6. (1/1)

Он несся по автомагистрали вот уже четвертый час, когда истерично затрезвонил мобильный телефон. Стэнли знал, кто это и, сняв трубку, даже не стал говорить ничего вроде ?Алло??, ?Да?? или ?Я готов выслушать твои крики, Карла?.— ?Милая, я уехал на несколько дней, не могу сказать точнее??! Ты серьезно?! Черт побери, Стэнли, я твоя жена, я беременна, и ты оставляешь меня вот так просто?! Я думала, что рожу на месте, когда это услышала, как ты можешь быть таким эгоистичным?!— Прости, Карла.— Я звонила тебе на работу, и мне сказали, что никаких новых бомб нет! Какого черта происходит, Стэнли, скажи мне!— Я не могу, прости.— Что значит ?не могу??! Стэнли, ответь мне!— Прости.— Стэнли! Ты просто хренов ублюдок!— Прости, — он готов был повторять это снова и снова, потому что просьба о прощении давно уже перестала что-то для него значить. Он просил его слишком часто и слишком за многое. За то, что составляло всю его жизнь: за то, что он был слишком замкнутым и застенчивым, слишком любил свою работу, был слишком расточителен и готов был потратить сотни долларов за пластинку ливерпульской четверки, за то, что он был похож на ребенка и за то, что любил и разбирался в том, чего не любила и в чем не разбиралась она. Словом, за все то, что в начале их долгой-долгой — Стэнли только сейчас осознал, какая она долгая — связи она так любила. — Я не могу к тебе вернуться, Карла, прости, мне очень жаль, правда. Я вернусь через несколько дней. Ты даже не успеешь соскучиться, я обещаю.Привычные, мягкие, заученные фразы. Он уже много раз озвучивал их, и каждый раз следовало одно и то же: она всхлипывала:— Ты... ты просто подонок, Стэнли! — и вешала трубку, а Стэнли знал, что к его возвращению она все еще будет расстроена и даже разбита, но когда он обнимет ее, то в ответ на его шее сомкнутся ее теплые, нежные руки, и все снова будет как надо. Он был в этом уверен. Нужно же в жизни быть в чем-то уверенным.Выключив телефон, он бросил его куда-то на заднее сидение и вдавил педаль газа в пол. До малютки Роди ехать было сорок пять часов. Два или три дня, если не торопиться.***Девиз Род-Айленда — ?Надежда?, прочитал Стэнли, подъезжая к Уорику, городу, где жил Ларри-Джон Теккер-Мейсон. Пожалуй, это даже по-своему символично. А еще Род-Айленд — самый маленький штат в Америке, с самыми крошечными городками, и это уже не символика, а практичность.Но, тем не менее Мейсон оказался прав: в Уорике не составило никакого труда заплутать среди хаотично разбросанных по крошечной территории домов. Стэнли выкачал из своей малютки почти весь бензин, когда, наконец, нашел дом, куда прислал письмо о Джейд Анжело.Он припарковал машину и некоторое время сидел неподвижно, уставившись куда-то в лобовое стекло. Вот сейчас, через считанные минуты, если только Мейсон не лежит в своем гамаке на берегу моря, он увидит его. И что он ему скажет? ?Привет, я здесь, хотя ты меня не звал, если только та фраза в конце твоего письма не была намеком?? Что за чушь...На миг Стэнли показалось, что все, затеянное им, глупость, какой еще мир не видывал. Пожалуй, ему стоит найти здесь заправку и уехать как можно дальше и больше никогда, никогда не вспоминать о Джоне Патрике Мейсоне.?Да, именно это мне и стоит сделать?, — решил Стэнли и вышел из машины.Дом окружал маленький опрятный газон, на крыльце стояло кресло-качалка, прикрытое клетчатым линялым пледом. Идиллическая картина, если не вспоминать, кто здесь живет и какая предыстория предшествовала попаданию сюда.Стэнли вновь замялся на крыльце, отмечая, что здесь, пожалуй, немного потеплее, чем в Сан-Франциско, и воздух чище, пахнет недалеким морем и влагой. Здесь можно дышать полной грудью, с удивлением понял Стэнли, в Сан-Франциско он никогда не делал полного вдоха, лишь неглубокий, только чтобы насытить организм кислородом. Он начинал понимать, почему — исключая практичность — Мейсон выбрал это место. В конце концов, он, Стэнли, никогда не любил большие города, хоть и родился в одном из них. В детстве он зачитывался рассказиками о деревнях и крошечных городах, затерянных среди солнца и жара, но все равно оставался в Сан-Франциско — и едва ли покинет его теперь. Любимая работа, жена и их будущий ребенок... нет, нет, никаких Уориков.