7 глава (1/1)

Глава 7– Меня зовут Кармен Лусия Морейра ди Соуза Араужу.Я нарочито медленно перечисляю каждую из обретенных за прожитую жизнь фамилий. Все они – определенные вехи, растянутые на годы, оставившие на моей душе уродливые шрамы и глубокие зарубки на память. Я называю фамилии суетливому мальчику-регистратору и мысленно, по давней привычке, добавляю еще одну, самую важную, вставляю ее между первой и второй. Получившееся витиеватое и длинное нагромождение звуков становится законченным, верным, обретает смысл. ?Кармен Лусия Морейра Оливейра ди Соуза Араужу?, – с расстановкой, смакуя, произношу я про себя единственно правильную версию. Чтобы стать мужем и женой не обязательно подавать документы в нотариальную контору, становиться перед священником, звать гостей и обмениваться кольцами. Иногда бывает достаточно в день своего тринадцатилетия сказать человеку, которого любишь: ?Хочу, чтобы мы были вместе всегда!? и услышать восторженное ?Так и будет!? в ответ. Полгода назад я сказала Жоржиньо правду. Наш с Максом пакт стóит гораздо больше свадебных клятв и принесенных обетов.Я жду, когда меня пригласят войти. Рассеяно кручу обручальное кольцо на пальце и безуспешно пытаюсь обосновать по-прежнему кажущуюся дикой идею, ради которой я во второй раз приезжаю в больницу на другом конце Рио. Однако, когда передо мной открывают дверь кабинета, я захожу внутрь уверенно и без тени сомнений. Та, чья рука движет меня вперед, не даст мне просто так отступить.– Результаты анализов хорошие… – приспустив на нос очки, говорит мне врач и двумя пальцами стучит по разложенным на столе бумагам. – У вас отменное здоровье, и я не вижу препятствий для зачатия. Конечно, могут возникнуть сложности, связанные с возрастом. Я должен рассказать обо всех рисках и возможных неблагоприятных последствиях, чтобы вы могли взвешенно всё обдумать перед принятием окончательного решения…Я бесстрастно киваю в ответ на слова доктора. Я не могу припомнить себя больной. Мое здоровье – лишний повод для гордости той, другой, что уже ликует в моей голове, предвкушая победу. Та, кто вновь – и я давно сбилась со счета, в какой раз! – собирается использовать мое тело в корыстных, бесчестных целях, искренне радуется, что ведет в счете в необъявленной войне против семьи моего мужа.Ни я, ни она не желаем ничего слышать о рисках и возможных неблагоприятных последствиях, и я с облегчением уступаю место у руля моему неугомонному демону.В две короткие, но емкие фразы осадив остолбеневшего от ее/моего напора доктора, прежняя Карминья выбивает из него рецепт препаратов и витаминов, что могут поспособствовать осуществлению ее планов, и, не прощаясь, устремляется к выходу.Расплатившись за визит наличными, я не скуплюсь на чаевые мальчику-регистратору. Я знаю, что он смотрит мне вслед, когда, едва заметно прихрамывая, я навсегда покидаю обшарпанную больничку. Мне, в моей дорогой одежде, с идеально уложенными волосами, поблескивающими в ушах и на пальцах бриллиантами и пачкой денег в сумке из натуральной кожи, здесь явно не место, и мальчик тщетно силится разгадать секрет неразговорчивой дамы с тройной фамилией. Я не делаю ничего предосудительного, и мне незачем скрывать свое настоящее имя.?У Тайфуна будет ребенок. Его собственный. Тот, о котором он уже не мечтал?, – без эмоций, точно робот, думаю я, пряча глаза за темными стеклами, а рецепт – глубоко в сумочку.?Рогоносец не ошибался! Ты – его вечное проклятие! Кажется, на этот раз он серьезно попал!? – демоническим хохотом разрывает мою голову на части Макс, мой неотступный спутник-мучитель. Прежняя Карминья заливисто смеется с ним вместе – сладкая парочка, для которой, пока я жива, не наступит ни смерти, ни заслуженного забвения.