Глава 18 (1/2)
31.03.2014
Я часто думаю над тем, что заставляет нас двигаться вперёд. Сегодня человек, не расстававшийся с пачкой сигарет уже больше пяти лет, решил бросить курить. Почему он это сделал? Ответ очевиден: человек задумался о своём здоровье и понял, что розоватый цвет лёгких нравится ему куда больше, чем испепелённый дымом серый, безжизненный и сдающий свои позиции орган дыхания. Сегодня ребёнок, учившийся стабильно на ?С? и никак не выше, решил взяться за ум, каждый день садится за уроки и повторяет их раз за разом, пока информация плотно не осядет в его голове. Ответ на вопрос, опять же, очевиден: колледж, университет, престижная высокооплачиваемая работа и, скорее всего, счастливое будущее в достатке. У людей всегда есть цели, чтобы двигаться вперёд и сдаваться, пока они, незаметно для себя, крепко не сжали лопату руками и не начали рыть себе яму, из которой вряд ли потом выберутся, пока не стало поздно. Ими движет желание достичь чего-то большего, чего-то, что обеспечит им счастье. Несложно догадаться, что люди двигаются вперёд в большинстве случаев ради собственных целей.
Но какая цель у меня?
Я знаю, она есть. И если в случае с заядлым курильщиком и стабильным троечником всё предельно ясно, то со мной — не совсем.
Сколько я себя помню, я никогда не опускала руки, когда дело касалось собственных достижений, будь они катастрофически малы или же столь велики, чтобы я в будущем могла этим гордиться. Нет, это ни в коем случае не отклик в принципе не существующей гордыни и даже не хвастовство. Я родилась и была воспитана тем человеком, который не должен терять цели и — более того — не должен терять себя. Несмотря на все драматичные события в моей жизни, мне удалось сохранить и себя, и свои цели. Я до сих пор усердно тружусь в школе, чтобы поступить в хороший колледж, а потом найти хорошую работу; я до сих каждый день напоминаю себе, кто я такая, чтобы не сбиться со своего пути. Однако одна вещь, которой я решила строго придерживаться, оказывается, не имеет никакого обоснования.
Я говорю как раз об Эштоне Ирвине, которому я клялась помочь чего бы мне это ни стоило. У меня есть чувство, что я должна это сделать, но хорошенько поразмыслив, я не нашла мотивов. Сначала я подумала, что найти ответ — проще простого, ведь он лежит на поверхности, но только спустя часы самокопания я поняла, что залезла уже глубоко, но так ничего и не нашла. Я всегда знала, почему у меня возникают цели, и какой от них должен был быть толк. Сейчас же я абсолютно не понимала, во что выльется моя бескорыстная помощь человеку, который обязательно постарается её отвергнуть. — Бетани Анастасия Джефф! — я услышала частый стук каблуков прямо рядом с собой, дёрнувшись, словно меня резким движением вырвали в реальность из другого пространства. — Какого чёрта ты спишь на предпредпредпоследней генеральной репетиции?! Если тебе так скучно, то я найду тебе свободную роль в моей пьесе, можешь даже не сомневаться!
Визг Шейлы ещё пару минут стоял у меня в ушах, пока я пыталась понять, в каком промежутке от начала до конца находилась репетиция. Заметив, что я за время, отведённое на поиск смысла жизни, чуть сползла с кресла, я уселась, как полагается, и стала наблюдать за душещипательной сценой, в которой Бонни Кристиан, одетая в средневековую одежду, ссорилась с Шейлой, крича, какая та идиотка, а потом бросила сценарий на пол, с шумом уйдя за кулисы. Мне хотелось просто посмеяться у Уоррен за спиной, но я знала, что добром это не кончится, поэтому опустила голову и исподлобья наблюдала за оставшимися растерянными актёрами на сцене.
Со мной в одном ряду сидела ещё пара человек из параллели и Филлис, чуть ли не храпевшая под боком. Все были не особо настроены наблюдать за этим цирком, но кто-то, кроме Шейлы, должен был следить за гармоничностью на сцене. Где-то за занавесом стоял Майкл с картонной декорацией в руках, изредка выглядывавший и всем видом показывавший, как ему тошно от всей этой заварухи.
Хоть теперь всё моё внимание и было переключено на освещаемую прожекторами сцену, а мысли всё равно витали где-то далеко отсюда. По большей части я всё так же думала и искала личные мотивы помогать Эштону, но их как не было, так и нет. Или всё у меня под носом, просто я этого не вижу. Пока что я не знала ничего, кроме того, что на сцене творится бедлам, за которым мы обязаны смотреть до конца чёртовой репетиции.
— Она что, ещё живая? — промямлила Филлис, прижавшись к моему плечу ещё сильнее. — Разбуди меня, когда всё закончится. Или ударь меня топором по голове, чтобы я больше не слышала этот сраный визг. Шейла, ради бога, заткнись!
Прежде чем нас атаковала Мисс Неопределённость и Вспыльчивость, я обернулась на выход из зала, наметив путь, чтобы незаметно ускользнуть. Но взгляд мой привлекла неуверенно шедшая к нам фигурка, которая пальцами что-то переключала на своём фотоаппарате и при этом сильно хмурилась, как будто случилась какая-то поломка. Я тут же вернулась в прежнее положение, неестественно выпрямив спину, и натянула на голову капюшон, надеясь, что Грейс меня не увидит. Но только когда она подошла к Уоррен, чтобы обсудить нюансы касательно фотосъемки, я поняла, что одной кофтой не отделаюсь.
— Филлис, прячь меня, — я снова сползла с кресла, спрятав руки в рукавах и опустив голову настолько, насколько это возможно. — Если Перкинс меня сейчас увидит, то тебе придётся доказывать свою ?А? по физкультуре и со мной на спине бежать отсюда со всех ног.
Патрик не поняла ничего из того, что я сказала, поэтому уже было поздно что-то делать, когда в кресло слева от меня приземлилась Грейс, всё ещё щёлкавшая что-то на своём фотоаппарате. Я замерла на месте, надеясь, что девушку не смутит обездвиженное рядом с ней тело. И, кажется, мой план был обречён на успех, если бы не Филлис, позвавшая меня по имени и попросившая повторить, что я только что говорила. В моём взгляде можно было прочувствовать всю ту боль, которую нанесли слова Патрик в этот момент. А особенно меня тревожило движение слева, больше похожее на поворот головы.
Я медленно достала рюкзак из-под стула, как будто ко мне не были прикованы как минимум две пары глаз, и встала с места, уже давно не беспокоясь о Шейле и её истошном крике. Идя к выходу, словно по минному полю, я молилась, чтобы меня сейчас не окликнул голос Грейс. Я даже не знала, что именно испытывала, когда видела девушку в моём поле зрения: злость, страх или недоумение. А может, всё вместе. Во всяком случае я собиралась и собираюсь как можно меньше сталкиваться с Перкинс, чтобы больше не слышать от неё подобных пророческих сообщений между приглашениями погулять и извинениями.
— Бетани! Постой, пожалуйста.
Как ни странно, меня это не остановило, а только заставило прибавить шаг. Я с грохотом открыла чёрную дверь, оказавшись в освещённом тёплым белым светом пространстве, где, как назло, не было ни единого человека. Все либо на оставшихся уроках, либо давным-давно ушли домой. А пока я стремительно мчалась к главному входу, со спины до меня доносились еле слышные шарканья и тихий-тихий голосок, и только из-за него мне хотелось остановиться.
— Ты можешь просто сказать мне, что случилось? Бетани, пожалуйста.
— Будет лучше, если мы...
— Нет, не будет.