II. (1/1)

Тогда, у камина, Вейр умолчал о главном. О том, что произошло дальше.О маленьких чудесах, сопровождавших его повсюду: учителя спрашивали только то, что он успел выучить, в настольных играх всегда выпадали ?шестерки?. О странных снах, повторявшихся снова и снова?— снах, полных крови и огня. О черном псе и вороне, которых никто, кроме него, не замечал. О том, что люди вокруг продолжали умирать.О лощеных типах с масляными улыбками и твердыми, как пуговицы, глазами. Скоро он научился распознавать их с первого взгляда?— да от него они и не скрывались. Гувернеры, учителя, слуги, сотрудники и деловые партнеры дяди?— мальчик точно знал, кто из них, на несколько секунд оставшись с ним наедине, встретится взглядом и значительно улыбнется. Возможно, скажет что-нибудь вроде: ?Как ты, Дэмьен? Все хорошо? Если тебя что-то беспокоит?— не стесняйся, мне ты можешь довериться?. Или: ?Я здесь, чтобы защищать тебя?. Или промолчит, но мальчик поймет его без слов.О том, как, когда ему было тринадцать, один из этих типов?— Нефф, сержант Академии Дэвидсон, где мальчик тогда учился?— пригласил его к себе в кабинет и молча протянул Библию, раскрытую на последних страницах. Недоумевая, Дэмьен стал читать?— и почти сразу произошло нечто немыслимое, такое, о чем толком и не расскажешь. В полупонятных словах выспренной староанглийской речи, в темном древнем бреде о каком-то Звере, многоголовом и рогатом, он…[…узнал себя?!]О том, что было дальше, Вейр старается не вспоминать. До сих пор больно.Он колебался, не зная, принять ли свою необыкновенную судьбу. С ума сойти: он Антихрист! Было и страшно, и весело, кружили голову мысли о нечеловеческом могуществе и грядущей великой войне. Днем мальчик мечтал о том, как будет править миром, творить чудеса и взмахом руки убивать своих врагов?— а по ночам лежал без сна, чувствуя, как тело и душа словно переплавляются в невидимом тигле. С удивительной, пугающей легкостью слущивалось и облезало все, что он привык считать ?собой?. Увлечение футболом и фантастикой, дружба с двоюродным братом Марком, первый осторожный интерес к девочкам?— все серело, мертвело, разлеталось пеплом, и сквозь клочья пепла тлеющим огнем прорывалось что-то иное?— неописуемое, невыразимое, настоящее…А потом он едва не убил Марка.Сумел остановиться в последний миг. Марк месяц провалялся в больнице, потом долго восстанавливался, но остался жив. Обо всем происшедшем начисто забыл?— да оно и к лучшему.Но Дэмьен забыть не мог. И неделю спустя сам пришел в кабинет к Неффу.—?Этого не должно было случиться,?— сказал он. —?Я не хотел причинять вред брату! Ни за что! Почему же…?Сержант Нефф улыбнулся мягкой, отеческой улыбкой.—?Ты, Дэмьен?— земное воплощение Ада. Живая дверь из Преисподней на землю?— или, если хочешь, ключ, открывающий эту дверь. Никто не может встать на пути Ада и остаться невредимым.—?Но я не хотел…Нефф улыбался и молчал; и, встретившись с ним взглядом, Дэмьен ясно осознал то, что вряд ли смог бы понять, будь это сказано словами. То, от чего у него похолодело в груди. Словно скользкое щупальце обвило сердце и медленно, почти ласково сжало.Неважно, чего хочет он. Очень скоро сотрутся и забудутся все его собственные желания; строго говоря, сотрется и он сам. Будет только… дверь? Ключ? В общем, какой-то неодушевленный предмет, орудие. И эта деревяшка или железяка в человеческом облике и будет править миром.А от мальчишки, что учился на первом курсе Академии, дружил с Марком и мечтал полететь в космос, ничего не останется. Совсем ничего.На миг Дэмьена охватило отчаяние; но следом пришел гнев. Нет, он так легко не сдастся!—?Я не хотел убивать Марка,?— медленно сказал он,?— и он не умер. Значит, все-таки могу выбирать, что мне делать!Улыбка стерлась с лица Неффа:—?Пока можешь,?— коротко ответил он.—?А если выберу… отказаться?В груди что-то тяжело бухнуло и оборвалось; комната поплыла перед глазами. На миг показалось, что он теряет сознание. Но, втянув воздух сквозь зубы, Дэмьен продолжал:—?Ну… вообще отказаться? От всего? И жить как обычный человек?—?Для начала мы попросим тебя очень хорошо подумать.—?Допустим, уже подумал. И что?