Я не велю голосам заткнуться. Я не делаю вид, что не слышу их. Я продолжаю идти и не снимаю темных очков, под которыми скрывается ее взгляд, даже когда возвращаюсь домой.– Ты куда-то ездила? – спрашивает Тайфун, откладывая книгу при моем появлении.– Ходила по магазинам, – отвечаю я и внимательно слежу за реакцией мужа.Уголки его губ дергаются, будто он подзабыл и пытается вспомнить, как следует правильно улыбаться. Он сглатывает, нервно постукивает пальцами по обложке книги, смотрит на мои руки, в которых нет ничего, кроме сумочки и ключей от машины, а затем кивает и говорит мне, что скоро будем обедать.?Ты видела? Видела? Видела?! – в ритм моему сердцебиению, торжествуя, зудит в моей голове злополучное альтер эго. – Он не доверяет тебе! Никто в этом доме тебе не верит! Но ты научишь каждого из них считаться с тобой! Они будут есть у тебя с руки, или меня зовут не Кармен Лусия!? Это похоже на паранойю. Но я устала бороться с самой собой. Я устала ловить на себе задумчивые взгляды членов семейства Араужо. Я с тоской перебираю в памяти воспоминания о безмятежных неделях в особняке, пока с моей лодыжки не сняли гипс. Я кручу на пальце обручальное кольцо и не могу не думать о том, что поторопилась, когда около пяти месяцев назад в присутствии многочисленных гостей посмотрела в глаза Тайфуна и не дрогнувшим голосом произнесла слово ?согласна?.Я с пугающим меня саму равнодушием вспоминаю истерику прорвавшейся на банкет Монализы. Она выкрикивала мне в лицо обвинения, одно абсурднее другого. Она предрекала застывшему с каменным лицом Тайфуну все беды мира. Она заходилась в захлебывающемся, безумном хохоте и требовала, чтобы Тайфун поблагодарил ее за отказ официально регистрировать их отношения. ?Видишь, как удачно сложилось? Тебе не пришлось ждать, когда оформят развод, чтобы снова жениться на своей белесой жабе! – выкрикивала она и размахивала руками перед нашими лицами. – Я только одного не могу понять, с ней-то ты за каким чертом тогда разводился?! Чтобы дождаться, когда любимая женушка-уголовница отмотает срок, и устроить себе и ей еще один праздник?!? Я вспоминаю расстроенное лицо своего уже дважды мужа и порывистое объятие, которым он чуть не снес меня с ног, – скорее всего, чтобы не видеть, как Силас с Иваной буквально выволакивают Монализу из клуба. Я вспоминаю выдохнутое мне в волосы покаянное: ?Прости…? и свою презрительную ухмылку, которую честно пыталась, но так и не сумела сдержать.Забавно, но долгожданная свадьба убила мою уверенность. Не подорвала: растоптала, развеяла по ветру, не оставила от нее камня на камне! Все чаще мне мерещилась подозрительность в глазах Жорже. Все труднее становилось отвечать на вопросы, которые вызывали стойкие ассоциации с допросами: ?Где ты была??, ?Что ты делала??, ?Какие у тебя планы??, ?Почему вернулась из магазина без покупок?? Тайфун, целуя меня перед сном, замирал на мимолетное, но красноречивое мгновение, не скрываясь ожидая, что вот теперь я точно заговорю о политике или об открытии нового благотворительного фонда. Но я не собираюсь у него красть. У меня нет причин продумывать и материально подкреплять возможное отступление. Я не временно в этом доме. Две мои некогда параллельные жизни слились в одну. Сколько раз я собиралась, но не решалась спросить, уверен ли мой новоиспеченный муж, что я специально повредила ногу, чтобы проникнуть в дом? Сколько раз вопрос: ?Ты мне не веришь?? едва не срывался с губ, но застревал где-то в области гортани. Сколько раз мне хотелось в мелкие осколки разбить зеркало в ванной, из которого загнанным взглядом на меня смотрела та, о ком я поклялась больше не вспоминать.