Reiji. (1/1)

Рэйджи наблюдал за манипуляциями Анастасии, колдующей над его чашкой с горячим какао. Ана встряхнула баллончик взбитых сливок, возвела над напитком высокую плотную горку, украсила её маршмэллоу и кусочками шоколада.– С добрым утром!Котобуки тепло улыбнулся, внутренне осознавая, что его скорее стошнит, чем он выпьет порцию целиком.– Ана, я ничего не хочу сказать, но... – Рэйджи взглядом указал на тарелку с традиционными русскими бутербродами из масла и сыра. – Как ты ещё жива?Рэйджи провёл с Аной всего полторы недели, но успел съесть столько, сколько не наберётся за всю его жизнь. Когда он искал информацию о русских девушках на тематических форумах, он никогда не воспринимал всерьёз сообщения о желании большинства из них откормить своего мужчину. Для Аны совместные чаепития (пьёт она только чёрный чай и наотрез отказывается от зелёного) оказались явлением жизненно важным. Анастасия употребляет чай или любую другую сладкую гадость с чем угодно и когда угодно, создавая просто сумасшедшие комбинации: лимонад и филе форели, какао и бутерброды с колбасой или сыром, кофе и рамен, продолжать можно до бесконечности. При этом Сакурай до жути привередлива, насильно накормить её чем-то, что оказалось в немилости, невозможно.– А в чём проблема? – Ана с недоумением собрала ложечкой небольшую горку взбитых сливок, специально выбирая то место, где был шоколад. – Или ты намекаешь, что мне нужно худеть?– Нет, худеть я тебе не позволю, – Рэйджи взъерошил волосы, соображая. – Я даже не знаю, как объяснить. Так нельзя сочетать.– Кто сказал?– Понял.Котобуки не любитель сладостей, но Ана решила за него обратное, потому что сама без ума от конфет, печенья, тортов и так далее, далее, далее. Рэйджи обязан есть с ней каждые три-четыре часа, потому что Анастасия начинает чувствовать лёгкий голод к этому времени, и неважно, как много она съела до. Но самым забавным было полное несоответствие представлений обоих о "нормальной еде". Рэйджи считал, что питается по-европейски, оказался не прав: Сакурай заверила, что всё у него выходит по-японски, как бы сильно он не старался, а затем с пристрастием допросила Котобуки о его любимых блюдах, разочарованно вздыхала и качала головой на протяжении всего рассказа.– Всё не то, всё не то... – причитала Ана, а затем пообещала, что накормит Котобуки той самой, мифической нормальной едой.Русская кухня — вкусная и разнообразная за счёт множества культур, внёсших свой вклад в её создание, но для Рэйджи она — тяжёлая, некомфортная. Однако у него нет моральных сил на спор: детский интерес Аны к реакции на неизведанное превращает все минусы кулинарного эгоизма в плюсы.Им повезло, что владелец магазинчика на первом этаже жилого комплекса оказался местным, и небольшой универмаг продолжал работать во время урагана. Непогода затянулась: ветер хлестал по окнам, угрожая выбить стёкла, а дожди смывали с улиц не только пыль, но и машины. Ана, слишком правильная и стеснительная, приобрела себе фантастически отвратительную пижамку с мультяшными динозаврами. То, что её действия — чистейший абсурд, она не задумывалась.– Зато моя! – заявила Сакурай, и Рэйджи только мог пожать плечами.Короткие шортики, маечка на тонких лямках с глубоким вырезом, зелёная, но разукрашенная аляпистыми рептилиями — если игнорировать последний пункт, очень даже прелестный комплект ночного белья. Рэйджи обожает зелёный цвет, по праву считает его своим и ценит, когда партнёрши выражают принадлежность Котобуки столь невинным способом.Ана съела очередную конфету, пока Рэйджи переключал каналы на телевизоре, пытаясь найти более-менее интересное кино для просмотра. Время неумолимо близилось к полуночи, и Рэйджи в очередной раз удивился, что рядом с Анастасией совершенно не замечает, как проходят часы, до неё казавшиеся невыносимо долгими. — Оставь, оставь! – быстро заговорила Ана, начав размахивать руками. Рэйджи переключил канал. – Я хотела сходить на него в кинотеатр.– Ужастик? – Рэйджи усмехнулся. – Почему не романтический фильм с предсказуемым сюжетом?