Aggy 20/06/2010 (1/1)

Горячие ладони скользили вверх и вниз, то с силой надавливая, то нежно поглаживая. Между ног и выше, царапая живот, а потом смыкаясь на члене, двигаясь быстрее, задавая темп, чтобы вскоре остановиться и опять дразнить.Иногда под настроение Такуя любил подобные ласки. Прикасаясь одними руками, он вытворял такое, что у меня перед глазами плыла мутная пелена, а в голове не оставалось ни единой мысли. Это было своего рода доминирование: все зависело лишь от него, он сам решал, как нам будет вместе. Чаще всего маленький долго ласкал меня, медленно и тягуче, а потом отдавался. А в этот раз он увлекся, и я рисковал сорваться уже сейчас, но остановить его не хватало сил.Лежа на спине и широко разведя в стороны ноги, я царапал простыню и неровно дышал. Такуя почти до боли прикусывал мои соски, а руками творил нечто невероятное, словами не опишешь, и я даже не спешил потребовать большего: насколько хорошо было в этот миг.Сдерживаясь из последних сил, я даже не сразу сообразил, что произошло в следующее мгновение. Глаза распахнулись, а сердце, и так работавшее на износ, подскочило. Впрочем, моего маленького ничего не смущало: он продолжал расцеловывать мою грудь, как будто ничего из ряда вон выходящего сейчас не делал, и только его пальцы, проникнувшие внутрь, двигались осторожно, но все быстрее.Ощущение было странным, не болезненным, но достаточно неприятным, и я лишь медленно выдохнул, постепенно приходя в себя от такой внезапной выходки. Такуя наконец оторвался от своего занятия, подтянулся чуть выше и, опершись на локоть свободной руки, заглянул в мои глаза. Взгляд был настороженным, как будто, не желая произносить ни слова, он пытался понять, можно ли ему продолжать. И, не встретив никакого протеста, прикоснулся к моей щеке, потом скользнул к губам, целуя глубоко и жарко.Привыкая к необычной ласке, я постепенно расслаблялся, а вот маленький распалялся все больше, чуть ли не кусался и вдавливал меня в постель. Однако дальнейшее оказалось еще более неожиданным.- Твою мать… - вырвалось у меня, ногти с силой царапнули его спину, наверняка оставляя яркий след. Губы Такуи тут же накрыли мои, перехватывая слова на выдохе, не позволяя возразить.Может, мне не верилось, что он так внезапно решится на подобное, не договорившись заранее, а может, потому что от долгой, такой томительной и нежной прелюдии я не уловил момент, когда он убрал ласкавшую руку и двинулся вперед бедрами.Такуя замер на месте, опираясь на локти и внимательно всматриваясь в мое лицо. В его глазах плясали безумные искорки, а я снова не мог насмотреться на него, искренне считая, что нет никого более красивого. Более любимого.Когда он сделал первое медленное движение, мне с трудом удалось сдержать болезненный стон.- Я тебя убью… - хотелось произнести это с угрозой, а вышло сдавленно и полузадушенно.- Да расслабься же, - строго потребовал он, не останавливаясь при этом."Легко сказать!" – чуть не возмутился я вслух, но в этот миг его губы снова коснулись моих.Маленький целовал трепетно, как будто не сексом занимался, а будил меня в воскресное утро. Даже поцелуем это назвать было сложно, его губы ласкали мои, словно успокаивали и отвлекали. Острая боль и нежное прикосновение, наслаждение на грани возможного. От вторжения, от неторопливых движений я по-прежнему не получал никакого удовольствия, но даже мысли не было оттолкнуть или потребовать остановиться. Вопреки всему, происходящее казалось правильным и важным.Такуя ускорял темп и, похоже, переставал себя контролировать. Разорвав поцелуй, он немного приподнялся, чтобы было удобней двигаться, и закрыл глаза. На своем лице я чувствовал его сбившееся дыхание и крепко сжимал зубы, чтобы жалобные и совсем неуместные сейчас стоны не вырвались наружу."