Глава 18 (2/2)
Я остановилась в метре от выхода, а моя рука повисла в воздухе, готовая вот-вот дёрнуть ручку тяжёлой двери. Но я не дёргала и, более того, вовсе сделала пару шагов назад, боясь поднять взгляд на Грейс. Хотя мне не надо было этого делать, потому что наша разница в росте позволяла мне даже с опущенной головой видеть надежду, смешанную с горькой каплей боли и обиды. Именно поэтому я не хочу разбираться с ней лично и просто избегаю. Каждый раз, каждый чёртов раз я смотрю на неё и вижу собственную вину в том, каким становится её взгляд. Хоть я и знала, что она не должна питать ко мне никаких надежд и не должна строить планы, которые всё равно не сбудутся, мне было обидно за неё, что я не оставила и шанса. Но он был. Грейс Перкинс его забрала, когда написала мне сообщение о походе к Эштону, от которого у меня теперь сплошные мурашки по коже от одного только воспоминания.
— Просто объясни, что я сделала, — Перкинс пыталась поймать мой взгляд, но я отводила его, как только хоть на секунду встречалась с её голубыми глазами. — Я просто понятия не имею, почему ты снова меня избегаешь. Я облажалась? Я чем-то обидела тебя? Может, это из-за тех сообщений? Они тебя напугали?
— Грейс, перестань... — Я не понимаю, в чём дело. Всё ведь было так хорошо, почему ты вдруг отказалась от меня? Просто скажи, что я сделала не так, и я исправлюсь, честно! Я хочу, чтобы ты была моим другом, Бетани, не отталкивай меня! — я покачала головой, чувствуя, как вина разливалась по всему телу, и я чувствовала её каждой своей клеткой. Я была в полнейшем замешательстве, слушая слова, нет, мольбу о том, чтобы я её не бросала.
В этот момент я ненавидела себя и ненавидела Грейс Перкинс, которая буквально вынуждала меня простить все её странности и все грехи, которые она совершила и о которых я даже не знала.
— Скажи, что заставляет тебя двигаться вперёд? — девушка нахмурилась, явно не понимая вопроса, поэтому, сжав волю в кулак, я повторила. — Почему ты не оставляешь попытки? Почему ты хочешь после всех моих поступков и дальше общаться со мной? Перкинс, почему ты движешься вперёд? Девушка, кажется, не знала, что мне ответить, либо не хотела говорить правду. Она смотрела на свою сумку, перекинутую через плечо, и после недолгих раздумий полезла в неё, достав то, что я никак не ожидала увидеть в её руках.
— Я сразу поняла, что нет никакой библиотеки, куда ты должна была отдать книгу, которую ?потеряла?, — Грейс держала массивную книгу в грязно-коричневом переплёте, перекладывая из руки в руку. — У тебя есть ещё один повод меня избегать, но я должна была выяснить, в чём дело. Я достала это из твоего шкафчика и открыла там, где открывала и ты. И кроме фотографии, которую я уже видела, там были... надписи, — она протянула вещь мне, пока я с испугом в глазах слушала её рассказ, шепча про себя: ?Нет, нет, нет?. — Тебя кто-то достаёт, да? И ты подумала на меня, если вспомнить твой испуганный взгляд, который метался от меня к книге. Прямо как сейчас. Я знаю, это не моё дело, но я могу помочь. Не буду говорить, что именно я собираюсь сделать, но если благодаря этому мы сможем дружить, то... — Не надо. Я не знала, что пугало меня больше: то, что Грейс теперь знает о существовании моего преследователя, или то, что она собирается мне как-то помочь, а как — не говорит и не собирается. Покусывая губы, я думала, как поделикатнее отойти от этой темы, сойдя к тому, что нам с ней стоит перестать общаться вовсе. Да, я думала, что из нас может выйти что-то путное. Но я не думала, что это дойдёт до такого. Теперь меня в дважды сильнее пугает сама мысль о том, чтобы вестись с Перкинс, но спустя такое непродолжительное время и несколько попыток начать всё сначала я поняла, что попытки остановить это — бессмыслица, пока мы с ней проводим время в одних стенах пять дней в неделю. Однако я должна дать ей понять, что между нами больше не может быть абсолютно ничего. И я боялась не того, что Грейс Перкинс возложит на мои плечи свою обиду, а того, что она не остановится. — Я ценю, что ты хочешь мне помочь, но это не твои заботы, Грейс, — я наспех засунула книгу в рюкзак, заправив за ухо прядь выбившихся из хвоста волос. — Мне хотелось дать тебе то же, что ты была готова дать мне. Но это желание исчезло, поэтому будет лучше прекратить вот это всё между нами, ладно? Лучше сделать это сейчас, пока не стало поздно, чем потом, когда от попыток у меня будут мозоли на руках, а мы обе будем слишком уставшими, чтобы что-то обсуждать.