– Я показывала тебе "Дьявол носит Prada", но ты сказал, что он отстой. Будешь? – она указала на коробочку "Рафаэлло", которых осталось всего две.– А у меня есть выбор? – Рэйджи засмеялся, а затем растянулся на диване. – Не буду.Ана ударила его по ноге и раскрыла новую конфету. Она демонстративно игнорировала попытки Рэйджи разговорить её и вникала в происходящее на экране. Котобуки не сдавался: неслышно сел сзади и подул в ухо Анастасии.– Я же ем! – Сакурай дёрнулась, стараясь не просыпать кокосовую стружку из фантика, впрочем, Рэйджи не против искать её половину ночи ради минутной забавы. – Дурак!– Неужели тебе интереснее кино, чем я? – Рэйджи скрестил руки на животе Аны и положил голову на её плечо. – О, первый пошёл.Анастасия пропустила всю сцену убийства, в потёмках пытаясь разобраться с последней обёрткой.– Только половину и без ореха, – она прислонила шоколадный шарик к губам мужчины. Котобуки откусил сколько ему положено, но, к несчастью девушки, миндаль оказался с его стороны. – Нет-нет-нет, отдай!Рэйджи опешил, не понимая, стоит ли ему выплюнуть конфету, или же Ана таким образом шутит, однако, Анастасия впилась в его губы своими и языком забрала более вкусную половинку, Рэйджи вручив оставшуюся в её руке. Котобуки хотел притянуть композитора к себе, но Ана отодвинулась и посмотрела на часы.– Ой, я должна была позвонить дедушке, – она вскочила и бросилась к мобильному телефону, оставленному на столе. – Уже как три часа я позвонила дедушке!– Может завтра? – Рэйджи убрал пустую коробку на пол, чтобы случайно не смахнуть её во время более активных действий.– Я практически не общаюсь с ним, Рэйджи. К тому же, живу у тебя. – Кому плохо?– Он говорил, чтобы я шла домой ещё несколько дней назад, когда дождь прекратился на пару часов. – Рисковать здоровьем ради прихоти родителей? Чёрт возьми, твоя семья вообще не думает о тебе? Ана взглянула на Рэйджи, не понимая, прозвучала ли в его голосе скрытая агрессия. Котобуки, напротив, не скрывал раздражения, которое появляется всякий раз, стоит разговору свернуть на тему Сакураев.– Думает, но дедушка считает, что я засиделась у тебя. Неприлично. – Ана, солнышко, мы это обсуждали. – Рэйджи нежно обнял Анастасию, опуская руки на её обтянутые не подходящей по размеру тканью ягодицы. – Всё равно я должна вернуться домой. Рэйджи приложил палец к губам Аны, и она притихла.– Завтра отвезу тебя, договорились? Прогноз обещает хорошую погоду. – Котобуки улыбнулся фирменной улыбкой, искрящейся добротой.Рэйджи провёл пальцами по руке Сакурай, в которой она держала телефон, и постепенно вытеснил его, позволяя стукнуться об стол, заполнил её ладонь своей. Он осторожно коснулся губами кончика носа Аны, затем — щеки.– Давай не будем, – Ана упёрлась в грудь Рэйджи руками. – Я не в настроении сегодня.– Ты не обиделась?– Нет, всё нормально. Просто не хочу.– Ана, если ты думаешь, что это как-то повлияет на моё отношение к тебе или на желание жениться, то выброси подобную чушь из головы. – Рэйджи прижал девушку к себе и поцеловал в макушку. – Я люблю тебя. Почему мы не можем жить вместе заранее?– Потому что жить мы начнём так, будто женаты. Между прочим, уже начали. – А что плохого? Мы показываем свою любовь друг другу, это нормально. Ты не должна корить себя за удовольствие. Он физически мог чувствовать её внутренние колебания. Если на Ану оказывают такое давление внутри семьи, почему она не хочет остаться с ним? Анастасия — желанная гостья в его доме, и Рэйджи сумел показать насколько.Сакурай всё ещё оставалась для Рэйджи непостижимой загадкой. Котобуки верит в психологию и логику, но Ана попросту не поддаётся ни одному способу анализа. Рэйджи не способен постичь пределы её мозга и личности, может лишь предполагать чувства и тактические шаги. Ана мечется между сознанием ребёнка и женщины, независима, но скована внутренними барьерами.– Просто скажи, чего ты хочешь от наших отношений? Пора расставить акценты, Ана.