Прихрамывая, я меряю шагами спальню в ожидании обеда. Останавливаюсь, беру в руки сумочку, нерешительно рассматриваю, откладываю в сторону, глубоко вдыхаю и резким движением дергаю за бегунок молнии. Не читая инструкции, я глотаю таблетки, которые, я уверена в этом на все сто процентов, мне не понадобятся. Всё получится и получится быстро. Я знаю прежнюю Карминью и способность своего организма подчиняться ее желаниям. Я уже перестала пить противозачаточные. Я припрятала диафрагму в шкафу до лучших времен. Обследование, таблетки и витамины – только лишь подстраховка, необязательный дополнительный штрих к дурацкому плану, который мне вовсе не хочется воплощать в жизнь. Неважно, сколько лет мне и Жорже. Неважно, чего мы оба хотим. Важно, что та, кто стремится удержать мой брак наплаву, приняла решение подарить Тайфуну наследника. Мальчиков со свалки – даже тех, кому с первого дня удалось влюбить себя всех домочадцев без исключения, для исполнения ее планов будет недостаточно. Ей нужен конкретный наследник: плоть от плоти, носитель генов, достойный продолжатель рода. ?Если ты станешь матерью единственного родного сына Жорже Араужо, ты никогда больше не будешь голодать!? – шепотом, дрожащим от страсти, увещевает мою светлую сторону темная.Приняв душ, я решаюсь взглянуть на себя в зеркало, и единственное, что я в нем вижу, – собственные растерянные глаза.– Карминья, после обеда мы с Жоау собираемся съездить в торговый центр. Хочешь поехать… – с порога начинает говорить Жорже, но я обрываю его речь поцелуем – горячим и влажным. На мне нет соблазнительного белья или кипенно-белых кружев. Я не играю развязную роль соблазнительницы. Я не пытаюсь прикрыться обманчивой стыдливостью. Здесь и сейчас я хочу оставаться самой собой – без прикрас и без ложной скромности. Такая, какая есть, в простеньком хлопковом платье, с закрученными в небрежный пучок волосами, без косметики и сладкого флера духов, я улыбаюсь мужчине, которого люблю и за которого во второй раз вышла замуж, и прямо, не отводя взгляд, говорю:– Вместо обеда я бы хотела заняться с тобой любовью. ?Постарайся на славу, девочка!? – Макс глумливо хохочет в моей голове, но я не прислушиваюсь к наставлениям призраков.Я абстрагируюсь от ситуации. Я выкидываю из головы все планы, отгоняю сомнения, на корню гашу лишние мысли. Всё случится естественно или не случится никак. Я не стану торопить, настаивать, соблазнять; я прикрываю глаза, с расслабленным удовольствием ощущая, как теплыми волнами по телу разливается подзабытая за последние месяцы нежность. Жорже не заставляет меня долго ждать. Рывком он привлекает меня к себе, и я первая целую его; целую так, что у меня самой кружится голова. Я целую его, потому что на самом деле хочу. Я не играю, не утрирую эмоции, не притворяюсь. Только так и не иначе, на моих условиях, может быть зачат наш ребенок. Ребенок, которого я не хочу. Ребенок, который раз и навсегда сможет упрочить мои позиции.Мы вместе падаем на кровать, и в последний, решающий момент я с отрезвляющей надеждой истово молю Небеса: ?Только бы не получилось!? Острое, болезненное наслаждение накрывает меня на один краткий миг, и я вдруг понимаю, чтó я наделала. Страхами и сомнениями я вновь пробудила ото сна демона. Мусорного демона, который явился ко мне не один, прихватив с собой из глубин преисподней моих старых друзей – жаждущих отмщения, неупокоенных призраков. Тáк ли всё было на самом деле, как внушал мне сладкоречивый демон?Тáк ли уж непрочны были мои позиции?