голос Рё звучал строго и как-то гулко, словно отражаясь от стен.

- Какую… дверь? – я решительно ничего не понимал, но на всякий случай выглянул на лестничную площадку: никого. С ума я сошел, что ли?- Входную. В твою квартиру, - на всякий случай уточнил Рё чуть более резко: начал терять терпение. Я собрался было сказать, что вроде бы и не закрывал ее, и только потом понял, какие же мы оба идиоты. Просто форменные придурки, хоть сейчас публикуй фотографии в учебниках.

- Рё… приезжай домой, - на большее не хватило: горло стиснула невидимая рука, перекрыла поток воздуха. До меня начало доходить, что он тоже не выдержал, не смог, сорвался за мной, как и я за ним. Только такие влюбленные, ненормальные дураки, как мы, могли еще и разминуться по пути.- Не вздумай уходить! – по тому, что слышно его стало урывками, я догадался, что сейчас Рё, так же, как и я недавно, бежит вниз по ступенькам.

- Я люблю тебя! – я отключился и сполз по стенке на пол, вытянул ноги и вздохнул, прикрыл глаза, справляясь с накатившим облегчением. На все вопросы я уже ответил. И даже пообещал не уходить, дождаться, провести рядом столько времени, сколько нам отпустит мироздание. Оставалось надеяться, что Рё понял меня правильно.