Котобуки не предполагал, что Анастасия способна на страсть, считал её максимумом поддразнивание и побег, но всё оказалось иначе: внутри неё спит второе, подавленное "я", которое она прячет по какой-то причине, но которое просыпается в непредсказуемые моменты. Рэйджи видел близость с Аной односторонней игрой, но Анастасия, к его удивлению, обернула её в истинное единение тела и души для обоих.Сакурай смущённо промямлила ответ, затем чётко и уверенно повторила:– Создание семьи. Уважение, забота, моральная поддержка и гарантия того, что мы можем положиться друг на друга. Клянусь, Рэйджи, – Ана поджала губы. – Если ты серьёзен по отношению ко мне, я брошу всё и перееду в твою квартиру, раз ты так сильно хочешь видеть меня здесь. Я всего лишь боюсь, что ты наиграешься и в один прекрасный день выставишь меня за дверь.Эти слова ранили даже Рэйджи, и он не хочет представлять, какую боль они приносят Ане, вынужденной жить с ними многие годы и слышать позорные напоминания.– Тогда добро пожаловать в новый дом.Анастасия улыбнулась. Она просила о помощи, и он наконец-то понял её тихие мольбы. Рэйджи следует быть более решительным. Если родители Аны не захотят отпустить её добровольно, он заберёт свою девочку силой. В этот раз Рэйджи не позволит лишить его того, кто ему дорог, даже если на пути Котобуки встанет целый мир.Рэйджи приподнимает лицо Аны за подбородок и целует её губы, несмело открывающиеся в ответ.– Пора спать, – Рэйджи сдерживается, давая Ане почувствовать спокойствие.Их одежда будет сложена вместе, в шкафу Котобуки появятся наряды для Аны на любой случай, а на туалетном столике — любимая ею косметика. Рэйджи предпочитает видеть Анастасию настоящей, но раз её душа желает красок — ему только в радость. Тени, помада и румяна подчёркивают её внешность, делают более яркой и дополняют образ, хоть Ана уже прекрасна со всеми небольшими изъянами кожи, торчащими ушами и шрамом, скрываемым одеждой, в редких случаях — тональной основой.– Рэйджи, — Ана остановилась в дверях и улыбнулась. – Кто последний до ванной, тот дурак.Она убежала, задиристо смеясь, и Котобуки уже было не угнаться за ней. Рэйджи выключил телевизор во время кровавой расправы над одним из героев, проверил, не осталось ли в коробке конфет. Среди фантиков он нашёл ещё две штучки, оставленные специально для него. Мужчина вздохнул, с теплотой посмотрел в коридор, в котором скрылась Анастасия, и убрал конфеты в холодильник.Пока Ана была занята, Рэйджи взял её телефон и через уведомления на экране блокировки открыл мессенджер. Он без труда ввёл пароль, и ему стала доступна вся переписка Аны с одним из членов семьи, как оказалось, дядей. Рэйджи повезло — он предпочитает общаться на японском, в отличие от других родственников. Анастасия мало рассказывала про него, но судя по количеству сообщений, уточняющих, позвонит ли она сегодня, а затем по последнему: "Видимо нет. Напиши мне, чтобы я знал, что у тебя всё в порядке", — он лучше всех понимал её и уважал, но не был лишён профессионального волнения. Однако Рэйджи не понравилось допущение того, что с Аной случилась неприятность. Рэйджи никогда не подвергнет Ану опасности в отличие от Хаджи, заставляющего бежать к нему в часы затишья. Рэйджи ответил короткое "всё хорошо" и отключил телефон. Достаточно с Анастасии волнений и опасений. В его доме ей нечего бояться: шоковая терапия больше не повторится, как и демонстрация актёрских способностей.Первые два года после смерти Айне истощили запас искренних слёз Рэйджи. Он нарыдал своё и перестал чувствовать какую-либо потребность в освобождении негативных эмоций подобным путём. Проклятая статья огорчила его, но не более, а Ане необходимо было напомнить, что Котобуки — человек такой же как она. Результаты неоднозначны. Рэйджи верит Анастасии, но тоже ищет гарантии: Сакурай должна привязаться к нему. Пускай он лишит её работы, финансов и права на личное пространство, станет монстром, манипулятором, зато будет уверен — Ана в порядке. Котобуки нужно знать, что Анастасия не покончит с собой из-за безумия, в котором живёт вне стен его дома; нужно знать, что его квартира пропитана атмосферой любви и счастья, что в неё хочется возвращаться; нужно знать, что настоящая Ана открылась ему во время их первой ночи, и что она вернётся, когда почувствует себя в безопасности.