Именно он, Тайфун, хотел нашей свадьбы. Он приглашал гостей и заставил меня надеть нарядное платье. Он уверял, что нам двоим необходим этот праздник. Он убеждал, что кольцо на пальце поможет мне почувствовать себя увереннее. Так чтó же со мной не так?! Почему я не могу жить обычной, нормальной жизнью вместе с людьми, ни словом, ни жестом не выказывающими мне презрения, которое, возможно, мне только чудится?! ?Потому что ты маленькая неисправимая дрянь, Кармен Лусия, – не лезет за ответом в карман мертвец, намертво засевший в моей голове. – Расчетливое чудовище с гипертрофированной интуицией. Говоря простыми словами, мерзавка со звериным чутьем и железной хваткой! Ты не выпустишь несчастного футболиста! Не выпустишь из своих коготков, даже если придется поставить на кон собственное здоровье или жизнь. Ты боишься, что тебя вышвырнут – с кольцом или без кольца, ты боишься, потому что понимаешь, какое ты на самом деле ничтожество! Потому что даже твой собственный папочка выбросил тебя из вашего насквозь порочного семейного гнездышка. Справедливо выбросил к таким же отбросам, как и ты сама!??Нет, Макс…? – беззвучно выдыхаю я.?Это неправда…? – мысленно я пытаюсь заставить мучителя замолчать, но даже мне самой очевидно, насколько неубедителен мой протест.Я тихо всхлипываю и прижимаюсь к Тайфуну всем телом. Я оплетаю его руками, ногами; я будто пытаюсь врасти в него, стать одним существом – отважным и сильным, тем, кто сумеет развеять сгущающуюся над нами тьму, тем, кто изгонит призраков обратно в ад. Я хочу попросить о помощи. Я пытаюсь рассказать о своих сомнениях. Но чья-то невидимая тяжелая рука ложится на мой рот, опечатывает губы печатью молчания; я силюсь позвать Тайфуна, силюсь произнести его имя, но точно игрушка, послушная руке кукловода, прячу лицо на груди мужа и, как заведенная, повторяю три слова.– Я люблю тебя… – шепотом, мертвой хваткой вцепившись в Тайфуна, твержу я и мысленно добавляю: ?Не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня!? ?Пока смерть не разлучит вас!? – хохочет и беснуется Макс в моей голове.?И молись, чтобы твой футболист прожил как можно дольше!? – радостно вторит ему та, чей поистине дьявольский гений много раз помогал мне выходить живой, относительно невредимой и почти без потерь из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Та, что отказывается оставлять меня даже теперь, когда я не нуждаюсь в спасении. Особенно теперь… когда навязчивая ?помощь? мне только вредит…Жорже аккуратно приподнимает мою голову, и демоны теряются под его открытым, смеющимся взглядом. Демоны замолкают, уползают прочь, прячутся, торопятся спасти свои шкуры, когда мой настоящий защитник привлекает меня к себе и с нежностью прикасается губами к разгоряченной коже моего лба.– Ты когда-нибудь привыкнешь к тому, что всё хорошо? – спрашивает меня он, зная, что я не скажу ему правду.– Так мы поедем в торговый центр? – старательно модулируя воодушевление в голосе, говорю я и выпархиваю из спасительных объятий. – Тогда я приму душ, родной! – скороговоркой заканчиваю я и скрываюсь в ванной. Непослушными пальцами я закрываю дверь на задвижку, поворачиваю кран и под шум воды позволяю себе заплакать. Я ощущаю себя загнанной в угол. Как когда-то в юности, мне хочется лезвием изрезать свои руки, просто чтобы почувствовать себя живой. Притихшие демоны по-прежнему здесь, коварные, мстительные захватчики ждут своего часа, затаившись и выжидая момент для очередного удара. Сколько их, сокрушительных ударов по самым уязвимым местам и болевым точкам, я смогу вынести и не повредиться рассудком? Демоны – часть меня, и чтó я могу противопоставить своему подсознанию в бесконтрольном, мною же запущенном процессе саморазрушения? Чтó может жалкая, поскуливающая, как побитый щенок, женщина, которой недостает сил подняться с каменного пола и встать под согревающие струи воды? Чтó может женщина, которая, скорее всего, забеременеет в самое ближайшее время, не представляя, куда заведет ее продиктованный навязчивыми страхами поступок?