Грейс не произнесла ни слова, не отрывая свой умоляющий взгляд от меня. И как бы сильно мне ни хотелось остаться и объяснить ей, что на этом жизнь не заканчивается, я прекрасно понимала, что станет только хуже. Легонько похлопав её по плечу, я не оборачиваясь вернулась к двери, открыла её и вышла на крыльцо, вдохнув полные лёгкие воздуха, пока позади меня, за стёклами, стояла растерявшаяся девушка, смотрящая мне вслед.
— Ты перестала пытаться, а я не перестану!
Крик Грейс мне вслед был больше похож на приглушённый вопль, от чего моё сердце едва не остановилось. Хотелось обернуться, посмотреть, насколько она разочаровалась во мне, но было бы это не только неуместно, но ещё и грубо, высокомерно с моей стороны. Застыв всего на секунду, я продолжила свой путь, лежавший к магазину.
Эта девушка почти ничего не значила для меня, но мне почему-то больно отпускать её. Наверное, это потому, что она вонзает в меня ножи каждый раз с новой силой, а я пытаюсь не обращать на это внимание и разглядываю в ней разочарованность в этом мире, появлению которой посодействовала я. Но если бы я не сделала этого сейчас, то потом стало бы хуже. Я ни на каплю не сомневаюсь в словах Перкинс о том, что пытаться она не перестанет. Да, не перестанет, но это будет длиться не больше месяца. Потом девушке придётся смириться с тем, что нет ни толики надежды, и либо она продолжит и дальше пустые попытки, либо остановится. Успокаивает меня лишь то, что я наперёд знаю, что она остановится. Это не будет продолжаться так долго, чтобы я вздумала поменять решение. Это не будет продолжаться так долго, чтобы вид Перкинс вызывал во мне боль или отвращение.
Все эти размышления по поводу Грейс Перкинс навели меня на забавную, несколько ироничную мысль: мне кажется, что девушка борется с пустотой — со мной, не давшей ей ни единого шанса. Она не сдаётся после всех неудачных попыток, а они, в свою очередь, только мотивируют девушку действовать дальше. Да, для меня это глупость. Наверняка я совсем скоро буду злиться на Грейс, но она вряд ли отступит тогда, если не отступила сейчас. И я понимаю, что в ситуации с Эштоном происходит всё то же самое; пусть попытка у нас была только одна, но я серьёзно настроилась продолжать во что бы то ни стало. Я поставила себе цель, как и всегда: сделать так, чтобы жить Эштону Ирвину было не в тягость. Действуя вопреки его желаниям, я становлюсь нисколько не лучше Перкинс. Двойные стандарты? Нет, определённо нет. Скорее, непонимание. Что движет Грейс, когда она ко мне тянется? — я и понятия не имею. Зато я отлично знаю, что движет мною, когда я снова думаю об Ирвине и о подходе, с которым всё могло бы получиться.
Взглянув на часы, я заметила, что у меня осталось ещё около часа до начала моей смены. Я на минуту остановилась, оглядевшись по сторонам, и в голову мне взбрела чертовски странная мысль. Вернее, это был несколько иной маршрут до минимаркета, с которым я могла бы сделать ещё одно дельце. Оно станет шагом к достижению моей третьей по важности цели, поэтому я резко свернула на девяносто градусов, перейдя на другую сторону улицы. Я понимала, что поступаю совершенно нелогично: отвергаю Перкинс с её стремлением идти вперёд и сразу же несусь к Эштону, чтобы сообщить о тех же намерениях. Чертовски двулично с моей стороны, но я почти ничего не могла с этим поделать. Меня нёс огонь моих стремлений, а отказать ему я могла с превеликим трудом.