Рэйджи пришёл за Аной, с удовлетворением увидел, как она забралась на кровать, заправленную тёмно-зелёным бельём. Анастасия до сих пор не догадывалась, что собственничество Котобуки находило отражение даже в мелочах.– Не спишь?Ана вздрогнула — голос Рэйджи раздался совсем рядом.– Тихушник, – Анастасия перевернулась на спину, чтобы видеть возлюбленного. Рэйджи воспользовался этим и улёгся рядом, чтобы их лица находились близко друг к другу.– Слушай, ты бы не хотела съездить в Россию?– Зачем?– Например, со мной. Я никогда не был во Владивостоке или, скажем, в Москве.– Во Владивостоке нечего смотреть, в Москве я сама не была. Можно, наверное.– Почему нечего? Ты там родилась, я хотел бы походить по твоему родному городу. Ты, кстати, не показывала мне выпускной альбом из средней школы. Расскажешь, как танцевала на церемонии.– Я не танцевала. – Ана улыбнулась, видя удивление Рэйджи.– Почему?– Никогда не понимала эту традицию, – Ана вздохнула. – К тому же меня заставили петь на линейке, когда прознали, что я уйду в музыку.– Это же здорово!Рэйджи не довелось слышать, как Ана поёт, а слушать песни, записанные с Ацуши, он не способен — слишком ревнив.– Возможно, я вообще эту самодеятельность не люблю и школу никогда не любила. Одноклассники, ежедневные подъёмы ни свет ни заря, чтобы выслушивать унижения от озлобленных тёток. Ко мне не цеплялись, потому что я нормально училась, а вот к остальным — за милую душу.Ана поморщилась.– В Японии за такое бы...– Ну, рассказывай! Если у вас не распространено такое среди учителей, то ученики с лихвой компенсируют! В России такая жестокость среди детей редкость, а у вас — норма.Котобуки не знал, что ответить: Сакурай права, и оба знают, что к её словам невозможно подкопаться.– Над Харукой издевались в академии, – Анастасия задумалась, вспоминая. – Вроде говорили, что она за деньги поступила или что-то такое. Забыла уже. Мы с Джунко тогда сплетничали друг с другом днями и ночами и следили за ней через Рэна. Во дуры, – она засмеялась.– Насчёт Рэна. Ты уж прости, что я снова спрашиваю, можешь спросить меня что-то неудобное в ответ, но у вас точно ничего не было?– Нет. Как бы тебе объяснить, когда я перевелась к Шайнингу, я всё ещё была с Ацуши, но ситуация с ним стабильно становилась хуже. В "Саотомэ" я уже ни с кем не общалась, потому что скучала по "Моцарту", все мои знакомые остались там, плюс у Шайнинга люди какие-то... карьеристы?– Подожди-подожди, ты перевелась из "Моцарта"?Рэйджи запаниковал: академия имени Моцарта считается достойным соперником академии Шайнинга, и Отори Рэйджинг предпочитает набирать артистов, вышедших из её стен. Возможно, случайная подработка в агентстве Отори не была случайностью? Поэтому Шайнинг взъелся на Ану? Положение Сакурай настолько нестабильно, что может окончательно разрушиться в любой момент, но Котобуки не готов отпускать Анастасию в чужое агентство, где его авторитет не имеет ни малейшего значения.– У меня стойкое ощущение, что я уже рассказывала, а ты не слушал. Не суть. Короче, у Шайнинга хреновое общество, вот что. Я могу показаться такой же, но буду откровенной — я делаю ради артиста и чуть-чуть для себя. Просто, чтобы иметь хоть какой-то выхлоп. Я могу войти в эту гонку и добиться большего, но я не люблю соперничество, ты сам знаешь, как бесил меня Курода. Я устала и хочу пожить для себя.– Такая позиция мне нравится намного больше.Потеря работы не станет для Аны большой проблемой. Рэйджи имеет право истолковывать её слова так, как услышал в спонтанной беседе — часто истина кроется в непринуждённости.– Я тоже размышляю, что будет после "Квартета", – грусть ясно звучала в словах айдола, и Анастасия не могла поверить, что именно Рэйджи поднял эту тему.– Ты не останешься в агентстве?Котобуки покачал головой.