Я чувствую себя беспомощной и пустой, как будто вместе с душой из меня выпотрошили внутренности и выкачали кровь. Я не могу попросить о помощи, и никто не придет, чтобы спасти меня. Я валяюсь на полу нашей шикарной ванной, словно забытый уборщицей пакет с мусором. Я не заслуживаю этой роскоши и ожидающего меня за дверью мужчины. Сломанная кукла, которой самое место на свалке. А три недели спустя, в той же ванной, когда тест на беременность чертовой второй полоской подтвердит очередную победу моего неуемного альтер эго, я не испытаю ни единой эмоции: ни ужаса, ни разочарования, ни триумфа, ни радости, ни отчаяния. Мои демоны молчат, словно боятся неудачно выбранным словом подтолкнуть меня, опасно балансирующую на самом краю, прямиком в пропасть. Бесстрастно я рассматриваю две малюсенькие полоски и думаю о том, что на этот раз должен быть мальчик. Силясь пробудить в себе хоть какие-то чувства, я вспоминаю крошечные пальчики Жоржиньо, его сморщенное личико и самые прекрасные в мире глаза, как будто таящие в себе целый космос… я вспоминаю возбужденный шепот у самого своего уха: ?Отличный пацан, Кармен Лусия! Пожалуйста, давай назовем его Максвеллом?? и свой ответ, немедленный, резкий, не предполагающий обсуждений: ?Криштиану. Моего сына будут звать Криштиану?.– Криштиану, – шепотом выговариваю я и прикусываю губу, чтобы вкус собственной крови перебил разлившуюся во рту горечь утраты.Я скучаю по Максу. Скучаю по его рукам, запаху, взгляду, голосу… по его настоящему голосу, а не дурацкой проекции в моей голове! Я мечтаю обнять его – один раз, на прощание! За один иллюзорный шанс на мгновение прижаться к нему и прошептать: ?Я люблю тебя!? я без сожалений готова расплатиться собственной жизнью. Зияющая рана в моей груди расползается, заполняя собой окружающее пространство. Желание сорваться с места, добраться до кладбища и ногтями разрывать могильную землю невозможно заглушить увещеваниями разума. Стены качаются, и я хватаюсь за раковину, чтобы не упасть. Сердце колотится, будто пытается изнутри пробить грудную клетку. ?Это не твой ребенок! У меня не было и не должно быть не твоего ребенка?, – думаю я, борясь с дурнотой и ощущая волнами поднимающуюся из глубины души ненависть к паразитом засевшему в моем животе существу.Я успеваю склониться над раковиной, и меня рвет, выворачивает наизнанку, мучительно, долго… очень долго... непередаваемо долго. Я почти надеюсь, что мне удалось выблевать паразита, не-его-ребенка, которого я никогда не хотела и которого никогда не смогу полюбить! Дрожащими пальцами я открываю кран и сквозь шум воды слышу раздающийся откуда-то издалека, а, может быть, из другой, параллельной вселенной голос мужа. У меня нет сил обернуться к нему. Я цепляюсь за скользкий кафель, а стены танцуют вокруг меня стремительные, зажигательные танцы. Нарастающий шум в ушах подавляет, заглушает все прочие звуки. Я разжимаю пальцы, благословляя стремительно надвигающуюся темноту и неминуемое падение. Я проваливаюсь в небытие, где нет боли, неудобных вопросов и нежеланной спланированной беременности. Я падаю, надеясь прийти в себя на каменных плитах и в луже крови. Я позволяю темноте завладеть собой, и последним проблеском сознания, что сбережет моя память, станет горячее желание услышать слова: ?Вы потеряли ребенка и, к сожалению, никогда больше не сможете иметь детей?.