Встряхнувшись, точно ото сна, он постучал в дверь — и в ту же секунду за спиной у него послышался знакомый хриплый фыркающий смешок.— Ты действительно думал, что это мой настоящий адрес? Похоже, я погорячился, посчитав тебя небезнадежным.Готовый сгореть на этом месте от стыда или просто дать этому человеку по лицу, Стэнли повернулся лицом к Джону Мейсону и раздраженно фыркнул:— Я думал, морские вояки более честные люди.— Может быть. Пожалуй, именно это их и губит, — слегка усмехнулся Мейсон и, махнув рукой в приглашающем жесте, пошел прочь с территории этого домика. — Здесь живет мой сосед, мистер Картер. Я попросил его принимать мою почту, потому что мало бываю дома. Он все равно без ноги и не выходит из дома, — Стэнли увидел, как равнодушно поднялись и опустились его лопатки под пиджаком. — Ему не в тягость. Почтальон заносит письма прямо на крыльцо.— О, вот как, — пробормотал Стэнли, чтобы что-то сказать. — Ну, а ты где живешь?Мейсон молча кивнул в сторону другого дома, точно такого же, как у мистера Картера, кем бы он ни был, только не с коричневой, а с красной крышей.В глубоком молчании они прошли к дому, Мейсон открыл дверь ключом...Стэнли ожидал увидеть пристанище беглого каторжника, как в старых фильмах: полутемные пыльные комнаты, ящики, заколоченные окна, использованные патроны на полу и батальоны бутылок из-под ?Джек Дэниелс? по углам. Однако вместо запаха пыли, алкоголя и перегара, он нырнул в дразнящие, аппетитные ароматы жилого и очень уютного дома. Пахло специями, хорошим кофе и чаем, немного горьким шоколадом, сосновыми дровами, чуть-чуть — библиотечным уютным запахом... Стэнли изумленно застыл на несколько мгновений, но затем пришел в себя, скинул обувь и верхнюю одежду и настороженно посмотрел на Мейсона. Тот тоже успел раздеться и теперь сверлил его задумчивым взглядом, стоя в коридорном проеме со сложенными на груди руками. Стэнли ощутил волну страха по своей спине.У него ведь даже нет оружия.Ничего, чем он мог бы защититься — да и возможно ли вообще защититься от человека, похожего на Мейсона?..Ему казалось, что тот уже прикидывает, под каким углом ломать ему ноги и каким ножом из кухонного набора вырезать печень: тем, что острее, или выбрать более мучительный вариант.Напуганный химик отступил на шажок назад... Мейсон в свою очередь подался вперед... и гавкнул.К позору своему Стэнли едва не подпрыгнул от ужаса. Сердце у него в ушах бешено заколотилось, и он едва перекричал этот стук яростным:— Мейсон!Тот рассмеялся, почти беззвучно, лишь скаля белые, ровные зубы и изредка хрипло выдыхая сквозь них.— О, прости, прости, сынок, — все еще посмеиваясь, он шагнул еще ближе и легонько хлопнул его по спине. — Ты бы видел свои глаза. Ох, это всегда срабатывает... Ладно, — улыбка слетела с его губ. — Желаешь выпить кофе или чего-нибудь покрепче? До ужина довольно далеко, но у меня осталось немного мяса с острым соусом и остатки яблочного пирога.Стэнли взглянул на него так, будто он на его глазах надел розовую футболку с надписью ?Бесплатные объятия? и начал петь песню Бритни Спирс.Мейсон выразительно поднял бровь, спрашивая, какого черта на него так пялятся.Стэнли показал рукой в сторону кухни и спросил, ощущая себя идиотом:— Ты... готовил это все... сам?Мейсон насмешливо выдохнул и вновь иронично поднял бровь.— О. Видимо, мне следовало бы питаться мясом с кровью. Вероятно, это было бы мясо невинных младенцев. Желательно — детей сотрудников ФБР. Я прав? — он слегка усмехнулся и на мгновение закатил глаза. — Да, все это я приготовил сам, правда, воспользовавшись кулинарной книгой. Так ты будешь есть, или мне пойти скормить мясо младенцев собакам?Глядя в жесткие кремневые глаза, глядящие на него уверенно, спокойно и немного насмешливо, Стэнли вновь почувствовал себя дураком, но по несколько иным причинам.С чего он вообще решил, что этому человеку нужна его помощь? Зачем он сюда приехал? Чтобы слушать насмешки? Какая глупость...Все, решено. Ест и уезжает прочь. Скажет, что хотел убедиться, что с Мейсоном все нормально, и он не затевает никаких фантастических глупостей. Поест — и все, домой. Зря он все это затеял.