– Почему?!Ана подскочила, не заметила, что с её плеча упала лямка, открывая и без того плохо скрываемый красный след любви мужчины.– Всему своё время, солнышко. Рано или поздно "Квартет" потеряет актуальность, на наше место придут другие, более молодые и талантливые ребята. Я могу продолжать играть в сериалах, начать сольную карьеру, но прожить всю жизнь на сцене и быть занятым гастролями я не готов. У меня стойкое ощущение, что я уже рассказывал, а ты не слушала, – Рэйджи передразнил Ану, и она заулыбалась. – Я хочу семью. Большую и крепкую. Работа айдола хороша сейчас: деньги платят огромные, я коплю семейный бюджет, чтобы ни в чём не отказывать своим детям в будущем. Если я продолжу заниматься шоубизом, я выпаду из жизни семьи. Всё будет так, как сейчас. Хорошо, что с появлением "Стариш" мы стали чуточку свободнее, и я могу уделять тебе время.– И чем ты займёшься? После распада "Квартета".– Наймусь переводчиком с английского.– Да ты шутишь.– Серьёзно, у меня диплом. Я квалифицированный специалист.Ана почесала лоб, туго обдумывая слова Котобуки.– Я думала, ты станешь мангакой, как хотел в детстве.– Как мило, что ты помнишь. На мангаку нужно дополнительно выучиваться, уметь придумывать сюжеты, прокачивать скилл.– Ой-ой, дед, ты где таких слов понабрался-то? Скилл тебе нужен был, чтобы совращать невинных девочек, предлагая нарисовать их, как Розу из "Титаника".Рэйджи расхохотался. Он действительно предложил нарисовать Анастасию, как в знаменитом фильме, только не ожидал, что Сакурай согласится. Идея пополнить коллекцию её изображений, — о которой Сакурай даже не догадывалась, — обнажённой натурой долгое время не давала ему покоя, и во время процесса Котобуки то и дело поправлял позу Аны, находя для себя различные предлоги прикоснуться к ней.– Кто такая Роза в сравнении с тобой? Так, блёклая пародия.Котобуки протянул к ней руку, погладил по предплечью. "Вот бы это время никогда не кончалось", — Рэйджи знал: уже послезавтра застопорившаяся работа вновь начнётся, придётся суетиться на записях шоу и обсуждении новой песни группы для "Triple S", а также для продвижения каждого участника. Шайнинг рассчитывает на них, и "Квартет" обязан соответствовать ожиданиям. Единственной странностью было назначение на роль ведущего композитора Нанами Харуки. Честно говоря, Котобуки не доверил бы такую работу даже Ане — у обеих попросту нет опыта. Что-то странное в последнее время творилось с Саотомэ, и Рэйджи очень хочется понять, что именно, до того, как директор выкинет новый фокус.– Точно, я же хотел тебе кое-что показать. Ты как, сонная или посмотришь?– Посмотрю, – Анастасия села по-турецки, принялась ждать. Рэйджи поднялся, включил в комнате свет и открыл ящик комода. Он перевернул несколько альбомов и нашёл потрёпанную колоду европейских игральных карт.– Запоминай, – Котобуки сел перед Анастасией, показал ей первую попавшуюся карту — семёрку черви.Мужчина вернул карту в колоду, положив её в середину, затем тщательно перемешал. Эффектно уронив карты из ладони в ладонь, он выудил ту самую семёрку.Анастасия громко вдохнула, как от испуга, вытаращилась на Рэйджи, не веря своим глазам.– Как ты это сделал?!– Секрет, – Рэйджи довольно растянул губы в улыбке. – Расскажу, только если поцелуешь.Ана рывком обняла его за шею, едва не сбросив с кровати на пол, торопливо поцеловала несколько раз в губы.– Странно, обычно девушки моментально отвечают отказом, – он кивнул сам себе. – Фишка вот в чём.Котобуки подцепил две карты, затем сложил их, чтобы совпадали края, и показал, как одну.– Видишь, здесь другая карта.Рэйджи раскрыл середину колоды, чтобы подтвердить слова.– А наша внизу. Теперь следи за тасовкой.Действительно, айдол принялся тасовать колоду так, чтобы нужная цифра и масть всегда оставались внизу, просто накидывал общую массу поверх.– Ловкость рук и никакого обмана. Попробуешь?Ана несмело взяла карты, попыталась сложить первые две, но они расползлись, а затем просыпалась остальные.