Возвращение в мир живых сопровождается пульсирующей головной болью. Перед моими глазами проносятся причудливые, неуловимые образы, я не пытаюсь за них зацепиться; резко выдохнув, я, будто с большой глубины, медленно поднимаюсь вверх – из темноты к свету.– Привет, – говорит мне Тайфун. Его бледное, испуганное лицо становится моим ориентиром. Я сосредотачиваюсь на его карих, потемневших от тревоги глазах и окончательно прихожу в себя.– Ты успел меня подхватить? – чужим, хриплым голосом спрашиваю я его, хотя заранее знаю ответ. Он, конечно, успел. Разумеется, оказался рядом – в нужное время и в нужном месте. Мне ни за что не избавиться от ребенка. Тайфун и та часть меня, что отчаянно боится его потерять, приложат все усилия, чтобы сохранить чертову беременность.– Карминья? – вопросом на вопрос отвечает он.Я осматриваюсь вокруг и взглядом указываю ему на лежащий рядом с бортиком душевой кабины тест.– Что? – с той же интонацией растерянно спрашивает Жорже, и на мгновение мне становится его жалко.– Думал, мы староваты для такого? Я тоже думала, – говорю я и со злорадным удовлетворением думаю о том, что первая буду настаивать на анализе ДНК, проведения которого непременно потребуют его родственнички. Я буду хохотать, как ненормальная, когда они получат результат, раз и навсегда подожмут хвосты и начнут есть у меня с ладони!– Но… это правда? – округлившимися глазами смотрит на меня Жорже, а я боюсь разглядеть в них затравленное выражение, подобное тому, что перед обмороком успела увидеть у своего отражения в зеркале, и отворачиваюсь.– Когда-то ты говорил, что хочешь еще ребенка, – холодно говорю я и добавляю про себя: ?Своего?. – Но ты сказала, что больше не хочешь… – Он обрывает самого себя на полуфразе и, стиснув пальцами мои щеки, разворачивает лицом к себе. Я ожидаю увидеть в его глазах гнев, недоверие, может быть, страх, но я вижу ничем не прикрытую радость. Радость без примеси каких-либо других эмоций. – Кармен Лусия, у нас действительно будет ребенок?Я теряюсь под его взглядом. Хочу сказать ?да?, улыбнуться или хотя бы просто кивнуть. Но я молча смотрю в его глаза – в глаза, которые снова спутали мне все карты, потому что ненавидеть этого человека с обезоруживающе-счастливым взглядом невозможно. Я не могу ему врать, у меня больше нет сил притворяться. Я предпочла бы разбить голову о каменные плиты, сдохнуть, захлебнувшись в собственной рвоте, – неизящная смерть достойная неправедной жизни, только бы не видеть, как радость в глазах мужчины, всегда готового прийти мне на помощь, сменяется разочарованием, тревогой или презрением!– Послушай меня, девочка, – с отеческими, почти суровыми интонациями говорит мне Жорже и крепче сжимает пальцы на моих щеках. – Если ты не хочешь рожать, боишься или не готова, то мы найдем способ уладить эту проблему. Вместе. Я никуда не денусь, какое бы решение ты ни приняла.– Что? – робким, испуганным шепотом переспрашиваю я, а он закатывает глаза и качает головой, словно искренне поражается моей глупости.– Только то, что ты слышала, – тихим голосом отвечает он, с необъяснимой, ничем не оправданной для меня нежностью убирает с моего лица мокрые прядки и целует в висок.– Но ты же всегда хотел… – Это неважно, – Тайфун не дает мне договорить, – единственное, что меня заботит, – твое здоровье.– Ну, по этому поводу можешь не переживать! – откликаюсь я, тщетно пытаясь осмыслить слова самого непостижимого человека из всех, кого я знаю. – У меня железное здоровье. С другим в аду просто не выживают.?