Через каких-то десять-пятнадцать минут я вновь стояла на том же крыльце, где вчера же меня по-доброму спровадили отсюда. Но вот я вернулась и больше не собираюсь сворачивать назад, потому что это неправильно. Неправильно, что у меня есть шанс поменять что-то в паршивой жизни человека в лучшую сторону, а я вместо этого буду молча наблюдать за ужасной картиной. Поэтому в этот раз я не дам захлопнуть дверь перед своим носом, даже если меня силой спровадят с этого участка.
Нажав на звонок, я снова услышала его перебойный звон, после которого последовала абсолютная тишина. Я знаю, что он дома. Ему некуда идти, потому что всюду за ним наблюдают люди, даже если он этого не замечает. Легче коротать свою несложившуюся жизнь на диване перед телевизором, чем предпринимать попытки жить дальше. И я хочу поменять его мнение на этот счёт, даже если сначала он упорно будет отказываться от моей помощи.
Дверь передо мной открылась, на этот раз чуть шире, чем в пятницу. Выражение лица Эштона ничуть не поменялось, я даже не видела эмоции, хоть отдалённо напоминавшие ?Снова ты?. Ирвин поджал губы, выжидающе смотря на меня, и я, сделав глубокий вздох, на одном дыхании произнесла:
— Я знаю, что ты не хочешь меня видеть. Пускай. Знаю, что тебя злит мысль, что теперь твоя жизнь сложилась совершенно иначе, и по большей части это моя вина. Но я не буду извиняться за то, что я была единственной, кто тебя искал, и что только из-за меня тебя нашли в том чёртовом доме на окраине города. Я рада, что так случилось, но не рада тому, в каком ты состоянии. Ты можешь тысячу раз сказать мне о том, что я лезу не в своё дело, но раз ты злишься на меня из-за того, что я поспособствовала твоему новому раскладу жизни, то, видимо, всё-таки это моё дело. И я хочу внести свою лепту. Хочу, чтобы ты знал, что не всё в этом маленьком городке, где каждый наслышан о тебе, такое ужасное. Я буду бороться и сделаю так, чтобы ты это понял. Я не единственный человек, который желает тебе добра. И я наверняка не единственный человек, которому не наплевать. Поэтому я буду пытаться вернуть тебя к жизни, хоть это и странно, учитывая наши недолгие отношения. И, пожалуйста, не отвергай меня, иначе мне придётся действовать против твоей воли, и можешь не сомневаться — так я и поступлю.
Я смотрела в его глаза, в которых эмоции плавно сменялись одна за другой, но никаким воодушевлением здесь не пахло. По большей части, всё, что выражало его лицо, — полный скептицизм. Эштон словно не слышал моих слов, лишь видел, как быстро я тараторю и как сильно пытаюсь донести до него смысл всего мною сказанного.
Парень усмехнулся, покачав головой, и я сразу почувствовала эту вражду от него по отношению ко мне, но не стала выдавать того, что она угроза всему, что я сказала. — Наверное, ты не так поняла в прошлый раз, — Эштон пошире приоткрыл дверь, как тогда, и смотрел прямо мне в глаза, желая, чтобы я вдолбила себе в голову каждое его слово. — Я не хочу иметь с тобой ничего общего, ясно? Мне не нужна твоя помощь и какие-то дурацкие попытки помочь там, где ты не можешь и не должна помогать. Мне от тебя не нужно совершенно ничего, в том числе и твоё дрянное печенье, если ты снова вздумаешь принести его, чтобы задобрить меня. Я повторю ещё раз, Бетани, — он поставил ударение на моё имя, как бы сомневаясь, что правильно его назвал. — Хватит. Не суйся, куда не просят. Оставь меня в покое.
На этот раз хлопать дверью он не стал. Эштон аккуратно прикрыл её, и я слышала, как звенит дверная цепочка с той стороны. Недолгое шарканье ног по полу, и снова на всю громкость в доме включился телевизор, который мог заглушить любые мои стуки и крики.