– Нет, я не буду. Мне в карты лучше играть, чем колдовать. Это было очень здорово, Рэй. Где ты научился?– Мама научила, пришлось вспомнить, потому что меня и Отою с Токией выбрали ведущими программы фокусов.– Ничего себе, поздравляю! Почему ты не сказал?– Не особо хочу говорить о работе. За пределами агентства она меня не интересует.– Бина обожает это шоу, теперь у неё будет больше поводов для любви и битв за пульт от телевизора.Ана хихикнула. Рэйджи заметил, что Альбина благосклонна к нему и скорее всего использует доброту малышки как отличный повод войти в семью Сакурай.Рэйджи выполнил своё обещание и отвёз Ану домой на следующее утро, ожидая, что она тут же соберёт необходимые на первое время вещи и уедет с ним обратно. Случилось иначе: всё семейство, проживающее в Японии, ожидаемо оказалось дома, и, очевидно, заяви Ана о переезде, её бы обругали последними словами и никуда бы не пустили. Анастасия мудро разузнала обстановку перед действием, поэтому Рэйджи приготовился к обеду с домочадцами Сакурай.– Раз уж такое дело, то и тебя нужно познакомить с моей семьёй.– Конечно, когда им будет удобно. – Она с опаской посмотрела в окно. – Я нервничаю. Как ты собираешься говорить им, что я переезжаю? Придумал что-то?– Да, – Рэйджи усмехнулся. – правду.– Нам конец.Ана набрала в лёгкие побольше воздуха, задержала дыхание, а затем выдохнула, открыла дверь и вышла, не давая себе времени на излишние раздумья. Котобуки одобрил её стратегию.Сакурай нажала на звонок, переминалась с ноги на ногу, пока не услышала характерный звук открываемой двери. Анастасия тут же натянула улыбку, поплотнее укутулась в пиджак, боясь, что кто-то сможет разглядеть боди, по привычке сняла кеды, наступив на пятку. Коротко представив Котобуки, она убежала к себе переодеваться и собирать чемодан.Альбина радостно крутилась вокруг айдола, красочно вспомнила первую встречу с ним, посвятив родителей в происходящее. Такая детская простота не могла оставить Котобуки равнодушным. Он обожал детей: и жизнерадостных, полных энергии, и серьёзных карапузов, впитавших сознание истинных японцев с пелёнок.Рэйджи разговорился с родителями Альбины об Ане, её успехах и, конечно же, отношениях с ним; Хаджи предпочитал слушать. Он не встревал, иногда качал головой или хмурил потерявшие прежний яркий блеск тёмные глаза. Его мысли — сплошная загадка. По атмосфере Котобуки чувствовал, что производит хорошее впечатление, рассказал пару шуток, впечатливших дядю. Саша часто спрашивала мужа значение некоторых слов, просила перевсти её вопросы. Ана любезно поделилась информацией: Саша — флорист, собирается открывать собственный магазинчик, но не может выбрать подходящее место. Рэйджи как бы невзначай обронил, что в Токио негде купить качественные и красивые букеты — всё заставили торговыми центрами, продуктовыми, электроникой и прочей радостью потребителя, совершенно позабыв о цветах — важном аспекте духовной японской культуры. Как и ожидалось, он вывел Сашу на диалог, посоветовал несколько выгодных районов и по широкой улыбке понял, что заручился поддержкой ещё одной Сакурай.Анастасия спустилась в типичном домашнем платье — кремовый оттенок, розовые цветочки, стиль — винтаж.– Вы ещё не пили чай? – заметно нервничая спросила Ана, сев возле Рэйджи, но на некотором расстоянии. Видимо на том, которое принято считать приличным.– Нет-нет, я отказался, сама понимаешь. – Рэйджи посмеялся, положил свою ладонь на её. – Весьма удивительная традиция! Я в жизни никогда не видел, чтобы кто-то пил так много чая!– Поддерживаю, потрясающая национальная черта. Но вкуснее чая, чем в самоваре, вы никогда не попробуете.Дядя, чьё имя оказалось слишком замысловатым для запоминания, был заядлым любителем почаёвничать вместо работы. Он принялся с удовольствием рассказывать о русских десертах, прилагающихся к застолью, да так вкусно, что у Рэйджи едва не заурчал живот от разыгравшегося аппетита.– А вот мы, пожалуй, пойдём и попьём чайку с пряниками. У нас остались ещё пряники? – Ана хлопнула себя по бёдрам и заговорила после того, как встретилась взглядом с Хаджи. Она увела родителей Бины и саму девочку, оставив Котобуки с ним наедине.