Чего не скажешь о психической стабильности?, – думаю я, но не произношу вслух. Действительно, и я, и Макс, и Лусинда, и даже Нина с Жоржиньо при всех наших срывах, депрессиях, одержимости, отличались отличной физической формой и крайне редко болели. Тот же Нилу с его неприемлемым для большинства нормальных людей образом жизни прожил бы еще не один десяток лет, не вмешайся в его судьбу самым жестоким образом мой дорогой папочка!– Я говорю о твоем душевном благополучии, – тихо, на ушко поясняет Жорже и крепче прижимает меня к себе. – Ты не должна делать того, чего не хочешь. В твоей жизни было достаточно насилия. И я повторяю, я приму и поддержу любое твое решение. И осуждать… – его пальцы находят и крепко пожимают мою ладонь, – осуждать… я тебя не стану…– У твоей идеальности существует предел? – благоговейным шепотом выдыхаю я. Я не верю, что этот разговор происходит на самом деле. Но я знаю, что он не фантазия, не сон, не мечта. У такой, как я, не бывает подобных фантазий. Расчетливые, холодные куклы не умеют мечтать. – Я тебя не заслуживаю. Почему ты ко мне так относишься?!– Иногда мне кажется, что ты была бы гораздо счастливее, если бы я тебя бил и осыпал проклятиями, – аккуратно приподняв мою голову за подбородок, без улыбки произносит Жорже. Мы встречаемся взглядами, и я не решаюсь солгать ему. – Я чувствовала бы себя увереннее, – говорю я. – В своей стихии. Я знала бы, как себя вести и что делать. Я сумела бы отомстить. Дать сдачи. Но я не представляю, как реагировать на твою доброту. Я теряюсь, когда ты так на меня смотришь. Я не понимаю, как человек, которому я причинила столько зла, может относиться ко мне, как к величайшему сокровищу своей жизни…– Мой бедный ребенок… – осипшим голосом говорит Тайфун и большими пальцами смахивает слезинки с моего лица. Мне больно смотреть на него, больно дышать, мне невыносимо больно о чем-то думать. Его нежность причиняет физические страдания. Я хочу умереть, но знаю, что, пока я в руках этого мужчины, со мной не случится несчастья. – Ты умеешь выживать. Ты научилась быть сильной. Быть смелой. Жизнь сделала из тебя стойкого солдатика. Научила не сдаваться. Не брезговать нечестной игрой. Но почему никто не объяснил тебе, что ты, как и любой другой человек, заслуживаешь к себе человеческого отношения? Я жалею о почти тринадцати годах нашего брака. Злюсь на себя за то, каким слепцом я был! Я жил с тобой, ложился в одну постель, занимался любовью… и я не видел тебя. Видел только то, что ты мне показывала. Видел то, что хотел увидеть. Я мог бы тебя спасти. От самой себя. От твоего прошлого. Мог, пока жизнь не завела нас в тупик! Тебя никто никогда не любил – не извращая значения слова ?любовь?, не вопреки, просто так. Ты заслуживаешь быть счастливой. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.– Зачем?! – вскрикиваю я, до крови вонзая ногти в ладони. У меня кружится голова, и отдаленным участком сознания я понимаю, что балансирую на грани очередного обморока. Но я гоню от себя дурноту, гоню и полностью сосредотачиваюсь на глазах своего мучителя. Он верит в то, что говорит, я вижу это. Его безоговорочная вера в меня, в нас – убивает меня. Я не знаю, как доказать, что он ошибается! Любовь не делает людей сильными. Любовь выбивает из-под ног почву. Любовь подчиняет, лишает разума, обращает запутавшихся в ее сетях несчастных в зависимых, уязвимых рабов. Это может быть любовь к матери. Любовь к отцу. Любовь к сыну. Любовь к мальчику со свалки с самыми добрыми на свете глазами. Любовь к человеку, вопреки всякой логике отказывающемуся разглядеть в тебе опасного монстра, жестокую дрянь, которая выжидает удобного случая, чтобы с плотоядным урчанием вцепиться в горло своему благодетелю. Глаза Тайфуна кажутся мне черными дырами, грозящими затянуть в себя мою душу, поглотить, раз и навсегда уничтожить мои жизненные ориентиры. – Дурочка, – говорит он и крепко обхватывает мое лицо ладонями. – Зачем я с тобой? Почему хочу видеть тебя счастливой? Тебе снова нужен ответ? Удивительно, потому что он не меняется! Я с тобой и хочу видеть тебя счастливой, потому что люблю тебя. После всего, что произошло между нами, у тебя хватит наглости, чтобы не сказать, просто подумать о том, что я вру?!