Лицо Неффа окаменело, взгляд скользнул мимо Дэмьена, словно на что-то у него за спиной. Мгновение спустя он коротко вздохнул и кивнул.—?Кто мы, чтобы становиться на пути Ада? Это между тобой и твоим Отцом. Синедрион примет любое твое решение.Поначалу Дэмьен ему не поверил. Но время шло, и он убедился: ?Синедрион??— кто бы они ни были?— играет честно. Теперь Нефф обращал на него не больше внимания, чем на прочих курсантов, и относился точно так же, как к ним.Он настороженно ждал, сам не зная, чего. Видений, знамений, чудес? Быть может, Сатана явится ему во всем своем грозном величии, начнет уговаривать или угрожать? Попытается соблазнить, подкупить?— или принудить? Дэмьен ждал, сжимая кулаки, готовясь противостоять и искушениям, и угрозам, и пыткам. Он поклялся себе, что не станет покорно выполнять чужую волю?— даже волю собственного Отца?— и собирался сдержать клятву. Пусть ценой жизни, пусть даже ценой вечных мучений?— он останется человеком. Останется свободным.Но время шло, и ничего не происходило.Странные ощущения и сны прекратились, как отрезало. Ни псов, ни воронов рядом с собой мальчик больше не видел. Иногда от этого становилось обидно… да что там?— если честно, было чертовски больно! Сам он едва ли смог бы объяснить, что именно потерял; но потеря ощущалась постоянно и остро. В первые месяцы?— почти непрерывная боль, тем более мучительная от того, что для нее не было имени и определения. Боль и чувство непоправимой потери, в которой виноват сам, как будто сам себе отрезал руку или прострелил ногу. Но он стискивал зубы, напоминал себе: решение принято?— и отступать от него он не собирается. И с усилием, словно натягивая старый сапог, влезал обратно в полусброшенную человеческую шкуру.Постепенно Дэмьен привык к новой жизни. Быть человеком не так уж плохо, если притерпеться. К тому же, когда боль начала стихать, он ощутил нечто новое: свободу. Словно перерезал пуповину, связывавшую его с чем-то не из нашего мира?— и, когда унялось кровотечение, и рана начала подживать, почувствовал, что дело того стоило.Но все вокруг?— даже собственное имя?— напоминало, кем он был и что утратил; поэтому, едва достигнув совершеннолетия, Дэмьен под благовидным предлогом сменил имя и отказался от своей доли в семейном бизнесе. Выговорил себе лишь небольшой трастовый фонд, чтобы спокойно получить образование и не бедствовать в первые годы самостоятельной жизни. Это было несложно: дядя Ричард и тетя Энн уже умерли, от Марка Дэмьен сам старался держаться подальше, прочие родственники только обрадовались, что акции ?Торн Индастриз? не придется ни с кем делить.Так он стал Уильямом Вейром.Профессию себе выбрал почти наугад, ткнув пальцем на страницу в справочнике Университета Джорджа Вашингтона. Астрофизика? Пусть так. Дэмьен?— Уильям?— никогда не предполагал, что станет ученым, но почему бы и нет? Теперь он свободен жить как хочет и заниматься, чем вздумается. А космос всегда его привлекал. И потом, в его положении чем дальше от бизнеса, политики, религии, всего этого?— тем лучше.Вейр не ожидал, что увлечется всерьез. Но так и вышло: постепенно наука стала его жизнью. Он занимался исследованием черных дыр, сотрудничал с NASA?— работал в команде, ищущей способы обойти постулаты Эйнштейна и Лоренца и выйти за пределы скорости света, читал курсы общей и специальной теории относительности в своей alma mater. Женился на Клэр и счастливо прожил с ней больше двадцати лет. К некоторому своему удивлению, он оказался однолюбом. И человеком вовсе не амбициозным: конечно, мечталось совершить прорыв и прославить свое имя?— но в целом тихая, размеренная жизнь вдвоем, в обществе классической музыки и книг, вполне его устраивала. Детей не было?— но и этим Вейр был доволен: кто знает, какие у него могли бы родиться дети?Не стоит испытывать судьбу. Хватит и того, что из него самого вышел вполне приличный человек.И когда настанет пора платить за недолгое человеческое счастье?— так, как платят смертные: тоской, одиночеством, горечью бессилия… что ж, Вейр знал, что рано или поздно это случится?— и говорил себе, что примет и это.Он ошибся.