Ладно, уговорил", - мысленно сделал ему одолжение я. Боль не проходила, но из режущей стала скорее тянущей, вполне терпимой. Сомкнув пальцы на своем члене, я попытался двигать рукой в такт, понимая, что кончить в таких условиях не получится, но пытаясь получить хоть какое-то удовольствие.- Рё… - это было больше похоже на всхлип, чем не страстный шепот.Маленький открыл глаза, посмотрел на меня, но тут же зажмурился. Однако в его взгляде я успел разглядеть нечто такое, чего не видел прежде. Щемящая нежность, преданность, любовь… Все сразу, всего по чуть-чуть, но так много, что в душе предательски дрогнуло."Мое сокровище, мое счастье…" – мелькнуло на периферии сознания. – "Мой любимый, единственный, самый лучший…"Сотни нежных слов, не способных передать и долю того, что я чувствовал в этот миг, закрутились на языке, но так и не были произнесены вслух. Во рту пересохло, голос не слушался, я только заворожено вглядывался в его лицо, закрытые глаза, приоткрытые губы, позабыв и о боли, и о том, что поза какая-то неудобная, позабыв обо всем.Такуя застонал, долго, протяжно, как я никогда не слышал. Последние его движения были более быстрыми, глубокими, особенно болезненными, но я уже не обращал на это внимания. Почувствовав, что он кончил, я сам не сдержался и крепко зажмурился, быстрее дергая рукой. Телу было по-прежнему больно и неудобно, но зато с эмоциями, сердцем, душой творилось что-то невероятное. От осознания того, что теперь мой маленький, моя единственная радость стал еще ближе, еще дороже, хотелось кричать от счастья. Казалось, что удивительный по силе оргазм накрыл от одного понимания этого.Маленький выдохнул и, словно разом потеряв силы, опустился, придавив всем весом. На шее я почувствовал неровное горячее дыхание, однако тут же он снова приподнялся на локтях. Я некрепко обнял его и почувствовал дрожь, не сразу понимая, что трясется не он, а мои руки.У него и так всегда были удивительно выразительные глаза, но в этот миг я как будто читал раскрытую книгу. Все его чувства, радость и обожание, восхищение и страх потерять, переплелись в этом взгляде и вызывали какое-то странное ощущение, внутреннюю дрожь. Казалось, что я не заслуживаю этого всего, что кроется в глубине его сердца и сейчас видится во взгляде.- Надо предупреждать о своих грязных намерениях, - начал я, поразившись, насколько хрипло звучит собственный голос. Молчать больше не было никаких сил, а любые слова о чувствах прозвучали бы пошло, потому я, как обычно, решил отшутиться и добавил: – Ты меня изнасиловал.- Я тебя люблю.Слова прозвучали почти неслышно, но каким-то образом я понял их. Или прочитал по губам.В следующее мгновение маленький был прижат к постели, а я целовал его, как ненормальный, сжимая под собой.- Не подлизывайся, я все равно тебя не прощу, - прошептал я, когда дыхания перестало хватать, и тут же пожаловался: - У меня теперь все болит.- Перетерпишь, - Такуя закрыл глаза и улыбнулся, а я залюбовался на миг, чтобы тут же склониться и поцеловать смеженные веки, чистый лоб, потом щеки и, наконец, его улыбку, самую любимую и дорогуюПочему у меня никогда не получалось, как у всех нормальных людей, просто сказать "я тебя тоже"? Почему не удавалось произнести такие простые слова? Хотя маленький никогда не обижался на это и не просил ответного признания, мне все равно каждый раз становилось не по себе от собственного молчания. И в этот миг пришло понимание: может быть, это оттого, что ни одно слово не выразит всю силу чувства. Не сможет раскрыть, что именно я испытываю к нему.А Такуя, наверное, всегда все прекрасно понимал и знал. Ведь знал же?..