– Я не понимаю, как ты можешь меня любить… – честно признаюсь я, а Тайфун наклоняется и целует меня. Он целует меня – обессиленную, полумертвую, не успевшую умыться и прополоскать рот, целует страстно, целует без брезгливости, целует с любовью. Я отвечаю на поцелуй – против воли, откликаясь на его ласку всем своим существом. В этот момент мне хочется подарить этому мужчине ребенка. Мне хочется увидеть в нем его продолжение. Хочется сделать для мира что-то хорошее, например, привнести в него новую жизнь. Малыша, у которого будут чудесные гены его необыкновенного отца.– Ты гораздо лучше, чем ты сама о себе думаешь, – убежденно говорит Жорже. – Ты замечательная! Умная, сильная, самоотверженная, веселая, чуткая, нежная… Если бы ты могла взглянуть на себя моими глазами…– Пожалуйста… – шепотом прошу его я. – Не нужно. Когда ты так говоришь, мне кажется, я снова обманываю тебя. Как будто я снова выдаю себя за кого-то другого… Мне хочется провалиться сквозь землю… от стыда. Я ведь знаю, какая я и что я сделала за свою жизнь. А… что касается ребенка… нашего ребенка… я хочу подумать. Я не могу сказать, рада я или расстроена. Я так устала, Жорже… Я чувствую себя смертельно усталой…Его губы едва ощутимо касаются моего лба. Он гладит меня по волосам и удобнее устраивает мое тело у себя на коленях.– Нам и не нужно сейчас ничего решать. У нас полно времени! Мы поговорим об этом потом, тогда, когда ты будешь готова, – шепчет он, зарывшись лицом в мои волосы. – Еще немного побудем здесь или отнести тебя в кровать?Меня все еще немного подташнивает, и я благодарна ему за вопрос.– Еще немного побудем… – бормочу я и прикрываю глаза.– Отдохни, милая, отдохни. А я буду рядом… как я пообещал тебе в день нашей свадьбы…?В горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас?, – думаю я и, поймав налету руку Жорже, подношу к губам и нежно целyю. В смерти наши пути разойдутся. Я готова к адскому пеклу, потому что вряд ли сумею отыскать Макса где-то еще. Пока я жива, наш пакт не утратит силы. Я поклялась Максу, тогда, на пляже, – перед Богом и перед Дьяволом – что буду с ним в жизни и в смерти, и если существует хотя бы подобие загробной жизни, я хочу гореть рядом с ним цéлую вечность.Не открывая глаз, я с удивлением слышу голос Тайфуна, тихонько напевающий мне колыбельную. Ту самую, что, по моим ощущениям, множество жизней тому назад я украла у Лусинды и ее сына.?У моего мужа приятный тембр…? – убаюканная любимой мелодией, расслабленно думаю я.Мы сидим на полу в ванной комнате, я – на его руках; в тесных объятиях Тайфуна я чувствую себя в безопасности. Впервые в жизни, прислушиваясь к знакомым словам колыбельной мамы-Лусинды, я ощущаю родство наших душ. Моей и Жорже. Впервые я позволяю себе не поверить, просто подумать, что всё, что случилось с нами, – произошло не случайно и не напрасно. Быть может, всю свою жизнь я боролась за место под солнцем, чтобы однажды именно этот мужчина спел для меня мою любимую песню?Меня зовут Кармен Лусия. Я слушаю самую красивую колыбельную из всех, что когда-либо были придуманы человечеством, и счастлива, что дожила до этого дня.Меня зовут Кармен Лусия. Мои демоны молчат, но, кажется, всё еще живы.Меня зовут Кармен Лусия. Я боюсь того, что будет, когда песня закончится и мой муж замолчит.