– Я полагаю, что могу тебе доверять, Рэйджи. – тяжело проговорил Хаджи, будто его всё ещё терзали сомнения. – Оставь весёлость, меня этим не возьмёшь. Тем более, она тебе не свойственна. Рэйджи удивлённо вскинул брови.– Я работаю в полиции уже очень много лет, – он сложил руки в замок. – и я могу понять почти всё о человеке, просто посмотрев на него. И то, что вы приехали не просто так — тоже. Поэтому говори напрямую.– Я хочу, чтобы Ана жила у меня.– А она хочет этого?– Да.Неважно, какими методами Рэйджи получил согласие. Сакурай закрыл глаза, как от внезапной боли; Котобуки прекрасно его понял: отпускать всегда тяжело. И мёртвых, и живых. – Кроме того я планирую сделать ей предложение, как только представится возможным жениться.– Однако я никак не смогу тебе в этом помочь.Рэйджи опешил. Хаджи — не смертоносный дракон, охраняющий принцессу?– Я не смогу дать тебе разрешение на брак. За этим придётся обращаться к её отцу и матери. Но раз уж все на твоей стороне, я тоже поддержу тебя.– Почему? – Рэйджи знает, что играет с огнём, но на его месте сейчас мог сидеть кто угодно. Кто угодно мог втереться в доверие и заполучить Ану. Кто угодно мог обмануть несчастного старого следователя и забрать у него самое драгоценное.– Я не могу отказывать Настасье, и мне кажется, что она поступает правильно. Возможно потому, что мне больше ничего не остаётся, кроме как довериться ей. Да и у меня не так много времени, чтобы убедиться, что она попала в хорошие руки.– Что вы, – Рэйджи сглотнул образовавшийся в горле ком. – Вы проживёте ещё очень-очень долго, я уверен.– Но задуматься должен уже сейчас.Котобуки смог уловить то, что было недоступно ему до недавнего времени — грубо перекроенное и неладно сшитое понятие любви, которое чуждо кому-то, вроде Сакурая Хаджи. Рэйджи сравнил эту любовь со своей, ему даже стало совестно, что он отрывает у Сакурая часть сердца, но собственная нужда в Ане сильнее.– Я вас не подведу, – Рэйджи встал и протянул ладонь для рукопожатия.Мужчины скрепили руки.И Рэйджи возненавидел его — старого, глупого Сакурая, продавшего внучку, лишь бы успокоить себя. Их счастье, что Рэйджи — честный человек, а ведь на его месте мог оказаться убийца, Ацуши, Рэн, список можно продолжать до бесконечности.Пробыв гостем до вечера, Котобуки удивился, что в таком маленьком доме умудряются спокойно жить четверо взрослых и ребёнок. Хаджи и Ана располагали собственными комнатами, для Альбины чулан переделали в спальню, а молодые Сакураи спали на диване в гостиной. Рэйджи бы не смог находиться в тесноте, да не в обиде долгие годы, как это делала Ана, он бы скорее сошёл с ума или сбежал.– Вот, – Анастасия положила ему на колени толстый потрёпанный альбом. – по просьбам трудящихся.Рэйджи похлопал рядом с собой, и Ана села, так близко, что их бёдра соприкасалась.– Какая ты милая!С первой же фотографии на Котобуки посмотрела упитанная малышка с пухлыми круглыми щёчками, давящями на глаза, от чего те казались более узкими, чем были на самом деле. Чем дальше он листал, тем шире становилась его тёплая улыбка: скоро к Настасье (как же красиво звучит её сокращённое имя в родном варианте, возможно, Рэйджи стоит начать называть Ану так?) присоединился Дима, и два смешных ребятёнка соответствовали эстетике детских фото — палки, лужи, смешные ситуации. Но чем старше становилась Ана, тем заметнее она худела. Количество фото резко сократилось. В какой-то момент про неё будто забыли — никаких воспоминаний в период с десяти до пятнадцати лет. Нашлась всего лишь одна фотография.