Шарлотка и мясо, пускай и холодное, оказались удивительно вкусными, а Мейсон вел себя как образцовый гостеприимный хозяин: он сам наложил Стэнли еды, вежливо поинтересовался, сколько ложечек сахара нужно ему в кофе и не добавить ли сливок или молока и, пока Стэнли ел, сидел напротив с самым непринужденным видом. Лишь изредка гость ощущал на себе его тяжелый взгляд, но поймать его не удалось ни разу: стоило Стэнли поднять глаза, как он заставал Мейсона задумчиво глядящим в окно. Тишину кухни нарушала лишь тихо звякающая о кружки ложечка в пальцах Мейсона, и Стэнли знал, теперь знал, что этой же ложечкой Мейсон с легкостью может вырвать ему глаз. Но мысль эта, как ни странно, не отдавала напряжением. Стэнли Гудспид сидел на одной кухне с одним из самых опасных людей на планете — и ему совершенно не было страшно.Он отставил в сторону опустевшие тарелки и пробормотал что-то о том, что было вкусно.Мейсон слегка кивнул, благодаря, и неспешно сплел руки в замок.— Итак, теперь, когда все тонкости приличий соблюдены, я хотел бы узнать, за каким дьяволом ты сюда приехал, Гудспид. Если ты думал, — он слегка навалился на стол, в прищуренных глазах блестело пистолетное дуло, — если ты думал, что ты приедешь, и в то же мгновение я брошусь тебе на шею, обливаясь слезами и изливая душу — ты совершил ошибку, мальчик.Внутри Стэнли полыхнула злость. Что не так с этим человеком, черт возьми? Как он может писать настолько откровенное, настолько болезненное письмо, а затем встречать его так холодно и насмешливо? Какого черта происходит в его голове?!Химик сам навалился на стол и прошипел белыми от ярости губами:— В письме ты сделал именно это, скажешь нет?!— Сделал, — ровный, слишком ровный голос и холодная злость во взгляде, — но это не значит, что я сделаю это сейчас.Стэнли в мгновение ока оказался на ногах.— Действительно?! Прекрасно, превосходно! — он обошел стол, направляясь к гостиной, чтобы выйти из дома. — Ты хочешь сказать, что тебе не нужна помощь? Что ты не загибаешься здесь от одиночества? — он вновь повернулся к Мейсону, просверлив его насквозь яростным взглядом. — Что тебе плевать на свою дочь? Отлично! Тогда я зря сюда приехал. Сиди и тухни здесь в своем дерьме, можешь повеситься на той же веревке, на которой держал хренового Волека, мне плевать! Ты...Стэнли едва не упал спиной вперед от мощного удара в челюсть.Боль погасила злобу, оставив после себя лишь шок и тяжелый барабанный бой в его груди. Тяжело дыша, Стэнли стоял в нескольких шагах от Мейсона и растерянно прижимал пальцы к своей разбитой губе. Глаза его растерянно, лихорадочно блестели, а Мейсон даже не смотрел на него — лишь отряхнул ладонь и хмуро бросил, все так же глядя куда-то в сторону:— Начиная строить из себя чуткого и заботливого — строй до конца. Или мне нужно тебе объяснять? Мальчишка... — тяжелый взгляд все же коснулся лица, и в груди у Стэнли что-то предательски дрогнуло, невзирая на жгучую, болезненную обиду на этого человека, невзирая на боль в разбитой губе и еще полыхающую в висках злость — такая усталая муть плескалась в его глазах. — Мне нужно... нужно чье-то общество. Твое общество, будь ты проклят. Но это не значит, что я собираюсь рыдать у тебя на груди и спрашивать ?о боже, за что мне это?, — вновь полыхнула злость в его взгляде, и Мейсон отвернулся, — а теперь рекомендую тебе провалиться к чертям.Глядя на ссутулившиеся широкие, несмотря на тридцатитрехлетнее заточение — сильные плечи, Стэнли в очередной раз почувствовал себя... даже не идиотом, нет. Чистой воды подонком. Как он сразу-то не сообразил... еще думал: как такой, как Мейсон, может изливать душу. Да никак не может! А он уж собрался его слушать и платочком сопли подбирать. Идиот, как есть идиот.Сделав глубокий, немного прерывистый вздох, он стер с губ остатки крови и немного растерянно огляделся, слабо представляя, что делать теперь. Извиниться? Да не примет он никаких извинений. Уйти? И кем он будет после этого?..Решившись, Стэнли тряхнул волосами:— Ладно. Где я могу спать?Мейсон молчал так долго, что Стэнли уже решил, что его оставят без ответа, и осторожно положил руку на дверную ручку, не зная, уйти или остаться. Но, наконец, увидел, как его голова мотнулась в сторону дивана.— Там, — он обернулся с кривой усмешкой на губах, — но если будешь лезть ко мне в душу — вырву селезенку и заставлю съесть.Стэнли знал, что это не фигура речи.