5. (1/1)

Ответ пришел приблизительно через две недели. Стэнли не засекал и не ждал его с нетерпением, как старался уверить себя самого, и в то же время испытывал странное раздражающее разочарование каждый раз, когда заглядывал в почтовый ящик за счетами и не находил еще одного конверта.И вот теперь он был у него в руках. Плотный конверт из хорошей белой бумаги. Сначала он даже не поверил, что это от Мейсона — почерк, каким был написан адрес, отличался от того, что он уже видел: каллиграфичный, аккуратный, с крупными, старомодно-витеиватыми буквами. ?Он бы еще печать на красном воске поставил?, — подумал Гудспид и аккуратно вскрыл послание, достал исписанный все тем же старомодным почерком лист с загнутым левым уголком.?Здравствуй, Стэнли.Я был очень рад услышать, что с моей дочерью все в порядке. Спасибо, что присматриваешь за ней. К сожалению, сейчас я не могу быть с ней рядом... впрочем, быть может, в этом и нет нужды. Ты говоришь, она самодостаточна. Больно и в то же время по-своему приятно думать мне, что она стала такой, потому что меня не было рядом слишком долго. Я бы берег ее, Стэнли. Возможно, берег слишком сильно, как всегда отцы берегут дочек, если у них нет больше никого. Я помню ее маленькой девочкой с кудряшками на плечах. Она часто и много плакала, ее могло растрогать все, что угодно: погибший в схватке за кусок хлеба голубь, долгий и печальный дождь, кинокартина. Тогда меня это забавляло, я понимал, что ее горести ничто по сравнению с тем, что ей доведется испытать в будущем. Жаль, что я сумел утешить лишь те детские печали, а когда был нужен ей по-настоящему находился слишком далеко.Я был не совсем честен с тобой, Стэнли, за что прошу прощения. После известного нам с тобой события я попытался вновь связаться с дочерью, но она прямо и бескомпромиссно дала мне понять, что не желает моего участия в своей жизни. Это причинило мне боль, но я решил не слушаться ее и хотя бы через тебя, но наблюдать за нею. И помогать.Когда я был в разлуке с нею, то придумал множество подарков для нее на праздники. Она выросла в моем воображении, Стэнли. Тогда у меня, увы, не было ничего, кроме воображения и книг. Судя по твоему рассказу, она выросла отнюдь не такой, какой стала на самом деле. Я представлял ее нежной и хрупкой. Такой, какой она была бы, будь я с ней рядом. Что же, возможно, нарисованный тобою образ и лучше подходит для выживания в современном Сан-Франциско. Я не люблю шумных городов, Стэнли. Никогда не любил.Ты спрашивал, как я. Хорошо. Лучше, чем могло бы быть. Здесь спокойно, Стэнли, но это спокойствие отнюдь не такое, какое мне знакомо. Оно полно шорохом моря и криками животных. Я могу дышать морским воздухом. Одного этого мне хватает для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Я устроил себе гамак на берегу океана и каждый день провожу там по нескольку часов, читая книги в запой, множество новых книг с хрустящими страницами и запахом краски. Несколько местных ребят уже запомнили меня, и иногда мы вместе играем в пляжный волейбол. Никогда не любил волейбол (мне больше по душе футбол), но теперь играть в него для меня — отрада. Как говорил Генри Бичер, ?Искусство быть счастливым заключается в способности находить счастье в простых вещах?. Что ж, в таком случае я — счастливейший человек на земле, потому что простые вещи сейчас целиком заполняют мое сознание. Я много гуляю и впитываю в себя все, что вижу. Я открыл в себе фотографическую память: если ты спросишь, я смогу описать тебе девушку, встреченную мной месяц назад в четвертом часу на четвертом пересечении второй и девятой улиц. Здесь, в моем городе, нет никакой планировки: он был построен еще до проведения федеральной автомагистрали, поэтому ты, городской мальчишка, заблудишься в нем быстрее, чем успеешь понять, куда идешь. Хотя ты можешь попытаться, я посмотрю, что у тебя получится. Пожалуй, ты не столь безнадежен, как я о тебе полагал.Ларри Теккер.?Закончив чтение, Стэнли был оглушен пронзительной откровенностью написанных строк. Может быть, он и судит о человеке по внешности, но Мейсон не производил впечатления того, кто может вывернуть душу перед незнакомцем, того, кто может вообще довериться кому-то, кто не прошел с ним огонь и воду.?А я ведь прошел, — мелькнула вдруг глупая мысль, — огонь и воду, и даже медные трубы... нет, нет, нет. Чушь.?Стэнли ощущал себя неловко и растерянно. Он хотел ответить, хотел как-то поддержать — черт возьми, он же славный парень, а Мейсон (даже думать об этом как-то странно) нуждается в поддержке, даже если не подает виду. Черт возьми, у Стэнли по спине мурашки бежали, когда он думал, что перенес этот страшный, страшный человек. Он совершенно не был уверен, перенес бы хоть что-нибудь отдаленно напоминающее приключения чертового графа Монте-Мейсона. И хотел, искренне хотел поддержать его.Вот только как?..Стэнли пытался ответить на письмо около двадцати четырех раз, и каждый из них заканчивался нервно скомканным листом в мусорной корзине. Даже Карла заметила это и начала задавать вопросы, чем стала раздражать Стэнли еще больше. Довольно трудно отвечать на вопросы любопытной, а после ревнующей женщины, когда пытаешься сложить в голове чертов кубик Рубика из слов и понимаешь, что ни одно звено не желает становиться на место.Все слова казались неуместными и лживыми. Что он мог написать, в самом-то деле? Что вообще можно сказать человеку в положении Мейсона? ?Мне очень жаль, что ты провел тридцать три года в худшем месте на свете, а теперь единственный оставшийся в живых член твоей семьи не желает тебя знать и, выйдя из тюрьмы, ты понял, что никому не нужна твоя жизнь и ты сам??Именно в то мгновение, когда эта глупая фраза, которую никто в здравом уме не стал бы озвучивать, в голове Стэнли что-то щелкнуло и встало на свое место.Вот. Вот, почему Мейсон оставил ему письмо с тем мальчишкой как-его-там-кажется-Томми. Вот, почему он позвонил ему. Вот, почему именно его попросил разузнать о Джейд. Вот, почему прислал ему это чертово слишком откровенное, слишком больное письмо.Он, Стэнли Джек Гудспид, единственный, кто хотя бы немножко нуждается в Джоне Патрике Мейсоне. Единственный, с кем его связывает тонкая и прочная нить, перекинувшаяся через все штаты Америки, от Золотого Штата до малютки Роди.Стэнли был склонен к рефлексии с самого детства. Еще в школе подойти к однокласснику и спросить, что было на предыдущем уроке или как пройти в нужную аудиторию, было для него нешуточным испытанием, он мялся два часа и пытался прикинуть все варианты развития разговора, спрашивал себя, как ему не выставить себя идиотом.Но, как показала работа в ФБР и будь-он-проклят-Алькатрас, он был способен действовать быстро и решительно.