– Это Дима сфотографировал, пока я не видела. Мы тогда ходили с его друзьями на речку и кто-то принёс с собой фотоаппарат. Мне здесь тринадцать или четырнадцать. Несомненно, Ацуши можно понять. На травянистом берегу полубоком сидит красивая хрупкая девочка с длинными тонкими конечностями в ярком купальнике с цветами; грустная, она приобняла колени руками и смотрит в неизвестном направлении. Уже заметна набухшая, готовая к росту грудь, и Рэйджи противно представлять, что мальчишки разглядывали Ану (трусоватые, грубые мальчуганы способны только искоса смотреть и воображать), а затем к ним присоединился Ацуши со взрослой, сформировавшейся похотью. Очевидно, он нашёл в тогдашней Ане неспособность постоять за себя и потерянность, полную отрешённость от мира.Пятнадцать лет. Ана в форме "Моцарта" стоит в компании одноклассников, затем на фото, сделанном в течение учебного года, рядом с Сумераги Кирой!– Ты знакома с Сумераги? – спросил Рэйджи, присвистнув. Почему-то увидеть участника "Хэвенс" рядом с ней он никак не ожидал.– Кира был моим семпаем и хорошим приятелем. Кстати, он и Ацуши — лучшие друзья. По крайней мере, раньше ими являлись. Не трудно угадать, через кого Ацуши на меня вышел."Чёртов Кира, — мнение Рэйджи о Сумераги моментально испортилось. — Наверняка был влюблён в мою девочку, только вот дружок твой оказался наглее и быстрее".Вновь перерыв. Затем Ана в выпускном костюме, рядом с ней — Рэн. К удивлению Рэйджи, Ана не в платье, а в брюках и блузе. Если на фотографии с Кирой Анастасия искрится счастьем, с Рэном она лишь попыталась выдавить улыбку.– Тебе понравился выпускной у Шайнинга?– Я не хочу об этом говорить.Видимо, нет.Мужчина обрадовался, когда он и Ана наконец-то уехали. Сакурай сдержала слово, вернулась к нему с большой спортивной сумкой и рюкзаком. Рэйджи уверен: когда Ана вышла из дома с осознанием, что придёт в него только в гости, она стала дышать свободнее.Чтобы развеяться, Котобуки привёз Анастасию в торговый центр.– А это зачем? Болеешь? – спросила Сакурай, наблюдая, как мужчина надевает тканевую маску.– Смотреть не будут.– Точно, я же забыла, что встречаюсь с суперзвездой. Секретность превыше всего.Рэйджи засмеялся.– Пойдём, шпионка ты моя.Ана неброско приоделась: джинсы и джинсовая курточка, под ней — чёрная кофточка, на ногах — кеды. Не по погоде, но достаточно для передвижения в зданиях. По внешнему виду они — типичная, ничем не примечательная пара, счастье для Рэйджи. Уговаривать Ану — всё равно, что барана. Ни с одной из женщин он раньше не имел таких жутких проблем, особенно, когда дело касалось покупки подарков. Анастасия скорее готова умереть, чем позволить заплатить за себя, но Рэйджи сумел её переубедить и пополнить гардероб Сакурай двумя платьями (одно в европейском стиле, а другое, моментально ставшее любимым, — утеплённое чёрное ципао длиной до лодыжек), меховым пальто и элегантными, расписанными золотыми цветами и завитками ботильонами на тонком каблуке. Рэйджи хотел заманить Ану в магазин косметики, но она твёрдо отказала. Пришлось повиноваться.Моральное удовлетворение от созерцания вещей Анастасии в его квартире, кажется, не перестанет преследовать Рэйджи до конца дней. "Я найду способ жениться на тебе в ближайшем времени", — Котобуки с улыбкой наблюдал, как Ана ворочается в постели, пытаясь удобно устроиться.В его голову пришла гениальная идея. Возможно, их согласятся обвенчать? Тогда не придётся продумывать схемы по получению согласия от родителей, а Рэйджи готов на всё, чтобы связать себя с Аной крепчайшими узами.– Солнышко, – Котобуки прошептал ей в затылок, и Сакурай покрылась мурашками. – Как бы ты отреагировала, если бы узнала, что я хочу сменить веру?– Только не ислам... – Ана повернулась на спину, провела ладонью по лбу к волосам.– Нет, на твою.– Нет "моей" веры, Рэйджи, это называется христианство и у тебя должны быть серьёзные причины. Какие?– Я хочу, чтобы нас обвенчали.Ана приоткрыла рот, ошеломлённая.– Моя свадебная горячка передалась тебе? – она нервно хихикнула, Рэйджи поддержал.– Я много думал и понял, что не хочу ждать. Чем быстрее, тем лучше. Возможность найти настоящую любовь выпадает лишь раз в жизни, и я не упущу её. Уверен, тебе так тоже будет спокойнее. Мы ведь можем пожениться в России, а потом спокойно подтвердить наш брак в Японии?– Я не знаю.Анастасия не лгала и испугалась — это было видно по её глазам.